Обычно безличные предложения делят по способу выражения главного члена на две группы:
1) предложения с главным членом — безличным глаголом (или его эквивалентом);
2) предложения со словом категории состояния в главном члене.
В первой группе различаются три разновидности.
1.1. Главный член выражен спрягаемой формой безличного глагола:
Светает. Ах, как скоро ночь минула! (А. С. Грибоедов. Горе от ума)
При этом может использоваться не только модель простого глагольного сказуемого, ср.:
За окном начинало светать.
Типовое значение этой разновидности безличных предложений — состояние окружающей среды (Холодает, Вечереет и т.п.) или субъекта-лица (Больного знобит; Маше с утра нездоровилось). Кроме того, при употреблении таких глаголов, как везти / повезти, просторечн. свезти, подфартить, предложения выражают модальную оценку некоторой ситуации в отношении к лицу (проще говоря, оценку благосклонности к нему судьбы):
Стиснув зубы, я сама себе доказывала, что я могу то, чего не могут другие, ― и возникал тот кураж, которого мне не хватает сегодня. И мне везло (Сати Спивакова. Не всё)[9];
Магдалине не повезло, потому что ее чувства были адресованы конкретному ― ибо еще не распятому и не воскресшему ― Христу. Не везло с ее смертными и Цветаевой, терявшей их из виду задолго до появления на горизонте чего-либо напоминавшего Голгофу. Пастернаку, видимо, повезло чуть больше; по крайней мере, он способен задать этот вопрос (И. А. Бродский. Примечание к комментарию).
Заметную группу составляют безличные глаголы, которые употребляются только в роли модальной связки главного члена, построенного по модели составного глагольного (или сложного) сказуемого: пришлось, довелось, посчастливилось и др. В этом случае на первое место также выходит интерпретация некоторой ситуации как (не) произошедшей волею судеб. Ср.:
Но вскоре мне пришлось убедиться, что первые мои впечатления были неполны и неверны (К. И. Чуковский. Короленко в кругу друзей);
Примечательным в его скуластом лице были глаза, большие, зеленоватые, удивительно широко расставленные; мне, наверно, никогда не доводилось видеть глаз, расставленных так широко (В. Богомолов. Иван).
1.2. Главный член выражен личным глаголом в безличном значении:
За окном уже темнеет.
При этом также могут использоваться другие модели сказуемого (начинает темнеть и т.п.).
Типовое значение этой разновидности то же, что и в случае 1.1, ср. примеры со значением состояния (или изменения состояния) субъекта — лица или не-лица:
Степаниду затрясло, словно в лихорадке, телу стало нестерпимо жарко, холодный пот стекал по спине, и она почувствовала: сейчас что-то решится (В. Быков. Знак беды);
Взревел двигатель, «Метеор» затрясло крупной дрожью, почувствовалось слабое и набирающееся скольжение (В. Г. Распутин. Нежданно-негаданно).
Как и в типе 1.1, глагол, формирующий безличную конструкцию, может играть роль модальной связки главного члена, построенного по модели составного глагольного сказуемого:
Случилось мневдруг заболеть, да так, что порой казалось ― жизнь на волоске, а происходило это все в тайге, в начале охотничьего сезона, осенью (М. Тарковский. Жизнь и книга);
Казарин в ответ промолчал, справедливо заключив, что свободы мнений в осажденной крепости требовать не приходится (Д. Быков. Орфография).
Особое место в типе 1.2 занимают предложения вида Лодку перевернуло ветром. Их, в отличие от большинства безличных предложений, можно рассматривать как перифразы двусоставных (Ветер перевернул лодку), которые, как и пассивная перифраза (Лодка перевернута ветром), ставят в центр внимания объект, испытывающий (испытавший) внешнее воздействие. Отличие безличной перифразы от пассивной заключается в том, что словоформа в Тв. п. (ветром) лишается значения активного субъекта и приобретает значение инструмента в руках некой неведомой силы (например, природной стихии). Общее значение конструкции, таким образом, оказывается еще более пассивным, нежели в стандартной пассивной перифразе: не только объект воздействия (он же субъект состояния, возникшего в результате этого воздействия), но и субъект этого воздействия лишены активного начала, которое «отдано» неназванной силе:
Газету могло скомкать, ветром в кучу собрать, дождями вымочить, либо собаки, либо скотина рылом её смяла… (В. П. Астафьев. Пролетный гусь);
Павла Алексеевича впервые озарило простой мыслью, что всех, поголовно всех врачей вовлекают в соучастие в позорном обвинении (Л. Е. Улицкая. Казус Кукоцкого).
1.3. Главный член выражен возвратной формой личного глагола в безличном значении:
Мне не спится. Нет огня (А. С. Пушкин. Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы).
Широко употребительны безличные предложения с моделью составного глагольного сказуемого, в которых роль модальной связки играет безлично-возвратный глагол хочется / хотелось (см. ниже пример из В. В. Маяковского).
По синтагматическим свойствам и по семантике такие возвратные формы тоже представляют собой безличные глаголы (они не могут сочетаться с И. п. имени), но их отличие от собственно безличных состоит в том, что они сохраняют тесную связь с невозвратными личными глаголами, от которых они образованы, и в их преимущественной окказиональности. Если собственно безличные глаголы весьма немногочисленны и представлены в словарях, то безлично-возвратные формы образуются от глаголов несовершенного вида почти без ограничений, но ярко окрашены окказиональностью, и словари фиксируют только наиболее распространенные из них[10]. Например, в Словаре русского языка С. И. Ожегова (2-е изд., М., 1952) представлены глаголы хотеться, спаться (с пометой безл.), но отсутствуют глаголы ходиться, ездиться. Ср. в поэтическом тексте:
Очень
знать нам хочется,
звездная Медведица,
Как вам
ночью
ходится,
Как вам
ночью ездится!
(В. В. Маяковский. Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий)
Типовое значение предложений с безлично-возвратными формами — состояние субъекта, косвенно описанное как его отношение к действию. При этом отношение к действию мыслится лишь как «удача» или, наоборот, «неудача» в его исполнении. Мне не спится означает примерно ‘мое состояние таково, что я не могу [мне не удается] уснуть’. Состояние может получить косвенную характеристику также через приглагольное обстоятельство:
А может, он [Лермонтов. — М.Д. ] и не бывает на людях? Сидит себе в Середникове, в родственном кругу, в той «старинной» комнате, где некогда так хорошо писалось? Тогда — писалось, нынче не очень (А. Марченко. Лермонтов).
За противопоставлением некогда (тогда) хорошо писалось — нынче не очень (пишется) подразумевается характеристика общего душевного состояния поэта: весь абзац, из которого извлечен пример, посвящен размышлениям о причинах полного отсутствия мемуарных или эпистолярных сведений о двухнедельном пребывании М. Ю. Лермонтова в Москве в январе 1838 г.
Приведенный пример демонстрирует еще одну важную особенность предложений рассматриваемого типа. При отсутствии отрицания они способны выражать положительную оценку без участия наречий: Тогда писалось = Тогда хорошо писалось. Приобретение оттенка качественной характеристики состояния семантически сближает безлично-возвратные формы глагола со словами категории состояния.
Ко второй группе относятся предложения, в состав главного члена которых входит слово категории состояния или его эквивалент.
2.1. В предложениях со словами категории состояния могут использоваться модели составного именного сказуемого или сложного сказуемого. Поскольку семантически эти подтипы различны, рассмотрим их по отдельности.
2.1.1. Предложения с моделью составного именного сказуемого (формальная или полузнаменательная связка + слово категории состояния) обычно сообщают о состоянии окружающей среды или субъекта-лица:
И сразу в Балаклаве становится просторно, свежо, уютно и по-домашнему деловито, точно в комнатах после отъезда нашумевших, накуривших, насоривших непрошеных гостей (А. И. Куприн. Листригоны);
Мне скучно, бес (А. С. Пушкин. Сцена из Фауста);
Тем людям, видно, трудно пришлось, ― они и ушли, а куда ― неизвестно (П. П. Бажов. Ермаковы лебеди).
2.1.2. Предложения с моделью сложного сказуемого чаще всего представляют собой модификации предложений с составным глагольным сказуемым с модальной связкой. Известно, например, что, хотя в русском языке есть глагол долженствовать, он практически никогда не употребляется — настолько он громоздок и неудобен. В отличие от носителей множества других языков, которые без затруднений произносят Я мушу... (укр.), Muszę... (польск.), I must... (англ.), Ich soll... (нем.), носитель русского языка никогда не скажет «Я долженствую...», хотя ничего ошибочного в этой конструкции нет. Вместо громоздкого глагола в русском языке употребляется однокоренное краткое прилагательное, и составное глагольное сказуемое с модальной связкой превращается в сложное трехчленное: К вечеру я должен был закончить все дела.
Этот же механизм лежит в основе безличных предложений с моделью сложного сказуемого, включающей слово категории состояния в качестве компонента с модальным значением:
Мне было пора собираться в дорогу.
Используя вместо слова пора другие слова категории состояния, получаем варианты этого же предложения с другими модальными оттенками:
Мне было нужно собираться в дорогу;
Мне было необходимо собираться в дорогу;
Мне было можно собираться в дорогу;
Мне было нельзя собираться в дорогу;
Мне было лень собираться в дорогу;
Мне было весело собираться в дорогу;
Мне было грустно собираться в дорогу;
Мне было стыдно собираться в дорогу и т.д.
Эта модель безличного предложения — одна из самых употребительных в русском языке. Как легко видеть из приведенных простейших примеров, она позволяет выразить необычайное богатство модальных оттенков, которое далеко не покрывается семантикой глаголов с модальным значением.
Типовое значение этой модели — отношение субъекта к действию (обозначенному инфинитивом).
Спорным является вопрос о квалификации этих же предложений, но с измененным порядком слов:
Собираться в дорогу — всегда весело.
Явная расчлененность, выражаемая интонационно и подчеркиваемая в данном случае тире, необязательность заполнения субъектной позиции (кому), возможность вставки местоимения-частицы это — все эти признаки говорят в пользу трактовки таких высказываний как двусоставных предложений, где инфинитивная группа — подлежащее, а слово категории состояния (со связкой) — сказуемое. Значение таких высказываний иное: это уже не отношение субъекта к действию, а характеристика действия как такового, мыслимого в отвлечении от какого бы то ни было конкретного субъекта.
При вынесении слова категории состояния в абсолютное начало возможны как нерасчлененный (односоставный безличный), так и расчлененный (двусоставный) варианты трактовки высказывания:
Нехорошо обижать маленьких!;
Нехорошо (это) — обижать маленьких!, или
(Это) нехорошо — обижать маленьких!
В двух последних случаях имеем, скорее, двусоставные конструкции, которые трактуются различно: при отсутствии местоимения это инфинитивная группа обижать маленьких замещает позицию подлежащего, а при наличии местоимения это именно оно и становится подлежащим, а инфинитивная группа «понижается в ранге», превращаясь в приложение к подлежащему.
При анализе подобных высказываний необходимо обращать особое внимание как на порядок слов, так и на интонацию. Ср. примеры:
Отчего это так все случается, что вот хороший-то человек в запустенье находится, а к другому кому счастие само напрашивается? Знаю, знаю, маточка, что нехорошо это думать, что это вольнодумство (Ф. М. Достоевский. Бедные люди);
― Правду говоря, ― нехорошо это было видеть, когда он [Григорий. — М.Д. ] сидел верхом на спине Бобыля (М. Горький. Жизнь Клима Самгина).
В этих примерах перед нами безличные предложения, местоимение это в В. п. является дополнением. Но:
― Это нехорошо, Крукс, с вашей стороны, считать меня идиотом! (М. Горький. Чарли Мэн);
― Что ты стоишь за спиной, как… Это нехорошо ― за спиной стоять, невежливо. Люба села (В. М. Шукшин. Калина красная);
Нет, думаю, нехорошо это – брать чужой мед. И не взял. Хотя очень хотелось (Денис Ахалашвили. Монахи и мед);
Захарка молчит, только слегка морщится. Нехорошо это — трещать на охоте, похваляться (В. П. Астафьев. Захарка).
В эих примерах перед нами двусоставные предложения.
2.2. Близким эквивалентом слова категории состояния оказывается краткое страдательное причастие в конструкциях вида:
Тебе запрещено купаться.
Типовое значение подобных предложений также формулируется как отношение субъекта к действию, однако здесь возможен дополнительный оттенок. У словоформ типа запрещено, приказано, разрешено, поручено, намечено сохраняется связь с глаголом, что проявляется в возможности распространить такую словоформу агентивным дополнением (называющим субъект действия, обозначенного отглагольной формой):
— Тебе нельзя купаться.
— Почему это?
— Тебе запрещено купаться врачом!
Однако примеры, подобные этому, встречаются крайне редко и выглядят искусственно; значительно чаще формой Т. п. в таких конструкциях обозначается не конкретный, а собирательный субъект действия: власть (власти), правительство, администрация и т.п., — или акт волеизъявления властей (любого масштаба): указ, приказ, закон, устав, санкции, распоряжение и т.п.:
Формальное право, которое меня очень мало интересовало, я имел потому, что в прошлом году нашими властями было запрещено выделывать вино… (В. Б. Шкловский. Сентиментальное путешествие);
Но иначе ― никак: администрацией больницы строжайше запрещено пускать в здание посторонних (Комсомольская правда, 2001.04.06);
Приказом было запрещено называть троцкистов фашистами и врагами народа (В. Т. Шаламов. О Колыме);
Самолет, зарегистрированный в Грузии, был задержан таиландскими властями 11 декабря по подозрению в перевозке вооружений из Северной Кореи, которой санкциями ООН запрещено экспортировать вооружения (РИА Новости, 2010.02.02).
Весьма показателен следующий пример, в котором употребление конкретного одушевленного существительного во мн. ч. превращает его в собирательное:
Им дедами завещано беречь такие места от порчи (Ф. Искандер. Святое озеро).
В целом случаи употребления этой конструкции с агентивным дополнением, как правило, окрашены оттенком либо архаичности, либо официальности — даже в художественном тексте:
Получился такой домик, в котором как бы самой природой назначено жить инвалиду, состарившемуся на царской службе, а ныне скромно воспитывающему своего сына (Ю. Н. Тынянов. Малолетный Витушишников);
Никого не было ни в переходах, ни в крепостных дворах: дежурные части лежали на стенах, отдыхающие ― в казематах или в тени, и по цитадели, покачиваясь и задыхаясь, бродили только те, кому службой вменено было бродить: командиры (Б. Васильев. Были и небыли).
Наличие открытой позиции для агентивного дополнения связано с еще одним признаком, отличающим рассматриваемую модель безличного предложения от модели со словом категории состояния в роли модального компонента главного члена.
В предложениях типа Тебе нельзя купаться модальное значение слова категории состояния (нельзя) и значение инфинитива образуют единый комплекс; оба компонента этого семантического комплекса одинаково соотнесены с субъектом в Д. п. Между тем в предложениях типа Тебе запрещено купаться глагольные формы соотнесены с разными лицами: тот, кто запретил, и тот, кому запрещено, не могут быть одним и тем же лицом. Это значит, что инфинитив в предложениях этой модели является, по сути дела, объектным. Отсюда возникает непростой теоретический вопрос.
Как мы помним (см. параграф о составном глагольном сказуемом), объектный инфинитив никогда не входит в сказуемое двусоставного предложения. Правомерно ли, в таком случае, включать объектный инфинитив в состав главного члена предложений типа Тебе запрещено купаться?
Следует учесть, что двусоставное предложение и безличное предложение рассматриваемой модели принципиально различно представляют одну и ту же внеязыковую ситуацию. Двусоставная конструкция изображает эту ситуацию, не нарушая соотношений между ее компонентами:
| [Субъект] | → | [действие субъекта] | → | [Объект] | → | [действие объекта] |
| Врач | → | запретил | → | тебе | → | купаться |
Безличная конструкция с кратким причастием изображает эту же ситуацию существенно иначе:
  [Субъект]
| → | [действие субъекта] | → | [Объект] | → | [действие объекта] |
| Тебе | → | запрещено | → | (врачом) | → | купаться |
Несмотря на то, что в реальной ситуации лицо, обозначенное местоимением тебе, — объект, в безличном предложении эта словоформа выдвигается в начальную позицию, характерную как раз для субъекта, и неизбежно начинает восприниматься именно как субъект всего предложения. Значимость реального субъекта при этом понижается настолько, что соответствующая словоформа перемещается в позицию, свойственную как раз объекту, а часто и вообще опускается или даже не подразумевается. В результате комплекс «краткое страд. причастие ср. р. + инфинитив» фактически превращается в синоним комплекса «слово категории состояния + инфинитив» (запрещено купаться = нельзя купаться) и мыслится как единое целое. Поэтому основания для включения инфинитива в состав главного члена рассматриваемой конструкции, несмотря на исходно объектный характер этого инфинитива, имеются.
Из приведенного анализа становится ясно, почему в большинстве случаев употребления этой модели агентивное дополнение не только не появляется, но и не подразумевается. В особенности это касается бывших причастий принято, положено. Различие между подлинным причастием положено и его омонимом — словом категории состояния — тонко обыграно в старой армейской шутке:
[Солдаты стучат ложками по столам:]
— Мясо положено!
— Положено — так ешьте...
— Так не положено!
— Не положено — так не ешьте...
Ср. также пример со словом принято:
Все войны проиграны, победителями принято считать пять-шесть идиотов ― генералов или королей... (Ю. Буйда. Город палачей).
Таким образом, безличные предложения с формами кратких страдательных причастий оказываются таким участком синтаксической системы, где активизируется процесс перехода слов одной части речи в другую. Сильным дополнительным фактором этого перехода является форма среднего рода, которая, как и в других типах безличных предложений (Смеркал о сь), фактически лишена реального содержания, так как не объясняется согласованием с подлежащим среднего рода. Окончание среднего рода при этом утрачивает признаки флексии и сближается с суффиксом — таким же, как у наречий и слов категории состояния (Сегодня холодн о).
Такие слова, как запрещено, приказано, запланировано и т.п., еще сохраняют связь с исходным глаголом и допускают введение в предложение агентивного дополнения, что вносит в значение предложения оттенок предписанности отношения субъекта к действию (кому запрещено что) со стороны другого субъекта (кем запрещено). Другие же слова этой группы уже утратили способность к распространению агентивным дополнением и фактически превратились в слова категории состояния. Весьма показательна в этом отношении вполне бессмысленная реплика чеховского «золотых дел мастера» Хрюкина:
Нынче не велено кусаться! (А. П. Чехов. Хамелеон)
Очевидно, что никакого реального действия по глаголу велеть и, соответственно, никакого производителя этого действия Хрюкин не подразумевает: не велено для него точно то же, что и нельзя.
Таковы две основные группы безличных предложений: с безличными глаголами (или их эквивалентами) и со словами категории состояния (или их эквивалентами). Однако существуют еще два типа безличных предложений, которые часто включают в первую группу, хотя оснований для этого недостаточно. Рассмотрим их отдельно.
3. Безличные предложения с глаголами существования (бытия) сообщают о наличии чего-либо в достаточном количестве или, наоборот, о недостатке или отсутствии чего-либо. Эти значения распределяются по двум типам предложений, входящих в данную группу, асимметрично.
3.1. Предложения с главным членом, построенным по модели:
бытийный глагол / форм. связка + (отриц.) местоимение + инфинитив[11]
— способны выражать оба значения — как наличия, так и отсутствия:
Нам бу́дет о чем поговорить после спектакля;
Мне было не́ с кем обсудить неожиданное происшествие.
Однако вариант со значением наличия распространен гораздо менее варианта со значением отсутствия. Стоит обратить внимание еще на два различия между семантическими вариантами этой конструкции.
А. Вариант со значением наличия требует, чтобы фразовое ударение падало на бытийный глагол, который здесь не является формальной связкой (напомним: отличительной чертой формальной связки является ее регулярное обращение в ноль при грамматическом значении настоящего времени; здесь же обращение в ноль невозможно: Нам есть о чем с тобой поговорить). Между тем в варианте со значением отсутствия используется именно формальная связка, и фразовое ударение падает на отрицательную приставку (частицу).
Б. Значительно более широкая употребительность варианта со значением отсутствия поддерживается возможностью заменить в нем формальную связку на полузнаменательную:
Спешить оказалось некуда;
С тоской чувствовала она [Александра Васильевна. — М.Д. ], что не о чем стало ей молиться (И. А. Бунин. Чаша жизни)[12].
3.2. Предложения с главным членом, построенным по модели:
отрицательная форма бытийного глагола + сущ. в Р. п.[13]
— выражают только значение отсутствия. Объясняется это тем, что данная разновидность безличных предложений представляет собой отрицательную модификацию двусоставных предложений со значением наличия[14]. Ср.:
У нас есть время поговорить — У нас нет времени на разговоры.
В качестве бытийных здесь могут использоваться языковые и контекстуальные синонимы глагола быть: оказываться, обнаруживаться, показываться, появляться, оставаться, бывать, недоставать и др. Ср.:
Но чтоб иметь детей, кому ума недоставало? (А. С. Грибоедов. Горе от ума);
Ни в движениях, ни во взглядах не обнаруживалось у них того живого любопытства, с каким житель юга, например итальянец, встречает всякую проезжую телегу и тотчас обступает ее (В. П. Боткин. Письма об Испании);
А между тем всякий раз, как в неё (квартиру. — М. Д.) направлялись, решительно никого в ней не оказывалось (М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита);
Но никакого неприятеля пока что не показывалось, и Николка немного запутался ― что делать дальше? (М. А. Булгаков. Белая гвардия);
Но жизнь появлялась снова, открывались глаза, появлялись мысли. Только желаний не появлялось (В. Т. Шаламов. Колымские рассказы).
Отдельной характеристики требуют предложения с глаголом хватать. В отличие от остальных перечисленных глаголов, в данном — количественном — значении[15] этот глагол неспособен употребляться в двусоставной конструкции. В обеих разновидностях количественного значения (‘много’ и ‘мало’) он требует Р. п. имени:
Он (Яконов. — М. Д.) хотел этим сказать, что дело новое, методики нет, опыта тоже, а хлопот и без того хватает ― не стоит браться (А. И. Солженицын. В круге первом);
Я чувствую, что окружающим не хватает примеров дедушкиного посрамления (Ф. Искандер. Дедушка).
Эта особенность сближает данный глагол с неглагольными количественными словами типа много, достаточно, мало, недостаточно, которые регулярно управляют родительным падежом имени в количественно-именных словосочетаниях (много / мало дел, достаточно дров и т.п.). Отдаление от глагола и некоторое приближение к словам категории состояния особенно ощущается в тех случаях, когда обязательное (казалось бы) дополнение в Р. п. опускается:
― Подрабатываем, ― уточнил Великий-Салазкин. ― Где проволочка, где брусничка, где лекарственные травы. На жизнь хватает (В. Аксенов. Романтик Китоусов, академик Великий-Салазкин и таинственная Маргарита).
Практически полная эквивалентность глагола хватать 2 словам категории состояния наблюдается в случаях, когда он используется в качестве модальной связки и требует не дополнения в Р. п., а присвязочного инфинитива, образуя конструкцию, описанную в п. 1.1:
" Не хватает ещё мне раскиснуть от этих зубов", ― подумала Валентина Степановна (И. Грекова. Летом в городе).
3.2.1. Особого внимания заслуживают примеры следующего вида:
Но у мужика не оказалось ни хлеба, ни щей (К. И. Чуковский. Короленко в кругу друзей);
Между тем наше поэтическое застолье всё более и более разгоралось, а денег уже не оставалось ни копейки (В. П. Катаев. Алмазный мой венец);
Из этих примеров видна возможность появления в данной конструкции оттенка усиления, который вносится употреблением частицы ни или союза ни... ни. Как частица ни, так и союз ни... ни являются средствами вторичного отрицания (именно так они употреблены и Чуковским, и Катаевым), но они настолько эффективны, что могут брать на себя функцию первичного отрицания — и тогда глагольную форму оказывается возможным опустить[16]. Таким образом получаются конструкции вида:
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег .... На встречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне ... (А. С. Пушкин. Зимняя дорога).
В «Русской грамматике» и в «Краткой русской грамматике» эти конструкции описаны как отдельные модели предложения. Такое решение представляется избыточным: очевидно, что это регулярные неполные реализации модели с отрицательной формой бытийного глагола и родительным падежом имени, — модели, которая и сама представляет собой отрицательно-безличную модификацию двусоставного предложения со значением наличия.
