Сен-Жорж и гусарский капитан

 

Наш великий фехтовальщик как-то раз остановился в Дюнкерке, где, естественно, давно уже искали такого достойного человека. Однажды он сидит в компании, и тут появляется молодой гусарский капитан. Вошедший преисполнен чувства собственного превосходства, особенно в вопросах, касающихся шпаги, и начинает хвастать, что, мол, ни один фехтовальщик во всей Франции не сможет к нему прикоснуться.

— Это интересно, — говорит одна из дам, — но встречался ли вам когда-нибудь знаменитый Сен-Жорж?

— Сен-Жорж? — отвечает капитан. — О да, разумеется, я много раз бился с ним. Но он не умеет фехтовать; я попадал в него сколько хотел и куда хотел.

Дамы переглядываются, а Сен-Жорж спокойно говорит:

— Надо же! А давайте мы с вами скрестим клинки, если найдется пара шпаг, чтобы развлечь дам?

Гусар самоуверенно принимает это приглашение, в доме находят две учебные шпаги и тут же приносят фехтовальщикам. Капитан, видя, что противник старше его, воспринимает того с некоторым презрением, а наш ветеран тем временем спокойно поворачивается к дамам и спрашивает, в какие пуговицы на камзоле гусара ему попасть шпагой, и дамы указывают ему с полдюжины.

Начался поединок. Несколько минут великий фехтовальщик спокойно работает со своим противником на потеху публике, а затем начинает быстро бить по всем перечисленным пуговицам на радость дамам. Раздосадованный капитан хотел было тут же перевести поединок на серьезный лад, но победитель сказал:

— Молодой человек, такой бой закончился бы только одним. Поберегите лучше себя для службы своей стране. Ступайте, теперь вы, по крайней мере, можете рассказать друзьям, что и вправду фехтовали со мной. Меня зовут Сен-Жорж.

 

Лечение учителя фехтования

 

Говорят, что Сен-Жорж подобным же образом лечил и некоего учителя фехтования, который обращался к нему неучтиво и в конце концов вызвал испытать мастерство. Сен-Жорж принял этот вызов и назначил поединок на следующий день, выбрав место и время таким образом, чтобы рядом оказалось побольше случайных прохожих. Это несколько озадачило учителя, но он не мог уже отменить вызов, который сам же и бросил.

Прибыв на площадку, тот видит, что Сен-Жорж уже ждет его. Они встают в стойку, скрещивают клинки, и тут шпага учителя вылетает из его рук. В жажде мести он поднимает ее, и тут, по сигналу Сен-Жоржа, к ним подходит большой черный мужчина со связкой учебных шпаг в руках.

— Что это значит? — спрашивает удивленный учитель.

— Буду учить вас вежливости, — отвечает Сен-Жорж. — Вы отсюда не уйдете, пока я не сломаю их все о вас.

Не прошло и двадцати минут, как нелюбезный учитель получил неприятный урок: он стоял посреди обломков учебных шпаг и выглядел совершенно беспомощным, к вящему удовольствию зрителей.

 

По поводу защитной маски

 

На протяжении трех столетий, которые мы рассматривали, о таких вещах, как специальное защитное оборудование для лица во время фехтовального поединка, и не слыхали. Отсюда огромные, «размером с теннисный мяч», шарики на концах учебных рапир, рекомендованные мастерами эпохи рапир, а в академических школах используемые и в первой половине эпохи малой шпаги. Отсюда и методическое требование, чтобы при обучении боец, удачно парировавший атаку противника, не обрушивал на того сразу ответный удар, а сперва давал ему оттянуться из выпада, во избежание опасности повредить ему лицо.

Ла Бесьеру-старшему приписывают честь введения первого прикрытия для лица, но его изобретение не получило широкого распространения, частично из профессионального тщеславия, поскольку все учителя фехтования как один заявляли, что им это не нужно, а частично — ввиду неполноценности самого нововведения. Первые маски делались из сплошного металла (а не из введенной впоследствии стальной сетки), в них прорезались отверстия для глаз, так что больше всех нуждающаяся в защите часть лица оказывалась в итоге открытой для укола, случайного или намеренного. После одного происшествия — мы не можем назвать это несчастным случаем — необходимость доработки защиты вплотную встала перед мастерами, поскольку один из них остался-таки без глаза. Как мы увидим, травму намеренно нанес неугомонный негодяй Джордж Роберт Фитцджеральд, человек, множеством успешных дуэлей заслуживший прозвище Драчун Фитцджеральд, пока в последнем из поединков не выяснилось, что храбрости ему придавала крепкая кольчуга, спрятанная под одеждой. Генри Анджело приводит описание этого несчастного случая в своих воспоминаниях:

«У Фитцджеральда была репутация не только хорошего стрелка, но и умелого фехтовальщика, хотя на самом деле искусством фехтования он не особенно хорошо владел и безрассудно бросался только на учебную рапиру с шариком на конце, когда ему не грозило никакой опасности. Я имею право так говорить, потому что часто выступал в роли его противника, и знаю, что если его ожидала острая шпага, то поведение этого бойца становилось совсем другим. В то время в Опера-Хаус до меня преподавал знаменитый учитель фехтования месье Реда. У него был помощник, и среди всех возможных противников Фитцджеральд предпочитал именно его, заставляя все время становиться жертвой своего якобы умения. Факт то, что этот француз (месье Шарио) получал от него время от времени небольшие взятки и из финансовых соображений старался в своего выгодного противника попадать не слишком часто. Со всеми остальными противниками у Фитцджеральда выходило не так гладко: никто не упускал возможности побить его.

 

^{Фехтовальные принадлежности, бывшие в ходу около 1760 года, по «Энциклопедии» Дидро и д'Аламбера: 1 — рапира, 2 — перчатка, 3 — нагрудник, 4 — сандалия, 5 — маска, 6 — палка с рукояткой}

Однажды я был свидетелем тому, как Шарио совершенно не понравился град ударов, которыми его осыпал разбушевавшийся соперник, а Фитцджеральд еще более усугубил ситуацию громкой похвальбой о том, как умело он побил француза. В результате в следующий раз месье забыл про все выгоды, которые ему может принести выдержка, и набросился на хвастуна со всем жаром, не желая больше быть его инструментом. Первая же атака Шарио привела Фитцджеральда в ярость, и он ткнул пальцем в глаз партнеру. Шарио остался без глаза, но зато с десятифунтовым банкнотом, которым Фитцджеральд попытался компенсировать результат вспышки своего гнева. Для первого это обернулось в итоге к лучшему. Жалованье его в школе было небольшим, и большую часть его дохода составляли подарки от учеников; но в момент инцидента в зале находился барон Венсель, знаменитый окулист того времени, который зарабатывал огромные деньги операциями по излечению катаракты. По выздоровлении теперь уже бывшего инструктора по фехтованию барон взял его к себе в помощники и сделал окулистом. На следующий год барон, заработав себе приличное состояние, вернулся на родину, а его помощник через четыре года сделал то же самое. Так удар соперника оказался для него поистине счастливым».

 

Шевалье д'Эон де Бомон

 

Это странная личность — большую часть своей жизни он считался женщиной, до самой смерти носил одежду прекрасного пола и везде был известен под именем мадемуазель де Шевальер. Он имел благородное происхождение, родился в Тоннере, Бургундия, 5 октября 1728 года и был наречен Шарль-Женевьер-Луи-Август-Тимофей — все это мужские имена, а не женские, как указывают некоторые биографы. Образование он получил в колледже Мазарин в Париже, по окончании которого стал секретарем месье де Савиньи, который занимал в этом городе важное место. Страстью к фехтованию наш месье заразился в школе знаменитого мастера Теллагори, где и познакомился со старшим Анджело. Он стал выдающимся фехтовальщиком, хотя физической силой не отличался — ростом он был пяти футов и семи дюймов и сложение имел хлипкое. В детстве он выглядел так нежно, что мама одевала его в платьица сестры и показывала друзьям в роли маленькой девочки. Эта страсть к внешней перемене пола преследовала его всю жизнь, и не раз он прибегал к ней, работая в дипломатической сфере. В 1763 году его послали в Лондон полномочным представителем для заключения договора между Англией и Францией, и там, по легенде, он поссорился с графом де Герши, французским послом, которому отвесил пощечину, — это была непростительная обида, особенно будучи нанесенной представителю собственного короля. Посол вскоре после этого умер, а его юный наследник возжелал восстановить честь семьи, вызвав д'Эона на поединок. Поскольку шевалье был на тот момент одним из лучших в Европе фехтовальщиков (пожалуй, единственным достойным ему соперником был знаменитый Сен-Жорж), исход такого поединка был предрешен заранее. Мать молодого человека, в надежде спасти сына, добилась вмешательства короля, и тут произошло событие, которое крайне поспособствовало положительному ответу на ее просьбу. В тренировочном поединке д'Эон получил удар чрезвычайно жесткой шпагой в грудь. На этом месте образовалась опухоль, которая требовала хирургического удаления. Эта история с опухолью дала повод монарху решить, что д'Эон — женщина, скрывающая свой пол. Ему было приказано одеваться «подобающим своему полу» образом. «Ему» разрешили сохранить за собой все регалии, включая крест Святого Людовика, и положили пенсию в шестьсот фунтов ежегодно, при условии, что «он» будет носить юбку. Жизнь молодого Герши была спасена.

Мадемуазель де ла Шевальер (как с этого момента правильнее ее называть) получала свою пенсию вплоть до заката французской монархии. После отмены всех пенсий она бесповоротно обосновалась в своем поместье, где зарабатывала на жизнь, проводя публичные поединки на всех видах оружия и давая уроки своего искусства. Часть ее дохода составляла небольшая пенсия от британского правительства. Принц Уэльский, впоследствии Георг IV, наслаждался ее обществом и часто скрещивал с ней шпаги. Уступая его требованию, она согласилась сразиться ни больше ни меньше, как с самим месье де Сен-Жоржем на состязаниях в Карлтон-Хаус 9 апреля 1787 года. Несмотря на неудобное женское платье, она полностью разгромила своего знаменитого соперника, нанеся ему семь ударов и не пропустив при этом ни одного. В этих состязаниях важную роль сыграл и выдающийся английский мастер Генри Анджело. Умер д'Эон в 1810 году в возрасте почти восьмидесяти трех лет.

 

Анджело

 

Эта знаменитая династия из четырех поколений фехтовальщиков жила и обучала в Англии на протяжении более ста лет, и автор этих строк имел честь проходить обучение в детстве у последнего из этого рода, умершего в 1864 году. Об истории семьи Анджело нам, к сожалению, ничего не известно, за исключением сведений, содержащихся в воспоминаниях второго представителя рода, знаменитого Генри, поскольку вдова последнего в роду приказала в своем завещании уничтожить все семейные архивы, а исполнители оказались слишком послушными, чтобы нарушить ее волю.

В отношении фехтовального искусства эти четыре поколения выдающихся мастеров ничего нам не оставили (хотя и были весьма образованными людьми), кроме великолепного альбома гравюр руки несчастного Райландса (опубликованного в 1763 году основателем дома), в составлении которого ему очень помог его друг шевалье д'Эон, да еще пособие «Фехтование для пехоты», впервые опубликованное военными властями в 1817 году. Эта последняя книга в основном представляла собой работу отважного английского мастера фехтования палашом по имени Джон Тейлор, который практически просто записал уроки, которые давал сам, в стиле, не особенно отличавшемся от популярного во времена доброй королевы Елизаветы.

 

^{Меч для потайного ношения}

Даже после того, как род Анджело сделал фехтование своим семейным ремеслом, они оставались мирными по характеру людьми и лишь один-два раза дрались всерьез, и только при крайне вынуждающих к тому обстоятельствах.

В 1753 году в Лондон приехал некий Доминико Анджело Малевольти Тремамондо, уроженец Ливорно, где его отец был богатым купцом. Молодого Доминико старательно обучали всему необходимому для джентльмена того времени, в особенности фехтованию и верховой езде, а в довершение образования отец послал его путешествовать. Побывав во многих городах Европы, он обосновался в конце концов в Париже. Кажется, за все время его жительства в этом городе он провел только один реальный поединок, и сын его описывает этот случай так:

«Будучи в Париже, мой отец познакомился с одним французским офицером, который хвастался своими успехами в фехтовании. Из ревности он как-то раз ночью подстерег моего отца, трусливо оскорбил его и тут же сам набросился со шпагой. У отца с собой была только короткая, маленькая шпага повседневного ношения; он какое-то время продержался, обороняясь, и, наконец, нанес офицеру ответный удар, тот упал со стоном, и было очень похоже, что ранец он смертельно. Офицера унесли домой, а на следующий день отец явился проведать его — К удивлению отца, тот выглядел совсем не так плохо, как можно было ожидать. У отца зародились подозрения, он скинул с раненого покрывало и увидел, что тот прибег к низкому обману, поддев под одежду кольчугу».

 

^{Парирование квартой и обезоруживание захватом шпаги, рисунок Анджело}