Дубинка, палка, деревянная рапира

 

Еще в середине XIX века сохранялись некоторые формы «призовых боев» начала XVIII — в виде фехтования на палках, которое не вымерло еще к тому времени на западе Англии. Фехтование на деревянных рапирах — прямое наследие фехтования на рапирах с кинжалом эпохи Сильвера, которое еще опознается в действиях «гладиаторов» Джеймса Миллера. Эти герои некоторые из своих боев на сцене проводили с шотландской саблей в правой руке, а в левой держали более короткое оружие — дюймов четырнадцать в длину, с корзинчатым эфесом, таким же, как у сабли, и помогали себе этим оружием при парировании ударов противника. Бойцы на палках проводили свои поединки в менее опасной форме, заменив стальные лезвия на ясеневые палки около ярда длиной и толщиной в средний палец крепкого крестьянина, рукояти их защищались плетеными корзинками.

Представителям высших классов не было необходимости овладевать этим довольно грубым боевым искусством; им хватало малой шпаги, владение которой было для них иногда жизненно необходимым. Но мода изменилась — джентльмены перестали носить шпаги, а следовательно, перестали и забивать себе голову искусством обращения с ними.

 

^{Фехтование на деревянных шпагах}

С другой стороны, крепкие простые парни знать не хотели об изменениях капризной моды лондонских джентльменов и продолжали на своих праздниках публичные поединки на деревянном оружии. Одним из распространенных вариантов при бое на одной палке, вместо двух, было привязывание левой руки за спину во избежание ее «нечестного» использования, в бою. В каждом районе способ этого привязывания был свой. В Глочестершире выпрямленную руку пристегивали к бедру; в Уилтшире ее пристегивали к поясу таким образом, чтобы, подняв локоть, боец мог защитить глаза; а Дональд Уокер в своих «Фехтовальных упражнениях» 1840 года издания рассказывает о том, что «левая рука сжимает платок, обвязанный вокруг левого бедра, а локоть ее поднят и направлен вперед». Сражаясь, бойцы стояли друг напротив друга на расстоянии удара на прямых, или почти прямых, ногах; выпадов в таком фехтовании не было, но передвижений временами делалось много, как в фехтовании периода рапир. Целью таких состязаний было разбить противнику голову — то есть ударить так, чтобы по голове потекла кровь потоком не менее дюйма. Удары по всем остальным частям тела просто не признавались.

 

Встречи Доувера

 

В первой половине XVII века в Глочестершире жил некий примерный джентльмен, а также хороший спортсмен, по имени Роберт Доувер. Он взял на себя обязанность организовать в облагороженном виде тот грубый деревенский вид схватки, которому с таким удовольствием предавались его низкорожденные соседи. Речь шла о боях на палках и борьбе, впрочем, последняя нас сейчас не интересует. В качестве арены для боев он избрал приподнятый участок земли на пустоши, неподалеку от деревни Уэстон-Сабидж, впоследствии известный как холм Доувера. Будучи заядлым спортсменом, он намеревался привлечь не только бойцов местного деревенского масштаба, но и лучших в своем деле со всей Англии, так что в качестве призов на своих «встречах», которые ежегодно проводились в понедельник на Троицу, он выделял не просто новую шляпу с желтой лентой — об этой шляпе чуть позже, — но тугой кошелек, набитый золотыми гинеями. Неудивительно, что со всей Англии на холм Доувера устремились мастера по разбиванию черепов.

Это были знаменитые встречи. Вся окрестная знать собиралась посмотреть на поединки, а некоторые из молодых ее представителей — даже поучаствовать, не ради золота, естественно, а ради самой забавы. Поистине, такого шоу, как «встречи Доувера», в те времена не было. Да, в мрачные клерикальные годы они не проводились, но с приходом Веселого Монарха этот обычай возродился заодно со многими, куда менее невинными, развлечениями двора.

Однако эти встречи не всегда проходили гладко. Временами бойцы выходили из себя и беспощаднейшим образом набрасывались друг на друга. В 40-е годы на холме Доувера произошел бой, начавшийся как спортивный поединок, между двумя джентльменами: мистером Эбенезером Престейджем из Кампдена, известным спортсменом, и мистером Спайрсом из Миклтона, также знаменитым своим умелым обращением с палкой. Они бились между собой целый час или больше, пока оба не вымотались донельзя. Счет продолжал оставаться «сухим», поскольку требуемого дюйма крови так и не было. Друзья развели соперников с арены боя. У мистера Престейджа были отбиты ребра и плечи, но бедный мистер Спайрс был избит еще сильнее, стал инвалидом, неспособным к какому бы то ни было труду, и вскоре отдал богу душу.

«Встречи Доувера» все же отошли ныне в область истории, но виной тому вовсе не происшествие с бедным мистером Спайрсом — их уничтожила железная дорога, по которой в район стекались самые грубые и отвратительные мошенники с округи на много миль. На неделю Троицы таких людей собралось вокруг холма до тридцати и более тысяч. Конечно, дворянство держалось от них поодаль. Но сцены пьянства, беспорядков и дебоша возмутили весь район, и указом парламента площадка была закрыта. Так навсегда завершилась история «встреч Доувера».

 

Ярмарка в Пертоне

 

Кажется, важным центром фехтования на палках был Пертон, деревушка в Уилтшире. В своем «Ежедневнике», появившемся на свет, когда эти виды спорта еще существовали в живом виде, Уильям Хоун дает (в виде двух или трех писем, написанных редактору, но подписанных, увы, лишь инициалами) некоторое представление о подобном фехтовании. Именно со страниц Хоуна мы приводим описание событий, происходивших в 20-е годы.

Ярмарка проходила дважды в год, 1 мая и 3 сентября, на маленькой красивой лужайке под названием Загородка. Там каждый вечер собирались молодые люди, чтобы поразвлечься теми немногими видами спорта, которые были приняты в деревне. Самым популярным из них были бои на палках. Некоторые из любителей так поднаторели в этом деле, что их менее искусные друзья смотрели на них с большим почтением. Самый опытный из них имел статус «третейского судьи», к которому обращались по всем спорным вопросам и чье решение было всегда окончательным.

Ярмарка длилась по три дня, на второй из которых «несколько самых выдающихся бойцов выходили на сцену для того, чтобы состязаться за призы, которые разложены здесь же в следующем порядке:

1-й: новая рубаха;

2-й: новая шляпа с голубой кокардой;

3-й: более низкая шляпа с белой кокардой;

4-й: еще более низкая шляпа без кокарды.

На лужайке сооружена сцена, и в пять часов начинается состязание. Некий самый прославленный боец, которого они называют «арбитром», возвышается над всеми, и он будет вручать призы. Кандидатов выбирают обычно из самых лучших фехтовальщиков на палках, и по данному случаю они прикладывают все свое старание и срывают аплодисменты окружающих зрителей. Я должен отметить, что в этот значимый для них день жители Пертона не бьются друг с другом, нет! Они для этого слишком хорошо знакомы с рыцарскими обычаями. Пертон выставляет четырех кандидатов, а соседняя маленькая деревушка, Стреттон, еще четырех. Эти кандидаты представляют свои деревни, и проигравшая деревня оплачивает все расходы; к чести сынов Пертона надо отметить, что в течение семи лет подряд представители этой деревни возвращались домой с победой. Состязания длятся обычно часа два, а после этого проводится чествование победителей. Для этого наготове стоят четыре кресла, к которым привязаны сучья деревьев; победителей сажают на эти самодельные паланкины и с ликованием проносят по деревне».

Известным пертонским чемпионом был «мясник» Блэкфорд, один из самых выдающихся бойцов на палках своего времени. Он не ограничивался одной лишь пертонской ярмаркой, а ездил на призовые бои в Лондон, Бат, Бристоль и Глочестер. Как-то раз он разбил одну за другой четырнадцать голов, но в пятнадцатом бою встретил себе равного в лице некоего Исаака Бушеля, кузнеца, который перекусывал гвозди пополам, съедал баранью лопатку целиком, да еще просил добавки, и готов был драться за деньги хоть с другом, хоть с врагом. Говорят, что Бушель мог убить дюжину человек.

В 1826 году пертонская ярмарка прекратила свое существование, потому что пропали окрестные фермеры со своими товарами, которые и делали такое событие возможным.

 

Стултонский праздник

 

В старые добрые времена в каждой деревне на западе страны был свой ежегодный праздник, любимым зрелищем которого становились бои на палках. Событие, о котором мы собираемся рассказать, было не столь значимым, как «встречи Доувера» или даже пертонская ярмарка; однако по части великодушия и либерализма уроженцы Стултона, что в Ворчестершире, многим готовы были дать фору. Они не разыгрывали приз в своем кругу, а допускали к состязаниям за него чужаков как из ближних, так и из дальних краев. О каком же призе идет речь? Бравые ребята из Стултона бились на палках не жалея сил; порой они страшно избивали друг друга, и ради чего? Как древнегреческие спортсмены, боровшиеся и боксировавшие на народных празднествах за лавровый венок, а то и за еще менее долговечный — из свежей петрушки, так и наши друзья из Стултона сражались не за кошелек, набитый золотыми гинеями, как на холме Доувера, а за столь малоценный предмет, как новая шляпа с желтой лентой. Они бились за славу, а не за богатство, и немало доблестных палочных бойцов сходились на тот перекресток попытать счастья получить знаменитую стултонскую шляпу.

Очень трудно получить какую-либо надежную информацию о том, как проходили подобные игры. Очевидно, никаких записей на них не велось, и полагаться приходится исключительно на легенды и байки деревенских стариков, которых уже почти не осталось. Задача наша была бы совершенно невыполнимой, если бы не бесценная помощь преподобного Гамильтона Кингсфорда, викария Стултона, который за тридцать три года собрал огромное количество интересных подробностей из уст пожилых прихожан.

Праздник проводился на Вознесение (чтобы не пересекаться со «встречами Доувера») на площади возле перекрестка в Стултоне, где в ту пору находился удобный кабачок. У стултонцев имелся признанный авторитет, чьи функции были схожи с функциями «третейского судьи» Пертона. Его называли «праздничным задирой». Это был ни в коем случае не тиран всей деревни; напротив, это был большой, дородный, шумный детина, которому по всеобщему согласию вручались бразды правления праздником. Среди этих «задир» особую известность имел некий Перри, созывавший публику к началу представления своим громким, издалека слышным голосом. Вот что он выкликал:

— Внимание! Внимание! Внимание! Слушайте все — на стултонском празднике разыгрывается добрая плетеная шляпа! По три человека с каждой стороны, до двух побед! И только честная игра до дюйма крови! Нет боя — нет шляпы!

Правила боя, следование которым считалось «честным», были в каждой местности свои — так, запрещались удары ногами, удары палкой по лицу (вместо головы), удары ниже пояса, высвобождение левой руки или победа по тайной договоренности.

Подготовка к турниру в Стултоне носила более примитивный характер, чем в Пертоне. Никаких сцен не строили, просто образовывали ринг на площадке перед кабаком, где проходили борцовские и палочные бои. На этом этапе снова прибегали к услугам «задиры» для того, чтобы «выбить ринг». На провозглашенный «задирой» призыв собиралась огромная толпа, и Перри брал свой кожаный ремень и принимался расчищать пространство для бойцов, размахивая пряжкой направо и налево, отчего все спешили разбежаться, и вскоре образовывался достаточно большой круг посреди толпы. После того как «ринг выбит», один из желающих сразиться бросает в него свою шляпу; второй боец принимает вызов, делая то же самое, и оба вступают в круг. Раздевшись до рубашек, они принимаются за дело и отчаянно рубятся «чуть ли не до смерти», рубашки их обвисают клочьями лохмотьев, о коже под ними и говорить нечего — но все это не считается, пока не нанесено достаточно сильное рассечение, чтобы вызвать вышеупомянутый «дюйм крови». Когда бой заканчивается, начинается следующий. Если и в следующем бою побеждает представитель той же стороны, что и в предыдущем, судьба турнира решена. Если же счет после второго боя становится равным, то требуется провести третий, чтобы решить, кому же достанется шляпа.

Какое чувство возбуждения возникает, когда удается встретиться не просто с перечислением свершенных деяний, а с непосредственными их участниками! В этом неоценимую помощь оказал нам мистер Кингсфорд, среди чьих скромных стултонских друзей был один старый-старый человек по имени Джордж Мерримен, который и рассказал нашему другу множество любопытных историй, произошедших на стултонском празднике в последние годы его существования. Один из последних палочных турниров прошел в конце сороковых и был одним из наиболее отчаянных. Управляющий лорда Кавентри по имени Джеймс Грейвс и некто по имени Пратт, по словами старика Джорджа, «сошлись за работой. Пратт был настоящим бульдогом и прямо не чувствовал собственных ран». Они долго и безрезультатно дрались, пока, наконец, двое братьев Грейвса, наблюдавших за зрелищем, не крикнули своему брату:

— Не можешь раскроить ему череп, так хоть вытолкай с ринга!

Пратта факт вмешательства разозлил, и он закричал:

— Здесь что, еще Грейвсы есть? Ну так идите сюда!

Грейвсов было двое, но они остались на месте. А бойцы продолжили поединок, и тут, наконец, Грейвс заметил сопернику:

— Мы же соседи, в конце концов, стоит ли нам так уж колошматить друг друга?

На том и разошлись, признав результат встречи ничейным.

Однако «поколошматить» друг друга они успели к тому времени уже порядком и рубашки друг другу изорвали в лохмотья.

Был и еще один местный герой, некий Дэвид Стейт.

— О-о, — рассказывал старик Джордж, — Дэвида Стейта я помню так же хорошо, как и тебя. Это был отчаянный, огромной силы мужчина, ужасный противник в бою на палках. Сейчас таких уже не увидишь. Но он был беден. Работал на мистера Уитейкера. А был еще один, Джордж Осбур, жил возле пиртонской церкви. Он помешан был на кулачных и палочных боях. Помню, как они с Дэвидом Стейтом сражались на палках — он был чертовски проворен, просто отпрыгивал от всех ударов, такой он был шустрый. Он Дэвида разозлил так, что тот заявил: «Если он еще раз так сделает, я ему кишки выпущу». И в следующий раз, говорят, срезал ему пуговицы со штанов.

Некий Джордж Наттинг, у которого была «заячья губа», был выдающимся палочным фехтовальщиком. Как-то раз у него произошел страшный бой с одним заезжим профессиональным бойцом, который уже побывал до того на всех окрестных встречах, ярмарках и праздниках, где можно было хоть что-нибудь сорвать. За несколько дней до того он побывал на «встречах Доувера», где ему сопутствовал некоторый успех. Старому Джорджу Мерримену этот чужак, похоже, очень не нравился.

— Он нигде надолго не задерживался. Это был пьяница и мошенник, каких еще поискать. По всей Англии он уже проехался со своими штучками, а теперь должен был прибыть к нам в Страстной четверг. Он, наверное, по всему свету уже проехать успел.

Однако в данном случае мистер Наттинг преподал чужаку страшный урок, навсегда отвративший того от «своих штучек», поскольку через несколько дней гость отошел в мир иной. Стултонские фермеры больше благоволили спортивным боям, чем их пертонские коллеги, поскольку не только организовывали бои и предоставляли денежные призы, но и сами участвовали в них в лице своих самых молодых и непоседливых представителей.

 

Бои на палках у Анджело

 

Был конец пятидесятых. «Встречи Доувера» в графстве Вест закончились в год великой выставки, палочные бои постепенно исчезали, и о них уже ничего не было слышно, но само деревянное оружие все еще сохранялось в обиходе, например в Лондоне, где его использовали как тренировочный инструмент для обучения владению офицерской шпагой. В знаменитой школе Анджело на Сент-Джеймс-стрит собирались достойнейшие джентльмены, чтобы поучиться и выяснить между собой, кто из них лучше усвоил науку великого учителя. Их поединки не уступали по ярости боям палочных бойцов прошлого (хотя до «дюйма крови» дойти не могло, поскольку Генри Анджело заставлял всех надевать прочные шлемы). Сражаясь на деревянном оружии, они никогда не надевали на себя ничего прочнее обычных рубашек или тонких шерстяных кофт, так что от всей души наносили и получали абсолютно полноценные удары по ребрам, рукам и ногам. При этом нам известен только один случай, когда боец потерял самообладание. Анджело, как мы помним, обучал фехтованию во многих школах и всегда особенно благоволил самым юным своим ученикам.

Никого так тепло не принимали на Сент-Джеймс-стрит, как заходивших туда мальчишек. Один из них, лет шестнадцати от роду, был особенно активен. Если бы даже тот джентльмен, чье имя не произносится всуе, снизошел бы до того, чтобы почтить своим присутствием школу Анджело, парнишка не успокоился бы, пока не подрался бы и с ним. И вот однажды наш паренек встал в поединок с одним коренастым сильным джентльменом, имевшим репутацию крайне опасного бойца — не в силу высокого уровня своего искусства, а в силу беспощадности ударов, которыми осыпал соперника; не каждый решался сразиться с ним. Так вот, когда эти двое взялись за дело, мальчишка провел гораздо больше удачных ударов в своего противника, чем тому хотелось бы, и силач пришел в ярость. Когда парнишка в очередной раз пробил ему в ногу и спокойно возвращался в стойку, наш джентльмен, вместо того чтобы остановиться и признать пропущенный удар, со всей силы хлестнул мальчика поперек груди. Тот только произнес: «Кажется, мой удар прошел» и продолжил как ни в чем не бывало. Потом, в раздевалке, сняв кофту, мальчишка обнаружил, что на его груди лопнула кожа от плеча до пояса; тогда автор этого удара стал яростно отпираться, утверждая, что это не он. С тех пор в обиход фехтовальщиков вошли кожаные куртки.

 

Достойный ответ

 

В начале шестидесятых одним из частых посетителей школы Анджело был мистер Ролланд, джентльмен средних лет, большой любитель путешествий и опытный фехтовальщик. Сам он всегда вел себя по-джентльменски и был одним из лучших фехтовальщиков во всей Англии; но однажды ему пришлось столкнуться с недопустимым поведением. Некий сержант Т., нестроевой офицер королевской артиллерии, снискал себе славу такого же фехтовальщика, как и тот джентльмен, чьи подвиги мы только что описали. Но с ним иметь дело было еще хуже: на фехтовальной площадке он вел себя просто зверски; для него не существовало разницы между честным и нечестным поведением, лишь бы причинить сопернику какой-нибудь урон. Он, разумеется, не принадлежал к числу учеников школы Анджело, но тем не менее счел уместным появиться в ней. Мистер Анджело принял его с обычной учтивостью и предложил пофехтовать. Но тот ответил, что он не «фехтует», но готов с кем-нибудь побиться на палках. Он переоделся, и его представили мистеру Ролланду, который оказался в тот момент без партнера. Сержант немедленно спросил:

— Надеюсь, у вас не бьют между ног? Это опасно, и я считаю это нечестным приемом.

— Конечно нет! — ответил мистер Ролланд. — У нас это считается запрещенным действием.

Это заявление успокоило сержанта, и они начали поединок. И разумеется, мистер Ролланд очень быстро получил неожиданный удар со всей силой именно в этот запрещенный участок и упал на пол, а противник его удалился, похваляясь, как он победил одного из лучших фехтовальщиков Англии. Но это было ошибкой. Возвышенная натура мистера Ролланда требовала отмщения за нанесенное оскорбление; он поклялся Анджело, что при следующей встрече с наглецом тот за все ответит. Случая не пришлось ждать долго, поскольку ободренный успехом хвастун снова заявился в школу. Мистер Ролланд в этот момент сидел на скамейке, но при виде сержанта, зашедшего в зал, окружающие заметили дикий блеск в его глазах и принялись перешептываться:

— Сейчас что-то будет!

Мистер Анджело как ни в чем не бывало поприветствовал вошедшего:

— Дорогой мистер Т., я так рад вас снова видеть у себя! Конечно, мы дадим вам с кем-нибудь сразиться, а вот, кстати, и ваш старый друг, мистер Ролланд. В прошлый раз вы его славно победили, но не откажите же ему в возможности взять реванш!

Когда эти двое приготовились к бою, весь зал замолк. Все поединки прекратились, инструкторы и ученики бросили свои дела и столпились вокруг сражающихся. Все еще хорошо помнили предыдущий случай. Они знали Ролланда, знали его высокий уровень и неограниченные возможности, его непреклонную решимость и понимали, что сейчас можно будет увидеть нечто из ряда вон выходящее.

Бой начался. Сержант бросился вперед в своем обычном яростном стиле, но поведение мистера Ролланда оказалось совершенно нетипичным. Обычно он тоже начинал с атаки, однако сейчас он стоял спокойно, в основном парируя сильные удары и лишь время от времени нанося ответный. Т., решив, что противник его просто боится, удвоил натиск и постепенно утомился, чего и ждал соперник. Настал решительный момент. Ролланд сжался, как тигр, и, как тигр же, выпрыгнул вперед и всей силой своей могучей руки нанес страшный удар в правое колено противника. Это был достойный ответ. Сержант Т. с криком без чувств рухнул на пол. Его унесли в раздевалку, где стали пропаривать ногу горячей водой и вообще делать все, что могли. Вызвали кеб и отвезли его в больницу, где он и провел более месяца, а залезть на коня смог только месяца через три.

 

Конец сержанта Т.

 

Любой другой на месте бравого сержанта, получив такой памятный урок, навсегда зарекся бы переступать порог дома номер 32 по Сент-Джеймс-стрит. Но наш неутомимый герой оказался таким упорным, что решился нанести и третий, последний визит на эту сцену спортивных баталий. И в этот раз он нашел себе достойную пару и был наказан справедливо и окончательно. Противником его стал школьный инструктор по имени Джексон — большой, сильный и энергичный мужчина, недавно ушедший в отставку из дворцовой стражи, а у мистера Анджело работавший уже несколько лет. Старина Джексон не был блестящим шпажистом — его большой кулак был слишком груб для искусной манипуляции столь тонким инструментом, — но вот с палкой в руках, как и наш старый друг Джордж Мерримен из Стултона, он становился крепким соперником. И вот эти двое сошлись в серьезной схватке, поскольку Джексон, если его разозлить, мог ударить не слабее, чем Т. Наконец, деревянная рапира Джексона сломалась в трех дюймах от рукояти, так что в руках у него осталась практически одна лишь «корзинка». Любой нормальный человек на месте его соперника остановил бы бой и дал противнику возможность взять новое оружие, но только не сержант Т. Он увидел в произошедшем реальную возможность кого-нибудь покалечить, налетел на противника и нанес ему даже не один удар, а пять или шесть, не сдерживая руки. Джексон пришел в ярость. Он замахнулся и со всей силы двинул Т. по шлему рукоятью своей обломанной шпаги. Решетка спасла лицо от удара, но сила его была такова, что сержант отлетел через весь зал и свалился на кучу ковриков. Мистер Анджело, занимавшийся чем-то в нижнем зале, поднялся как раз в тот момент, когда все это происходило. Он подошел к Т., дал ему пинка, приказал одеться, убираться отсюда и никогда больше не показываться в школе фехтования.

 

Трость

 

Нельзя закончить повествование, не упомянув фехтования тростью, которое продемонстрировал британским спортсменам месье Пьер Виньи, учитель фехтования из Швейцарии, объединивший в себе качества спортсмена-чемпиона и вдумчивого, кропотливого учителя этому искусству, который действительно умел заинтересовывать учеников.

Оружие, о котором идет речь, — обыкновенная трость, с которой выходят на ежедневную прогулку, сделанная, скажем, из ротанга, с легким набалдашником. Упражнения, в том числе соревнования, носят крайне привлекательный характер, они так замечательно продуманы, что старое английское фехтование на палках не идет с ними ни в какое сравнение. Во-первых, рука бойца с тростью не окружена защитной «корзинкой», что позволяет легко перебрасывать оружие из руки в руку, а в процессе правильного обучения занимающийся вскоре с одинаковой ловкостью начинает орудовать обеими руками. Одной из основных составляющих этого искусства является умение защищать от удара руку, держащую трость; это поймет каждый, кто случайно получал в такой ситуации по пальцам. Но месье Виньи не ограничивается изобретением нового вида спорта; он показывает своим ученикам и более серьезную часть разработанной им системы, тщательно наставляя их на случай нападения банды грабителей. Но мы здесь не будем углубляться в технические детали — лучше всего в свое время это сделал сам месье Виньи.

 

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1]Эсток — узкий тяжелый меч, предназначенный для колющих ударов, которыми легче, чем рубящими, пробивались тяжелые пластинчатые доспехи. Пик популярности этого оружия пришелся на XV век. (Примеч. пер.)

 

[2]Джентльменские бои (фр.). (Примеч. пер.)

 

[3]Беспощадные бои (фр.). (Примеч. пер.)

 

[4]Круг фехтовальщиков (фр.). (Примеч. пер.)

 

[5]«Меч сквозь столетия» (фр.). (Примеч. пер.)

 

[6]Бой на джентльменском оружии (фр.). (Примеч. пер.)

 

[7]Проход снизу (ит.). (Примеч. пер.)

 

[8]Здесь и далее термин «рапира» употребляете» автором несколько в ином значении, чем его понимают современные специалисты. В современной терминологии словом «рапира» обозначается оружие исключительно колющее, в отличие от «шпаги», которая является колюще-рубящим оружием; однако во времена, когда писалась данная книга, эта терминология еще не была сложившейся, поэтому автор использует слово «рапира» для обозначения оружия как колющего, так и рубящего, например оружия мушкетеров. (Примеч. пер.)

 

[9]Pas d'armes — с французского приблизительно можно перевести как «ратный подвиг». Этим термином обозначалось занятие, которому предавались жаждущие побед и почестей рыцари в периоды, когда в округе не проводилось приличных турниров, объявляя «открытое первенство» по поединкам с ними лично. (Примеч. пер.)

 

[10]Здесь и далее сохранены титулы, принятые в англоязычной традиции. (Примеч. ред.)

 

[11]Благородный рыцарь, я принимаю ваш вызов, так свершите же на радость Господу все, что возжелали, как пешим, так и конным (фр.). (Примеч. пер.)

 

[12]Саллад — легкий шлем, прикрывавший только голову и верхнюю часть лица. (Примеч. пер.)

 

[13]Цит. по: Шекспир У. Генрих VI. Ч. 2 / Пер. Е. Бируковой. Поли, собр. соч.: В 8 т. М.: Искусство, 1958. Т. 1. (Примеч. пер.)

 

[14]Два меча-бастарда, годные для работы как одной, так и двумя руками, имеющие гарды в виде простых крестовин и открытые pas d'asne (фр.; pas d'asne — «ослиная подкова», металлическое полукольцо, выступавшее на боковой поверхности перекрестия и защищавшее от удара внешнюю сторону кисти). (Примеч. пер.)

 

[15]Документированный протокол (фр.). (Примеч. пер.)

 

[16]«Рассуждение о дуэлях» (фр.). (Примеч. пер.)

 

[17]Приступайте же, почтенные бойцы! (фр.) Laissez Ies aller — стандартное объявление начала боя при судебных поединках. (Примеч. пер.)

 

[18]Бросай ему песок в глаза и в рот! (фр.). (Примеч. пер.)

 

[19]Верни мне мою честь, верни мне мою честь, считаешь ли ты меня почтенным человеком? (фр.). (Примеч. пер.)

 

[20]Да, да, я возвращаю тебе доброе имя, я считаю тебя почтенным человеком, каким ты и являешься! (фр.). (Примеч. пер.)

 

[21]Британский музей, Harleian MS, 3542, ff. 82–85.

 

[22]Дж. Клеменс в своей статье «То the Two Hand Sword» — Analysis of a 15th Century English Fencing Poem» назвал эту часть «неподдающейся расшифровке». (Примеч. пер.)

 

[23]При переводе ч. 1, 2 использованы историко-лингвистические гипотезы специалистов Association for Renaissance Martial Arts, при переводе ч. 3 — Дж. Клеменса. (Примеч. пер.)

 

[24]По предположению Дж. Клеменса, под «четвертями» в данном документе подразумеваются части тела противника как мишени для удара, теоретически поделенного двумя осями низ-верх и лево-право. (Примеч. пер.)

 

[25]Приводится с комментариями Дж. Клеменса, отсутствующими в оригинальном тексте. (Примеч. пер.)

 

[26]Автор реконструкции данного староанглийского текста на современный английский язык, по которой и сделан перевод на русский, — Джон Макинтош. (Примеч. пер.)

 

[27]Реконструкция данного староанглийского текста на современный английский язык, по которой и сделан перевод на русский, выполнена специалистами из Academy of European Medieval Martial Arts (AEMMA) Toronto, Canada. (Примеч. пер.)

 

[28]По древнему манускрипту Элиаса Эшмола, эсквайра, приведенному в «Miscellanea Aulica» (1702). (Примеч. авт.)

 

[29]Территория Англии делилась между тремя герольдмейстерами — Кларенсьё, Гартер и Норрой; кроме того, отдельно имелись герольдмейстеры Шотландии (Лион) и Ирландии (Ульстер). (Примеч. пер.)

 

[30]Британский музей, Sloane MS, 1710, f. 162.

 

[31]Отсюда ясно, что в применении шита в подобных поединках простолюдинам отказывали отнюдь не всегда, как то утверждает Коломбьер. (Примеч. авт.)

 

[32]Цит. по пер. Б. Пастернака. (Примеч. пер.)

 

[33]Пожиратель юношей (фр.). (Примеч. пер.)

 

[34]Цит. по пер. Б. Пастернака. (Примеч. пер.)

 

[35]Цит. по пер. С. Бондаренко. (Примеч. пер.)

 

[36]Цит. по пер. Т. Щепкиной-Куперник. (Примеч. пер.)

 

[37]Бой без пощады (фр.). (Примеч. пер.)

 

[38]Изначальное значение слова «миньон» во французском языке — «милашка». Лишь впоследствии этот термин закрепился за королевскими фаворитами. (Примеч. пер.)

 

[39]Живость сердечная (фр.). (Примеч. пер.)

 

[40]Твой дом будет сожжен, твоя жена изнасилована, твои дети повешены. Твой смертельный враг ла Гард (фр.). (Примеч. пер.)

 

[41]Нос долой (фр.). (Примеч. пер.)

 

[42]Цвет дворянства (фр.). (Примеч. пер.)

 

[43]При свете дня (фр.). (Примеч. пер.)

 

[44]Королевский указ об изгнании или заточении без суда и следствия (фр., ист.). (Примеч. пер.)

 

[45]Термин «фламберг» имеет различное значение во французском и немецком языках. Автор использует слово во французском значении, то есть, как он и описывает, — легкое оружие, шпага; в русскоязычных же источниках термин «фламберг», как правило, используется в немецком значении — тяжелый двуручный меч с «пламенеющим», волнообразно заточенным лезвием. Эти два вида оружия не следует путать. (Примеч. пер.)

 

[46]Человек, бравирующий своими грехами (фр.). (Примеч. пер.)

 

[47]Издание, в котором печатались списки и биографии заключенных Ньюгейтской тюрьмы в Лондоне. (Примеч. пер.)

 

[48]Мой дорогой друг, дайте мне руку, вспомним дни, проведенные вместе! (фр.) (Примеч. пер)

 

[49]Прозвище короля Карла II. (Примеч. пер.)

 

[50]Тяжелый палаш шотландских горцев. (Примеч. пер.)

 

[51]Шпага для поединка (фр.). (Примеч. пер.)

 

[52]Друг мой, я убит! (фр.) (Примеч. пер.)

 

[53]Знаменитые дуэли (фр). (Примеч. пер.)

 

[54]Титул главы охотничьего общества и владельца своры гончих. (Примеч. пер.)