Намеренный вред и вред намерения

 

Уменьшилась ли в наше время сумма насилия, далеко не уверен. Но уж точно, что оно видоизменилось, переместилось в иные области жизни и приобрело более, что ли, потенциальный характер.

Вред подразделяется на три вида: телесный, умственный и духовный. С телесным достаточно просто. Умственный — это причинение вреда уму человека посредством каких-либо наркотических веществ, речью или мыслью. Не то чтобы какой-то телепатией, но любым воздействием на ум, причиняющим вред (запреты на выражение мысли, программирование и т. д.). Духовный вред — это взращивание в человеке желаний, привязанности, отвращения, страха.

Вьяса вслед за Патанджали делит насилие сначала на 27 видов: произведённое, заданное (или вызванное) и одобренное, каждое из них по трём причинам — из-за жадности, гнева и неведения, и каждое, в свою очередь, может являться слабым, средним и сильным. Затем, продолжая дробление уже по степени проявления, Вьяса выделяет 81 вид насилия, заключая классификацию выводом, что количество видов насилия « бесчисленно по причине различия обязательных, необязательных и общих (предписаний) и неисчислимости видов живых существ » и что эта классификация применима также к случаям лжи и прочего (на Йога сутру, 2. 34).

От этой классификации не скроются, например, и подстрекающий на насилие другого, и использующий для подчинения человека моральное подавление — неуважение, грубость в обращении, наклеивание « ярлыков » и « клеймение » клеветой. Более того, по Яджнявалкья смрити (2. 20. 231), если человек причиняет вред другому, будучи подчинённым кому-то, то ответственность ложится, главным образом, на подстрекателя. Нет надежды остаться чистым и вегетарианцу, мягко нажимающему кнопку компьютера, включающего в действие целую систему средств массового поражения. Или политику, втравившему страну-конкурента в войну или в революционный хаос или действующему по принципу: « Если мы увидим, что выигрывает Россия, мы будем помогать Германии, а если увидим, что выигрывает Германия, мы будем помогать России, и пусть они убивают друг друга как можно больше !» (Трумэн).

Сейчас войны начинают не генералы, а политики в штатском, которые подготавливают и отдают роковые приказы. С глобализацией экономики и появлением средств массовой информации насилием может стать непредоставление продовольственной и финансовой помощи, валютные атаки, экономические санкции разного рода, информационное давление и подавление. А есть ещё более изощрённые тайные методы — сеяние раздора в обществе, содействие его моральному разложению (пропаганда пьянства, наркотиков, проституции, романтизация преступности и т. п.), целый набор средств, направленных на уменьшение численности населения ...

В современном обществе перед каждой локальной или точечной войной теперь развязывается « информационная ». Например, мировое сообщество, в которое почему-то не включают Россию и некоторые другие страны, использует моральное оружие (идеи ненасилия и т. п.) в защиту вооружённых чеченских или албанских отщепенцев (переводя на русский слово « сепаратисты ») против России и Югославии. Цель моральной поддержки, героизации и обеления чеченских террористов и демонизации и очернения русских в средствах массовой информации — прежде всего нанести вред конкуренту.

Ганди применял слово « насилие » по отношению к надувательству, лжи, дезинформации противника, отказу от примирения, мстительности и особенно ненависти, которую он считал тончайшей формой насилия.

Сила намерения (санкальпавирья)включается в событие и изменяет его своей энергией. Очерняет, отравляет или улучшает, просветляет, облагораживает. А будущее так же влияет на настоящее и на прошлое, как прошлое на настоящее и на будущее.

Предварительная установка меняет восприятие и оценку другого человека. Это показано, например, опытами советского психолога А. А. Бодалева. Так, двум группам раздельно работавших студентов показали фотографию одного и того же человека: первой группе сообщили, что они увидят фотографию преступника, а второй — выдающегося учёного. Студентам была поставлена задача описать психологические черты этого человека. В первой группе нашли, что « глубоко посаженные глаза свидетельствуют о злобе », « острый выдающийся подбородок указывает на решимость идти до конца в преступлении » и т. д. Во второй группе глубоко посаженные глаза — « признак глубины мысли », а выдающийся подбородок — « проявление силы воли, необходимой для преодоления трудностей, встречающихся на пути познания ».

Одни и те же действия в зависимости от начального намерения человека приобретают положительное или отрицательное качество. Сознательная мотивация насилия может поменять её знак, но лежащее глубоко под ним неосознанное намерение, в свою очередь, тоже его меняет! Отобразим это так: А ударил Б, считая, что защищает справедливость. Но если его внутренним побуждением была ненависть к Б, запрятанная под мантией справедливости, отрицательный заряд свершенного насилия обязательно ударит А.

Причиняющий любой из трёх видов вреда другим — косвенно причиняет вред самому себе. Желание навредить есть уже следствие нечистоты сознания и её усиление. Психическое и физическое напряжение (будь это страх перед возмездием или муки совести), рождаемое насилием, не позволяет сосредоточить ум.

В « Законах Ману » говорится: « Причинением вреда (химса)человек приобретает болезненность, непричинением (ахимса)— здоровье » (11. 52).

Почему это происходит, по мнению Вьясы? Когда прибегающий к насилию « лишает свою жертву силы, его собственный источник жизнедеятельности — сознание и организм — тоже теряет энергию » (Вьяса, на Йога сутру, 2. 34).

Иные склонны думать, что, убивая ненавидимого противника, избавляются от предмета ненависти. Однако приобретают противника невидимого. Ненависть невидимо сцепляет с ненавидимым. Получают стресс во время насилия и, казалось бы, почувствовав ненадолго облегчение, не получают освобождения. Насилие делает человека зависимым. Во-первых, вовлечённостью в кармовый поток, который, вызывая волнения в виде чувства вины, греховности, самообвинений, самоуничижения, самоунижения, несёт человека к крушению. Но даже если не применять восточной идеи кармы, а ограничиться психологией, то просто усилением напряжённости и тревожности в уме, которая отравляет всё существование человека, проявляется многими психосоматическими расстройствами.

Оказывается, угрызения совести есть даже у тех, у кого нет совести. Даже если насильника не настигает возмездие закона, его постигают пьянство, заболевания как самонаказание. Тогда вражда с совестью выходит на поверхность его сознания не в сознательном раскаянии, но в нервном или телесном расстройстве (необоснованные страхи, невротические боли вплоть до паралича и прочие неприятности). Описана (Артуром Йоресом) даже смерть от удушья женщины, переживавшей измену своему мужу. Потребность в самонаказании сплошь и рядом оказывается более сильной, чем желание благополучия. Уходят в болезнь, неосознанно ищут отрицательных эмоций, опасных положений и людей, катастроф, идут на преступление, чтобы пострадать.

С этой точки зрения весьма показателен известный факт, что склонность к убийству легко переходит в тягу к самоубийству. Внутренняя агрессия часто обращается против самого агрессора, и убийцы кончают с собой (а самоубийцы, напротив, могут заодно прикончить и другого). Или, пытаясь заглушить голос совести, они спиваются, « колются » и « отрываются » от своей лучшей природы до полного распада. И даже такое, казалось бы, невинное вредное занятие, как курение, К. Лоренц, например, считал замещением агрессивности.

Всякое эгоистическое нарушение принципа не-вреждения даже ради очевидной пользы вредит человеку. Убивая паразитов ядами, сами ими дышим. Уничтожая вредителей пестицидами, поглощаем их затем с пищей. Вместе с болезнетворными микробами антибиотиками уничтожаем и свою микрофлору, и свой иммунитет. Экологические последствия локальных войн ощущаются за тысячи вёрст от места конфликта. СПИД распространяется с быстротой пожара ...

 

ПРОТИВ НЕПРОТИВЛЕНИЯ

 

Не сеятель сберёт колючий колос сева.

Принявший меч погибнет от меча.

Кто раз испил хмельной отравы гнева,

Тот станет палачом иль жертвой палача.

М. Волошин

 

Но это не значит, что, узнав об этом, мы можем сразу же достичь такого покоя: сесть в « лотос » и бестрепетно из-под полуприкрытых век наблюдать, как вокруг унижают, бьют, грабят, убивают. Такое равнодушие — прямой путь к эмоциональной и умственной гибели.

Устранение от сопротивления, непротивление ещё не является ненасилием, если это делают, например, из страха перед возможным страданием, смертью, позором поражения, грехом, карой божьей или дурным воплощением. Если раба хлещет бич, а он не смеет даже прикрываться — это не ненасилие, а низ унижения. Злобен униженный, смотрит исподлобья и подбирает камень по руке, лишь только надсмотрщик отвернётся.

И недаром Махатма Ганди утверждал ценность ахимсы только в паре с бесстрашием (абхайа). Он отмечал, что « насилие означает не освобождение от страха, а изучение средств побеждать причину страха. Ненасилие, наоборот, не имеет причин для страха ».

А великий ученик Шри Рамакришны Свами Вивекананда, говоря об опасности слабости, настаивал: « Прежде, чем он достигнет высшего идеала, человек должен сопротивляться злу. Пусть он трудится, пусть он сражается, пусть он бьёт противников сплеча. Только когда он разовьет в себе силу, необходимую, чтобы сопротивляться злу, ненасилие станет для него добродетелью ». И далее: « Бездеятельности следует избегать всеми средствами ».

И современный представитель Миссии Рамакришны Свами Джиотирупананда в лекциях по индийской философии говорит, что область непротивления весьма ограничена. Злу следует оказывать сопротивление, как умственное, так и физическое, — именно так может быть достигнуто спокойствие ума. Для умственно и физически слабого человека путь непротивления не подходит, ему нужно идти по пути сопротивления, совершенствуя себя. Лишь для познавшего нереальность мира возможно безусловное непротивление (впрочем, как и противоположное).