Фридрих по-немецки был плохо грамотен, писал всегда по-французски, а стихи его исправляли Вольтер и другие. 2 страница

Английский мореплаватель Ричард Ченслор с удивлением отзывался о русских воинах XVI в.: "Простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову. Наибольшая их защита от непогоды - это войлок, который они выставляли против непогоды, а если пойдет снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложиться около него. Так поступает большинство воинов великого князя, за исключением дворян, имеющих особенные собственные запасы... Каждый должен добывать или нести провизию для себя и для своего коня на месяц или два, что достойно удивления. Сам он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой и пьет воду. Его конь ест зеленые ветки и тому подобное, стоит в холодном поле без крова все-таки работает и служит хорошо. Я спрашиваю вас(англичан), много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые смогли простоять с ним в поле хотя бы месяц?"

	Содержание: Стрельцы Копейщики Витязи Донские казаки Конная гвардия Кавалергарды Драгуны Гусары Гренадеры Московские гренадеры Собственный Его Величества конвой
Стрельцы Стрельцы, стрелецкое войско, русское войско 16- нач. 18 вв., вооруженное огнестрельным оружием. Создано в 40-50х годах 16в. На основе отрядов пищальников. Первоначально стрельцы набирались из свободного посадского и сельского населения. В дальнейшем их служба стала пожизненной и наследственной. Стрельцы подразделялись на выборных (позднее - московских) и городовых (в различных городах России). Московские стрельцы охраняли Кремль, несли караульную службу, принимали участие в военных действиях. Городовые стрельцы несли гарнизонную и пограничную службу, выполняли поручения местной администрации. Стрельцы подчинялись Стрелецкому приказу (одно из центральных правительственных учреждений в России 16-17 вв.. Впервые упоминается в источниках в 1571(до этого - Стрелецкая изба). Стрелецкий приказ ведал московскими и городовыми стрельцами, их землёй и дворами, выдачей им денежного и хлебного жалованья, суд. Делами стрельцов. В 1672-83 проводил также сбор стрелецких денег - основной и прямой подати. После Стрелецкого восстания 1698 стрелецкий приказ стал заниматься административно- хозяйственными делами. В 1701 был преобразован в Приказ земских дел, унаследовав функцию Земского приказа по полицейскому управлению Москвой), а во время войны - военноначальникам. Городовые стрельцы находились также в ведении местных воевод. Стрельцы были единообразно обмундированы, обучены и вооружены (ручные пищали, мушкеты, бердыши (подвид алебард), сабли, частично - пики). Высшей военно-административной единицей стрелецкого войска был прибор, позднее именовавшийся приказом, а с 1681- полком. Во главе приказов стояли стрел ецкие головы (во главе полков - полковники), назначавшиеся из дворян пр-вом. Приказы (полки) подразделялись на сотни и десятки, были конными (“стремянными”) и пешими. Стрельцы жили отдельными слободами, получая из казны деньги и хлебное жалованье. В ряде мест стрельцы наделялись вместо жалования землёй, отводимой им в совместное пользование для всей слободы. К концу 16 в. Насчитывалось 20-25 тысяч стрельцы, в 1681- 55 тысяч, в т.ч. 22,5 тысяч московских. Занятие ремёслами и торговлей приводило к значительному имущественному неравенству среди стрельцов, сближению их по роду занятий с посадским населением. У ”пашенных” стрельцов намечалось сближение с крестьянством. Стрелецкое войско показало свою боеспособность при осаде Казани в 1552, в Ливонской войне, отражении польско-шведской интервенции в начале 17 в., а также в военных действиях с Польшей и Крымом. Однако во 2-ой половине 17 в. оно стало обнаруживать свою отсталость по сравнению с солдатскими, рейтарскими и др. полками. Тяжёлая служба, постоянные задержки выдачи жалования, злоупотребления местной администрации и стрелецкого начальства обусловили участие рядовых стрельцов, и в особенности их беднейшей части, в антикрепостнических выступлениях 17-начала 18вв.: крест. Войнах нач. 17 в. и 1670-71 (под руководством Степана Разина), в городских восстаниях (Московское восстание 1682, Стрелецкое восстание 1698, Астраханское восстание 1705-06). В то же время кастовые интересы удерживали основные силы стрельцов на стороне правительства. В конце 17 в. московские стрельцы стали играть активную роль в борьбе за власть правительственных группировок, поддерживая идеологов раскола и враждебно относясь к иноземным нововведениям. После падения Софьи Алексеевны в 1689правительсво Петра I приступило к постепенному ограничению военно-политической роли стрелецкого войска.8 московских стрелецких полков были выведены из столицы на “вечное житьё” в Белгород, Севск и Киев. После Стрелецкого восстания 1698 и волнений стрельцов в Азове Петр I распорядился расформировать стрелецкое войско. Но под влиянием поражения под Нарвой 1700 правительство прекратило его расформирование. Наиболее боеспособные стрелецкие полки участвовали в важнейших военных действиях Северной войне и Прутском походе 1711. Постепенно они были поглощены регулярной армией. Одновременно проходило упразднение городовых стрельцов. (3)
Копейщики Кроме стрелков, в русской армии были также и солдаты, вооруженные копьями. Иногда это были перевооруженные стрельцы, которым выдавали копья для защиты от атак конницы в ближнем бою, иногда - специально обученные копейщики. Эти последние кроме длинных и прочных копий имели также доспехи - кольчугу или нагрудник, иногда и саблю для рукопашного боя. Обмундирование копейщиков состояло из меховой шапки, длинного наружного кафтана, зипуна (позднее широкой рубахи), портов (или штанов) и рукавиц. Наружный кафтан обычно был какого-нибудь яркого цвета и подпоясывался кушаком. Некоторые солдаты вооружались саблей и протазаном - родом длинного копья с двумя железными зубьями в форме полумесяца, закрепленными в месте соединения наконечника и древка.(2)
Витязи Эти всадники составляли основную массу феодальной (боярской) кавалерии в России. Они как правило носили доспехи (колонтарь или зерцала) и были вооружены саблями, пиками, булавами и клевцами, а позднее и пистолетами. Отличительной их чертой были профессиональное владение своим оружием и устойчивость в бою. Традиционно в русской армии преобладала тяжелая пехота, и потому конница была не очень многочисленной. Тем не менее, с точки зрения тактики и боевого мастерства тяжело вооруженная кавалерия Московского государства была сравнима со своими польскими противниками. Во всяком случае, витязи не уступали шляхтичам во владении холодным оружием и умении обращаться с конем.(2) Можно больше ничего не говорить, конечно, но Вам нужно подробное описание. В игре "Казаки" нам дан тяжёлый русский конник, прототипом которого является латный всадник примерно 12 века. Оружие стандартно - это либо копьё, палица (прим. деревянная ручка, на конце которой располагается массивный железный шар с шипами на нём.), либо щит и меч в паре (меч короткий, похож. на римские гладиусы (короткий лёгкий меч с маленькой\без гарды), щит маленький, круглый, в основном, с локтевым хватом). Доспехи тоже не сильно разнились- стандартный заострённый на конце шлем, не закрывающий лицо, кольчуга, иногда поверх кираса\бригантина\ламелярный доспех, по возможности полные наручи и поножи, латные или кольчужные перчатки\рукавицы и,конечно, толстый поддоспешник. Всё вооружение вмести с доспехом, составляло от 15 до 35 килограмм (не считая защитную попону лошади). Главной задачей тяжёлой кавалерии было наносить сокрушающие удары вражеской коннице и пехоте, т.к. этот вид войск являлся одним из основных в России, из-за своей мощи, брони и достаточно большой маневренности. Отдельное слово надо сказать о лошадях нашей бравой армии. Кони тяжёлым латникам были специально выведенной породой, так называемыми, тяжеловозами. Эти лошади могли выдержать очень большие нагрузки (сам конник, его вооружение, доспехи, и защитная попона (стальные листы, которые приклёпаны к прочной попоне, и которые защищают лошадь от скользящих ударов и стрел), которая иногда достигала порядка 10-15 килограмм). Самым эффективным было построение конных отрядов в треугольники, которые при соприкосновении с вражескими отрядами, рассекали их на 2 половины, что приводило к неразберихе в строю врага, а вследствие чего, и к поражению. Также очень часто была использована тактика засады небольших отрядов тяжёлой кавалерии в маленьких лесках и атака вражеских сил с незащищённых флангов или тыла. Тяжёлая конница получила тяжёлый 'удар' ещё при изобретении копий (лучшее оружие того времени против конных отрядов), но совсем исчезать конница стала после изобретения пороха, а в последствии и ружей, и пушек - многие преимущества стали бесполезными, и теперь даже подросток мог низвергнуть ВИТЯЗЯ с его коня при помощи огнестрельного оружия, что было неприемлемо в более древние времена. При анализе характеристик боевых единиц можно определить, что тяжёлая кавалерия была одним из самых мощных оружий до изобретения пороха.(3)
Донские казаки Эти казаки были иррегулярной кавалерией и одновременно особой организацией со своей собственной структурой и уникальной системой управления. Их ряды пополнялись за счет беглых крестьян и солдат, направленных для охраны границ. Самые крупные казацкие сообщества сформировались на Днепре (Запорожская сечь), по рекам Дон и Яик (Урал). По мере усиления российской монархии в XIX веке казаки получили статус регулярных войск. Их оружие и снаряжение было самым разнообразным, но по большей части состояло из шашки, пистолетов, мушкета и пики. Обычно казаки не носили защитных доспехов, хотя иногда атаманы могли позволить себе легкую кольчугу. Традиционной верхней одеждой казаков был чекмень (длинный кафтан без пуговиц), и высокая меховая шапка - папаха. Как и прочая легкая кавалерия, казаки предпочитали атаковать в рассыпном строю. Это были быстрые и маневренные войска, весьма успешно проводившие рейды в тыл противника, обходы и маневры на окружение. Казаки часто направлялись для освоения новых территорий и несения службы на границах.(2)
Конная гвардия В отличие от пехотных гвардейских полков конная гвардия появилась несколько позже. Одна из важнейших функций гвардии — подготовка офицерских кадров для армейских полков. Преображенский и Семеновский полки с успехом справлялись с этой задачей в пехоте на протяжении всей Северной войны. Регулярная же русская кавалерия тогда состояла лишь из драгун — «ездящей пехоты» и в полной мере кавалерией еще себя не ощущала. Поэтому Петр I в 1722 году решил создать специальную часть для подготовки чисто кавалерийских офицеров, избрав основой для ее формирования Кроншлотский драгунский полк. Подбор в него дворян (необходимое тогда условие для получения офицерского чина), оформление статуса полка и просто организационная волокита привели к тому, что Лейб-Регимент — такое название получила часть — был сформирован лишь к 21 декабря 1725 года (Здесь и далее даты указаны по старому стилю). Полк не был причислен к гвардии и, наверное, еще долго бы оставался в этом качестве, если бы не осторожность императрицы Анны Иоанновны. Не пользующаяся любовью старой гвардии императрица создала в 1730 году Измайловский гвардейский полк с «иноземным» офицерским составом в противовес преображенцам и семеновцам. Роль личной гвардии (телохранителей) монарха тогда выполняли кавалергарды, которые тоже были ненадежны. И 31 декабря 1730 года появляется указ об учреждении лейб-гвардии Конного полка, в котором так же, как и в Измайловском, все ключевые посты отводятся «немецким» дворянам. «Бывший Лейб-Регимент, — говорится в указе, — назвать Конная гвардия, а в ранге быть против гвардии, а быть в полку унтер-офицеров и рядовых 1 000 человек» (Военная энциклопедия. — Т. 13. — СПб., 1913). С этого времени начинается долгая и весьма достойная история полка. После Северной войны гвардия редко участвовала в боевых действиях, и конногвардейцы не были исключением. На протяжении XVIII века только отдельные подразделения полка находились в действующей армии. Боевое крещение три его роты получили в ходе русско-турецкой войны 1737—1739 гг., участвуя в штурме Очакова и взятии Хотина. Особенно отличились они в Ставучанском сражении 17 августа 1739 года, потеряв при этом одного офицера и несколько нижних чинов. Любопытно, что тяжелой кавалерией турок командовал Колчак-паша. Захваченный чуть позже в плен, он стал родоначальником известной в России военной фамилии. Достаточно быстро полк освоился в новом качестве гвардейского, со временем исчезло и заложенное изначально противопоставление его другим полкам, и конногвардейцы спокойно несли свою службу при императорском дворе, пользуясь расположением монархов. «В день... полкового праздника, 25 марта, все гг. офицеры собирались в Зимний дворец к обедне, у которой присутствовала императрица, будучи одета в полковой мундир, отороченный золотым кружевом и сшитый на фасон амазонки... Затем государыня приглашала офицеров в соседнюю комнату к... обеденному столу. Императрица помещалась посредине, сама разливала суп и была в высшей степени внимательна к своим гостям» (Штакельберг К. Полтора века конной гвардии 1730—1880. — СПб., 1881.) — так, например, участвовала в празднике полка Екатерина II. В царствование Павла I 11 января 1800 года был образован второй полк конной гвардии — Кавалергардский, на формирование которого конногвардейцы выделили из своих рядов 7 унтер-офицеров, 5 музыкантов, 249 рядовых и 245 лошадей. Через несколько лет оба полка участвовали в сражениях с наполеоновской армией. Показали себя конногвардейцы и в знаменитом сражении под Аустерлицем 20 ноября 1805 года. Полк, построенный в две линии (в первой три, во второй — два эскадрона), энергично атаковал неприятельскую пехоту. Французское батальонное каре сумело залпами отбить атаку первой линии, но обрушившаяся на них вторая линия эскадронов прорвала фронт каре. В завязавшейся беспорядочной рубке пехоты несший батальонное знамя (орла) сержант пал под ударами русских палашей. Рядовой Гаврилов, увидев, что орел лежит на земле, соскочил с коня, но едва он успел передать его ехавшему сзади рядовому Омельченко, как был поражен штыками и упал замертво. Французы бросились отбивать орла, но рядовые Ушаков и Лазунов защитили драгоценный трофей. Позже трое гвардейцев доставили добычу командованию — она хранилась в полковой церкви, затем — в Эрмитаже. Впоследствии в этом сражении конногвардейцы поддержали знаменитую атаку кавалергардов, прикрывавших отход русской пехоты, спасали нашу артиллерию, рубились с французской кавалерией. За успешные действия пять офицеров (генерал-майор И. Ф. Янкович, полковники Е. И. Оленин, Н. В. Давыдов, граф А. П. Ожаровский 1-й, ротмистр А. Опочинин) получили ордена св. Георгия 4-й степени. Рядовые Омельченко, Лазунов, Ушаков произведены в унтер-офицеры, а позже, после учреждения знака отличия Военного ордена, награждены и им. Захваченный французский орел оказался единственным русским трофеем такого рода, и это событие стало основанием для пожалования полку новых штандартов с надписью: «За взятие под Аустерлицем неприятельского знамени». Память о героях-солдатах дошла до наших дней, и мы знаем, что Захар Федорович Лазунов умер в 1829 году, Федор Абрамович Ушаков закончил жизнь прапорщиком Саранской команды служащих инвалидов, а Илья Федосеевич Омельченко до конца дней оставался в своем полку, дослужился до чина капитана, был награжден многими орденами и медалями и умер в 1848 году в возрасте 73 лет. Отечественную войну 1812 года конногвардейцы встретили в составе Первой кирасирской дивизии, в которую кроме них входили Кавалергардский, лейб-кирасирские его и ее величеств полки. Эта дивизия стала их родным соединением до конца существования кирасир в русской армии. На первом этапе войны (отступление русской армии до Бородина) элитные полки гвардейских кирасир сберегались командованием и не принимали активного участия в боях. Правда, им, как и всем, нелегко пришлось на маршах. Несколько скрасило гвардейцам будни отступления известие об успехах их товарищей в корпусе П. X. Витгенштейна. Запасные эскадроны дивизии составили в этом корпусе, прикрывавшем Петербург, сводный кирасирский полк под командованием конногвардейца полковника А. А. Протасова. В сражении под Полоцком 6 августа полк в некоторой степени повторил знаменитую аустерлицкую атаку. По неосмотрительности Витгенштейна атака французов застала врасплох русскую пехоту, еще не снявшуюся с биваков. Она медленно отступала, по словам маршала Сен-Сира, «с мужеством, свойственным одним русским, они совершали чудеса храбрости, но не могли удержать одновременного напора четырех дивизий» (Цит. по: Панчулидзев С. История кавалергардов 1724—1799—1899 — Т. 3. — СПб. 1903). Кирасиры тут проявили инициативу. Гвардейцы пронеслись россыпью через весь лагерь, сея панику в тылу наступающих французов, и, сомкнув ряды, врубились в неприятельскую кавалерию. Перемешавшаяся масса всадников ринулась назад, к французским пушкам. Раздосадованный Сен-Сир приказал встретить ее картечью, но замешкавшиеся артиллеристы запоздали с залпом, и вся лавина своих и чужих всадников обрушилась на батарею. Увлекшиеся атакой гвардейцы рисковали попасть в окружение спешивших со всех сторон отрядов французов (тогда печальная аналогия с Аустерлицем была бы полной), но их спасло хладнокровие кавалергардского поручика Г. Окунева, приказавшего трубить «аппель» оказавшемуся рядом трубачу. Отчаянная атака кирасирского полка, стоившая конногвардейцам 33 человек, вызвала сумятицу в боевых порядках французов и спасла русский отряд от поражения. Основные кадры полка (4 эскадрона) скрестили оружие с неприятелем только в Бородинском сражении. Об участии в нем первой бригады дивизии (кавалергардов и конногвардейцев) написано много. Напомним лишь, что кирасиры вошли в дело во время третьей атаки французов на батарею Раевского, когда, по существу, центр русской позиции был прорван и на пути неприятеля остались лишь гвардейцы. Любопытно свидетельство немецкого офицера-кирасира барона фон-Шрекенштейна, участника этих событий: «...нас атаковали полки Кавалергардский и лейб-гвардии Конный. Оба полка в отличном виде. Смешались наши люди с неприятелем и помчались обратно... Вообще, все нападения... разбивались о русские резервы...» (Там же. — Т. 3.). За отличие в этом сражении командир полка полковник М. А. Арсеньев получил чин генерал-майора и орден св. Георгия 4-й степени, 33 офицера полка — ордена и шпаги «За храбрость». 58 нижних чинов — знаки отличия Военного ордена. Вместе со всей армией конногвардейцы отступали до Тарутинского лагеря, затем преследовали французов до границ России, сражались при Кульме, Лейпциге, Фершампенуазе и 19 марта 1814 года вошли в Париж. Успехи полка в борьбе с Наполеоном были отмечены пожалованием Георгиевских штандартов с надписью: «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 года», дополненной словами со старого штандарта. Кроме того, были получены 22 Георгиевские трубы с надписью: «За храбрость против неприятеля при Фершампенуазе 13 мартa 1814 года». Почти сто последующих лет гвардейцы не участвовали в сражениях, за исключением Польской кампании 1831 года, когда полк побывал в нескольких боях с повстанцами. Вместе со своими товарищами по гвардии конногвардейцы несли постоянную службу в столице, однако офицеры часто откомандировывались в действующую армию для приобретения боевых навыков. Так, в течение ряда лет они служили на Кавказе. В русско-турецкой войне 1877—1878 гг. приняли участие 22 офицера полка, причем все они были награждены орденами, а штабс-ротмистр Сергей Ильич Бибиков удостоился ордена св. Георгия 4-й степени за мужество при штурме турецкой крепости Карс. Сражались конногвардейцы и на полях Маньчжурии в 1904— 1905 гг. Лето 1914 года, как обычно, 1-я гвардейская кирасирская дивизия проводила на лагерных сборах под Красным Селом. 10 июля состоялся последний смотр русской гвардии, на котором присутствовали император Николай II и президент Французской республики Р. Пуанкаре. Гвардейцы произвели прекрасное впечатление отличной выучкой, слаженностью всех частей и подобранностью состава. Тогда даже внешний вид солдат свидетельствовал о внимании, которым была окружена гвардия. Так, по сложившейся традиции в Преображенский полк зачисляли высоких блондинов, в Московский — рыжих бородачей, павловцы должны были быть курносыми, а кавалергарды — высокими сероглазыми и голубоглазыми блондинами. В конногвардейцы набирали высоких жгучих брюнетов. Через несколько дней после завершения сборов штаб дивизии передал в полки приказ о мобилизации — началась первая мировая война. Вскоре полк уже грузился в эшелоны, внешне в своем общеармейском защитном обмундировании почти ничем не отличаясь от общей массы войск. Все элементы роскошной парадной формы: лосины, кирасы, каски, супервесты, сохранявшиеся почти без изменения многие десятилетия, навсегда остались в прошлом. Дивизия попала в состав 1-й армии генерала Ренненкампфа и приняла участие в Восточно-Прусской операции. Первым серьезным делом конногвардейцев стал бой 6 августа у местечка Каушен. Несколько атак их соседей-кавалергардов, сочетавших движение пеших и конных эскадронов, захлебнулось. Обозленные неудачами кавалергарды снова поднимались, но их опять прижимал к земле плотный огонь противника. Тут на помощь пришли конногвардейцы, которых их командир полковник Гартман со словами: «Идем спасать наших друзей кавалергардов» — развернул в атакующие цепи. С флангов нажали лейб-уланы, конногренадеры — и враг побежал. Немало можно рассказать о действиях полка в годы первой мировой войны. Отметим лишь, что гвардейцы участвовали в отражении наступления германской армии в 1915 году, помогали в развитии знаменитого Брусиловского прорыва в 1916 году. Серьезные события следующего года начались 5 марта, когда в полк одновременно пришли два документа: акт отречения Николая II и отказ великого князя Михаила Александровича от вступления на престол. Через несколько дней гвардейцы принесли присягу Временному правительству. Почти до конца года кирасиры охраняли железнодорожные узлы на Украиве — армия постепенно разваливалась, появилось значительное количество дезертиров, мародеров, и для поддержания порядка использовалась кавалерия. Кавалерийские части не так пострадали в боях, как пехотные, в них оставалось 40—50 проц. кадрового состава солдат, сохраняющих дисциплину. Все же и они были захвачены общим настроением, и с отъездом большей части офицеров Конногвардейский полк как организованная часть прекратил свое существование. В 1919 году название «Конногвардейский» снова появилось в документах. Под Мелитополем сформировался Сводный полк кирасирской дивизии Добровольческой армии, в котором каждый эскадрон воспроизводил один из полков 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. Этот год был годом наибольшего накала борьбы на юге России. Обе стороны прошли весь спектр эмоций — от отчаяния до предвкушения победы и наоборот. Конногвардейцы с другими частями Добровольческой армии двигались к Москве, но в конце октября им уже пришлось начать отступление, закончившееся в Новороссийске. 28 марта 1920 года кирасиры выгрузились в Феодосии. В Крыму кирасирский полк распался: кавалергарды и кирасиры ее величества остались в строю и воевали в Северной Таврии, кирасиры его величества были использованы при комплектовании бронечастей, а конногвардейцы перешли в конвой главнокомандующего генерала Врангеля. В ноябре 1920 года остатки полка покинули Крым. Конечным пунктом расположения армии стал Галлиполийский лагерь. «Зима без теплого белья, жизнь в палатках, в непривычных условиях после крушения всех надежд была самым тяжелым периодом «Галлиполийского сидения» (Гоштовт Г. А Кирасицы его величества. — Т 3 — Париж. 1948), — вспоминал один из офицеров. В 1921 году кирасиры покинули лагерь, жизнь разметала их по свету. Не. смотря на неблагоприятные условия, русские люди сумели выжить, неизменно помогая друг другу. Конногвардейцы встречались до начала 50-х годов, пока были живы последние из них... (4)
Кавалергарды Один из самых блестящих и привилегированных полков русской армии, гвардейская тяжелая кавалерия — кавалергарды! Полк, воспитавший братьев Левенвольдов и Давыдовых, М. Лунина, Н. Репнина, Н. Депрерадовича, Ф. Уварова, обессмертившая себя в сражениях под Аустерлицем, Бородино, Фершампенуазом. История славных кавалергардов начиналась так: 30 марта 1724 года к коронации императрицы Екатерины I, состоявшейся 7 мая 1724 года, в качестве ее почетной стражи был сформирован Кавалергардский корпус. С течением времени это формирование, комплектовавшееся из представителей знатных российских фамилий, видоизменялось, распускалось и образовывалось снова. Так продолжалось до тех пор, пока 11 января 1800 года, через год после очередного учреждения Кавалергардского корпуса, Павел I не переформировал его в трехэскадронный лейб-гвардии Кавалергардский полк, на одинаковом положении с другими гвардейскими полками без сохранения привилегии набора исключительно из дворян. После большой реорганизации армии, проведенной Александром I, полк получил пяти-эскадронный состав, определенный новым штатом полка. По штату 1804 года полк должен был иметь такие строевые чины: 1 шеф полка, 1 командир полка, 5 эскадронных командиров, 5 ротмистров, 5 штабс-ротмистров, 13 поручиков, 11 корнетов, 5 вахмистров, 10 эстандарт-юнкеров, 60 унтер-офицеров, 660 кавалергардов, 5 квартирмейстеров, 1 литаврщик, 1 штаб-трубач, 15 трубачей и др. — всего 991 человек. А каждый эскадрон делился на 4 взвода. У Кавалергардского полка был и оркестр из 25 музыкантов (два фагота, четыре валторны, четыре флейты, две медные трубы, один контрафагот, один тромбон, два серпиона, один треугольник, тарелки и бубен и др.). Кавалергардская форма дольше, чем форма других полков, сохраняла черты Павловского времени. Лишь в 1804 году кавалергарды получили характерные для начала XIX века мундиры фрачного покроя — белые двубортные колеты с высокими воротниками и короткими кавалерийскими фалдами. Их дополняли белые лосиные панталоны в обтяжку и высокие ботфорты. Головным убором для строя служила каска из толстой кожи с пышным волосяным плюмажем. Она надежно защищала голову от поражения холодным оружием. Кирасы, давшие название полкам тяжелой кавалерии, были отменены еще в середине 1801 года, однако боевая практика вскоре показала преждевременность такой экономии. Кавалергарды получили их летом 1812 года. Шефом Кавалергардского полка был назначен генерал Федор Петрович Уваров, остававшийся в этой должности до самой смерти (1824 г.). Не имея прямых наследников, Уваров завещал 400 тысяч рублей на сооружение памятника «В знак признательности подчиненным-гвардейцам». На эти деньги и были сооружены в Петербурге Нарвские триумфальные ворота, открытые 18 августа 1834 года. Надо заметить, что пожертвование различных сумм офицерами на поддержание «порядка воинской службы среди нижних чинов» не являлось чем-то особенным. Например, А. С. Апраксин установил пять стипендий в полку, большую (100 рублей) — старшему вахмистру эскадрона и четыре младшие (по 50 рублей), которые вручались «лучшим и достойнейшим людям эскадрона». А Р. Е. Гринвальд установил стипендию «тому нижнему чину эскадрона, который в продолжение истекшего полугодия при отличном поведении окажется лучшим ездоком». С 1803 по 1823 год полковым командиром кавалергардов был Николай Иванович Депрерадович — боевой генерал, участвовавший во всех сражениях во время войны с наполеоновской Францией. Два сына Депрерадовича тоже служили в его полку. Портреты обоих генералов сейчас можно видеть в Военной галерее Зимнего дворца. Боевое крещение, и славное, и трагическое, кавалергарды получили 20 ноября 1805 года под Аустерлицем. Как известно, тогда союзные войска рассчитывали, что обеспечат себе победу над Наполеоном, но потерпели поражение. Русская гвардия оказалась на направлении главного удара французов и вынуждена была отступать перед значительно превосходящими ее силами, имея позади себя полузамерзший, с топкими берегами Раустицкий ручей. Кавалергарды подоспели уже в критический момент сражения. Переправившись по плотине через ручей, три первых эскадрона развернулись вправо, сдерживая натиск французской пехоты и прикрывая отход разрозненных групп преображенцев. 4-й и 5-й эскадроны пошли прямо на выручку Семеновского полка, с трудом отбивавшегося от конных егерей французской гвардии и мамелюков. «Мы увидели перед собой, шагах в 400 от переправы, нашу пехоту — семеновцев, окруженных французской кавалерией, отбивавшей у них знамена. Кругом ни вправо, ни влево не было видно русских частей, видны были лишь кучки бегущих, а общим фоном этой картины служила сплошная стена французской пехоты» — так писал впоследствии командир 4-го эскадрона полковник князь Н. Г. Репнин-Волконский А. И. Михайловскому-Данилевскому. 4-й эскадрон, с примкнувшим к нему по пути 1-м взводом корнета А. И. Альбрехта, ринулся на помощь семеновцам, сминая французских кавалеристов. В схватку вмешались еще три эскадрона французов, которые, охватив кавалергардов с обоих флангов, замкнули кольцо окружения. Около 15 минут шла ожесточенная рубка, пока к французам не подоспели четыре эскадрона конных гренадер. Громадные всадники обрушились на кавалергардов с криком: «Заставим плакать петербургских дам!» Отчаянные попытки товарищей выручить попавший в беду эскадрон не удались Однако удар кавалергардов позволил частям гвардейской пехоты выбраться за ручей, за ними отошла и наша кавалерия. А окруженный эскадрон продолжал сражаться до конца. Большая часть людей погибла, остальные попали в плен, будучи почти все раненными. Вырваться из вражеского кольца сумели лишь «осьмнадцать человек», о которых упоминает в романе «Война и мир» Л. Н. Толстой. Из полка в сражении выбыло 1\3 офицеров и 226 нижних чинов. Офицеры же героического эскадрона, попавшего в окружение, все были ранены, а затем пленены. Некоторые держались на ногах, и их подвели к Наполеону. — Кто старший? — осведомился император. Ему назвали князя Репнина. — Вы командир Кавалергардского полка императора Александра? — спросил Наполеон. — Я командовал эскадроном, — ответил Репнин. — Ваш полк честно выполнил свой долг! — Похвала великого полководца есть лучшая награда солдату. — С удовольствием отдаю ее вам. Кто этот молодой человек рядом с вами? — Это сын генерала Сухтелена, он служит корнетом в моем эскадроне. — Он еще слишком молод, чтобы драться с нами, — заметил Бонапарт. И юный Сухтелен (ему было 17 лет, как и уже упоминавшемуся А. Альбрехту; он был ранен в голову и ногу) воскликнул: — Не нужно быть старым для того, чтобы быть храбрым! Действительно, молодые кавалергарды в первом своем бою проявили необычайную стойкость. Подробнее лишь о двух. Это прежде всего Александр Альбрехт. Он командовал 1-м взводом 1-го (шефского) эскадрона. Его взвод оказался в рядах эскадрона Репнича. Уверенность в благополучном исходе предстоящего сражения была столь велика у высшего командования, что накануне полку было приказано готовиться к царскому смотру, и кавалергарды чистились, подгоняли новые чепраки, привезенные из Петербурга, и вышли на бой, как на парад. А 1-й взвод с утра повез полковые штандарты в Аустерлиц и, догоняя на марше полк, просто пристроился в хвост колонны. Когда же в бою под Альбрехтом была убита лошадь, корнет со своим вахмистром стали спиной к спине и начали отбивайся от врагов палашами. Вскоре получивший несколько сабельных ран в голову офицер остался один до тех пор, пока был в состоянии держаться на ногах и держать оружие. Позже его нашли в поле и взяли в плен. Следует подчеркнуть, что все офицеры полка, частвовавшие в сражении, были награждены. Шеф полка генерал-лейтенант Ф. П. Уваров и командир полка генерал-майор Н. И. Депрерадович получили ордена Св. Георгия 3-й степени, полковник Н. Г. Репнин-Волконский — орден Св. Георгия 4-й степени, остальные эскадронные командиры полковники А. Н. Авдулин, Н. В. Титов, С. И. Ушаков, А. Л. Давыдов и адъютанты Уварова штабс-ротмистр П. И. Балабин и поручик А. И. Чернышев — ордена Св. Владимира 4-й степени, все раненые офицеры — золотое оружие (шпаги), все остальные офицеры — Анненские кресты «За храбрость» на шпаги. Юнкера были произведены в офицеры. Участие полка в последующих событиях в ходе этой кампании не было отмечено особыми успехами, и в апреле 1806 года он возвратился домой. Недолгая мирная жизнь прервалась в феврале 1807 года с началом так называемого Прусского похода. Кавалергарды провели всю кампанию на «вторых ролях». Одними из первых были награждены Знаком отличия военного ордена, учрежденным 13 февраля 1807 года и жалуемым нижним чинам «за заслуги боевые и за храбрость, против неприятеля оказанную», кавалергарды унтер-офицер Егор Иванович Митюхин (знак № 1) и рядовой Карп Савельевич Овчаренко (знак № 3). Через некоторое время после заключения Тильзитского мира (25 июня 1807 г.) полк вернулся в Петербург. Вновь потекли дни, насыщенные парадами, учениями. В 1811 году в армии появились новые фуражные шапки (пока еще без козырьков у нижних чинов), форма которых, по существу, не изменилась и по сей день. Офицеры полка впервые надели серебряные эполеты. Убыль нижних чинов компенсировалась, в основном, переводом из армейских полков лучших, «заслуженных храбростью, поведением и образованием» солдат. Например, отличившиеся в боях 1807 года и награжденные Знаком отличия военного ордена Псковского драгунского полка унтер офицер В. Михайлов (знак № 2) и рядовой Н. Клементьев (знак № 4), рядовые Екатеринославского драгунского полка П. Трехалов (знак № 5) и С. Родионов (знак № 7) были переведены в кавалергарды. Служба в полку на виду у начальства была трудной, донимали муштра, постоянные заботы о поддержании всего имущества в образцовом порядке, но и льгот у гвардейцев было немало, некоторые из них ввел еще Петр I. Так, по традиции нижние чины, «отличные по службе и поведению имели право получать от Государя именинники: фельдфебели — 25 рублей, унтер-офицеры — 10 рублей, рядовые — 5 рублей, да на свадьбу: фельдфебели — по 100 рублей, унтер-офицеры — по 50 рублей, рядовые — по 25 рублей». Близость ко двору порой ввергала офицеров полка в самые невероятные жизненные ситуации. Памятна трагическая история штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, о которой глухо говорил «весь Петербург». Красавец кавалергард влюбился в замужнюю даму высшего света. Через некоторое время она ответила ему взаимностью. Пылкая любовь продолжалась почти два года. Трагическая развязка наступила в ночь с 4 на 5 октября 1806 года. Охотников, выходя из театра в толпе зрителей, был тяжело ранен неизвестным человеком, который вонзил в него кинжал. Несмотря на тщательный уход и лечение, рана не заживала, и спустя несколько недель офицер скончался. А через полгода на его могиле появился очень дорогой и красивый памятник, «изображавший скалу со сломанным грозою дубом, у подножия скалы на коленях женская фигура в покрывале держит в руках погребальную урну». История не привлекла бы внимания высшего света и наше тоже, если бы возлюбленной молодого кавалергарда не была бы... императрица Елизавета Алексеевна, жена Александра I. Организацию же убийства молва приписывала младшему брату царя — Константину Павловичу. Вообще взаимоотношения великого князя, занимавшего должность командующего гвардией, с полком всегда были достаточно сложными. Вспыльчивость и придирчивость Константина, далеко не всегда оправданные обстоятельствами, часто порождали конфликты, такие, к примеру, как случай, происшедший во время одного из многочисленных переходов в годы Отечественной войны. Цесаревич, обгоняя полк, увидел едущего в строю в фуражке, а не в каске полковника В. И. Каблукова. Офицеру это было дозволено приказом по полку «вследствие полученных под Аустерлицем трех сабельных ударов в голову». Константин сорвал с полковника фуражку, нагрубил ему, обозвав при этом офицеров полка «якобинцами и вольтерьянцами». Правда, через несколько дней он принес извинения за этот поступок и В. Каблукову, и офицерам. По иронии судьбы характеристика, данная в запальчивости цесаревичем офицерам, подтвердилась во время событий декабря 1825 года. Из числа кавалергардов (находившихся в строю или служивших в полку ранее) по делу декабристов проходило 28 человек. Заметим, что отношение офицеров полка к последним было в общем отрицательным, хотя многие и жалели их, как своих боевых товарищей, «сбитых с толку вольнодумством». Однако много лет спустя кавалергард Н. С. Мартынов (да, тот самый, который, как написано в его биографии, «имел несчастие убить на дуэли Лермонтова») опубликовал стихотворение «К декабристам», где были такие строки: «И как нам не почесть участия слезою Ратующих за чернь вельмож и богачей. То цвет России был, поблекший под грозою, И скошенный с земли руками палачей». Еще позже, в начале нашего столетия, когда готовился к изданию роскошный четырехтомник «Биографии кавалергардов», в предисловии к третьему тому о декабристах упомянуто так: «Биографии этих лиц полк решил не помещать в этом сборнике. Пусть судит их история, но политика не дело воина». Однако в 1977 году в Париже вышло дополнение к третьему тому этого издания под названием «Кавалергарды-декабристы», составленное комиссией, избранной из бывших офицеров полка: В. Н. Звегинцова, барона Г. Г. фон Гротгуса и Д. Давыдова. Не одобряя, разумеется, действий «мятежников», решено было все же издать и их биографии, поскольку в предыдущих томах были помещены материалы об офицерах, причастных к переворотам 1762 и 1801 годов, убийствам императоров Петра III и Павла I. Действия декабристов, как посчитала комиссия, не слишком отличались по характеру от действий их предшественников, и отделять их друг от друга не стоит. Вернемся, однако, к полку, оставленному нами в Петербурге в 1812 году. Слухи о предстоящей войне все более распространялись по столице. После недолгих сборов 17 марта полк выступил в поход. Гвардейские кирасиры прошли на запад до Вильно. С началом войны в составе 1-й западной армии Барклая де Толли отошли назад. Элитные полки сберегались командованием, и им не пришлось принимать активного участия в боях до дня Бородинского сражения. Под Бородино полк находился в составе 1-й кирасирской дивизии генерал-майора Н. И. Депрерадовича. Командиром бригады, в которую входил, кроме кавалергардов, лейб-гвардии Конный полк, был генерал-майор И. Е. Шевич. Кавалергардским полком, насчитывавшим 559 человек, командовал полковник К. К. Левенвольд. Полк вступил в сражение во время третьей атаки французов на батарею Раевского, когда, по существу, центр русской позиции был прорван и бригада осталась единственным препятствием на пути врага. «Кавалерия Груши, поддержанная огнем своей пехоты и артиллерии, опрокинув несколько полков 7-й пехотной дивизии (по другим источникам, 24-й пехотной дивизии), врубалась в батарею Костенецкого». Кавалергарды, уничтожив россыпь передовых всадников, двумя линиями эскадронов двинулись рысью под огнем на строившиеся колонны французской кавалерии. Гибель Левенвольда, на виду полка сраженного картечью, лишь на мгновение смутила кавалергардов — полк врубился в колонну неприятеля, сминая ее. По впечатлениям очевидца, «рукопашный бой между массами смешавшихся наших и французских латников представлял необыкновенное зрелище, в своем роде великолепное, напоминавшее битвы Древних рыцарей... Всадники поражали друг друга холодным оружием среди груд убитых и раненых». Враг был опрокинут и обращен в бегство. Трубачи протрубили сигнал «Аппель!». Здесь следует напомнить, что по существовавшему уставу неприятельскую кавалерию следовало атаковать только сомкнутым «железным» строем, а уже для преследования не выдержавшего натиска врага использовалась «рассыпная атака». По команде «Рознь! Марш! Марш!» следовало «каждому кирасиру не держать ни линии, ни шеренги, а ехать вперед». Стреляли и рубили до тех пор, пока сигнал «Аппель!» не заставлял прекратить преследование и, не мешкая, собираться к своему штандарту. При этом свое место в шеренге можно было не отыскивать, но желательно было найти свою шеренгу (первую или вторую). Место сбора определялось по штандарту, для прикрытия которого всегда оставались с обеих сторон по три ряда кирасир с командиром 3-го взвода, а также замыкающий офицер и трубачи. Между тем увлекшаяся преследованием группа кавалергардов не сразу восприняла сигнал. Около сотни всадников остановились, лишь увидев перед собой строй французской кавалерии. Гвардейцы мгновенно образовали свой строй. Старший в этом строю поручик П. С. Шкурин оказался в затруднении: стоять нельзя — противник накапливается, вот-вот атакует; развернуться тоже — ударят в спину; атаковать самому — значит нарушить полковой приказ («Аппель!» продолжал звучать). Сомнения разрешил оказавшийся поблизости дивизионный адъютант М. П. Бутурлин, приказавший атаковать. Противник боя не принял, и отряд смог присоединиться к полку. Около полутора часов провели кавалергарды в огне сражения. Из рапорта генерал-майора Н. М. Бороздина; «...полки Кавалергардский и лейб-гвардии Конный под предводительством генерал-майора Шевича зачали сей день атакою на неприятеля, завладевшего уже нашею батареею (2-й гвардейской конной батареей), с которой, опрокинув его, содействовали спасению батареи, истребив большую часть покусившихся на сей предмет. Сим остановлено стремление на центр наш, и часть пехоты нашей, которая была уже за неприятельской кавалерией, спасена. В атаке сей имели нещастие потерять отличного полковника Левенвольда, который убит на месте, и командование принял полковник Левашов... Потом... полк Кавалергардский... ударил стремительно на неприятельских кирасир, мгновенно опрокинул оных и, преследуя, сильно поражал». Многими жизнями заплатили гвардейцы за успех в бою: погиб полковник К. К. Левенвольд — последний представитель своего древнего рода воинов; убит состоявший при генерал-лейтенанте А. И. Остермане-Толстом поручик П. П. Валуев; геройски пал в сражении штабс-ротмистр П. А. Римский-Корсаков, о смерти которого сохранились рассказы французских офицеров такого рода: «Павел Александрович, человек огромного роста и необычайной силы, занесенный конем к неприятелю и окруженный им, на все требования сдачи отвечал ударами палаша, под которыми легло несколько человек, пока выстрел из карабина не положил его на месте». Всего из состава полка за время Бородинского сражения выбыло 14 офицеров и 93 нижних чина. Оставшиеся в живых офицеры были награждены. Н. Ф. Левашов — орденом Св. Георгия 4-й степени, М. С. Лунин, С. П. Ланской и К. В. Левашов — золотыми шпагами, все остальные — следующими по старшинству орденами, а 63 нижних чина — Знаками отличия военного ордена. Наконец кампания 1812 года закончилась. Полк получил передышку, пополнился людьми. Приведя себя в порядок, армия снова вышла в поход. Кавалергарды сражались при Кульме, Лейпциге, Фершампенуазе, дошли до Парижа, где закончился их боевой путь. Домой полк вернулся в октябре 1814 года. Успехи полка в борьбе с Наполеоном были отмечены пожалованием Георгиевских штандартов с надписью: «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 года» и 15 Георгиевских труб с надписью: «Кавалергардского полка». 16 портретов бывших кавалергардов и сейчас можно видеть в Военной галерее Зимнего дворца: Ф. П. Уварова, Н. И. Депрерадовича, А. И. Альбрехта, П. И. Балабина, Д. В. Васильчикова, С. Г. Волконского, П. В. Голенищева-Кутузова, Д. В. Давыдова, П. И. Каблукова, В. И. Каблукова, В. В. Левашова, М. И. Палена, Н. Г, Репнина-Волконского, П. П. Сухтелена, В. С. Трубецкого, А. И. Чернышева. С 1 января 1817 года всем войскам гвардии, армии, гарнизонов и внутренней стражи было повышено жалование ввиду «возвышения цены на все предметы жизненных потребностей и желания соразмерить жалование с существенными надобностями и тем явить новую признательность к заслугам победоносного воинства в последнюю, благополучно оконченную войну». С тех пор кавалергардам долго не доводилось проявить себя в боях с неприятелем. Прошло почти сто лет, прежде чем гвардейцы вновь повели счет своим победам — уже на фронтах перв ⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒ Поделиться с друзьями: Дата добавления: 2016-12-03; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 512 | Нарушение авторских прав Поиск на сайте: Лучшие изречения: Самообман может довести до саморазрушения. © Неизвестно ==> читать все изречения... 2939 - | 2749 - © 2015-2025 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление