Обложка – Анастасия Токарева 5 страница

– Но буду честным. Ты в этом полный отстой, – у нее падает челюсть, когда я это произношу, поэтому тут же добавляю: – Я не про секс – тут ты хороша, если мне не изменяет память – а про просто получать удовольствие от секса.

Лондон стреляет в меня взглядом голубых глаз.

– Что ты имеешь в виду? Ты не заставишь меня расчувствоваться тут.

Меня смешит, как быстро она начинает обороняться, и я щекочу ее.

– Я имею в виду, что ты ведешь себя со мной по-мудацки.

Она хихикает.

– Ну прости! Честное слово, больше не буду по-мудацки. Просто я… не хочу ни с кем всерьез встречаться, а парень, с кем я могла бы встречаться, в любом случае не будет похож на тебя. И я здесь… ради секса. Хм, ну да, может, и про недовольство ты прав… что превращает меня практически в мудака.

Я пытаюсь не обращать внимание, как оскорбительно все это выглядит.

– А о каком парне идет речь?

Она озадаченно смотрит на меня.

– Ни о каком.

Раздраженно вздохнув, я наливаю в ладонь кондиционер, пока она моет мне предплечья. Скользнув пальцами ей в волосы, говорю:

– Ну же говоришь, что я не в твоем вкусе. А кто тогда в твоем вкусе?

– Кто-нибудь спокойный. С бородой. И весь в тату.

– Блондинистый пивовар в грубой одежде? – спрашиваю я, и она смеется. – Перебарщивает с воском для усов, из-за чего по всем параметрам ниже плинтуса?

– Типа того, – ее руки возвращаются мне на грудь и снова спускаются к животу. Не отрывая от меня взгляда, она спускается ниже и скользит мыльной рукой по члену.

Ее щеки горят, а я дрожу и закрываю глаза, когда член дергается навстречу ее ладони. Хочу сказать ей, как это хорошо, хочу поцеловать ее, но ощущения от ее прикосновений так стремительно накрыли меня с головой, что я просто замер на месте под потоком горячей воды.

Скользнув пальцем по головке моего члена, она издает тихий стон.

– Совершенно не в твоем вкусе, – поддразниваю ее я.

Она прижимается губами к моей ключице.

– Не-а, ни капельки.

Продолжая скользит рукой и мягко сжимая, она приподнимается на цыпочках поцеловать меня в шею.

Обхватив ее лицо руками, я наклоняю ее голову, чтобы встретиться взглядами.

– Мы не должны это делать, – Лондон смотрит на меня и тяжело дышит.

– Не должны?

Что?

– Конечно, нет.

Но она просто дразнит. Слегка улыбнувшись, она прижимается своим приоткрытым ртом к моему и ныряет теплым и скользким языком внутрь. Внутри меня словно что-то высвобождается. Обхватив ладонями ее грудь и поглаживая соски большими пальцами, я припечатываю ее к плитке душевой, издавая громкие стоны ей в рот. Когда, коснувшись одной рукой ей между ног, я чувствую, какая она уже шелковистая от желания, она отодвигается от моего рта и откидывается головой на стену. Глядя на нее – глаза закрыты, мягкие губы приоткрыты, на шее колотится пульс – я рисую пальцами круги, немного спускаюсь вниз, потом снова и снова круги. Черт, она такая сексуальная, поэтому так нетрудно понять, как сделать ей хорошо: ей нравятся прикосновения вот здесь, снаружи, быстрые и сильные. Наклонившись, я посасывающими поцелуями собираю воду с ее подбородка и губ.

Она ерзает, не в состоянии стоять спокойно. Я тянусь к ее рту, но она отодвигается от меня и, приподняв брови, шепотом спрашивает:

– Презерватив?

Высунувшись из душа, я шарю в шкафчике и, взяв один, подаюсь назад, чудом умудрившись не поскользнуться.

Взяв презерватив в одну руку, другой она тянется ко мне, поглаживая, и подставляет губы для поцелуя. В голове горячо и ноль мыслей, когда я снова касаюсь ее пальцами, и тут же слышу, как она тихо вздыхает от облегчения.

Лондон зубами разрывает обертку, а мои пальцы все продолжают и продолжают поглаживать. По напряжению ее бедер я чувствую, как она близко, поэтому мне не обязательно было услышать ее «Я близко», но, все равно сказав это, она словно запускает электрический заряд прямо в ток моей крови.

А следующие ее слова взрывают бомбу у меня в груди:

– Я хочу кончить, когда ты будешь внутри.

Лондон поднимает на меня взгляд и улыбается почти виновато, что просит о такой близости со мной.

– Ладно?

Я просто киваю, не в состоянии говорить, потому что

внутри меня

словно что-то,

треснув, широко раскрывается.

Подушечкой большого пальца я глажу ее по нижней губе, продолжая кивать.

Мы уже не гонимся за веселым и разгульным трахом, какой я знал долгие годы. Внезапно мне трудно вспомнить, когда я так же легко дарил кому-то еще свою нежность. Сейчас все не так, как было в ту ночь с ней – сейчас два человека испытывают нечто совершенно другое.

А я – словно с содранной кожей.

И хочу заниматься любовью с этой сладкой и недоверчивой девушкой.

Необходимость почувствовать ее губы на моих сбивает с толку, но я все равно наклоняюсь и, прижавшись к ним своими, посасываю и раскрываю, чтобы попробовать ее язычок и вытянуть из нее эти сдавленные и жадные вздохи.

Лондон отстраняется, чтобы сосредоточиться, и я чувствую ее дыхание на своей шее и как ее внимание сфокусировано на том, чем заняты ее руки. Она надевает презерватив, и тут же звуки вокруг исчезают один за другим – даже под потоком воды мы в тишине. Скользнув рукой ниже, она обхватывает меня и от моего ответного хриплого стона поднимает на меня взгляд, ловя каждую реакцию.

– Твердый, – я не слышу ее слова, а читаю по губам, уставившись на потоки воды, стекающей по ее лицу и падающей с верхней губы.

Я представляю, что она перед собой видит: мои сведенные вместе брови, мой подбородок. Сглотнув, я пытаюсь хоть что-нибудь произнести, но не нахожу слов. Понятия не имею, что именно я хотел сейчас сказать, но внутри меня все ощущается слишком интенсивным, чтобы иметь возможность что-то озвучить.

Ее светлые волосы прилипли к щекам и шее. Глаза кажутся огромными, с бирюзовой каймой вокруг темно-синей, ресницы слиплись. От поцелуев губы стали невероятно красными. А от того, что в выражении ее лица исчезла настороженность, мне становится больно внутри.

Она заставляет меня хотеть, о чем я очень давно даже не думал: единение, постоянство, что-то привычное и только для двоих.

– Мне нравится, – тихо произносит она, и от того, что она не сводит с меня глаз, я понимаю, что речь сейчас о большем.

Она признается, что ей нравлюсь я.

Со стоном понимаю, что я сейчас для нее словно открытая книга, и мой взгляд ничего не скрывает – ни нетерпение, ни потребность в ней, – от чего я начинаю дышать так часто и сильно, что почти задыхаюсь. Взяв ее за бедро, я поднимаю ее ногу и закидываю себе на талию. Она такая мокрая и мягкая, и так легко оказаться внутри. Я мог бы ворваться и несколькими жесткими ударами доставить удовольствие нам обоим, но прямо сейчас хочу другого.

Хочу прочувствовать это медленное скольжение.

Хочу увидеть, как на ее лице появится облегчение.

Я хочу, чтобы она видела меня.

На ее лице мелькает боль – еле заметно сведенные брови и сдавленный вздох – и наклоняюсь поцеловать ее и спросить:

– В порядке?

– Да, – кивая, отвечает она. Проведя пальцами по моему затылку и скользнув в волосы, она лукаво улыбается.

– Просто никогда так не делала.

Мой смех превращается в стон, когда она посасывает и покусывает мою шею. Войдя в нее глубже, я почти совсем не подаюсь назад, двигаясь глубоко, еще, еще и еще, пока она не начинает царапать мне спину, покачиваясь в такт и издавая прямо мне в ухо сдавленные, резкие и почти болезненные стоны.

Я знал, что ей не много было надо, но не подозревал, что настолько.

Немного отодвигаюсь, чтобы посмотреть на нее, и тут она кончает: открыв рот, сильно сжимая меня изнутри и издав надрывный гортанный звук.

Прижавшись лицом к ее шее, чувствую, как во мне что-то освобождается, и я стискиваю ее, трахая быстрее и сильнее, посасывая кожу на шее, стараясь продлить ее удовольствие, насколько смогу. Ее оргазм длится и длится, пока она не обмякает, захлебываясь воздухом, и просто смотрит на меня.

Смотрит, как я уже на грани, смотрит, как я падаю за эту грань и кончаю с громким стоном.

Блядь, я едва могу дышать. Руки дрожат, а она такая скользкая, что приходится усилить хватку, иначе я ее уроню. Но ее руки уже на моем лице, рот ищет мой, и она целует меня.

Лучше этого поцелуя не существует на свете – ведь я все еще в ней.

Она такая мягкая и мокрая, а еще эти расслабленные пресыщенные прикосновения – из-за всего этого мне трудно даже представить, что придется выключить душ. Это так просто – целоваться после секса – и в то же время нет. Будь это просто, то было бы частью обычных повседневных дел. И я не стал бы торопиться снять презерватив, первым делом позаботившись не о нем, а о чем-нибудь еще. Не стал бы думать, как долго она пробудет у меня, захочет ли остаться или что предложить ей перекусить.

Но Лондон со мной еще не закончила, поэтому я не хочу рушить эту связь. Еще нет. Не совсем. Мне нравится, какая она податливая в моих руках. Нравится раствориться в ней. Нравится ощущение, как мы только что сделали вдвоем нечто уникальное.

Обхватив руками мое лицо, она прижимается губами к моему подбородку, слизывает воду с моей нижней губы. Ее сверкающие голубые глаза так близко.

– Ты как?

Кивнув, я шепотом отвечаю:

– Думаю, ты меня прикончишь, – после чего снова тянусь к ее рту, но она уворачивается.

– Ты сейчас всю горячую воду переведешь.

Она подается бедрами назад, и я выхожу из нее, осторожно поставив ее на ноги.

Прошло много лет, с тех пор как я чувствовал чье-то тело своим тоже, и это ощущение всплывает во мне возрожденным рефлексом. Я провожу руками по ее бокам до бедер. Поглаживаю задницу, когда она наклоняется выключить воду. Когда выпрямляется, стоя спиной ко мне, позволяю ладоням подняться вверх к груди. Наклонившись посасываю и кусаю кожу на плече – хочу оставить отметину, чтобы все знали, что я был здесь. Мне нравится, как она ощущается рядом с моим телом, вписывается спиной или лицом – неважно. Мы тут идеально подходим друг другу.

– Где у тебя полотенца? – оглянувшись через плечо, Лондон старается подавить дрожь.

– Черт, прости, я сейчас, – вылезаю из душа и, обернув полотенцем бедра, бегу к шкафу за еще одним для нее.

Она уже вышла, когда я возвращаюсь и отдаю его ей. Смотрю, как она вытирает тело, промокает волосы. А я еще не оправился от ощущения, что всего десять секунд назад она была моей девушкой.

– Хочешь верь, хочешь нет, – говорит она, – но я сейчас впервые не одна принимала душ.

Я вытираю голову.

– Правда?

Подняв голову, она замирает и издает смешок.

– Господи, нет, ну ты только взгляни на свое лицо! Столько гордости.

– Вроде ведь не большая тайна, что парни любят быть первыми. Типа открыть Америку. Изобрести что-нибудь. Принять Душ С Лондон.

– Ну ты и сексист. Женщинам тоже нравится…

Я перебиваю ее, подняв руку.

– Ну да, да. Я не настолько рехнулся, – я смотрю на нее, до тех пор пока она не встречается со мной взглядом. – Успокойся. Просто рад быть первым. И не собираюсь водружать флаг или что-нибудь еще.

И наконец она мне улыбается. Мягким взглядом окидывает все мое лицо, после чего возвращается к глазам.

Выражение ее лица такое сладкое и расслабленное, просто охренеть… даже счастливое, от чего я делаю шаг вперед…

Лондон несколько раз моргает, и ее глаза холодеют: она вспоминает, что под полотенцами мы оба голые, а я не тот парень, который может ей понравиться.

– Можно одолжить у тебя что-нибудь из одежды? Мне нужно домой переодеться перед работой, а мое все в песке.

– Как-то не очень хорошо спланировала, а?

Она прищуривается и старается выглядеть раздраженной, но у нее не важно выходит.

– По плану у меня был душ дома.

Она идет за мной в спальню и наблюдает, как я из шкафа вытаскиваю футболку и баскетбольные шорты.

– Наденешь… – я замолкаю, держа в другой руке боксеры.

– Не, – взяв у меня шорты, она скидывает полотенце и садится на край кровати. Голая. И теперь мне только и остается, что думать о ней, в моих шортах и без ничего между ее… – Ты пялишься.

Очнувшись от транса, я говорю первое, что приходит в голову:

– Ты правда никогда не принимала душ со своим парнем? Это ведь кажется таким… естественным.

Пожав плечами, Лондон завязывает веревочки у себя на талии.

– В общем-то, у меня был только один парень, – отвечает она и поднимает на меня взгляд, будто ждет, что я сочту это странным. По очевидным причинам я так не считаю. Приподняв брови, даю ей понять, что она может продолжить. – Мы очень долго были вместе… но нет, никакого совместного душа.

– Тогда он просто неудачник.

– Ты даже себе не представляешь, насколько, – засмеявшись, она надевает футболку.

А-а, я все понял.

– Он изменил тебе, да?

Когда ее голова появляется в вороте футболки, ее взгляд становится настороженным.

– С чего ты взял?

– От тебя фонит вот этим вот: «Все мужики козлы».

– По моему опыту, большинство мужчин рано или поздно изменяют.

Чувствую, как моя голова слегка дернулась назад.

– «Большинство»? Звучит грубовато.

Она пожимает плечами.

– Вокруг меня не ходят толпами благородные джентльмены.

– Тогда зачем ты работаешь в баре? – когда она ничего не отвечает, я замолкаю и морщусь. – Не знаю, как сказать получше, но у тебя же есть диплом. И тебе не обязательно превращать смешивание коктейлей в дело всей жизни.

– Не так-то просто найти работу, как тебе может показаться, мистер Адвокат-Стажер. И потом, мне нравится смешивать коктейли. Удобный график. Днем я на пляже, а в свободное время делаю кое-какую внештатную работу. Будучи барменом, я получаю неплохие деньги. А вот как фрилансер… нет. Ну или пока нет.

– Ты про графический дизайн?

– Ага. Арты. Логотипы. Видео. Сайты, – она становится напряженной. Втянув плечи и зажав ладони между коленей, она сидит на моей кровати. Все ее тело кричит: «Можно я уже пойду?»

Я узнаю этот язык тела. Я и сам был в такой позе. По какой-то причине это мучительно наблюдать – тем более после того чем мы сейчас занимались – и заставляет меня хотеть, чтобы она осталась. Почему мои инстинкты всегда говорят мне подтолкнуть ее, хотя бы немного?

– Ну, ты будешь лишена опасности встретить какого-нибудь мудака, если начнешь работать из дома. Или остается вариант в баре, где никогда не познакомишься с кем-то, кто тебе понравится.

Лондон поднимает голову, и ее глаза, кажется, сверкают в полутемной комнате.

– А ты? Когда в последний раз был с кем-то, кого считал своей девушкой?

– На первом курсе.

Она недоверчиво смотрит на меня.

– Это ведь было аж четыре года назад.

– Знаю. Но мы до этого долго были вместе.

Я сажусь рядом с ней на кровать и, наклонившись, облокачиваюсь локтями на бедра. Я все еще в одном полотенце.

– Люк?

Чувствую ее взгляд на своем лице и поворачиваю голову. По ее лицу я понимаю, что она все сопоставила и сделала вывод.

– Да?

– Скажи, а как именно ты знаком с Миа?

Хочу улыбнуться, но губы не слушаются.

– Она моя бывшая.

– Ох, – она закрывает глаза. – Да. Я что-то слышала про парня, который у нее был до Анселя. Вы действительно долго были вместе.

– Наш первый поцелуй был в наши двенадцать.

– А последний? – спрашивает она.

Мое сердце полно фантомных болей. Так всегда бывает, когда я вспоминаю его: мы тогда оба точно знали, что он последний.

– В девятнадцать.

Лондон встает и вытирает руки о бедра, оглядываясь по сторонам, словно ищет что-то.

– Как-то мне стало странно из-за всего этого.

Я иду за ней в ванную, где она собирает с пола свою одежду.

– Господи, почему? – спрашиваю я. – Миа сто процентов все равно.

– Но она ничего и не знает об этом, – жестом показывая между нами, отвечает она. – Ну то есть мы с Миа не прям уж такие близкие подруги, но все же дружим, а я трахаю ее бывшего.

– Я бы так не сказал. Мы трахнулись всего два раза, и как бы я сделал большую часть работы. А ты можешь претендовать тут процентов на тридцать ответственности, но даже и их проигнорировать, потому что не знала, что я ее бывший.

Она даже не улыбается в ответ и, выйдя из спальни, идет на кухню и надевает шлепанцы.

– Но все же… М-да.

Я пресекаю собственный растущий интерес, заставляя себя никак на это не реагировать. Мне нравится Лондон, но вокруг нее какое-то причудливое защитное поле, которое я даже не буду делать вид, что понимаю, а новость про Миа сделало его еще сильнее.

– Ну, несмотря ни на что, сегодня было хорошо, – тихо говорю я.

Она кивает, но не хочет на меня смотреть.

– Согласна.

Знаю, что она не станет звонить, но все равно не могу удержаться и оставляю ей свой номер. Оторвав уголок конверта, лежащего на столе, я пишу его и протягиваю ей.

– На случай, если захочешь еще разок протестировать шампунь.

Она смотрит на него, после чего все-таки берет. Потом отрывает еще клочок бумаги и что-то пишет. С усмешкой она дает его мне, после чего, схватив свои ключи, идет к входной двери.

Услышав, как отъезжает ее машина, набираю номер и с досадой смеюсь, когда слышу в трубке низкий мужской голос:

– Бар Фреда. Фред слушает.

Лондон

 

Лестница на крыльце в общем-то небольшого дома Люка кажется длиннее, чем когда я по ней поднималась. И еще я словно не могу идти достаточно быстро, поэтому перепрыгиваю через одну ступеньку и, перемахнув через последние две, жестко приземляюсь задницей на асфальт.

Как и в прошлый раз, на ослабевших и подрагивающих ногах пересекаю дворик, а в голове все крутится и крутится мысль: «Какого черта я творю?»

Как такое со мной вообще случилось, чтобы парень типа Люка переспал со мной, на следующий вечер разжился отсосом в машине, а потом появился в моем любимом мексиканском ресторанчике, выглядя настолько великолепно и интересно, осыпая меня шутками, что своим очарованием получил зеленый свет прямо ко мне в трусики?

Э-э, снова.

Подойдя к своей машине, я оглядываюсь на соседние дома, пока открываю ее и залезаю внутрь, внезапно осознав, что на мне надето не то, в чем я приехала сюда – что это одежда Люка, – а мои волосы все еще мокрые и спутанные. И что по моему виду всем понятно: я возвращаюсь с блядок.

Пообещав себе, что не стану больше такое делать, я оказалась здесь снова – и снова взъерошенная и помятая, хожу сюда, как на работу – после настолько классного секса, что не могу передвигаться, не спотыкаясь. Не удивительно, что его телефон постоянно разрывается от предложений.

Глянув в зеркала, я выезжаю на проезжую часть, стараясь при этом не вспоминать подробности, насколько было хорошо. Стараюсь не думать, что он проводит выходные с сестрой и бабушкой, что помнит названия магазинов, где они бывают, и что всякий раз, когда я с ним общаюсь, не могу не заметить, что он на самом деле очень хороший. И уж точно стараюсь не вспоминать, как оставила его стоять на кухне в одном голубом полотенце на бедрах, или как моя кожа все еще пахнет его мылом.

– «Еще разок протестировать шампунь», – бормочу я, глядя в зеркало и перестраиваясь. – Ну и придурок.

И чем ближе я подъезжаю к дому, тем больше меня начинает беспокоить ситуация с Миа. Я знала, что у нее долгое время был бойфренд, но мы никогда не говорили о нем. И это было не специально – просто сейчас у нее другие заботы. Даже не уверена, слышала ли я когда-нибудь его имя. Если даже и слышала, то явно забыла.

В баре он всего лишь сказал, что они выросли вместе, а не про то, что были вместе семь чертовых лет. Для людей нашего возраста не типично встречаться с кем-то так долго – так что это не какие-то там рядовые отношения. Он знал, что мы с Миа как минимум знакомы, и даже не подумал сказать о ней?

Но если честно… Я в общем-то и не ждала это, поскольку между нами ничего особенного нет, так что он не должен был рассказывать мне о своих предыдущих отношениях. Как и я о своих. Мы просто переспали, и все.

Но. Я спросила его про Миа, и он недвусмысленно соврал. А ведь я дружу с ней. Она мне, конечно, не такая близкая подруга, как Руби до ее переезда в Англию, или даже Лола или Харлоу, но все же подруга.

Есть несколько важных правил, которые должна знать каждая девушка: всегда говори другой девушке, если у нее что-то в носу или зубах, или платье заправлено в колготки. Всегда одалживай тампон или даже предупреждай подругу о скором начале Красных Дней Календаря. Если девушка пьяна и ей нужна подруга, помоги.

И никогда – НИКОГДА – не мути с бывшими подруг.

Это основы основ.

Я знаю, что у Миа все хорошо, и они с Анселем – воплощенная картина супружеского счастья, но мне нужно ей позвонить.

Прямо сегодня. Пока не перенервничала.

Столкнувшись с Лолой в дверях нашей квартиры, я ощущаю дрожь от чувства вины по позвоночнику.

– Привет, – говорит она, проверив содержимое кошелька и бросив его в сумочку.

– Привет, – закрываю за собой дверь и, бросив ключи на столки, спиной прислоняюсь к стене. – Как все прошло в Л-А? Погоди, или ты снова уезжаешь?

– Меня… ждет куча неоконченной фигни, – отвечает она. – И со мной едет Оливер, иначе я буду реветь всю дорогу, если снова буду одна.

На звук своего имени из-за угла выходит Оливер и, увидев меня, улыбается.

– Привет, Лондонский Мост, – проходя мимо, он слегка шлепает меня по плечу. – Сегодня отдал твою визитку. Один постоянный клиент и управляющий парой пивоварен, интересовался, кто сделал мне сайт, и я рассказал о тебе.

– Спасибо, Оллс, – благодарю я.

Как правило, я стараюсь не иметь дел с друзьями или родственниками – когда речь заходит о деньгах, рано или поздно становится неловко – но и по сей день сайт Оливера остается одним из лучших, что я делала. И получила за него неплохо. Еще несколько таких работ, и у меня будет сформировано отличное портфолио.

Закрыв свою сумку, Лола оглядывает меня с ног до головы.

– Смею предположить, что это не твоя одежда.

Вот дерьмо.

– А с чего ты взяла, что пока тебя нет, я не ношу мужские баскетбольные шорты с футболкой? – отвечаю я и, открыв холодильник, беру последний Ред Булл. Впереди долгая ночь на работе. – У меня довольно эклектичный стиль вообще-то.

Подойдя ко мне, она убирает мои волосы с груди, чтобы прочитать надпись на футболке.

– Ни с чего. Зато знаю, что ты ни сейчас, ни когда-либо в прошлом не была членом команды по водному поло UCSD.

Двойное дерьмо.

Я отворачиваюсь, отмахнувшись от нее, и ставлю банку на стол, чтобы сделать вид, будто рассматриваю пришедшую почту.

– Позаимствовала у одного парня на пляже, – говорю я.

– Ну да. Больно подозрительно. Но поскольку ты сторонишься мужчин, а я сейчас спешу, то поверю на слово. На этот раз, – многозначительно добавляет она и вешает сумку на плечо.

Этот легкий подкол напоминает мне, что Люк называл меня мужененавистницей и стебался над тем, как я записала его в завсегдатаи, от которых приличным девочкам надлежит держатся подальше.

Естественно, Люк ошибается. Я не считаю, что все мужики козлы. Финн, Ансель и Оливер – просто замечательные. Мой папа тоже – пока не начал изменять маме – и еще я просто обожаю Фреда. Но теперь я снова злюсь, что мне по-прежнему нужно позвонить Миа.

Лола с Оливером ушли, и я опять иду в душ, чувствуя, что разговор пройдет чуточку легче, если мои волосы не будут пахнуть шампунем Люка.

Резко проголодавшись, я стоя съедаю сэндвич с тунцом.

Потом подкручиваю дверную петлю, которая давно ослабла и скрипела. Проверяю баланс на телефоне. Отлыниваю, в общем, как могу.

Из-за отсутствия надобности платить за жилье и наличия довольно скромного студенческого кредита в обозримом будущем с деньгами у меня все будет хорошо. Могу ли я себе позволить днями напролет заниматься серфингом, а ночами работать у Фреда и при этом не бедствовать? Конечно. Остаются ли у меня средства на что-то более серьезное? Нет. Я не сильно шутила по поводу автомобильного фонда, потому что мне нужно заменить машину и купить несколько новых дизайнерских программ – тогда смогу использовать более сложные плагины для разработки сайтов – но это не получится сделать, если я так и буду работать в баре.

Люк мастерски выносит мне мозг, с этой выводящей из себя чертовой улыбочкой, спрашивая, зачем я работаю в баре. Он прав – у меня нет необходимости, но обычно люди не спешат платить за твою работу, если ты не можешь похвастаться многолетним опытом.

Мое портфолио понемногу формируется, но этого не достаточно. Пока нет. К сожалению, Фред не может предоставить мне больше рабочих часов, а я скорее сбрею себе брови, чем попрошу деньги у родителей. Может помочь еще одна работа, и я мысленно делаю себе заметку поспрашивать у друзей-барменов насчет дополнительной смены в каком-нибудь из местных клубов.

Это будет удачная идея. Я дважды ездила к Люку, что говорит о наличии у меня слишком большого количества свободного времени.

Я тут же вспоминаю, что собиралась сделать: позвонить Миа.

Пора стать большой девочкой, решаю я и ищу ее имя в списке контактов. Обычно я не звоню ей ни с того ни с сего – разве что для уточнения совместных планов – поэтому даже не завела фотку для ее номера.

На втором гудке она берет трубку, и на одно застывшее мгновение я понимаю, что у меня ноль идей, как вести такой разговор.

– Алло? – говорит она еще раз, и это тут же приводит меня в чувство.

– Привет, – расхаживая взад-вперед по гостиной, отвечаю я, беспредельно благодарная, что меня сейчас не видит Лола. – Это…

– …Лондон! Привет, как дела?

– Хорошо, очень, – накручивая прядь волос на палец, говорю я. – Как вы там оба?

– Мы здорово! – отвечает она, и это действительно звучит здорово. Она так счастлива, что я рисую в воображении, как слова из нее вырываются фейерверком. – Ансель приступил к работе в UCSD, а у меня вовсю идут танцклассы. Дети просто прелесть.

– А как дом?

– Дом обалденный. Мы тут на днях обсуждали планы на отпуск, и тут меня осенило, что мы же взрослые. И женатые. И у нас теперь есть дом. Интересно, это когда-нибудь перестанет ощущаться, будто я живу жизнью кого-то другого? – риторически спрашивает она. – А у тебя как дела? Чем занята? Видела тебя недавно, но ты ушла, прежде чем я смогла подойти поздороваться.

Как у меня дела? Ну, я наконец выяснила, как включать телевизор, стереосистему и кабельное с одного пульта. Посмотрела два первых сезона «Вероники Марс» за один день, поэтому в эти выходные даже не выходила из дома. Ах да, еще неделю не пользовалась вибратором, потому что занималась сексом с парнем, с которым ты потеряла девственность.

Треш.

Плюхнувшись на стул, я тру лицо.

– Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить, – отвечаю я. – Кем я была… – тут я замираю, а мои глаза округляются от ужаса. – То есть чем я была занята.

В трубке раздается очаровательный смешок Миа.

– И?

– В общем, слушай, я сразу это не поняла, но начала… – я останавливаюсь, потому что как продолжить? Начала встречаться? Нет, мы с Люком явно не этим занимаемся. – Начала пересекаться с одним парнем, – говорю я, потому что да, так лучше – без лишних намеков и технически правда. – А проблема в том, что когда я начала… видеться с ним – ну, с этим парнем – понятия не имела, что раньше вы были вместе.

– Я была вместе? – она на мгновение замолкает, а потом продолжает чуть тише: – Погоди, ты про Люка?

Я по-быстрому обдумываю, то ли соврать, то ли вообще отключиться, но все же понимаю: от этого мне не увильнуть.

– Да. Я видела, как вы с ним разговаривали как-то вечером, но до сегодняшнего дня руки не доходили тебе позвонить.

Не знаю, чего я ожидала, но зато знаю, на что надеялась: на смех или уверение, что все окей. Любой намек, что все не так жутко, как ощущается. Вместо этого в ответ я получаю ошеломленное:

– Боже мой. Ты видишься с Люком?

– Нельзя сказать, что я с ним вижусь, – уточняю я. – Просто я почувствовала себя странно, когда узнала о вас, а ведь мы с тобой подруги.

– Я просто… – начинает она, потом смеется и делает глубокий вдох. – Прости, просто меня это удивило. Все в порядке, Лондон, мы с ним давно расстались, просто я удивилась, – повторяет она. – Кажется, мне нужна секунда уложить это в голове.

– Миа, чтобы ты знала: между нами ничего особенного нет, – не уверена, помогаю ли я сейчас делу, ведь прямо сейчас сама признала, что мы только трахаемся. – Это просто как бы случилось, и все. Сначала он даже называл меня не тем именем.

Уф. Заканчивай этот жуткий треп, Лондон.

На этот раз ее смех звучит более убедительно.

– Нет-нет, тебе не обязательно объяснять про Люка. Он уже бывал с девушками, о чем я была в курсе, просто… – она какое-то время молчит, и я чувствую, как мы обе изо всех сил ищем подходящие слова.

– Уверена, об этом странно слышать, – заканчиваю я за нее.