Придет большая часть команды. Джесс бросила Коди. Надо помочь утопить горе в вине». 2 страница

Должно быть, Лола оценивает мое выражение лица и кладет руку мне на колено.

– Лондон, это просто Харлоу, она всегда такая: сначала делает, потом думает.

Финн фыркает.

– Мы просто с детства вместе, – продолжает объяснять она. – А когда они расстались, было жутко неловко от того, как быстро Люк… ну, как бы начал двигаться дальше. И у нас уже вошло в привычку молча ненавидеть всех, кто с ним спал, словно именно они изменили его и словно это не было и его решением.

Я смотрю на нее с осторожной улыбкой.

– Но ведь это безумие какое-то. Все эти женщины не какие-то там черные вдовы, ведущие охоту на невинного мальчика. Люк сам хозяин своим действиям.

– Да я понимаю, – поморщившись, кивает она. – Это просто привычка, потому что тот, старый Люк был настолько верным и преданным… – от ее слов в моем сердце колет. Несмотря на все увиденное и услышанное, мне не составляет труда представить именно ту версию Люка. – Поэтому, возможно, ты сможешь понять, почему это так странно для нас? Не мне, имею в виду, – добавляет Лола. – Я-то думаю, это даже круто, честно. Просто у Миа тоже выработалась подобная привычка, и когда она позвонила Харлоу…

– В чем и была ее ошибка, – сухо замечает Финн.

– …Харлоу развернула на всю мощь свои оберегающие инстинкты, – Лола виновато поживает плечами. – Ее не изменить.

– Понимаю, – отвечаю я. Это действительно так. Но вместе с собственным нежеланием, чтобы кто-то из моих друзей считал, что я поступила неправильно, мне не хочется чувствовать потребность защищаться, поскольку я переспала с парнем, про которого и понятия не имела, что он больше четырех лет назад расстался с моей подругой. А в качестве вишенки на торте – сам факт их уверений, будто что все хорошо, никак не помогает мне перестать чувствовать себя аутсайдером.

– Я реально не хочу, чтобы все стало странно и неловко, – говорю я всем.

– Ничего такого и не будет, – отвечает Лола, а потом, подумав, добавляет: – Ну, то есть, если даже и будет какая-то неловкость, это временно. Нет, ну правда, ты ведь даже не узнала бы об этом, если бы встала после нашего ухода, потому что Харлоу уже через пару часов пережила и забыла бы.

Она хотела, чтобы я чувствовала себя лучше, но получилось с точностью до наоборот. Я «даже не узнала бы об этом», потому что никому бы и в голову не пришло мне рассказать. Словно какие-то мои косяки нивелируются во время их большого саммита во время завтрака.

– Ну ладно тогда, – вставая, говорю я. Иду на кухню и мою чашку. – Но я серьезно: дайте мне знать, если нужно будет что-то сказать им обеим.

Все с готовностью кивают – знают, каково это, быть причиной гнева Харлоу – но, конечно, они не могут знать, каково мне самой чувствовать себя этой причиной. Она ведь даже толком меня не знает. Я всего лишь время от времени присоединяюсь к ним и не могу считать себя частью их компании. Так что Харлоу может и не испытывать необходимость «пережить это».

Я в очередной раз проклинаю впустую потраченное время на того неверного мудака, с кем у меня были долгие отношения и из-за кого я за эти годы практически свела на нет свой круг общения, став чудовищно замкнутой. У меня сотни знакомых и так мало настоящих друзей. Это разве я? Стала поверхностной и благодаря улыбке с ямочками и умению непринужденно болтать заставляю людей расслабленно себя чувствовать, чтобы внушить им, будто они меня хорошо знают?

Единственный человек, кому я могу позвонить и с кем обсудить, – это Руби, но она так далеко и знакома с этой компанией еще меньше, чем я. Иногда мне казалось, что понять меня может НеДжо – то есть, Дилан – но две недели назад я даже не знала его настоящего имени.

Хотя это не совсем верно: меня может понять Люк, и больше, чем мне хотелось бы это признавать. Но, к сожалению, ему нельзя доверять, он кобель, у него дебилы-друзья, и – после этих утренних переживаний – он полностью под запретом.

 

 

***

С последними закатными лучами солнца я открываю дверь в бар к Фреду. Не сказать, что давно тут не работала, но после нескольких смен в «Блисс» все у Фреда ощущается знакомым и успокаивающим. Я рада вернуться.

Фред стоит за барной стойкой и улыбается, когда я подхожу к нему.

– Эй, мелочь, мы тут соскучились по тебе, – говорит она. – Другие бармены меня боятся. Не хватало кое-кого, выпендривающегося и бравшего огонь на себя.

Посмеиваясь, я надеваю фартук.

– Рада, что тебя забавляет мое постоянно нарушение субординации.

– Хорошо провела время в новом модном клубе? – интересуется он.

– Ага, – пожав плечами и слегка улыбнувшись, отвечаю я, и Фред знает меня достаточно хорошо, чтобы не начинать расспросы.

Как уже привыкла, я готовлю свое рабочее место, записав себе, что принести из подсобки, а что заменить.

– Много народу сегодня? – спрашиваю я.

Фред кивает и облокачивается на стойку.

– Проходит какой-то турнир по софтболу, так что будет еще больше. По большей части, молодняк, – с ухмылкой добавляет он. – Так что держи свою банку наготове.

Он оказывается абсолютно прав, и первая половина смены проходит как в тумане. К восьми вечера Фред бросил в мой «Автомобильный фонд» семь долларов, после чего предложил лучше снова свалить хотя бы пару дней поработать в «Блисс».

Идя с кувшином Маргариты я замечаю Люка. Прислонившись к бильярдному столу и засунув руки в карманы темных джинсов, он разговаривает с каким-то незнакомым мне парнем. У него сегодня мягкие, ничем не уложенные волосы, и челка постоянно падает на лоб, закрывая глаза. Конечно же, это еще больше подчеркивает линию челюсти и обрамленную воротом серой футболки шею с движущимся адамовым яблоком, когда он сглатывает.

Он написал мне четыре раза с того вечера, когда мы занимались сексом на диване… я про наш второй диванный раз – чуть меньше недели назад – но я ни на одно не ответила. Чтобы отгородиться от его присутствия, я мысленно отмечаю галочками уже обдуманные мной причины:

Нельзя доверять.

Дебилы-друзья.

Кобель.

Под запретом.

Поэтому я возмущена собственной физической реакцией на него: сердце бьется значительно быстрее, а между ног ощущается заинтересованная пульсация.

С каких это пор мое тело стало коварным предателем?

Он поднимает голову, когда я ставлю поднос на соседний столик, и встречается со мной взглядом. Не знаю, как долго он здесь, но ни капли не удивлен меня увидеть.

Спросив у сидящих за столиком, не нужно ли им что-нибудь еще, я возвращаюсь к бару.

Фред беседует с одним из завсегдатаев, когда я проскальзываю за стойку. Делаю два джина с тоником, наливаю несколько стаканов пива и начинаю загружать только что вскрытую упаковку Рэд Булла в холодильник, когда слышу позади себя покашливание.

– Ты не отвечаешь на мои смс, Логан, – говорит он.

– Дезориентирующий опыт? – с улыбкой спрашиваю я, закрываю дверцу холодильника и поворачиваюсь. – Что тебе предложить?

– Пиво, пожалуйста, – глядя в телевизор, отвечает он. – Это кажется интересным.

Проследив за его взглядом, вижу трейлер к фильму ужасов.

– «Это»?

Он пожимает плечами.

– Слышал, у него много хороших отзывов.

– Я как-то не по ужастикам, – наклонившись бросить грязную тряпку в корзину под стойкой, говорю я.

– А что из кинематографа любишь?

Поднимаю на него взгляд.

– Что? Ты сказал… кинематографа?

Он крутит перед собой подставку под пиво.

– Ну, сказал.

– Комедии, наверное.

Несколько раз быстро кивнув, Люк отвечает:

– Ага, я тоже.

Он такой странный и начинает суетиться и дергаться, когда ему дискомфортно. Между нами, конечно, все непонятно, но я немного скучаю по самоуверенному Люку. Возможно, сам он тоже, учитывая произошедшее в «Блисс». Возможно, гадает, как много я слышала. И, может быть, его старания улучшить ситуацию между нами должны меня порадовать, но, с учетом случившегося, происходит с точностью до наоборот.

– А сейчас заведешь разговор про погоду?

Оторвавшись от телевизора, он смотрит на меня.

– Что?

– Откуда ты только такие слова берешь – кинематограф? Ощущение, будто прослушиваешься на главную роль в «40-летнем девственнике». Ты странный.

– Я не…

– Да-да.

Он проводит рукой по волосам.

– Кажется, я сегодня немного не в форме.

– Можно тебя спросить кое о чем?

– Да, – кивая, отвечает он. – Конечно.

– У тебя есть подруги, которых ты не трахнул?

Он прищуривается.

– Конечно, есть. Марго…

Я поднимаю руку, чтобы его остановить.

– Дай скажу по-другому. Я про друзей женского пола, с которыми ты просто общаешься и которые тебе не родственницы, кого ты ни разу не трахнул и/или кого и не хотел трахать?

Он выглядит немного обиженным.

– Да, Логан. Несколько.

Опершись локтями на стойку, я понижаю голос.

– Правда? А то ты не флиртуешь, но при этом ведешь себя как робот. Как будто у тебя есть только два режима: мастер пикапа и воплощение неуклюжести.

– Я же тебе уже сказал: у меня дурацкое настроение, – тихо говорит он.

– Люк?

От его робкой улыбки я потихоньку начинаю таять.

– Логан?

– Тебе не обязательно доставать член из штанов, чтобы кому-то понравиться.

Градус тепла его улыбки повышается на несколько сотен пунктов.

– Правда, что ли?

– Стала бы я тебе врать!

В ответ он смеется.

– Ты не ответила на мои смс, – снова говорит он, словно это доказывает мою неправоту.

Официантка кладет заказ на стойку, и я беру листок. С внутренним содроганием понимаю, насколько просто снова начать с ним флиртовать – и я сама же это и начала.

Нельзя доверять.

Дебилы-друзья.

Кобель.

Под запретом.

– Я по уши в работе, – отвечаю я ему.

Глотнув пива, Люк принимается разглядывать бутылку.

– Знаешь, однажды я превращусь в запойного алкаша, а виновата будешь ты.

– Я заставляю тебя пить? – спрашиваю я.

Подцепив краешек этикетки, он медленно ее отрывает.

– Нет. Но я шатался по барам, надеясь тебя увидеть. В итоге это не пройдет даром, и я стану похожим на своего дядю Стива.

От беспокойства я застываю всем телом. И причина не в том, что Люк трахает всех женщин без разбору, – с ним я ставлю под угрозу дружбу с не последними для меня людьми.

– Ты ведь всегда можешь провести время где-то еще.

– Я не хочу. В этом-то все дело, – отвечает он и слегка морщится, словно признавая, что его это так же, как и меня, выбивает из колеи.

К стойке подходит посетитель, и я жестом даю понять Люку, что скоро вернусь. Когда возвращаюсь, он по-прежнему выглядит таким же несчастным. Глянув на экран телефона, он переводит взгляд на входную дверь.

– Ждешь кого-то?

– Дилана, – отвечает он. – Мы поедем в какой-то книжный магазин или что-то в этом роде. Кстати, как вы с ним знакомы?

– Общие друзья, – пожав плечами, отвечаю я. – И еще он занимается серфингом, так что иногда видимся на Блэк бич.

– Может, мы… – начинает он, но тут открывается входная дверь, и входят его друзья, которых я уже знаю по тому вечеру.

– Саттер! – орет один из них, показывая на него.

– Твой фан-клуб взывает, – с улыбкой говорю ему я и беру полотенце, чтобы вытереть гору чистой посуды.

– Когда я снова тебя увижу?

– Я буду тут, – я понимаю, что не такого ответа он ждал. Какое-то время он просто смотрит на меня, потом вздыхает и оглядывается на своих друзей, которые окружили каких-то играющих в бильярд девушек. Ну еще бы им оставаться в стороне. Он кивком дает им понять, что сейчас подойдет.

– Смею предположить, ты пошлешь меня на хрен, если я предложу тебе встретиться после работы, да?

– Ты прав, как никогда, – отвечаю я. Дверь снова распахивается, и с шумом и гиканьем вваливается команда по софтболу. Уже вторая, как я понимаю.

Люк встает и, достав кошелек, кладет на стойку несколько купюр за свое пиво.

– Тогда, надеюсь, увидимся, Логан, – улыбнувшись, говорит он и идет к друзьям.

Люк

 

Уставившись в потолок, я перебираю в памяти несколько последних встреч с Лондон. Это странно, когда все заканчивается настолько резко и полностью. И я понимаю, почему она больше не хочет заниматься со мной сексом. Понимаю, почему считает, что я не в ее вкусе. Проблема в том, что сейчас к Лондон не подступиться, и мне никак ее не убедить, что я стою ее времени.

Оказывается, я успел забыть, как сильно терпеть не могу всякие беспокойные чувства.

Партнеры компании сейчас на встрече в Лейк-Эрроухед, но большинство стажеров по понятным причинам не приглашены. Нам с трудом доверяют принести юридическое обоснование из одного офиса в другой, не говоря уже о посвящении во внутренние дела компании или детали самых интересных дел. Это означает, что у меня появилось несколько выходных, вот только время жутко не подходящее. Мне не хочется провести их в бесконечных раздумьях.

Поэтому я заполнил день всякими делами: отвез бабулю на ее лечебную физкультуру, помог Эндрю вытащить старый холодильник из гаража, намотал несколько кругов в бассейне. А к тому времени, как настала пора ехать на ланч с отцом, я ощутил напряжение в плечах и спине.

Все вернется в норму, когда я снова буду в настроении для старого доброго перепихона, но Лондон, Миа и с трудом поддающееся распознаванию множество тел, поцелуев и взглядов, составляющее мою реальность между ними двумя… Мне кажется, я уже сам не могу понять, чего хочу.

От приближающегося окончания учебного года кампус Калифорнийского Университета Сан-Диего практически вибрирует. Кто-то из студентов валяется на лужайке, кто-то кидает фрисби, а кто-то просто лениво прогуливается по дорожкам, будто занятия уже кончились.

Впереди стоит парень, выглядящий очень знакомо… Мой памяти требуется всего секунда узнать его, а когда это происходит, желудок ухает куда-то вниз.

Это Ансель, он разговаривает со студенткой. Он высокий, поэтому немного наклоняется, чтобы смотреть в глаза, и во время разговора постоянно жестикулирует. В его внимании к ней нет никакого сексуального подтекста, но даже просто глядя на него, мне понятно, насколько ему важно, что она его понимает.

Проклятье. Он хороший парень.

Я оглядываюсь назад, откуда пришел. Мне нетрудно избежать встречи с ним – достаточно вернуться назад и обойти кругом корпус гуманитарных факультетов, но по какой-то причине я не двигаюсь, даже когда в голову приходит план отхода. А с каждой секундой мои шансы уйти незамеченным тают.

И тут он оборачивается и видит, как я стою тут и наблюдаю. По его лицу заметно, как он меня узнает и потом, сглотнув, снова смотрит на девушку.

Она начинает уходить, а он делает шаг мне навстречу.

Как бы я поступил на его месте? Выдал хук справа? Прошел мимо?

Он останавливается в метре от меня.

– Люк.

– Ансель. Привет.

Мы обмениваемся кратким и самым неловким на свете рукопожатием.

Сейчас, вдали от тусклого освещения бара, я думаю, он на несколько лет старше меня. И дело не столько в морщинках на лбу, сколько в том, как он на меня смотрит: спокойно, уверенно и прямо в глаза.

– Как ты здесь оказался? – спрашивает он.

– Мой отец руководитель Института биоцепей. [ориг. название Biocircuits Institute, BCI UCSD – прим. перев.] Он работает… ну, вон там, – я показываю на здание позади него, и он оборачивается посмотреть. – И мы договорились вместе пообедать.

Когда он снова поворачивается ко мне, с приподнятыми бровями произносит тихое:

– А-а.

– Но я заметил тебя и хотел поговорить.

Ансель коротко кивает, побуждая меня продолжать.

– Тем вечером я повел себя, как мудила. Хочу извиниться.

Он снова приподнимает брови и подбородок, от чего мне понятно, что он не это ожидал от меня услышать.

– Я знал, что Миа с кем-то, – продолжаю я, – и что она начала жить дальше. Ну то есть, – тут же добавляю я, – и я тоже, конечно. Но я не знал, что она вышла замуж. Это просто сбило с ног.

Он кивает, но по его лицу ничего не прочесть.

– Я понимаю.

– И все-таки меня самого удивила собственная реакция, когда мы встретились, – с улыбкой говорю я. – Потому что это кажется безумием – привычно относиться к девушке спустя четыре года, правда ведь?

Он смеется в ответ, и его взгляд смягчается.

– Не обязательно, – замечает он. – Речь же о Миа. Думаю, я бы не смог к ней относиться иначе и век спустя.

Теперь и я издаю смешок.

– Это точно.

Его улыбка исчезает.

– А еще речь идет о травмирующем опыте для вас обоих, разве нет? Вы были вместе так долго, а она чуть не умерла.

Всякий раз воспоминания о том дне ощущаются ударом в живот: как позвонила Харлоу, как я ошалело помчался в больницу, как четырнадцать часов вышагивал по комнате ожидания, не присев ни на минуту, пока она была на операции. Не было никаких хороших новостей. И как бы я не сожалел о тех своих словах, они и по сей день ощущаются правдой: «У меня такое чувство, что девушка, которую я любил, погибла под колесами того грузовика».

– После аварии она нуждалась в ком-то рядом, но не во мне, – говорю ему я и понимаю – наверное, впервые – насколько это правда. – Все действительно настолько просто.

Ансель кивает и смотрит куда-то мне за плечо.

– Во всяком случае, тебе не о чем разбираться со мной, – говорит он. – Я знаю, эти воспоминания ранят Миа, и она чувствует, будто потеряла члена своей семьи, потому что она больше тебя не знает. А по собственному опыту я в курсе, насколько это неправильно – двигаться дальше, притворяясь, будто ничего не случилось, – его расслабленная улыбка возвращается, и я чувствую благодарность; его лицо как профи куда более суровое. – Приходи к нам как-нибудь поужинать. У нас потрясающий новый дом, Миа снова танцует – и очень счастлива. Она с большим удовольствием повидается с тобой.

Похлопав меня по плечу, он уходит мимо меня по дорожке.

 

 

***

Этим же вечером мне не хотелось оставаться дома. Смс от Дилана пришло как раз, когда я собрался поехать заказать начос. И когда он предложил встретиться, я не нашел ни одной причины отказаться. Меня одолевало дурное настроение из-за произошедшего в клубе, но как бы мне ни хотелось увидеться с Лондон, в бар к Фреду меня не тянуло. Существует тонкая грань между пообщаться и пофлиртовать с кем-то, кому ты тоже нравишься, или даже не очень, и быть жалким ничтожеством. По моим ощущениям, я приблизился опасно близко к этой грани.

Мы решаем пойти в «Клоув», в новый клуб, где я бывал пару раз, и – если только у Лондон нет третьей работы – я надеюсь ее там не будет, и ей не придется смотреть, какой я мудила.

Находим столик поближе к бару, и к тому времени как к нам присоединяются Дэниел и Эндрю, я чувствую себя довольно неплохо, выпив пару бутылок пива. Музыка тут превосходная, девушки еще лучше, и если не ошибаюсь, я попал под прицел длинноногой брюнетки за угловым столиком.

Я кожей чувствую ее неустанное внимание, и наши глаза на мгновение встречаются, когда я смотрю Эндрю через плечо. Тут же отвожу взгляд, надеясь, что это выглядит, будто я рассеянно оглядываю клуб. Мне нужно как-то решить возникшую дилемму. С одной стороны, хороший трах – отличный способ сегодня отвлечься. И потом, я уже говорил: секс – он все так же хорош. Но с другой стороны, я чувствую нерешительность из-за пусть призрачной, но все возможности, что с Лондон все может быть очень хорошо. Не знаю, может, все-таки стоит отправиться к Фреду. Мне хочется вернуться, подначивать и поддразнивать ее, снова найти тот общий ритм, что у нас уже был. Противно от мысли, что я могу общаться с ней разве что с прицелом на грядущие шалости. Все же приятней думать, что она была права, и мне правда не обязательно доставать член из штанов, чтобы кому-то понравиться.

Та брюнетка пробирается сквозь толпу, а когда оказывается в паре метров от меня, мы встречаемся взглядами, и я понимаю: избежать с ней встречи, не оказавшись полным мудаком, тут никак не выйдет.

– Здравствуй, – говорит она и зажимает соломинку между своих розовых блестящих губ.

– Привет.

– Как вечер?

Слегка улыбнувшись, я киваю.

– Неплохо.

Наклонив голову в сторону, она какое-то время удерживает мой взгляд.

– Рада, что ты здесь.

Мои брови взлетают вверх.

– Я… тоже рад, что ты здесь.

Жду, что она представится, пригласит потанцевать, – все что угодно, кроме этого:

– Хочешь, уйдем отсюда?

– Уй…

Что?

– Ага, – покусывая соломинку, отвечает она. – Ко мне.

Я моргаю. Несколько раз. Ну просто даже для меня это слишком быстро. Но адреналин уже гуляет по венам, и я становлюсь сам себе привычным, кем-то менее сложным, рефлекторно расслабившимся от перспективы нагнуть ее над кроватью и оттрахать, пока не забуду имя Лондон. Кивнув, я ставлю свое пиво на столик позади меня и беру ее протянутую руку.

Я чувствую себя хорошо.

Это – хорошо.

И просто.

И, кстати, Марго, какого хера? В девяноста случаев из сотни так и происходит: женщина подходит ко мне в баре и явно хочет перепихнуться. И я еще при этом должен анализировать собственные действия?

Между прочим, я чувствую себя прекрасно – после недели воздержания, после разговора с Анселем. Возможно, мне действительно нужно было закрыть вопрос с Миа и отпустить. Марго права: это хорошо – знать, что Миа счастлива, что она живет жизнью, которую сама выбрала и сама строит. А после того как поговорю с ней напрямую, буду чувствовать себя еще лучше.

Безымянная брюнетка ведет меня к своей Камри и открывает дверь. У нее офигенная грудь, изящные ноги и пухлый, исключительно трахабельный рот.

– Поедем вместе или ты за мной?

Но в глазах нет искорки, в характере огня, никакого хорошо подвешенного языка и дразнящей улыбки. И никаких ямочек. Я закрываю глаза от возникшего образа Лондон. Она была просто триггером, катализатором, толчком вперед. Мне нужно было разобраться во всем с Миа, а чтобы это сделать, нужно было что-то почувствовать. Благодаря Лондон я и почувствовал хоть что-то, пусть и ненадолго; теперь я в этом не сомневаюсь.

А еще я не сомневаюсь в том, что если поеду на своей машине, то уже домой.

– Вместе, – открыв пассажирскую дверь, я смотрю на нее поверх машины и показываю на себя: – Я Люк.

Она смеется и кивает, словно сказанное мной и так очевидно.

– Я знаю, глупенький.

А потом садится в машину.

Ну допустим.

Сажусь тоже, и прежде чем я успеваю пристегнуться, она кладет руку мне на промежность и, придвинувшись, шепчет:

– Хочу, чтобы ты кончил на меня.

Отстранившись, я выдавливаю из себя улыбку и стараюсь скрыть легкое отвращение. Нет, обычно такая стимуляция воображения мне очень даже нравится, и я за то, чтобы девушки откровенно говорили о своих желаниях, но этой явно не хватает утонченности. Из приветствия она прыгнула в откровенное порно.

Она ведет машину и держит руку на моем бедре, поглаживая вверх-вниз и по члену. Все потирает и потирает, наполовину приятно, наполовину раздражающе. Я закрываю глаза каждый раз, когда она меня касается.

С другой стороны, чувствую странное оцепенение. Это из-за нее? Или со мной что-то не то? Ощущение, что я наблюдаю за нами снаружи машины.

На каждом красном сигнале светофора она делает что-то вроде небольшого стриптиза, но с каждой расстегнутой ею пуговицей у меня в висках пульсирует один и тот же вопрос:

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Это важно. Были ли это важно две недели назад? Не-а, это могло быть даже забавно: я бы поделился с друзьями и товарищами по команде историей о том, как трахнул девчонку у нее дома, не спросив имя. А сейчас эта безымянность меня напрягает. Благодаря Лондон это стало важно.

Я снова закрываю глаза, а в животе все сжимается, когда она, резко и визжа шинами, сворачивает на парковку и останавливается. Ее дом где-то в полукилометре от моего.

Оказавшись в лобби, она прижимается ко мне и целует, размазывая блеск по моим губам и подбородку. Каждый раз, когда она немного отстраняется, это ощущается как отдирание пластыря, пока наконец ее блеск полностью не исчезает, и остается только прикосновение мягких губ – кожа к коже. Она наполовину хихикает, наполовину стонет, когда я хватаю ее за задницу или впиваюсь пальцами в талию. И я убираю руки, потому что ее хихиканье звучит отвратительно – ни капли не искренне и не по-настоящему.

Повернувшись, она берет меня за руку и ведет вверх по лестнице в квартиру 2А, и тут на меня накатывает дежавю. Когда наклоняется открыть дверь, она потирается задницей об мой пах, а потом разворачивается ко мне лицом и втаскивает внутрь, схватившись за воротник рубашки. Я осматриваю квартиру, и от того, что многое вокруг кажется знакомым, на шее и щеках вспыхивает румянец.

Я уже бывал здесь.

Вглядываясь в ее лицо – она прикусила губу отбеленными зубами, а глаза соблазнительно полуприкрыты – я начинаю хотеть, чтобы она сказала, будто ее соседка не дома или давно спит. Что-нибудь вроде этого.

Поскольку я в ужасе, что трахнул ее соседку, и если та появится тут и увидит меня, вечер превратится в кошмар.

– Ты одна живешь? – наконец выдавливаю из себя я.

Она мотает головой.

– Мелисса на работе, – теперь ее глаза еще больше заблестели. – А что? Хочешь, чтобы она к нам присоединилась? Она будет дома к полуночи.

Я с облегчением вздыхаю. До этого времени еще больше двух часов.

– Мне и так хорошо.

Хищно улыбнувшись, она хватает меня за шлевку брюк и тянет за собой по коридору.

В спальне толкает меня к стене и, опять схватившись за воротник рубашки, отрывает несколько пуговиц. Это смотрится настолько комично, настолько чересчур, что мне хочется громко заржать. Эта девчонка как клишированная порно-звезда. Я недоуменно смотрю, как она начинает раздеваться, шлепнув меня по груди снятой блузкой, а потом и трусиками, после того как стянула с себя джинсы.

В голове проносится нелепейшая мысль: если бы это увидела Марго, она ржала бы, как конь. Это так нелепо и так смешно, что я бы к ней присоединился.

И, господи, от этого у меня ни фига не встанет.

Закрываю глаза, решив расслабиться и сдаться этому грядущему сексу с абсолютной незнакомкой. Ее руки решительные и грубые; оцарапав мне грудь, она стаскивает с меня джинсы до середины бедер. Опустившись на колени, делает все, что, как думают женщины, жаждет каждый мужчина: много языка и немного зубов, глаз не спускает с моего лица, сосет, активно двигая головой, и восхищается мои членом.

Презерватив надет. Она хочет сверху. Я чувствую какую-то отчаянную похоть – не потому что вот-вот кончу, а словно боюсь, что желание сойдет на нет. Звуки, которые она издает – явный перебор, и они специально для меня: ахи и охи, вскрики и стоны на тему того, какой большой у меня член, как она сейчас кончит, и как хочет, чтобы я трахнул ее до боли, и что-то еще нечленораздельное. Запустив руки себе в волосы, она дергает их от якобы мучительного удовольствия.

Она так паршиво притворяется, от чего теряю темп. Я ленивый говнюк, поддавшийся ненапряжным привычкам. Зажмуриваюсь сильнее от этой жалящей мысли.

Но едва закрыв глаза, импульсивно начинаю думать о Лондон: о ее теплой коже и тяжелой груди в моих ладонях, о звуках, рвущихся – словно она старалась, но не смогла больше сдерживаться – из ее горла. Происходящее сейчас все-таки ни капли не похоже на секс с Лондон – как бы яростно я не цеплялся за эти воспоминания.

Мысль, что мне нужно думать о Лондон, чтобы сохранить эрекцию, подчеркивает уже зародившуюся панику в моей груди. Да я долбаный идиот! Я ведь знаю, чего хочу, и трачу время, не находясь рядом с ней.

Я получил диплом, играл в команде по водному поло с лучшими спортсменами мира, но я по-прежнему остался все тем же, каким был больше четырех лет назад, в день, когда вошел в тот дом у пляжа и трахнул Эли Стирлинг.

Хватаю переигрывающую красотку, объезжающую меня, чувствуя, что пора заканчивать, пока я не переборщил с самоанализом и не психанул прямо тут. Поглаживаю ее между ног – хорошо прижимая пальцы и настойчиво двигаясь по кругу – и она, удивляя саму себя, начинает нуждаться в большем. Удовольствие стало реальным. Я замечаю, как подрагивают ее бедра, как начинает пульсировать внутри.

Она встречается со мной жадным взглядом.

– Шлепни по сиськам! – кричит она. – Шлепни по сиськам!

Я ошалело пялюсь на нее.

– Ч-что?

– Шлепни. Ударь. Мать твою, просто сделай это!

Помедлив, чувствую, как кровь холодеет от ужаса. Протянув руку, я делаю, как она сказала, и ощущаю, как внутри нее я полностью обмяк, даже когда она с воплями кончает, запустив ногти мне в кожу.

Внутри меня словно срабатывает переключатель, и я понимаю, почему она не представилась.

Понимаю, почему и квартира показалась знакомой. И нет, я не трахал ее соседку.

Я когда-то трахнул именно эту девчонку.

И забыл.

 

 

***

От хохота Марго чуть не задыхается.

– Зря ты сказал мне, ой зря, – тяжело дыша, говорит она. – Я не дам тебе забыть этот вечер! Ни за что.