Глава 15. Малая Азия и Закавказье. Малая Азия: страна и население. Источники и историография. Дребнейший период ее истории

 

Природные условия и население. Малая Азия — это полуостров, омываемый несколькими морями (Черным, Мраморным, Эгейским, Средиземным) и отделенный от Европы узкими проливами — Босфором и Дарданеллами. Восточная часть полуострова представляет собой степное плоскогорье, окаймленное горами, среди которых выделяются Северо-Понтийские горы, Тавр и Антитавр. Реки здесь, за исключением Га-лиса (совр. Кызыл-Ирмак), невелики. Западная часть Малой Азии характеризуется изрезанным побережьем, изобилующим удобными бухтами. Горы чередуются с долинами сравнительно крупных рек (Герм, Пактол, Меандр и др.).

Природные богатства Малой Азии составляли леса и полезные ископаемые. Особенно славились киликийская сосна и кедр. В горах с очень раннего времени добывали золото, серебро, свинец, цинк и медь. Имелись и залежи железной руды. Горы давали также обилие строительного камня, встречались обсидиан (вулканическое стекло), мрамор, слюда, горный хрусталь, оникс. Во многих озерах добывали соль. Промежуточное положение Малой Азии между Европейским и Азиатским материками определило ее важную роль в развитии торговли, древних культурных связей и в этнических перемещениях.

К числу древних обитателей Малой Азии относятся жившие на востоке племена хаттов, или протохеттов. Анализ их языка указывает на его родство с абхазо-адыгейскими языками Кавказа. К этой языковой группе принадлежали, по-видимому, и племена кашков (касков), которые в XV— XIII вв. до н. э. активизируются на северо-востоке полуострова. На юго-востоке Малой Азии жило хурритское население.

По крайней мере с начала II тысячелетия до н. э. в Малой Азии широко распространились народы, говорившие на языках индоевропейской языковой семьи. Большую группу среди них составляли хетты. Сами они называли себя по именам разных племенных групп — неситами, лувий-цами и палайцами. Все они говорили на родственных языках, принадлежавших к хетто-лувийской, или анатолийской, ветви индоевропейских языков. Происхождение хеттов остается предметом дискуссий: по одной из гипотез они продвинулись в Малую Азию с северо-востока через Кавказ, по другой — пришли с запада, с Балканского полуострова. Есть гипотеза, что они были автохтонным населением полуострова. В дальнейшем продвижение народов — носителей индоевропейских языков — на территорию Малой Азии продолжалось: в середине II тысячелетия до н. э. на запвде появляются греки-ахейцы, затем фригийцы и др. В VIII—VII вв. до н. э. восток Малой Азии был местом обитания и передвижений кочевых племен киммерийцев.

Источники и историография Хеттского царства. Хеттская держава, погибшая еще во II тысячелетии до н. э., практически не нашла отражения в античных источниках. В Библии имеются лишь глухие упоминания о «хеттеях» в Восточном Средиземноморье. Отдельные загадочные иероглифические надписи и изображения издавна находили на территории Малой Азии и Северной Сирии, но не могли связать их ни с одной из известных культур. В 1887 г. был обнаружен Телль-Амарнский архив, и для исследователей явилось полной неожиданностью то, что хеттский царь упоминается в дипломатической переписке как равный египетскому фараону («брат» его). Таким образом было открыто существование еще одной великой державы древности.

В 1906 г. немецкая экспедиция под руководством Г. Винклера приступила к раскопкам в Богазкёе, где располагалась столица хеттов Хаттуса. Уже в первый сезон была сделана сенсационная находка — клинописный вариант хетто-египетского мирного договора. Архив Богазкёя состоял из десяти тысяч табличек на нескольких языках Ближнего Востока. Клинопись давно уже научились читать, но сам язык большей части текстов оставался непонятным. Значение слов и грамматических форм можно определить на основе сравнения с родственными языками, но для этого необходимо было установить, к какой семье относился хеттский язык. Именно эта задача была решена чешским исследователем Б. Грозным в 1915 г. Открытие Б. Грозного, что хеттский язык принадлежал к числу индоевропейских, имело огромное значение. Во-первых, до этого не было известно ни одной индоевропейской народности на территории Ближнего Востока. Во-вторых, хеттские тексты, датировались II тысячелетием до н. э.— на несколько веков ранее, чем древнейшие известные до той поры индоевропейские памятники, такие, как греческие поэмы Гомера, индийские веды или иранская «Авеста».

Работы Б. Грозного и его последователей позволили по-новому представить этническую историю Древнего Востока. В 20— 30-е годы проявлялись и ложные тенденции в освещении этих вопросов — делались попытки представить индоевропейцев в качестве «господствующей расы» носителей культуры, объяснить особенности их политического строя спецификой «духа народа» и т. д.

Успехи хеттологии позволили А. Гетце уже в 1933 г. дать общий очерк истории Малой Азии. Как обычно в работах западных исследователей особое внимание автор уделял военной и династийной истории. Общественный строй хеттов он считал феодальным, основываясь на сходстве ряда социально-политических институтов (условные держания, повинностное землевладение и т. п.).

Важные достижения послевоенной историографии связаны с находками иероглифических надписей, особенно распространенных на территории княжеств Северной Сирии рубежа II—I тысячелетий до н. э. Их язык оказался весьма близким хеттскому, что позволяет рассматривать историю этих княжеств как заключительный этап истории хеттских народов. Исследования лингвистов и археологов (в том числе турецких) демонстрируют истоки хеттской культуры, связанной не только с индоевропейцами, но и с местным населением Малой Азии (так называемыми протохет-тами). Все яснее становится значительность той роли, которую играли хурриты, в особенности в новохеттский период, когда, по-видимому, и сама правящая династия была хурритской по происхождению. Этнической и культурной истории Малой Азии посвящен ряд работ советских хеттологов. Однако центральное место в советской науке занимают проблемы социально-экономического и политического строя — рабства и иных форм эксплуатации, особой формы хеттской монархии, которая не может быть названа деспотической, и многие другие.

Источники и изучение истории Фригийского и Лидийского царств. Основными источниками по истории этих царств, сложившихся на территории Малой Азии после падения Хеттского государства, являются памятники материальной культуры, надписи и произведения античных авторов.

В XX в. американскими, немецкими, турецкими археологами проводились раскопки фригийской столицы Гордиона и столицы Лидии Сард, а также других центров Западной Малой Азии, которые открыли дворцы, храмы, крепостные сооружения, некрополи, произведения искусства, керамику.

Сохранилось небольшое число старофригийских надписей (VIII-—VII вв. до н. э.), главным образом надгробных и посвятительных, прочтение которых пока еще представляет сложную проблему.

Систематический сбор и публикации лидийских надписей (надгробные эпитафии, надписи на печатях, монетах и др.) начались в начале XX в., особенно существенной была находка лидийско-арамейской двуязычной надписи (билингвы), облегчившая дешифровку лидийских эпиграфических текстов.

На территории Лидии и Фригии найдены также греческие надписи, даже в большем количестве, чем местные, в связи с тем, что в I тысячелетии до н. э. контакты между этими малоазиатскими областями и греческими государствами были очень активными, к тому же греки проживали на западе Малой Азии.

Некоторые материалы по истории и культуре Фригийского и Лидийского царств содержат эпические предания и мифы, сложившиеся у греков и малоазийских народов и включенные в «Мифологическую библиотеку» греческого историка II в. до н. э. Аполлодора.

История Лидии описывается в трудах античных авторов, прежде всего в «Истории» Геродота (V в. до н. э.), который сам был родом из Малой Азии. Ценные сведения содержались и в труде лидийского историка Ксанфа (V в. до н. э.), который дошел до нас только в отрывках, наиболее полно вошедших в «Историю» греческого писателя I в. до н. э. Николая Дамасского. Географические и исторические сведения о древней Малой Азии содержатся в «Географии» Страбона (I в. до н. э.— I в. н. э.), также местного уроженца.

С середины XIX в. началось научное изучение фригийских и лидийских памятников материальной культуры и письменности.

Важнейшими направлениями исследований стали археологическое, эпиграфическое и историческое.

Археологические раскопки Гордиона, Сард и других городов особенно активно проводились в начале XX в. и в 50—70-е годы немецкими, американскими и турецкими учеными.

Конец XIX— начало XX в. были весь-ivia плодотворными в отношении сбора и публикаций фригийских и лидийских надписей. Лингвистическое их изучение способствовало решению нескольких важных проблем: дешифровка этих забытых систем письменности, происхождение и формы малоазийских алфавитов, восстановление лексики и грамматических норм малоазийских языков, сравнительная их характеристика и установление родства с другими языками мира. Значительный вклад в развитие этого направления внесли немецкий ученый И. Фридрих и итальянский лингвист П. Мери джи.

Одной из важнейших исторических проблем является проблема населения и заселения Малой Азии, а также проблема взаимосвязей народов и языков полуострова

Женская статуэтка и различные виды керамики из Хаджилара. Эпоха неолита

с Эгеидой в целом, Балканским полуостровом, Кавказом и Закавказьем, Передней Азией.

В конце XIX— начале XX в. появились первые публикации, посвященные истории Фригии,— английского ученого В. Рамзея; и Лидии — немецкого историка Р. Шуберта и французского исследователя Ж. Раде. В дальнейшем в трудах зарубежных ученых нашли отражение вопросы взаимоотношений Фригии и Лидии с греческим миром, с Востоком, а также хронология этих государств, культура и религия.

Русские путешественники (С. С. Аба-мелек-Лазарев и др.) еще в конце XIX в. побывали в Малой Азии и оставили описания увиденных древностей. Отечественные историки проявляли большой интерес к новым находкам, публикациям фригийских и лидийских памятников, изучали контакты Фригии и Лидии с Востоком и греческим миром.

В настоящее время в трудах советских историков и лингвистов находят свое отражение анализ малоазийских языков и письменностей, проблемы этногенеза, хронологии, изучается искусство Фригии и Лидии и его связи с искусством западного и восточного регионов.

Древние земледельцы Малой Азии и разложение первобытнообщинного строя. В VIII — VI! тысячелетиях до н. э. в Малой Азии появляется целый ряд поселений, жители которых обитали в глинобитных домах и занимались охотой и земледелием. Переход к земледелию и скотоводству послужил основой значительного хозяйственного и культурного развития. Особенно ярко это видно на примере культуры Чатал-Хюкжа, датируемой второй половиной VII—первой половиной VI тысячелетия до н. э. и являвшейся для этого времени одной из наиболее высокоразвитых на всем Древнем Востоке. Племена, составившие эту культуру, широко освоили плодородную долину Конии, где известно более двух десятков небольших поселений, своеобразной «столицей» которых было поселение Чатал-Хю-юк, занимавшее площадь около 12 га. Жители его возделывали около 14 видов растений, среди них несколько сортов пшеницы, ячмень и горох, разводили домашних животных — коз и овец. Важным технологическим достижением было начало плавки металла: из меди и свинца изготовлялись различные мелкие предметы — бусы, пронизки и шилья. Но основная масса орудий труда, в том числе все орудия, связанные с земледелием, еще были каменными.

Жилищами служили прочные глинобитные дома, широкое распространение получают различные украшения, в первую очередь бусы. В женских погребениях найдены целые «косметические наборы»: охра, смешанная с жиром, хранящаяся в крупных раковинах, зеркала из обсидиана и др. Рядом с жилыми домами располаг&тись небольшие святилища, стены которых были богато украшены глиняной скульптурой и росписями. Особой популярностью пользовался культ быка и образ боги ни-мат ери, покровительницы плодородия, излюбленного божества всех древних земледельцев,

Развитие земледельческо-скотоводчес-ких общин продолжалось в V—IV тысячелетиях до н. э., но их культура уже менее ярка и выразительна по сравнению с Чатал-Хююком. Как правило, они обитали в небольших поселках площадью в 0,5—5 га. из числа которых сравнительно хорошо изучены Хаджилар в Юго-Западной Анатолии и Мерсин.

Металлические изделия в это время встречаются все чаще, одновременно сокращается число каменных орудий. В Мерсине найдены медные тесла и топоры, в другом поселке обнаружен клад медных вещей и среди них одно серебряное кольцо. Глиняная посуда украшалась нарядными красочными узорами. Все это свидетельствует о постепенной специализации металлургов и гончаров, которых можно рассматривать как общинных ремесленников.

Природные условия полуострова способствовали определенной культурной и этнической разобщенности. Недаром археологи насчитывают в Малой Азии до 10 одновременно существовавших культур.

Отмечаются для этого времени культурные связи с Месопотамией, особенно заметные на юго-востоке, где встречается привозная керамика халафского типа, явно попавшая сюда из северомесопотамских центров. Позднее здесь же ощущается сильное влияние культуры Убейда, основной центр которой находился в Южном Двуречье. Дождевое и ручьевое земледелие Малой Азии во многом уступало ирригационному полеводству Месопотамии и Египта. Оно на первых порах обеспечивало стабильное пропитание раннеземледельческим общинам, создавало условия для быстрого роста прибавочного продукта. Но после первого скачка в развитии, вызванного переходом к земледелию и скотоводству и наведшего яркое отражение в культуре Ча-тал-Хююка, раннеземледельчесие общины Малой Азии развиваются более замедленными темпами и вскоре начинают испытывать влияние со стороны более передовых центров.

Решающие изменения происходят в течение III тысячелетия до н. э., когда отмечается рост укрепленных центров, своего рода протогородков и подъем ремесленных производств. К числу таких центров относятся, например, древнейшая Троя, Полиох-ни и др. Правда, их площадь была не-зелика, всего 1—2 га, но они становятся центрами развития ремесла и торговли. Рост богатств малоазийских городков особенно заметен по находкам кладов, в состав которых теперь входят не медные топоры, а золотые сосуды и украшения. Ярким примером развития торговых связей является Троя, где при раскопках были, найдены прибалтийский янтарь и лазурит, добывающийся на севере современного Афганистана. В погребении в Дораке обнаружена деревянная шкатулка египетского производства. Есть основания полагать, что руда из Малой Азии регулярно экспортировалась в Сирию и Месопотамию.

Обработка металлов процветает и в самой Малой Азии. Местные кузнецы и ювелиры создают произведения, не уступающие лучшим образцам той эпохи. Широко применяются литье по восковой модели и филигрань по золоту. Процветающей отраслью становится ювелирное ремесло, блестящим произведением которого являются золотые подвески, найденные при раскопках Трои. Прочно входит в употребление бронза. Специализированным призводством становится изготовление оружия — кинжалов, мечей и боевых топоров. Как средство защиты получают распространение шлемы.

Развитие оружейного дела и фортификации свидетельствует о бурном характере эпохи. Можно сказать, что это было время воинственных горожан. Племенные вожди, торговцы и ремесленники укрывались за высокими стенами городков, охранявшими накапливаемые сокровища. Все заметнее проявляются черты имущественного неравенства и обособления племенной знати. Об этом свидетельствуют могилы знати, открытые в Дораке и Аладжа-Хююке. Пышный ритуал и богатые заупокойные дары подчеркивают резкие грани социальной дифференциации. В Аладжа-Хююке усопшие покоились на деревянном балдахине с серебряными и золотыми обкладками. Среди многочисленных золотых сосудов и украшений выделяется церемониальное оружие — золотые булавы и кинжалы с лезвием из железа и с золотой рукоятью. Племенные вожди-военачальники, опирающиеся на преданные им военные дружины, все более обособляются от рядовых общинников интенсивно идет процесс разложения первобытного строя.