На какую часть тела ни воздействовал бы кинестети­ческий стимул, он воздействует на все тело человека.

Важный принцип, установленный Айрес, гласит: не рабо­тать с теми областями, которые испытывают дефицит, а подво­дить под них основание, опираясь на «умения» ребенка. Основы­ваясь на том, что он уже умеет делать, мы можем воздейство­вать на проблемные области, не нанося ущерба его уверенности в себе.

Ребенок начинает собирать кинестетическую информацию уже в утробе матери.

Поначалу, сталкиваясь только с сопротивлением околоплод­ных вод, он ощущает легкое напряжение мышц, сухожилий и суставов. После четвертого месяца он соприкасается со стен­ками матки, рефлекторно отталкивается от них ручками и ножками: опыт восприятия давления становится богаче. По мере роста тела пространство вокруг ребенка сужается, он сворачи­вается, и испытывающие давление плоскости становятся об­ширнее.

Сосание пальчика, начинающееся на третьем месяце бере­менности, позволяет ребенку стимулировать кинестетическое восприятие тянущими движениями.

Как вы могли убедиться, проделав небольшую последова­тельность упражнений, стимулы кинестетического восприятия всегда воздействуют на человека целиком.

В первый день четырехгодичного курса обучения методу Фельденкрайза студенты ложатся на пол и исследуют влияние сосательного движения на скелет, а также иные взаимосвязи. Лично меня поразило, какое огромное воздействие оказывает сосание на челюсть, затылок, плечи и всю область бедер. По­этому в своих терапевтических занятиях я целенаправленно использую бутылочки с соской. И они действительно приносят пользу.

Самым важным этапом формирования кинестетического восприятия в утробе матери становится процесс рождения, для матери - не самый приятный опыт в сфере «сдавливания и рас­тягивания». Для ребенка - напротив: если роды протекают бла­гополучно, это важная пробуждающая и предупреждающая фаза подготовки к миру воздуха и света. Я уверена, что если бы для ребенка не было так важно протиснуться сквозь ма­ленькое отверстие, премудрая мать-природа создала бы жен­щину с застежкой-молнией.

В отличие от тактильной кинестетическая информация вос­принимается в глубине тела: мышцами, сухожилиями и су­ставами. Организм человека всегда может воспользоваться кинестетической информацией, если она пополнялась регуляр­но и должным образом.

Для чего нам нужно кинестетическое восприятие?

После «эксперимента с давлением» на своих занятиях по повышению квалификации я обычно слышу в ответ: «Это ин­тересно, бодрит, помогает сосредоточиться». Эти же ответы я читаю и на лицах участников.

Интерес, бодрость и внимание! Три основные предпосылки для успешного обучения.

Получается, что детям, о которых мы печемся, как раз их и не хватает?

Из простых экспериментов мы можем еще кое-что узнать о кинестетическом восприятии.

Пример

Сядьте ближе к краю стула, слегка разведя в стороны колени и расположив стопы на одной вертикальной оси с коленями (то есть не вытягивая ноги и не поджимая их под себя). Закройте глаза и прислушайтесь к ощущениям в правой и левой стопе и в ногах. Похожи ли они? Теперь приподнимите одну ногу и десять раз топните по полу всей стопой.

Поставьте стопы в прежнее положение и с закрытыми глаза­ми попробуйте ощутить различия между правой и левой стороной тела.

Да, вы подтвердите, что одну сторону вы теперь ощущаете сильнее. Вы скажете: «логично». Вот именно! Когда человек ощу­щает себя слабо или вовсе плохо, ему приходится привлекать все органы чувств, чтобы почувствовать себя лучше и полнее. В такие дни мы говорим: сегодня я чувствую себя хорошо.

Наши «проблемные» дети ощущают свое тело недостаточно отчетливо, дети с повышенной возбудимостью ощущают себя слишком остро. Им не хватает того порядка в мозгу, который позволяет быстро обрабатывать и распределять по соответст­вующим отделам захлестывающие их впечатления.

Айрес сравнивает мозг с большим городом. При зеленом свете светофоров мы (то есть наши нервные импульсы) быстро и уверенно достигаем цели (мозга, вычислительного центра). По вечерам, когда работа закончена, дорога может отнимать больше времени, идти в обход или вообще не достигать цели. Айрес сравнивает нарушения сенсорной интеграции с чем-то вроде автомобильной пробки.

Можно привести и другой пример. Помните игру «Испор­ченный телефон»? Мы играли в нее, когда были детьми: шепчешь слово на ухо соседу, а он должен повторить его следую­щему участнику игры. Замыкающий цепочку всегда произ­носит совсем другое слово под всеобщий громкий смех.

То, что доставляло нам так много удовольствия, у детей с нарушениями сенсорной интеграции вызывает скорее вспыш­ки гнева или уход в себя.

Вспомните наш небольшой эксперимент с равновесием и зрительным контролем в позе стоя на одной ноге. Когда глаза закрыты, на первый план выходит кинестетическое восприя­тие, замещающее визуальный контроль. В суставах стопы, как в командном центре, вы почти «слышали» приказы восстано­вить равновесие. Попробуйте проделать все это еще раз и при­слушайтесь к суставам стопы. Чем грубее приказы продолжить или остановить движение, дернуться вправо или влево, тем больше вы начинаете качаться. Чем точнее приказы, тем более твердо и легко вы стоите на одной ноге с закрытыми глазами. Это свидетельствует о хорошей кинестетической информиро­ванности.

Чем лучше развита наша кинестетическая информирован­ность, тем лучше мы воспринимаем себя в пространстве по от­ношению к другим людям и предметам. (Разумеется, в тесной связи с тактильной и вестибулярной системами.) Мы ни на что не наталкиваемся.

Наверняка вам знакома такая ситуация: вы уже вполне созрели для отпуска и начинаете регулярно ударяться о знако­мый угол стола. Или ключи все чаще падают из рук при по­пытке отпереть дверь.

Еще один пример - парковка машины. Если мы недоста­точно четко ощущаем свое собственное тело, мы никогда не научимся парковать машину. Каждый раз это будет требовать больших усилий или вовсе не будет удаваться. Машина не ста­новится продолжением нашего тела, и только путем мысли­тельной компенсации, к примеру, с помощью логической фор­мулы, нам, может быть, удастся добиться успеха. Чтобы авто­матизировать этот процесс, почувствовать его, нужно улучшить телесное восприятие, в особенности - кинестетическое. (Не­сколько месяцев назад мне прислали двух учеников из школы вождения, чтобы с моей помощью они научились лучше водить машину.) (Фото 12).

Подобным образом происходит и обучение письму. Нам нуж­но уметь ориентироваться в пространстве, различать соотно­шение линий, чтобы составить из них букву и перенести ее на бумагу, поместив в нужном месте между другими буквами (фо­то 13). Распознавание образа тесно связано с кинестетической информацией. Важным условием для этого является уравно­вешенное положение сидя, а не постоянное шатание в разные стороны, провоцируемое жаждой движения и более полного ощущения своего тела.

Было бы неправильно делать из этого вывод, что если за­претить непоседе дергаться, он станет лучше писать. Непоседе придется - в угоду вам или от страха быть наказанным - сосредоточивать все свое внимание на том, чтобы сидеть смирно. На письмо его уже не хватит. Попытка сделать его движения ритмичными с помощью стула-мяча (или подушки-мяча) дает результаты получше, но этого хватает лишь на несколько за­нятий. Для того чтобы добиться постоянного улучшения, этим детям нужна терапия базовых ощущений.

С помощью кинестетической информации мы можем раз­бивать движение на так называемые промежуточные ступени. Здесь нам также нужна возможность исключать из движения те или иные части тела.

Пример

Поставьте стул и попробуйте очень медленно сесть на него. Приостановитесь в процессе движения, снова приподниметесь, задержитесь на минуту. В группе всегда находится кто-то, кто в последний момент «роняет» себя на стул.

Для того чтобы остановиться в ходе движения, повернуть его вспять и снова остановиться, требуется напряжение всех базовых видов чувствительности. Те же элементы присутствуют в письме от руки, да, собственно, и в любом хорошо скоординированном движении.

В фильме «Исчезновение чувств»[9] Инге Флемиг называет ходьбу и бег постоянно прерывающимся падением. При каждом новом шаге нам приходится восстанавливать равновесие.

Гиперактивный ребенок «обманывает» свою неспособность остановиться и задержаться на промежуточной ступени, по­стоянно используя скорость и центробежную силу. Внезапное торможение при этом часто приводит к синякам у окружаю­щих. Бьется посуда, ломаются вещи. Гиперактивный ребенок из-за нехватки кинестетической информации не может гармо­нично развернуть движение вспять. Его мышечный тонус ко­леблется между очень высоким и очень низким. Ему не хвата­ет золотой середины.