Мы не поддерживали отношений с бригадой, действовавшей во Франции. Разумеется, мы знали, что во Франции есть экзекутор, но мы не поддерживали отношений. Ни технической помощи, ни обмена опытом работы. Мы не поддерживали тех отношений, которые существовали между французскими экзекуторами в XIX веке или в эпоху Революции. Один экзекутор в Париже, другой в Руане, в Лилле, в Марселе… У них были семейные отношения. Они помогали друг другу, продвигали друг друга. Были и козни, зависть. Примерно как в администрации.
Всегда в среде экзекуторов существовали различные козни. Именно по этой причине главный экзекутор мог назначать кого захочет. Я рассказал, как в Алжире господин Рош написал в канцелярию, что он больше не желает иметь Кавалли помощником. Кавалли уволили через месяц (31 января 1943 года). А мой отец был назначен на его место 27 января 1943.
В книге о Дейбле сказано, что папаша Дейбле и его сын сторожили гильотину, потому что боялись, как бы завистливые помощники не устроили диверсии. Тут уж или все это придумано — по-моему, это выдумки, — или, если уж это правда, если Дейбле действительно написал это в своих записках, значит, он был слишком слаб для занятия такой должности. Потому что экзекутор, если желает, может уволить двух или трех помощников разом. Я также знаю, что во Франции была стычка — дело чуть не дошло до драки — между Дефурно и Обрехтом. Это мне рассказал Шевалье. Все это шло оттого, что Обрехт был племянником Дейбле. Он думал, что из-за его родства с Дейбле его назначат главным экзекутором. Но по смерти Дейбле был назначен Дефурно. Возникла зависть. Впрочем, когда смотришь фотографии и пленку о казни Вейдмана хорошо видно, что Обрехт некорректно выполнил свою функцию «фотографа». Он стоит в двух метрах от гильотины, в то время как первый помощник должен держать голову осужденного. При таком поведении при использовании алжирской гильотины голова была бы наполовину рассечена или раздроблена на уровне верхней челюсти.
Короче, мы в Алжире существовали обособленно от экзекуторов Франции. Мы варились в своем котле. У каждого свои дела. Отец мой не писал экзекутору Парижа: «Давайте-ка согласуем действия и попросим прибавки!» Мы даже не знали, когда происходили казни во Франции. Мы этим не интересовались. Разумеется, мы знали имя экзекутора Парижа. По словам Обрехта, когда Берже однажды поехал в Париж, он хвалился тем, что происходит из семьи экзекуторов намного более славной, чем семья Дейбле. Это правда, как я уже говорил, Берже-экзекуторы были настоящей династией; ей вот уже три века. Стало быть, Берже сказал, что он происходит из семьи экзекуторов с XVII века и что если бы он захотел, он мог бы попросить пост в Париже, но что он не хочет уезжать из Алжира. Обрехт рассказал это мне, добавив, что это немного хвастовство. Сам Обрехт ездил в Марокко. А Дейбле — в Алжир.
Да, в начале своей карьеры Анатоль Дейбле был назначен помощником своего дяди Рассене в Алжире, с 1886 по 1890. Уже потом он стал экзекутором во Франции, в Париже, в качестве помощника своего отца Луи с 1890 по 1898. Когда его отец ушел в отставку в 1898, Дейбле был назначен главным экзекутором. Думаю, что отец уволился, чтобы оставить место своему сыну. Чтобы быть уверенным в том, что тот получит место. Это последняя французская семья экзекуторов, где этот пост переходил от отца к сыну. Потом еще был я и мой отец, в Алжире с 1957 по 1962. Луи Анатоль Станислас Дейбле умер от рака горла в 1904, а мой отец, Морис Мейссонье, умер от рака горла в 1963.
Между прочим, экзекуторов действительно освобождают от военной службы. Но нужно получить это назначение. Если бы в двадцать лет я был официально назначен экзекутором, меня бы не призвали. В 1940 Берже, который уже был официально назначен, не был призван на защиту отечества. Причину легко понять: если в военное время будет казнь, кто будет ее осуществлять? Как вы хотите казнить человека, если экзекутор в казармах или на задании? Кроме того, главный экзекутор должен предупреждать прокурора о своих перемещениях. Отец, получив эту должность, должен был информировать прокурора, если уезжал дальше чем на пятьдесят километров от города Алжира. Когда я ходил на охоту на один или два дня, даже дальше чем на сто километров от города, разумеется, я был свободен. Мне не надо было спрашивать разрешения у прокурора. Но если мы хотели уехать на две недели или на месяц, мы предупреждали прокурора, чтобы он знал, где нас найти. Даже помощник не мог уехать, не предупредив. Когда я уезжал на Таити, я пошел к прокурору Мушану. Я сказал ему: «Вот, я хочу поехать на Таити». Он мне ответил: «Послушайте, господин Мейссонье, раз вы уезжаете, вы это делаете на свой страх и риск…» Но поскольку де Голль помиловал всех приговоренных к смерти, если бы был преступник, которому грозила смертная казнь, то с учетом времени суда и прочего проходит больше года перед казнью. И в итоге он сказал мне: «На сегодня ничего нет, поэтому вы можете уезжать». Я уехал на Таити при поддержке прокурора. Но если бы была казнь, теоретически мне нужно было бы вернуться.
Фотография, подписанная Морисом Мейссонье: «Фернан с макетом, 1951–1952»
Монтаж гильотины
Фернан Мейссонье несколько раз описывая мне монтаж гильотины. После того, как я перечел запись этих многочисленных описаний, оказалось, что этот текст практически непонятен человеку, никогда не видевшему гильотину. Поэтому, чтобы распутать клубок технических сложностей при сборке гильотины, мне представилось необходимым прибегнуть к реконструкции процесса (снятой на камеру и сфотографированной). Это мы и сделали 3(У ноября 2000 года с помощью друзей Фернана Мейссонье, в числе которых были Франсуа и Жюльетта Лошон, снявшие фильм и сделавшие фотографии. Вся совокупность этих элементов позволят нам проследить за описанием монтажа гильотины, сделанным Фернаном Мейссонье.
Для того чтобы собрать гильотину, нужно, чтобы вся работа была строго распределена. Необходимо, чтобы каждый помощник всегда с точностью выполнял одно и то же. У каждого по детали, и тогда дело идет намного быстрее. Такой-то делает то, другой это. Вот так получается ее быстро собрать. Да, лучше, когда каждый знает свою роль. Я занимался основанием и отвесом. Мы собирали гильотину за двадцать пять минут. Да, двадцать пять-тридцать минут, и готово.[24]
Так вот. Сначала устанавливается база. Перекладина длиной около двух метров. Ее кладут прямо на землю.
Затем в пазы базы устанавливается вторая перекладина, рама прямоугольной формы длиной около двух метров.
И теперь проверяют, плотно ли она встала (используя клинья) и что все ровно горизонтально (в уровень). У отца был нивелир.
Когда все на одном уровне, приносят первую из парных балок — ту, на которой механизм, — и устанавливают ее. Для этого нужно быть как минимум вдвоем, потому что она тяжелая.
Затем устанавливают три упорных стойки (раскоса), чтобы поддерживать балку вертикально, чтобы ей не угрожало падение; она высокая.
Затем устанавливается вторая из парных балок, ее нужно также подпереть тремя упорными стойками, но не зажимать болты слишком сильно, чтобы оставался достаточный люфт (зазор) для установки бабы.
Таким образом, в то же время, как устанавливается вторая балка, помощник берет бабу (груз) и оп! вставляет ее: прямо в медные направляющие на балках. С каждой стороны бабы есть ролики, встающие в пазы балок. Ролики принимают форму желобков (на балках). Нужно быть внимательным, чтобы не вставить бабу наоборот; с одной стороны вставляются затем три болта, фиксирующие лезвие. Как только баба установлена, закрепляют упорные стойки, поддерживающие вертикально вторую балку. Таким образом, баба ходит по направляющим: она больше не может выскочить из балок.
И затем с каждой стороны гильотины ставят лестницу, чтобы установить капитель.
Один из помощников берет капитель на плечо и залезает на лестницу, в то время как другой, по лестнице, установленной напротив первой, с упором в столбы (балки), поднимается помогать ему закрепить капитель в верхней части столбов (балок).
На балках есть штыри, а на капители гнезда. Они туда вставляются. Закрепляется чека, которая запускает механизм. И фиксируется капитель двумя большими болтами с круглой головкой.
Потом проводят веревку через устроенное для этого отверстие в капители. Она выходит снизу, и ее опускают, проводя через паз блока, выступающего перед капителью.
Затем нож фиксируется на бабе при помощи трех пронумерованных болтов.
У болтов есть выступы, чтобы они не проворачивались. Я фиксирую лезвие, у меня болты; коллега с другой стороны, сзади, навинчивает гайки. Теперь баба и лезвие составляют одно, и при помощи веревки их поднимают. Надо сказать, что нож гильотины не сделан из какой-то особой стали, это просто металлическая пластина. В ней нет ничего особенного. Просто вырезался плотный кусок металла. Я это делал сам. Ножей у нас было два, три или четыре.[25]Да, как минимум три. Но можно всегда брать один и тот же, он не изнашивается. Чтобы его наточить, его снимают. Он прикреплен к бабе. Баба весит тридцать восемь килограмм. Лезвие поднимают (снимают). Нож весит семь килограмм — все-таки он сантиметровой толщины.
И потом устанавливают распорку, которая поддерживает балки из середины.
Затем закрепляют обруч, железный обруч, охватывающий обе балки внизу, примерно в тридцати сантиметрах от земли. Так все закреплено, все хорошо держится.
На верхней поверхности бабы имеется штырь, который встает в замок на капители.
Замок — это нечто вроде зажима, удерживающего груз (баба + нож), который открывается, когда главный экзекутор нажимает на рычаг, провоцируя падение ножа. Рычаг также устанавливается на свое место, на балку с прикрепленным механизмом.
Остается установить цоколь скамьи, который навинчивается прямо на базу, как и сама скамья (со скользящей доской), которая устанавливается между двух балок.
Затем устанавливается первая, нижняя половина ошейника. Она входит в пазы между балками. Ее вбивают туда и привинчивают. Затем устанавливают вторую, верхнюю половину ошейника. На первой половине ошейника есть два штыря, а на скамье — два соответствующих отверстия. Таким образом, скамья закрепляется на нижнюю половину ошейника. Доска, находящаяся между скамьей и корзиной (в которую соскальзывает обезглавленное тело), устанавливается на скамью. Когда все на месте, оп! зажимают внутренние болты, все болты. И потом ставят корзину.[26]
Затем устанавливают ванну и ширму.
Вот и все, готово!
Главный экзекутор проверяет, что сборка осуществлена правильно. За час до казни делается одна или две пробы, то есть нажимают на рычаг, управляющий открыванием замка, поддерживая при этом бабу при помощи веревки, чтобы видеть, все ли хорошо функционирует, и нож опускают вниз в ожидании часа казни. За четверть часа до казни нож поднимают, и с этого момента никто больше не подходит к гильотине. Впрочем, для этого есть оцепление из полицейских или мобильной охраны.
В момент казни помощники — по одному с каждой стороны — приводят приговоренного. Доска стоит вертикально. Осужденного закрепляют на доске стоя, и затем под его весом она опрокидывается. Помощники поддерживают осужденного и доску, скользящую по направляющим, рррррррр… до ошейника, где «фотограф» принимает приговоренного и тянет его голову руками, взяв ее пониже ушей, и при этом следит, чтобы пальцы не выступали.[27]
Главному экзекутору остается лишь запустить механизм, который опускает верхнюю половину ошейника и сразу же затем механизм ножа. На стойке есть кнопка, при помощи которой опускается верхняя половина ошейника, и рычаг, чтобы запустить падение лезвия. Все это занимает две-три секунды.
Я занимался в основном базой, закреплением лезвия и установкой обруча и упорных стоек внизу. Я также зажимал болты и устанавливал таз.[28]Другие помощники делали остальное. Капитель, при Берже, устанавливали Каррье и Доде. Раз-два, и все получалось. Одни шел по лестнице с одной стороны, другой его поддерживал с другой стороны. Это все-таки довольно тяжело. Главный экзекутор не участвует в сборке. Да ему за это и не платят. Он наблюдает, проверяет, чтобы все было в порядке, назначает момент казни и, когда приговоренный опрокинут, опускает верхнюю половину ошейника и запускает падение лезвия.
Так вот, за двадцать пять-тридцать минут все собрано. И также быстро она снова разбирается. На монтаж уходит немного больше времени. Скажем так, разборку мы делали за двадцать минут. Потому что здесь не нужно проверять уровень, равновесие. Моют ее тотчас же, струей воды, потому что через несколько минут после казни кровь легко размывается. И потом различные элементы укладывают в ящики. Ошейник и скамья в корзине. Ящик для лезвия. Ящик для бабы. Еще один ящик для упорных стоек. Балки в отдельные ящики. Гильотину так вот, кучей деталей, не перевозят.
После казни мы возвращались домой, как предприниматель после работы. Или как хирург, только что выполнивший операцию, ни больше ни меньше.
Казнь
