Как я воспринимаю окружающий мир 7 страница

5. Однажды летом я уезжала из нашего института на отдых. На обратном пути в Харьков мне пришлось ехать московским поездом с тетей, которая ехала в Москву. На вокзале в Харькове меня должны были встретить, но мы разошлись с тем, кто встречал меня, а московский поезд стоял в Харькове только 40 минут. Прошло это время, и тете необходимо было садиться в поезд. Решено было, что тетя оставит меня в железнодорожной поликлинике, откуда я буду звонить по телефону в свой институт. Тетя проводила меня в поликлинику и оставила там в приемной. Конечно, звонить по телефону я. сама никак не могла, нужно было кого-нибудь попросить сделать это. Но я ведь никого не знала в поликлинике. Я сидела в приемной и чувствовала, что мимо меня проходят люди. Но как к ним обратиться? Ведь я их не вижу. Сидеть так — тоже нельзя. Нужно было что-то предпринять. Я встала со скамейки и сделала несколько шагов по тому направлению, откуда я чувствовала запах из другой комнаты. Я остановилась, чтобы вчувствоваться, есть ли действительно там дверь в другую комнату. По запаху и по движению воздуха я узнала, что дверь есть. Я подошла прямо к двери, она была открыта, и я вошла в комнату. Мне показалось, что в этой комнате кто-то прошел совсем близко от меня. Набравшись смелости, я спросила: «Скажите, пожалуйста, есть ли здесь телефон?» Ко мне подошел какой-то мужчина и взял меня за руку. Может быть, он мне что-нибудь говорил, я ведь все равно ничего не слышала. Я ему объяснила, что я не вижу и не слышу и что он может писать мне на моей руке. Мужчина написал мне, что телефон есть и что он позвонит… Таким образом, обонятельные, кожные и другие ощущения помогли мне выйти из такого затруднительного положения в совершенно незнакомой мне обстановке, среди людей, которые первый раз в своей жизни видели меня. Если бы я ничего не чувствовала и продолжала сидеть, то мне, быть может, пришлось бы и целый день сидеть в приемной. Никто ведь не знал, как ко мне обратиться и как со мной заговорить, если я не вижу и не слышу.

6. Если я знакомлюсь с новым человеком, я очень хорошо чувствую, если он волнуется или растерялся и не знает, как со мной заговорить. Благодаря тому что я себя чувствую гораздо лучше, чем мой собеседник, я могу вывести его из весьма неприятного для него состояния. Я обычно бываю инициатором беседы. Недавно моя подруга Н. познакомила меня со своим товарищем. Н. ему уже рассказывала обо мне, но, несмотря на это, он крайне растерялся, когда знакомился со мной. Я знала, что он интересуется литературой, очень любит поэзию и даже сам пишет стихи. У нас легко завязался разговор на эту тему, тем более что художественная литература и поэзия доставляют мне величайшее наслаждение. Не прошло и 10 минут, как мой новый знакомый чувствовал себя совершенно свободно. Через несколько дней мне передала подруга, что мой новый знакомый после беседы со мной о литературе стал говорить, что его плохое настроение уже проходит и он очень доволен, что встретил человека, с которым мог говорить о том, что его так интересует, т.е. о поэзии и вообще, о литературе.

7. После закрытия 15-го конгресса физиологов наш институт посетили многие члены конгресса. Конечно, я имела полную возможность говорить с нашими гостями, если кто-нибудь из них знал русский язык. Знакомясь со мной, они крайне смущались. Помню одного врача, поляка, уже старика. Он изъявил желание поговорить со мной, но совершенно растерялся. Я сразу по его руке почувствовала, что он смущен и растерян. Я ободряюще улыбнулась ему и спросила: «Откуда вы?» Почтенный ученый так обрадовался моему вопросу, что с величайшей радостью и готовностью ответил мне: «Я из Польши, из Варшавы». — «Какое впечатление произвел на вас наш Советский Союз?» — «Очень хорошее», — отвечал мой собеседник, который настолько уже приободрился, что осмелился спросить меня: «Что вы знаете о конгрессе физиологов?» Мой ответ очень удовлетворил его, и он дружески распрощался со мной. Если бы я чувствовала себя в таком же затруднительном состоянии, как мои новые знакомые, то весьма вероятно, что наши беседы не пошли бы дальше сообщений друг другу наших имен и фамилий.

8. Я хорошо знаю, что всякий слепой целиком полагается на свой слух: где бы он ни был, он всегда четко вслушивается во все, что его окружает. Но если я иду по улице с кем-нибудь из слепых подруг, я уже не чувствую себя так свободно, как тогда, когда я иду со зрячим. Я не вполне полагаюсь на слух слепого, ибо знаю, что один слух не обеспечивает слепого от падения. В пути со слепыми я сама слежу за дорогой, т.е. стараюсь почувствовать, где начинается повышение, понижение или ровное место, а равно слежу и за запахом. Однажды я была в библиотеке слепых, и мне пришлось возвращаться домой с А. Когда мы вышли из библиотеки на улицу, я сразу заметила, что А. повернула в противоположную сторону от того направления, куда нам нужно было идти. Я об этом ей сказала, но она ответила: «Нет, мы идем туда, куда нужно». И она быстро зашагала по взятому ею направлению. «Нет, мы идем не туда… да ты хоть так не спеши, мы сейчас куда-нибудь полетим». Едва я это сказала, как мы с разбегу полетели вниз. От такой неожиданности мы обе не сразу поняли, куда упали. Потом почувствовали, что катимся вниз по лестнице. Лестница была ступенек в восемь, а может быть, и больше, но она нам показалась необычайно длинной, и путешествие по ней казалось вечностью. Когда, наконец, мы выкатились прямо на тротуар, наш испуг прошел, и мы рассмеялись. «Откуда она взялась, эта лестница?» — сказала А. «Я тебе ее подставила, потому что ты мне не верила, что мы идем не в ту сторону», — ответила я. А. сказала: «Теперь и я вижу, что мы пошли не в ту сторону».

9. Одну зиму в соседнем коридоре нашего дома жили аспиранты. Я уже была знакома с несколькими девушками. Однажды они познакомили меня со своим товарищем. Он, наверное, полагал, что я могу понимать только примитивные разговоры, поэтому прежде всего спросил: «Есть ли у вас родные?» Я ответила ему: «Отчего вы не спросите меня, что я читаю или знакомлюсь ли я с текущей политикой?» Я заметила, что после моих слов аспирант очень смутился и начал извиняться за то, что так неумело начал говорить со мной. Быть может, многие скажут, что мой ответ аспиранту был резок, но дело в том, что я не нахожу ни малейшего удовольствия в разговорах о родных, которых я почти не знаю, потому что они меня бросили еще в детстве. Если кому-нибудь приятно слышать такие «трогательные» вещи, то для этого есть много такой литературы, где автор со всеми подробностями описывает, как страдают дети от жестокости родителей.

10. Часто думают, даже близкие мне люди, что от меня можно скрыть какое-нибудь неудовольствие или смущение с их стороны. Это им удается весьма редко, да и то в тех только случаях, когда я сама бываю чем-нибудь расстроена и не слежу за другими. Я помню, что однажды летом, когда Л. И. была в отпуске, я поехала к ней. Я сама только что вернулась из отпуска и целый месяц не видела ее. Когда я приехала к Л. И. и она подошла ко мне, то я сразу заметила, что она не особенно довольна моим приходом. Я спросила:

— Может быть, вы заняты или хотите отдохнуть, тогда я уйду?

— Нет, ничего, я свободна, оставайся.

— А мне кажется, что вас что-то смущает.

— Нет, я только не совсем здорова.

Так как Л. И. говорила, чтобы я не уходила, я осталась у нее. Через час Л. И. говорит мне:

— Я не знаю, что мне делать. Моя девочка устроила сейчас целую трагедию, потому что я ей обещала поехать с ней к тете.

— Значит, поэтому вы и были смущены, когда я пришла?

— Да, я просто не знала, как мне отвлечь девочку.

— В таком случае вы идите с нею, а я буду одна. Не беспокойтесь обо мне и идите смело, как будто бы меня и нет.

Л. И. сначала не соглашалась оставлять меня, но я ее уговорила, и она пошла с девочкой, а я осталась гулять в саду.

11. Когда-то я читала с Л. И. «Историю естественных наук». В одной главе описывалось, как работал Леонардо да Винчи. Мне это очень понравилось, и, когда Л. И. прочитывала его имя, я даже улыбалась. Видя мою улыбку, Л. И. начинала смеяться. Я каждый раз чувствовала, когда она смеялась, и мне это не нравилось.

12. У нас лопнула труба в отоплении, и один день не топили. В комнатах было холодно. На другой день затопили. Я первая это обнаружила и показала дежурной сестре Р. Л., которая думала, что еще не затопили.

13. Как-то в выходной день я отдыхала после обеда и уснула. Тогда дежурила А. И. Но к чаю меня разбудил Х. Я его узнала и удивилась тому, что будил он, а не А. И. Когда я пила чай, то узнала го шагам, что в столовой ходит Р. Е. Я позвала ее. «Почему меня будил Х., а теперь вы здесь?» — «Потому что А. И. ушла по делу, и я ее заменяю».

14. Когда-то у нас был большой ремонт на первом этаже и мы временно жили на втором, в лаборатории. Дело было летом. Одну ночь мне не спалось, и было так жарко, что я просто не находила себе места. Я решилась уйти вниз и выйти немного в сад. Но недалеко от моей кровати стояла кровать дежурной сестры, которая если не спит, то не пустит меня. Нужно было узнать, спит ли дежурная. Я встала и тихо подошла к ее кровати. Дежурная не встала. Я положила руку на край постели. Дежурная не пошевелилась. «Значит, спит», — подумала я; не надевая туфель, босая, я спустилась вниз, взяла ключ от двери и вышла в сад. Я боялась, чтобы никого не впустить в дом, поэтому захлопнула дверь на английский замок.

Ночь была теплая; изредка только чуть-чуть веял прохладный ветерок. Воздух был напоен ароматом белых табаков. Я остановилась в двух шагах от двери и несколько раз вздохнула полной грудью. Какой-то жучок упал мне на плечо. Я вздрогнула и подумала, что нужно вернуться домой. Я подошла к двери, остановилась и обвела вокруг себя рукой. Я очень боялась, чтобы кто-нибудь не вошел вместе со мной. Но никого не было. Я быстро отперла дверь и вбежала в вестибюль. Когда я поднялась наверх и таким же образом, как первый раз, подошла к дежурной, она по-прежнему спала. Я тоже пошла, легла и скоро уснула. Утром я спросила дежурную: «Как вам спалось?» — «Хорошо». — «А мне не спалось», — сказала я, желая узнать, слышала ли что-нибудь дежурная. Но было ясно, что она ничего не слышала, и я ей ничего не сказала о своей маленькой прогулке.

15. Многие зрячие думают, что красота и обаяние прекрасного весеннего или летнего вечера совершенно недоступны пониманию слепоглухого. Это не совсем так. Конечно, мы не можем непосредственно любоваться полной луной, яркими звездами и т.д. Об этом могут рассказать только зрячие. Но ведь кроме луны и звезд есть еще легкий ветерок, аромат цветов, роса на их лепестках. Все это вполне доступно ощущению слепоглухих, и если зрячий и слышащий человек сумеет хорошо передать им то, что он видит и слышит, то у слепоглухого может создаться еще более полная картина красоты весеннего или летнего вечера. Я приведу маленький отрывок из своего дневника. «…Был такой чудный вечер. Мне кажется, что за все лето еще ни разу не было такого вечера. Неудержимо тянуло в сад, где благоухали белые табаки, петунии и настурции. Я сидела на скамье и думала… Едва уловимый ветерок теплыми струйками скользил по моему лицу и рукам. Ко мне подошла Е. А. Я спросила ее: „Какой сегодня вечер, лунный или темный?“ — „Да, лунный. Небо чистое, синее, с крупными звездами“. Я долго сидела в саду, а когда легла спать, не могла уснуть. Обаяние этого вечера далеко отогнало от меня сон…»

16. Я шла в город с Н. Когда мы повернули за угол на другую улицу, я это заметила и сказала: «Мы уже повернули». — «Да», — ответила Н.

17. Я читала в своей комнате с Е. А. Почувствовала чьи-то шаги, а затем слабый запах нафталина. Я спросила у Е. А.: «Кто пришел?» — «Пришел д-р М.».

18. Я читала в кабинете с Ч. и почувствовала (сначала по шагам, а затем по запаху), что кто-то пришел. Ч. сказала: «Зашла А. И.».

19. Я читала с Ч. и вдруг ощутила движение воздуха и запах свежей газеты. Я слегка вздрогнула. Ч. предупредила меня: «Это П. положил на стол новые газеты».

20. Я была в городе с О. А. Мы стояли на улице в ожидании трамвая. Неожиданно я ощутила сотрясение мостовой и запах бензина. Я узнала, что мимо нас проехал автомобиль. В то время когда я почувствовала, что едет автомобиль, я вздрогнула, а так как О. обратила на это внимание, то мне пришлось объяснить ей, почему я вздрогнула.

21. Я шла по городу. Нам нужно было переходить улицу, но моя спутница остановилась. По сотрясению мостовой и по запаху бензина я определила, что проезжает автомобиль.

22. Перед поступлением в клинику для слепоглухонемых я жила в другом городе. Однажды я шла по улице с девочками. Но вот девочки отошли от меня, и я осталась одна на тротуаре. Я чувствовала, что близко есть стена, и подошла к ней. Я была испугана и не знала, что мне делать. Мы не особенно далеко отошли от своего дома, но вернуться одна домой я не могла, так как нужно было переходить улицу, а это было опасно: я могла бы попасть и под трамвай, и под автомобиль. Я села на выступ стены и начала ждать, что ко мне подойдет кто-нибудь из знакомых. Я долго так сидела. Но вот кто-то взял меня за руку, а потом обнял. По платью и по запаху я узнала, что это была наша кухарка. Я ей, как могла, объяснила, что девочки меня бросили на улице. Кухарка энергичными движениями своих рук выражала свой гнев и показала мне, что она будет бить девочек.

23. В один из летних дней все ушли из дому на прогулку, а меня, как глухую, оставили дома, и притом случайно заперли на балконе. Я долго стучала в балконную дверь, но никто не открывал; балкон был залит солнцем, которое сильно пекло, и не было ни одного вершка спасительной тени. У меня разболелась голова, я не могла больше находиться на балконе. Я знала, что с двух сторон балкон поддерживали две тонкие колонки. Мне пришло в голову, что по одной из этих колонок я могла бы спуститься вниз и попасть в сад. Это было рискованное дело, но я была так измучена жарой, что решила слезть. Я сняла туфли и оставила их на балконе, а сама полезла за барьер. Я почувствовала, как сильно билось мое сердце (мне казалось, что я ощущаю сильный грохот в груди и в висках) и как дрожали руки. С карниза балкона я соскользнула на колонку и, так как она была совершенно гладкая, стала быстро скользить вниз. Ноги мои коснулись железной решетки, которая с двух сторон огораживала крыльцо (балкон был над крыльцом садовой двери); я встала на решетку, а потом соскочила на крыльцо. Я так волновалась (уже от того, что благополучно спустилась в сад), что не могла идти и села на крыльцо. Но была сделана только половина дела: садовая дверь в дом тоже была заперта, а садовая ограда была слишком высока. Чтобы попасть в дом, я должна была перелезть через эту ограду, пойти в переулок, оттуда во двор и только через черный ход войти в дом. Я подошла к ограде и полезла на нее. Об острые железные прутья я разорвала себе платье, но не упала. Соскочив с ограды на землю, я осторожно пошла в переулок; босыми ногами я различала каждый камень и по тому, насколько камни были гладкими или острыми, узнавала направление к дому. Во дворе по запаху из кухни я пошла к дверям черного хода и вошла в дом. Но, войдя в коридор, я почувствовала топот многих ног. Это дети вернулись с прогулки. В комнате на столе я нашла ручку, которой открыла балконную дверь, и взяла свои туфли. Целый день я была сильно возбуждена своим «подвигом»: ведь я рисковала разбить себе голову, если бы не удержалась на гладкой колонке или, перелезая через ограду, сделала неверное движение.

24. Все ушли гулять и заперли дом, оставался открытым только черный ход. Я осталась одна; мне было скучно. Я долго думала, чем бы мне заняться, и, наконец, вспомнила, что в саду цветет шиповник и что я могу наломать себе цветов. Но дверь в сад была заперта. Можно было попасть туда только через ограду. Я сняла туфли, связала их чулком и перекинула через плечо (к ограде я должна была идти босой, чтобы различать дорогу, а в саду нельзя было быть без туфель, так как он был засорен камнями, железом, гвоздями). Через ограду я перелезла благополучно, слегка только волновалась. В саду я надела туфли и пошла искать шиповник. Кустов шиповника было много, и я по запаху их цветов нашла. Я начала, осматривать ветки шиповника, стараясь среди грубоватой листвы отыскать нежные, шелковистые лепестки цветов. Я наломала большой букет цветов, но руки мои были изодраны шипами, в некоторых местах сочилась кровь. Таким же образом, каким я попала в сад, я выбралась из него.

25. Однажды я мыла голову. Мне нужна была бутылка с уксусом, но я так спешила, что схватила первую попавшуюся бутылку. Когда же я стала наливать в таз содержимое бутылки, я по запаху почувствовала, что это не уксус, а борный раствор, который был в совершенно такой же бутылке как и уксус. Да и на ощущение, когда я наливала на руку, этот «уксус» был совсем не настоящим уксусом.

26. Я и дети вышли гулять на улицу с А. В.

— Ты заметила что-нибудь сейчас? — спросила меня А. В.

— Да, проехал автомобиль.

— Верно, он только что проехал мимо нас. Как ты это узнала?

— Я почувствовала запах бензина и сотрясение мостовой.

27. Не знаю, чем объяснить такие странные явления, когда я без посторонней помощи догадываюсь о чем-нибудь или скажу что-либо такое, о чем в это время говорят те, кто бывает со мной. Или это просто случайное совпадение, или же результат моего чрезвычайно чуткого отношения к окружающей среде; вследствие этого у меня сильно развита сообразительность. Я склонна думать, что вернее всего второе предположение. Так, например, я один раз шла сверху вниз, и, когда была уже на последних ступеньках лестницы, у меня явилось сильное желание подойти к двери и открыть ее. Мне казалось, что за дверью стоит Н. и звонит. Я подошла и открыла дверь — за дверью действительно стояла Н., и, когда она услышала мои шаги на лестнице, она позвонила, не подозревая того, что шла я. Вслед за мной по лестнице спустился Х., который услышал звонок, но я уже успела открыть дверь.

Другой раз я уходила с Н. к ней. Мы уже вышли в коридор, но остановились, так как Е. Н. еще разговаривала с В. М. Я вдруг повернулась и говорю:

— До свидания, В. М.!

Нина засмеялась.

— Почему ты смеешься? — спросила я.

— Потому что сейчас вышло хорошо: В. М. говорит: «Оля, ты хотя бы сказала: „До свидания, В. М.!“ А ты сразу же повторила ее слова, как будто бы услышала ее».

Еще более интересный пример. Я была в обществе нескольких товарищей. Они мне сообщали, о чем говорят между собой, но не всегда и не все. Вдруг я говорю: «Я так люблю держать руку на рояле в то время, когда играют».

Все удивились, так как в это время они говорили о музыке. Но мне никто ничего не сказал, я сидела и держала за руку одну девочку и почему-то подумала о музыке.

Еще один интересный пример. Я читала с Ч. в моей комнате, к Ч. подошла А. В. Когда она ушла, Ч. сказала мне:

— А. В. предупредила меня, что она идет гулять. Я спросила:

— Она просила вас зажечь свет в канцелярии и открыть ей дверь в семь часов? М. очень удивилась.

— Да, да, она об этом и говорила.

Много раньше было таких фактов, но, к сожалению, я их не записывала и сейчас не припомню.

28. Я проходила через столовую в спальню и почувствовала, что кто-то слегка прикоснулся ко мне, и в то же время почувствовала запах Е. А. Но я не остановилась, так как мне нужно было посмотреть на часы. Когда я шла обратно, я подошла к дивану, где сидела Е. А.

— Вы хотели меня остановить?

— Да.

— Я не могла остановиться. Н. просила сказать ей, сколько времени.

29. Как-то у меня должен был быть урок по географии, но я не замечала ни по запаху, ни по походке, чтобы пришла Р. Г., которая должна была заниматься со мной. Я подошла к А. И. и спросила:

— Р. Г. нет?

— Нет.

30. Однажды врачи проверяли, слышу ли я звуки или чувствую. Когда трубку держали на голове и давали звуки, я чувствовала, но, если трубку снимали с головы и отдаляли, я ничего не.слышала. Но вот я ощутила запах с правой стороны и повернулась в эту сторону. Е. А. спросила:

— Слышишь?

— Нет, я почувствовала запах и поэтому повернулась.

— Это к тебе подошел врач.

31. Несколько лет тому назад летом я была у Л. И. В саду было много цветов, и Л. И. водила меня от клумбы к клумбе и показывала мне все цветы. Потом она ушла в комнату к своей девочке, а меня оставила одну в беседке из кустов. Я кушала яблоко, а когда съела, вышла из беседки, чтобы еще сорвать яблок. До этого я сама еще не ходила по саду Л. И., но меня это не испугало, и я смело двинулась вперед. Ну и путешествовала же я: зашла в кусты роз и долго не могла найти из них выхода, исцарапав себе руки шипами. Но я не унывала и продолжала лазить в кустах между клумбами. Я уже начала думать, что не выберусь из этого лабиринта, как вдруг мне под ноги попалось яблоко. Я подумала: «Если яблоко лежит здесь, значит, близко аллея, возле которой яблони». Я направилась в одну сторону — яблоки под ногами стали попадаться чаще и служили мне путеводными звездочками. Наконец, я ощутила под ногами дорожку, посыпанную песком. Я сделала несколько шагов по дорожке — и прямо к моему лицу прикоснулась ветка с яблоками. Таким образом, яблоки, валявшиеся на земле, вывели меня на дорожку, и я узнала, где я нахожусь. Когда ко мне пришла Л. И., я сидела в гамаке с десятком яблок. Я рассказала Л. И. о своем первом самостоятельном «путешествии» в ее саду, и мы долго смеялись над моими приключениями. Остальную часть дня, а также и весь следующий день я ходила в саду одна, и мне это было очень приятно: я никому не мешала и мне никто не мешал.

32. Это было зимой. Я была несколько дней у А. Раз утром я проснулась и спросила, сколько времени. А. ответила, что семь часов и что она уже встает, а я чтобы еще полежала. Через час я опять позвала А. Вместо нее ко мне подошла М. и сказала: «Ее нет, она ушла по хозяйству».

Я почему-то не поверила словам М. Я повернулась лицом к стене и продолжала лежать в постели. Минут через 10 я почувствовала, что А. села на кровать спиной ко мне. Я подумала: она, наверно, надела пальто и нарочно села спиной ко мне, чтобы я сразу увидела, что она в пальто. Я продолжала не обращать внимания на то, что А. сидит на кровати. Тогда она прикоснулась к моему плечу. Я вынула руку из-под одеяла.

— Ты спишь? — спросила А., делая рукой такие движения, чтобы задеть мою руку рукавом пальто.

— Нет, я давно не сплю.

— А я только что пришла… Ходила за хлебом… На дворе чудная погода, светит яркое солнце…

Так говорила А., но я чувствовала, что от нее совсем не пахнет свежим воздухом, а, наоборот, чувствовался запах мыла, которым она умывалась. Я начала одеваться. А. пошла снять пальто, а потом подошла ко мне, помогая отыскивать мои вещи, которые она куда-то убрала. Я делала вид, что не обращала внимания на А., но я хорошо заметила, что она была в одном платье, накинутом прямо на голое тело. Я нарочно спросила:

— Почему ты все время переодеваешься?

— Нет, я ведь была в пальто, а теперь разделась.

Через час мы вышли на улицу с А., и я почувствовала, что никакое солнце не светит и что идет снег. А., как бы оправдываясь, сказала:

— Жаль, что испортилась погода. Я ответила:

— Я и не думала, что она хорошая; тебе, наверное, так показалось, когда ты меня уверяла, что светит яркое солнце. А. смутилась и ничего мне не ответила.

33. В той квартире, где я временно жила, была одна очень солнечная комната, и я любила сидеть на окне в этой комнате, когда светило солнце. Однажды я сидела на окне и по запаху, а также по движению воздуха почувствовала, что кто-то подошел ко мне. Я протянула руку вперед, и моя рука натолкнулась на кого-то в байковой куртке. Такой одежды не было ни у кого из тех, кто меня окружал. Я поняла, что это кто-то чужой, и отдернула руку. Подошедший совсем близко постоял возле меня несколько минут. Это был чужой человек и, должно быть, не зная о том, что я не вижу и не слышу, что-то спрашивал у меня. Но, не получив никакого ответа, ушел от меня.

34. Одним летом я ездила в Одессу с А. И. С нами поехал и ее сын С., мальчик моих лет. Мы остановились в одной клинике и жили на первом этаже. Для того чтобы попасть в умывальную комнату и в уборную, нужно было пройти большой коридор и еще зайти в небольшой коридорчик, который вел также и к выходной двери сада. Я скоро научилась одна ходить в умывальную, уборную и в сад. Дверь, выходившая в сад, обычно всю ночь была открыта; поэтому, когда мы ложились спать, запирались на ключ. Однажды ночью у меня сильно болела голова и было жарко. Чтобы не беспокоить А. П., я сама тихо встала и пошла в умывальную комнату, чтобы смочить платок и завязать им голову. Возвратившись в комнату, я заперла дверь на ключ и, подойдя к своей кровати, стала ложиться. Вдруг я почувствовала, что кто-то босой подходит ко мне. Это был С. Он схватил меня за руку и сказал дактилологией:

— Что ты делаешь?

Я сразу заметила, что С. злой, и это удивило меня. Я ответила тихо и спокойно:

— Что же я особенного делаю? У меня болит голова, и я ходила смочить платок.

— Ты маму испугала.

— Чем?

Но С. ничего не ответил и резко оттолкнул мою руку. Я поняла, что С. был злой потому, что его внезапно разбудили, но чем я могла разбудить А. И.? Этого я не понимала и узнала все только утром. А дело было вот как: ни А. И., ни С. не слыхали, когда я выходила из комнаты, а когда я возвратилась и заперла дверь, А. И. проснулась и стала спрашивать:

— Кто это?

Разумеется, я ее вопроса не слышала и ничего ей не ответила. Впрочем, я даже и не подозревала, что она проснулась и кричит. Не получив ответа и видя, что к моей кровати «кто-то идет», А. И. еще больше испугалась и стала звать С. Он проснулся. А. И. говорит ему:

— К нам воры забираются!

С. вскочил со своей кровати и бросился ко мне (тогда, когда я и почувствовала, что ко мне кто-то идет). Узнав меня, С. сказал:

— Да это Оля вставала.

После того как А. И. рассказала мне всю эту сцену и добавила: «Я хотела выскочить на улицу», я долго смеялась над нею.

— Неужели вы не допускали возможности, что я могла выйти в уборную?

— Допускаю, но случилось что-то непонятное: я вижу, что возле двери кто-то стоит в белом, я подумала, что это воры открыли дверь и стоят в дверях. Потом это белое пошло к твоей кровати, и это совсем перепугало меня.

— Как же вы не сообразили, что, если бы это были воры, а вы начали кричать, то разве они стали бы спокойно ложиться на мою постель?

— Я спросонья не сообразила, а только видела то, что делалось.

35. Одно время А. И. и Л. И. ходили заниматься с дошкольниками рабочих фабрики «Красная нить». Однажды А. И. взяла меня с собой в «Детскую комнату» и познакомила меня со своими учениками. Некоторые ребятишки так привязались ко мне, что, чуть не плача, просили меня приходить к ним. Я часто стала бывать в «Детской комнате». Я что-нибудь рассказывала детям, а они сидели так тихо, как никогда. А. И. говорила мне:

— Они тебя слушают лучше, чем нас.

Особенно один мальчик, у которого недавно умерла мать, привязался ко мне, и, если я долго не приходила, он заявлял А. И.:

— Если Оля не придет скоро, так я и на занятия не буду ходить.

Был март, снег таял. «Детская комната» находилась на Журавлевке, которая изобиловала грязью. Я и А. И. пошли на Журавлевку пешком. На улицах было много воды, я чувствовала, как она шлепает под моими ногами. На какой-то улице, недалеко от Журавлевки, я ощущала, что мостовая покатая, как будто мы сходили с небольшой горки. А. И. что-то смешное рассказывала мне, а потом говорит:

— Лошадь.

— Какая лошадь? — спросила я.

— А вот едет с телегой сзади нас. Давай бежать скорее.

— Я не могу бежать, здесь так скользко, да еще спуск вниз.

— Ой, давай бежать, а то нас лошадь переедет.

— Ой, я не могу бежать, упаду!

— Скорей, скорей!

— Я уже падаю! Мы очень смеялись и, спотыкаясь на каждом шагу, бежали вниз. Вдруг в том месте, где было особенно много воды, я упала и потащила за собой А. И. От смеха мы сразу не могли встать на ноги. Но, несмотря на то что я смеялась, я все же почувствовала по сотрясению мостовой, что едет телега. Когда мы встали, А. И. сказала:

— Совсем близко от нас проехала телега; наше счастье, что она не переехала нас. Это ты виновата — зачем упала?

— А вы зачем смешили меня в таком опасном месте?

Мы были мокры и испачканы грязью, но это нисколько не испортило нам настроения.

36. Как-то моя подруга Н. ходила в глазную поликлинику на уколы и просила меня ходить с нею. «Мне одной не хочется идти», — говорила она.

В один из дождливых дней мы пошли в поликлинику. Врач сказал Н., что нет никакой надежды на то, что уколы могут оказать какую-нибудь пользу ей. Н. давно знала, что никакими средствами невозможно возвратить ей зрение, но тем не менее она очень расстроилась после слов врача. Когда мы из поликлиники вышли на улицу, дождь уже прошел, но было очень грязно. Н. была настолько расстроена, что совершенно не соображала, по какой дороге мы идем, а в том месте совсем не знала дороги; но я хорошо чувствовала, если мы сходили с гладкой дорожки в сторону. Хорошо понимая, что Н. совершенно не владеет собой, я всецело сосредоточила свое внимание на том, чтобы следить за дорогой, и вела Н. Один раз Н. внезапно повернула в сторону и упала с тротуара; я не успела ее поддержать. Я помогла ей встать и, взяв ее под руку, пошла по тротуару, стараясь следить за тем, чтобы мои ноги чувствовали гладкую дорожку. Когда мы пришли домой, то Н. сказала:

— Ты извини меня. Я была так расстроена, что ничего не понимала, и, если бы не ты, я бы не дошла домой. Но меня удивляет то, как ты могла вести меня? Ведь ты же не слышишь и не знаешь дороги.