ФОНОЛОГИЗМ — понятие постмодернистской философии, фиксирующее такое свойство классичес­кой культуры, как характерный для нее акцент на во­кально-голосовой презентации языка

ФОНОЛОГИЗМ — понятие постмодернистской философии, фиксирующее такое свойство классичес­кой культуры, как характерный для нее акцент на во­кально-голосовой презентации языка (см. Язык), фун­дированный базисной для культуры данного типа пре­зумпцией субъекта (см. Автор). Согласно видению постмодернистских авторов (Р.Барт, Деррида, Кристе­ва и др.), классическая культура может быть определе­на как фоноцентричная, т.е. основанная на презумп­ции неразрывной связи голоса (как естественного ре­презентанта естественного языка) и стоящего за голо­сом значения (как непосредственного репрезентанта десигната и денотата соответствующего понятия), т.е. фактически связи знака (означающего) и означаемого (см. Знак, Означающее, Означаемое, Трансценден­тальное означаемое). Согласно постмодернистской ретроспективе, собственно традиция философской классики (как и вся классическая традиция западной культуры), пронизанная иллюзией референции, факти­чески фундирована Ф.: "когда я говорю,...не только означающее и означаемое кажутся сливающимися в единство, но в этом смешении означающее как бы рас­творяется, становится прозрачным, чтобы позволить концепту предстать самому таким, каков он есть без отсылки к чему-либо другому, кроме своего присутст­вия... Естественно, опыт этот — обман, но обман, на необходимости которого сложилась целая культура или целая эпоха... от Платона до Гуссерля, проходя через Аристотеля, Руссо, Гегеля и т.д." (Деррида). Именно на основе Ф., таким образом, внетекстовое "трансцендентальное означаемое" становится "по­следним референтом", так называемой "объективной реальностью", конвенциально якобы предшествующей процедуре означивания (см. Означивание), т.е. "се­мантическим содержанием или формой присутствия, гарантирующей извне движение общего текста" (Дер­рида). Очевидность данного обстоятельства примени­тельно к традиционной культуре теряется в контексте культуры классической, ориентированной на письмен­ный (точнее — печатный) текст (ср. трактовку евро­пейской классики как "галактики Гуттенберга" у Мак-Люэна и относимый к ней же тезис М.Бахтина о том, что "фонема... уступает свои служебные функции — обозначать значение —...графеме" — см. М.Бахтин).

Однако неочевидность ситуации не меняет ее сути: текст по-прежнему мыслится как предназначенный к прочтению; чтение трактуется как понимание его ав­тохтонной семантики, актуализация соответствующе­го (автором заложенного) исходного смысла текста, реконструкция означаемого по означающему (см. Чте­ние, Герменевтика); соответственно, письмо мыслит­ся в этом контексте лишь как языковой симулякр: гра­фический знак, замещающий знак вокальный (см. Си­мулякр, Письмо). Согласно постмодернистской оцен­ке, восходящей к Хайдеггеру ("язык — дом бытия"), фоноцентричная культура (охватывающая в своих гра­ницах по иному критерию выделенные традиционную и классическую культуры) в основе своей фундамен­тально метафизична, — не случайно Деррида связыва­ет в единый мировоззренческо-культурный комплекс (см. Онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризм) фоноцентричность европейской классики и такие ее па­раметры, как: 1) метафизичность, фундированная пре­зумпцией универсального логоса (см. Логоцентризм, Метафизика); 2) онтологичность, проявляющаяся в установке на конституирование универсальных кар­тин бытия (см. Бытие, Онтология, Тождества фило­софия); непосредственно вытекающие из них 3) пре­зумпция аутономизма универсума, неизбежно приво­дящая к идее Бога как финальной детерминанты лю­бого процесса и теологизации культуры в широком смысле этого слова, ибо, согласно оценке Деррида, "эпоха знака, в сущности, теологична" (см. Гетерономизм, Бог, Теология) и 4) презумпция телеологичности мирового процесса (см. Телеология), а также 5) связанная с ними (выражающая их) семантико-аксиологическая доминанта мужского начала в культуре за­падного образца. Согласно оценке Деррида, "логоцентристская метафизика, метафизика, детерминирую­щая, определяющая смысл Бытия как присутствие", могла быть и была конституирована лишь в контексте культуры, фундированной "системой языка, ассоции­рующейся с фонетически-алфавитной письменнос­тью", и фонетическое Письмо в этом контексте может рассматриваться как "арена великих метафизичес­ких... происшествий Запада" (Деррида). В свете ради­кального постмодернистского отказа от презумпции референции (см. Пустой знак), неизбежно влекущего за собой и отказ от метафизического стиля мышления, предполагающего универсализм, логоцентризм и теологичность (см. Метафизика отсутствия, Постмета­физическое мышление, Различия философия, "Смерть Бога", Неодетерминизм), происходит пере­осмысление и феномена вокально-голосовой презен­тации языковых структур, — постмодернистская па­радигма фундирована радикальным отказом от Ф. и

фоноцентризма. Это связано с тем, что центральный акцент, применительно к фундаментальным процеду­рам по отношению к тексту, постмодернизм делает не на чтении, а на письме (см. Письмо), ориентирован­ном не на парадигму "тождества", а на парадигму "различия" (не случайно Деррида конъюнктивно объ­единяет концепты "письма" и "различия" в заглавии одной из своих книг). В данном контексте важно, что за письмом как процессом стоит не Автор (согласно Р.Барту, автор отнюдь не является тем субъектом, по отношению к которому текст мог бы "быть предика­том"), но Скриптор как внепсихологический и личностно не артикулированный носитель языка (см. "Смерть Автора", Скриптор). В контексте процессу­альности нарратива, т.е. "если о чем-либо рассказыва­ется ради самого рассказа, а не ради прямого воздей­ствия на действительность, то есть в конечном счете вне какой-либо функции, кроме символической дея­тельности как таковой" (см. Нарратив), "голос отры­вается от своего источника /выделено мною — M.M./,для автора наступает смерть, и здесь-то начина­ется письмо" (Р.Барт). Таким образом, базисным пре­цедентом языковой презентации в постмодернистском пространстве выступает не речь, непосредственно за­вязанная на личностно артикулированного субъекта (см. Анти-психологизм, "Смерть субъекта"), но как текст (с заглавной буквы — "Текст" — у Р.Барта), по­нятый в качестве объективированно-безличного про­странства операциональных семиотических трансфор­маций (см. Текст, Конструкция). И, согласно декон­структивистской программе Деррида, в этом контекс­те "грамматология должна деконструировать все то, что связывает концепты и нормы научности с онто-теологией, с логоцентризмом, с фонологизмом" (см. Де­конструкция, Differance). Таким образом, в свете постмодернистской парадигмы письмо предстает в ка­честве спонтанной процессуальности, т.е. как perform­ance языка: "уже не "я", а сам язык действует, "перформирует"..." (Р.Барт). И бытие языка в целом пони­мается в этом контексте как письмо, т.е. "жизнь текс­та", не продуцирующаяся "деятельностью сознания субъекта — автора или читателя", но предстающая имманентной процессуальностью языка — вне каких бы то ни было личностных проекций и аппликаций (П. де Ман), что отражает фундаментальную установку постмодернистской философии на рассмотрение язы­ка как самоорганизующейся среды. В этом плане лю­бая вербальная процессуальность — это, в итоге, "не правда человека... а правда языка" (Р.Барт), — и Ф. в таком парадигмальном контексте оказывается невоз­можен, ибо даже голосовая презентация языка лиша­ется прежнего ореола внешней, субъектной детерми-

нации: по оценке Р.Барта, современная лингвистика (см. Лингвистика) показала, что "высказывание как таковое... превосходно совершается само собой /выде­лено мною — M.M./, так что нет нужды наполнять его личностным содержанием говорящих". Таким обра­зом, постмодернистская трактовка письма не просто снимает с Ф. традиционный для западной культуры ак­сиологический акцент, но и разрушает саму возмож­ность семантических оппозиций голоса и взгляда, ре­чи и текста в современном культурном пространстве; и поскольку, согласно постмодернистскому видению, в целом "наша цивилизация, более чем любая другая, яв­ляется цивилизацией письма" (Р.Барт), постольку в со­временном культурном пространстве устраняется воз­можность парадигмального противоречия между "культурой зрения" и "культурой слуха" (см. Бина­ризм).

М.А. Можейко