Июля, верхнеозерский аэродром, 13.15

Аэродром был сравнительно небольшим и не мог принимать большие международные аэробусы весом в несколько сот тонн. Но самолет депутата Травкина – реактивная игрушка для взрослых, обязательный атрибут жизни голливудских звезд – был достаточно компактен для того, чтобы совершить здесь благополучную посадку.

Когда изящный белый лайнер с красной полосой на борту остановился недалеко от здания аэропорта и от него плавно отделилась и легла вниз дверца-трап, к нему направилась небольшая, но внушительная свита – представители городских властей. Из самолета на трап ступил Иван Петрович в скромном сером костюме. Придерживаясь за поручень, он медленно сошел вниз. Вслед за ним вышли только его пресс-секретарь, тощий прилизанный субъект в темных очках, и один телохранитель. Больше никого не было, что несколько удивило встречающих. Они думали, что с депутатом пожалует чуть ли не весь его многочисленный штат помощников, и для них уже был накрыт стол в самом лучшем ресторане города. Скромность Ивана Петровича порядком озадачила их.

После приветствий и вежливых вопросов, как прошел перелет и мягкой ли была посадка, мэр Верхнеозерска осведомился, какова будет программа пребывания уважаемого гостя и на сколько дней он задержится в их гостеприимных краях. Ответ Ивана Петровича был тоже несколько неожидан. Оказалось, он прилетел только на день, даже на полдня, и вечером должен срочно лететь дальше.

– Такая насыщенная программа… – с легкой улыбкой как бы даже немного пожаловался Иван Петрович. – Надо везде успеть, а времени не хватает. Россия-матушка велика, даже на самолете везде не успеть…

Встречающие понятливо покивали. Да, они сами были люди казенные, слуги, так сказать, народа, и понимали нелегкие заботы гостя. Если у них, деятелей районного масштаба, дел всегда по горло, то уж у вице-спикера Думы их вообще невпроворот. Спасибо, что хоть выкроил день, нашел возможность завернуть и к ним, почтил вниманием.

Когда Иван Петрович в сопровождении хозяев города подошел к зданию аэропорта, к нему подбежали несколько журналистов, подсунули диктофоны. Но Иван Петрович сослался на страшную занятость – ни минуты свободного времени – и на их вопросы отвечать не стал. Его пресс-секретарь на ходу заявил журналистам, что Иван Петрович намерен посетить бумажно-целлюлозный комбинат, осмотреть главные достопримечательности Верхнеозерска и провести деловое совещание с властями, – и на этом общение с прессой было закончено.

Надо сказать, что на этот раз депутат Травкин держался как-то уж слишком скованно. Обычно он улыбчиво и подолгу отвечал на все вопросы журналистов и любил принять осанистые позы, глядя в объективы телекамер. Имидж, как говорится, дороже всего.

Не до имиджа было на этот раз Ивану Петровичу. Игра, в которую вовлек его благодетель Лев Осипович Бирчин, лишила его покоя и наполнила все тело мелкой знобящей дрожью, с которой он, как ни старался, никак не мог сладить. Он понимал, что зашел слишком далеко, но не видел никакого спасительного выхода. Сломав его сопротивление относительно предоставления самолета для каких-то темных целей, Лев Осипович легко убедил, нет, скорее заставил забрать в городе и лично доставить на борт несколько ему неизвестных человек. Что было делать бедному Ивану Петровичу? После упоминания Бирчиным о записи всех их тайных разговоров у него не было выбора, кроме как принять все условия и беспрекословно их выполнять. О том, чтобы добровольно обратиться в ФСБ и во всем повиниться, не могло быть и речи. Месть Бирчина последует незамедлительно, и по совокупности преступлений Ивана Петровича без всяких церемоний упекут на нары, тут он не обольщался ни на минуту. Оставалось одно: выполнить просьбу-приказ Бирчина и уходить в отставку. По состоянию здоровья, подорванному на непосильной государственной службе. И на тихий покой, куда-нибудь в Швейцарию или еще куда подальше. Без своих властных полномочий Бирчину и его разбойникам он станет не нужен, равно и как всем остальным, хоть Генеральной прокуратуре, хоть дьяволу. За последние дни Иван Петрович вдруг понял, как он страшно устал от всех этих политических дрязг. Это и на его обычно цветущей внешности отразилось весьма плачевно. Встречающие его чиновники даже подумали мимоходом, не перебрал ли гость вчера от щедрот предыдущих хозяев? Знали бы они истинную причину…

На выходе из аэропорта Ивана Петровича поджидал целый кортеж из автомобилей, в том числе и с милицейскими мигалками на крышах.

– Что это?! – резко сказал Иван Петрович. – Не надо этой помпы. Мы поедем на двух автомобилях без всякой охраны. Я не нуждаюсь в такой охране, мне нечего бояться своего народа. Достаточно двух обычных машин, без милицейского сопровождения.

Городские бонзы слегка насупились, но возражать не посмели. Не надо так не надо. Наше дело предложить, ваше – отказаться. Хотите стоять на светофорах – стойте, ваше дело. Только потом не говорите, что вам времени на все не хватило…

– Послушайте, подполковник, – перед тем как садиться в машину, обратился вполголоса Иван Петрович к стоящему в общей свите Афанасьеву. – На обратном пути я захвачу с собой несколько человек… Обычные граждане, родственники моей жены… Очень хотят полетать в самолете, познакомиться со мной, навестить жену в Москве. Она очень просила, я не мог отказать… Вы уж прикажите, чтобы их пропустили беспрепятственно на мой самолет. Они будут на своей машине…

– Не волнуйтесь, Иван Петрович, все сделаем, как попросите, – понимающе ответил Афанасьев. – Никаких проблем…

Ивану Петровичу показалось, что в глазах подполковника мелькнуло какое-то странное выражение. Он глянул на него внимательнее. Нет, взгляд подполковника был заботлив и чист. Почудилось. Нервы в последние дни издергались совершенно, вот и видится во всем против себя заговор. Все, завтра в Москву – и немедленно в отставку.