Часть 1. Репрезентативные системы

 

ВВЕДЕНИЕ

 

В первом томе «Структуры магии» мы приступили к тому, чтобы в открытой, доступной для обучения форме представить в распоряжение психотерапевтов магические умения, которыми обладают выдающиеся представители этого рода занятий. В поэтапном изложении мы представили вам интуиции, касающиеся языка, которыми владеют эти психотерапевтические чародеи. Мы представили их в такой форме, чтобы вы сумели приобрести навыки в использовании имеющихся у них интуиции, повысив уровень собственного мастерства.

Во втором томе мы собираемся продолжить описание языковых интуиции наших чародеев и, наряду с этим, описание интуиции и системного поведения этих людей в связи с другими способами, с помощью которых человек может как репрезентировать свой мир, так и сообщать его другим. Работая с этим томом, рекомендуем вам не упускать из виду ряд аспектов, освещенных в «Структуре магии I».

Люди живут в «реальном мире». Однако на этот мир мы воздействуем не прямо, скорее, мы действуем в нем, пользуясь картами этого мира, направляющими наше поведение в нем. Между этими картами или репрезентативными системами и моделируемой ими территорией неизбежно имеются различия, определяемые тремя универсальными процессами человеческого моделирования, универсалиями: Генерализацией, Опущением. Искажением.

Люди обращаются к психотерапевту обычно из‑за того, что они страдают и неудовлетворены жизнью; наш опыт показывает, что ограничения, испытываемые людьми, характеризуют обычно репрезентации мира, а не сам мир.

В ряду репрезентативных систем, находящихся в распоряжении человека, человеческий язык представляет собой наиболее изученную и наиболее полно понятую репрезентативную систему. Наиболее эксплицитной и полной моделью естественного языка является трансформационная грамматика.

Трансформационная грамматика является, таким образом, определенной метамоделью ‑репрезентацией структуры человеческого языка – который сам представляет собой репрезентацию мира опыта. Системы человеческих языков – это, в свою очередь, репрезентации, производные от более полной модели – суммарного опыта, находящегося в распоряжении того или иного конкретного индивида. Трансформационисты разработали ряд понятий и механизмов, описывающих то, каким образом способ говорения у людей – их Поверхностные Структуры (ПС) – выводятся ими, на самом деле, из имеющихся у них полных языковых репрезентаций – Глубинных структур (ГС). В трансформационных Метамоделях эти понятия и механизмы описываются эксплицитно – они представляют собой конкретизации общих моделирующих процессов: Генерализации, Искажения и Опущения.

Адаптируя понятия и механизмы трансформационной модели языка, как репрезентативной системы для психотерапии, мы разработали формальную модель психотерапии. Эта формальная мета модель:

(а) Эксплицитна, – т.е. процесс психотерапии описывается в ней как последовательность отдельных этапов, так что Метамодель может стать сознательно усвоена, в результате мы имеем эксплицитную стратегию психотерапии.

(б) Независима от содержания, ибо она имеет дело только с формой процесса, откуда ее универсальная применимость. Метамодель полагается только на такие интуиции, которыми располагает каждый носитель того или иного языка.

Глобальное следствие психотерапевтической модели, Метамодели состоит в допущении о психотерапевтической правильности. Психотерапевтическая правильность – это набор условий, которым должны удовлетворять ПС, применяемые пациентом в процессе психотерапии, чтобы быть приемлемыми. С помощью этой грамматики психотерапии мы можем помочь нашим пациентам расширить те части их представлений или репрезентаций, которые обедняют и ограничивают их. Это ведет к обогащению их жизни, заключающемуся в том, что они начинают видеть больше возможностей выбора, находить больше возможностей испытывать радость и богатство переживаний, которые жизнь может им предложить. В соединении с другими умениями, которыми вы, как психотерапевты, владеете, процесс роста и изменения пациента может быть значительно ускорен. Этот язык роста и представляет собой, по сути, главное содержание «Структуры магии».

 

 

КАРТА – ЭТО НЕ ТЕРРИТОРИЯ

 

Один из важнейших выводов, к которому мы пришли в «Структуре магии I» – это то, что карта неизбежно отличается от территории, представленной на ней, и каждая карта непременно отличается от любой другой карты. В действительности, говоря о карте, мы имели в виду ряд карт, возникающих при моделировании нашего опыта посредством так называемых репрезентативных систем.

 

 

ВХОДНЫЕ КАНАЛЫ

 

Имеется три основных входных канала, через которые мы, поскольку мы люди, получаем информацию об окружающем нас мире. Это зрение, слух и кинестетическое чувство (Два остальных сенсорных входных канала – чаще: обоняние и вкус, по‑видимому, представляют собой редко применяемые способы получения информации о мире).

По каждому из этих трех сенсорных входных каналов в нас непрерывным потоком поступает информация, используемая нами для организации собственного опыта. В каждом из этих входных каналов имеется ряд специализированных рецепторов, передающих конкретные разновидности информации. Например, внутри глаза физиологи различают хроматические (цветовые) рецепторы‑консы находящиеся в центре глаза, и ахроматические (нецветовые) рецепторы, – палочки, расположенные в его периферической части. В кинестетическом входном канале также выявлены специализированные рецепторы, воспринимающие давление, температуру, боль и глубинные ощущения (проприоцепторы). Число различий в каждом из входных каналов ограничено числом специализированных рецепторов, имеющихся в каждом из этих каналов.

Различные сочетания или паттерны стимулирования одного или более из этих специализированных рецепторов f в каждом из имеющихся сенсорных каналов порождают информацию более сложной природы. Например, привычное для каждого из нас ощущение сырости можно разложить как ощущение от нескольких кинестетически различных, специализированных рецепторов, размещенных внутри этих рецепторов, основных рецепторов. Кроме того, информация, поступившая по нескольким входным каналам, может перемешиваться, в результате чего возникает информация еще более сложной природы. Ощущение фактуры, например, возникает как сочетание визуальных, кинестетических и (в некоторых случаях) аудиальных стимуляций.

Здесь нам важно указать лишь то, что информация, поступившая через один входной канал, может храниться и репрезентироваться в карте или модели, не совпадающей с этим каналом.

Наша способность, представлять визуальную информацию в форме естественного языка, т.е. в виде слов, словосочетаний и предложений нашего языка, представляет собой, очевидно, наиболее распространенный пример этого явления.

Не в меньшей мере распространена, наверное, хотя не всегда осознается, способность формировать картины или образы, основываясь на информации, поступающей к нам через аудиальный канал. Я слышу, как шипят и потрескивают поленья, горящие в камине у меня за спиной. Основываясь на этой аудиальной информации, я создаю визуальный образ горящих поленьев. То есть, исходя из аудиального входного сигнала, я создаю визуальный образ. Если, вы, читатель, на мгновение прервете чтение и прислушаетесь, не поднимая глаз к доносящимся с разных сторон звукам, вы обнаружите, что основываясь на воспринятых вами звуках, вы способны построить множество образов. Ниже мы особо остановимся на этой способности издавать репрезентации информации, входящей в один из входных каналов, основываясь на информации, поступающей по другому каналу.

 

 

РЕПРЕЗЕНТАТИВНЫЕ СИСТЕМЫ

 

У каждого из нас есть несколько различных способов репрезентации собственного взаимодействия с миром. Ниже описывается несколько конкретных репрезентативных систем, которыми каждый из нас может воспользоваться для репрезентации собственного опыта.

У нас есть пять несомненных чувств, посредством которых мы соприкасаемся с миром – мы видим, мы слышим, мы ощущаем, мы обоняем, мы испытываем вкусовые ощущения. В придачу к этим сенсорным системам у нас есть еще языковая система, которую мы также применяем, чтобы репрезентировать собственный опыт. Свой опыт мы можем хранить в репрезентативной системе, которая теснее других связана с каналом, по которому этот опыт был воспринят.

При желании мы можем закрыть глаза и создать визуальный образ, где красный квадрат перемещается сначала на зеленое, а затем на голубое поле; мы можем представить себе спираль, серебро на черном фоне, которая медленно вращается против часовой стрелки; наконец мы можем представить себе образ очень хорошо знакомого нам человека. Мы можем закрыть глаза (или не закрывать их) и, упершись руками в стену и, толкая ее изо всех сил, ощущая напряжение мышц рук и плеч и воспринимая фактуру пола ногами, вызвать в себе кинестетическую репрезентацию (телесное чувство).

Мы можем также представить себе вызывающее мурашки в теле ощущение тепла от горящего костра, или ощущение от нескольких одеял, покрывающих наши усталые тела, когда мы мягко тонем в перине. Закрыв глаза или не закрывая их, мы можем вызвать аудиальную репрезентацию (звуковую) – стук дождевых капель о стекло, перекаты далекого грома, скрежет шин об асфальт или резкий звук клаксона в разноголосье большого города. Закрыв глаза, мы можем вызвать вкусовую репрезентацию терпкого аромата лимона, сладость меда или солоноватость плода оливкового дерева. Мы можем закрыть глаза (а можем не закрывать их) и вызвать обонятельную репрезентацию ароматной розы, прокисшего молока или дешевого одеколона.

Некоторые из вас могли заметить, как, читая описание предыдущего абзаца, вы действительно видели конкретный цвет или движение, ощущали твердость, теплоту и шероховатость, слышали конкретный звук; ощущали определенные вкусовые или обонятельные ощущения. Возможно, вы испытали все описанные ощущения или некоторые из них. Некоторые из них отличались большей остротой и непосредственностью по сравнению с другими. В отношении же некоторых из приведенных описаний у вас, возможно, полностью отсутствует соответствующий опыт. Именно эти различия в опыте разных людей мы и описываем. Те из вас, у кого появляется ясная четкая картина какого‑либо опыта, обладают богатой, хорошо развитой визуальной системой репрезентации. Те, кому удалось рельефно ощутить вес, температуру или фактуру, обладают утонченной, хорошо развитой кинестетической репрезентативной системой. И так далее по отношению ко всем возможным путям, описанным нами пяти чувствам, которыми мы, будучи людьми, располагаем для репрезентации собственного опыта.

Отметим, что в описании последнего абзаца чего‑то не хватает. А именно: каждое из описаний предыдущего абзаца, относящееся к визуальным, кинестетическим, аудиальным, вкусовым и обонятельным ощущениям, опытам, репрезентировано не средствами соответствующих сенсорных систем, а скорее, средствами совершенно другой системы – языковой системы – дискретной репрезентативной системы. С помощью слов, словосочетаний и предложений мы описываем переживания, испытываемые нами в различных репрезентативных системах. Для этого мы тщательно выбираем слова – если мы, например, хотим описать что‑то в визуальной репрезентативной системе, то выбираем такие слова, как: черный,… четкий,… спираль,… образ

Если мы хотим описать что‑либо в аудиальной системе, мы выбираем такие слова, как: дребезжащий,… тихий,… визг,… вопль

Данное предложение служит примером того, как мы репрезентируем свой опыт с помощью языка. Наша способность репрезентировать испытываемое нами в каждой из имеющихся у нас в наличии репрезентативных систем с помощью слов, – то есть средствами дискретной системы – служит указанием на одну из наиболее полезных характеристик языковых репрезентативных систем – их универсальность. Это значит, что, применяя языковые репрезентативные системы, мы можем представить опыт, воспринимаемый нами через любую из других репрезентативных систем. Язык может применяться вами для создания карты нашего мира. Произнеся предложение: Он показал мне несколько ярких снимков..

мы создаем языковую карту нашей визуальной карты того или иного опыта, испытанного нами в жизни. Создавая языковую репрезентацию, мы можем комбинировать наши репрезентативные системы. Строя предложение:

Она шагнула назад, споткнувшись о пронзительно кричащее животное, корчащееся от боли и едкого дыма, застилавшего густыми клубами солнечный свет…,

мы применяем репрезентацию, предполагающую целую серию шаблонов‑карт нашего опыта, по крайней мере, по одной для каждой из пяти общепринятых репрезентативных систем. Например; шагать назад корчиться кричать застилать боль горький Предполагает визуальную и кинестетическую карты

–«– визуальную и кинестетическую карты

–«– визуальную и кинестетическую карты

– аудиальную карту

–«– визуальную и кинестетическую карты

–«– кинестетическую карту

–«– вкусовую и обонятельную карты

Язык выступает не только как средства для создания пяти карт для репрезентативных систем, он позволяет, к тому ж, создать карту самого себя. Например, предыдущее предложение представляет собой репрезентацию средствами языковой системы одного из наиболее характерных свойств как самой этой репрезентативной системы {языка), так, впрочем, и данного предложения. Языковые репрезентативные системы – это рефлексивные системы, мета‑репрезентативные системы, то есть, мы можем построить языковую модель самого языка и можем, кроме того, применять его для создания карт других пяти репрезентативных систем.

Тут вы, наверное, уже заметили, что воссоздавать опыт в одной из репрезентативных систем вам легче, чем в других, в которых ваши переживания не столь яркие. Например, вы можете закрыть глаза и увидеть в подробностях внешность вашего ближайшего друга, но испытываете затруднения, пытаясь в полной мере испытать запах розы. Или же, возможно, вам легко вспомнить звучание клаксона такси, но трудно нарисовать в своем воображении своего ближайшего друга. В определенной степени, каждый из нас обладает способностью создавать карты, а каждой из пяти репрезентативных систем. Тем не менее, одну из этих репрезентативных систем, мы склонны применять в качестве карты чаще, чем другие. Кроме того, в этой же репрезентативной системе у нас больше различий, позволяющих кодировать собственный опыт. Это значит, что одну или более репрезентативных систем мы ценим больше других 2). Например, те из вас, у кого наиболее часто применяемой репрезентативной системой является визуальная, смогут, закрыв глаза, ярко представить себе красный квадрат, который затем становится зеленым и, наконец, голубым. Вы также сумеете вызвать в воображении богатый, четкий образ своего друга. Вы думаете, вероятно, что другие читатели этой книги обладают тем же опытом. Это, однако, не всегда так. Различные репрезентативные системы в различной степени ценятся разными людьми. В различной степени они у них развиты, причем это различие часто бывает выражено очень резко. Некоторым людям приходится прилагать значительные усилия в течение длительного времени, чтобы вызвать живое зрительное представление, в то время как другим удается сделать это мгновенно. Такие резкие колебания в способности создавать зрительную репрезентацию характерны и для остальных репрезентативных систем.

Таким образом, карта и модель каждого индивида отличается, по необходимости, как от мира, так и от карт и моделей, создаваемых другими людьми. Более того, у каждого человека, наиболее часто применяемая репрезентативная система может отличаться от наиболее часто применяемой репрезентативной системы другого человека. Основываясь на этом факте, т.е. на том, что ведущая репрезентативная система индивида Х отличается от ведущей репрезентативной системы индивида У – можно предсказать, что каждый из них, столкнувшись с «одним и тем же» опытом действительного мира, будет переживать его чрезвычайно по‑разному.

Например, когда какое‑либо произведение слушает музыкант, он более полно воспринимает это произведение – он способен обнаружить, репрезентировать и насладиться такими сочетаниями звуков, которые недоступны восприятию человека, у которого ведущей системой репрезентации является зрительная система, независимо от того, осознается это им или только проявляется в поведении. Художник может ощущать такие оттенки в своем опыте захода солнца, которыми не располагает индивид, у которого наиболее развитой репрезентативной системой оказывается кинестетическая репрезентация. Знаток тонких вин заметит такие различия в букете и в аромате отдельных вин, которые не заметны для людей, у которых вкусовая и обонятельная системы, работающие в сочетании, не являются наиболее развитыми репрезентативными системами.