Глава 5. И запятая вместо точки

Лишь секунда – отчаянное молчание. Потом солоновато–горькая злость, беспомощный, лишенный всякого смысла обнадеживающий взгляд. Страшное, пугающее своей властностью оцепенение. Тревога, поднимающаяся из темных глубин.

 

Жар. Но ледяные руки не могут найти себе места. Они взметаются к волосам, прижимаются к горящим щекам, бьются в крупной дрожи, ищут, за что зацепиться в пустом наэлектризованном воздухе.

 

Меня подбрасывает с места, я путаюсь в мятых простынях, горю, как в лихорадке.

 

Пуговицы летят с трещащих рукавов, при моих тщетных попытках одеться.

 

Да что же это такое!

 

Он грубо сгребает меня в охапку, вещи сыплются на пол. Ни слова от него, пока я бьюсь в стальных объятиях. Я почти уверена, что на руках останутся красно-фиолетовые браслеты синяков.

 

- Отпусти!!

 

- Успокойся ты! – он жестоко встряхивает мое обмякшее тело. Голова беспомощно мотается из стороны в сторону, - перестань!! Посмотри на меня! Сейчас же посмотри! – звучит приказ.

 

Я поднимаю мокрые глаза и дерзко гляжу на него.

 

- Спокойно. Не дергайся. Тише, тише, - его голос постепенно сходит на нет, становится все мягче. Будто опомнившись, он отпускает мои саднящие запястья и обнимает, порывисто прижимает к себе.

 

Я заталкиваю эмоции подальше, включаю автопилот, гоню истерику. Надо собраться. Сейчас от этого зависит моя жизнь.

 

Он отпускает меня. Один взмах палочки возвращает нам одежду.

 

- Не бойся. Все будет хорошо, я обещаю.

- Я боюсь только за тебя.

- Забудь обо мне. Сейчас важна только твоя жизнь. Держись в стороне. Не рвись в пекло. Поклянись, что будешь осторожна.

- Клянусь.

 

- Пора.

 

Я нервно киваю в ответ. Мы вытаскиваем свои палочки. Несколько пассов создают вокруг меня плотный кокон магической защиты.

 

Про себя я считаю до семи с половиной, и мы выходим из палатки наружу, туда, где паника уже рассеяна в атмосферных слоях.

 

Я вдохнула дымный ночной воздух, запах крови и костров ударил в нос. Огляделась вокруг... и остолбенела. Увиденное повергло меня в шок. Такого не было даже в день Победы над Вольдемортом…

 

Ад…

 

В полусотне метров от Северной части лагеря на открытом просторе - скопище людей. Гремят взрывы, слепящие вспышки заклятий освещают полночное небо. Земля почти ощутимо дрожит под ногами.

 

Перед глазами мелькают лица, фигуры. В нескончаемом потоке, точно вулканическая лава течет толпа. Они трусливо бегут, спасая свои никчемные жизни, и лишь немногие устремляются к границе лагеря, где кипит сражение.

 

Крики, бешеный ор, гул срывающихся на хрип голосов сотрясает пространство.

 

Что же вы делаете?!

 

Я не помню, кричу я вслух или только отпускаю эту истовую мысль лететь.

 

Вижу, как в рваных мантиях, спотыкаясь и падая на землю, они стремятся к западной окраине. Кто-то валится, не в силах бежать вперед. Рыдает на земле – люди не замечают несчастного, бегут дальше, наступая на руки, втаптывая в грязь. Хруст костей…

 

С громким хлопком в нескольких шагах от меня неожиданно материализуются несколько человек в черных мантиях. Летят искры, и брызгает кровь, в середине потока людских масс завязывается яростный бой. Точнее - бойня.

 

И я уже в самом сердце кипящей кровавой расправы.

 

В мельтешении и размазанных красках я не вижу Северуса, но чувствую, что он прикрывает меня. Огораживает от заклятий.

 

Пальцы мои уже перепачканы чужой кровью, она повсюду, на одежде, лице.

 

Кто-то пытается заломить мои руки за спину, но уже через минуту напряженной борьбы изломанное тело человека в черной мантии лежит в выжженной траве, лицом вниз. От его тела еще текут волны магии. Заклинания стоили мне многих сил.

 

Дым разъедает глаза, и я почти не могу разглядеть лица того, кто посылает в меня яркую зеленую вспышку. Вот она на расстоянии трех метров. Двух. Одного…Я стою не в силах пошевелиться. Неужели это конец? Вот так глупо?

 

Но тут в спину меня толкают чьи-то руки, валят на землю. Я не слышу, что кричит человек, посылая в ответ мощное проклятие. Всем телом он наваливается на меня, не давая встать. Но когда меня поднимают, я вижу испуганное лицо Невилла.

 

- Ты как, в порядке? – хрипит он, сжимая мои руки, - цела?

 

Но на ответ нет времени. В нас один за другим летят энергетические шары и молнии, мы отбиваемся, стоя плечом к плечу.

 

Я задыхаюсь.

 

- Невилл, справа! – в отчаянии кричу, забыв обо всем. В горле застревает расплавленный огонь…

 

Он ловко отбивает алый луч, стремящийся в голову, и я вижу, как еще один Пожиратель, подкосившись, падает в грязь.

 

Пожирателей становилось все больше. Не разбирая лиц, голосов я только и успеваю отбиваться от нескончаемого потока магии.

 

Они оттесняли нас в глубь лагеря, сжимали в кольцо. В их руках сосредоточилась не только сила мертвого хозяина, но и сила мести, ненависти, безразличия к смерти. Им нечего терять. Они окружали. Я чувствовала, как трясет от страха Невилла. Он выступает вперед, загораживая меня.

 

В голове стучит безумная мысль. Помогите же кто-нибудь, думаю я. Прошу, Господи, я знаю, что тебя нет, а если и есть, то тебе не до нас.… Помоги. Сейчас меня не станет. Никого не станет.

 

Падают. Падают, разбитые, окровавленные, обожженные тела. Ломаются кости, кричит боль.

 

- Отряд Дамблдора!! – кричу я истошно, - есть кто живой?!!

 

И от моего дикого крика будто проснулись, опомнились люди. На мой зов из кровавой толпы вынырнула Полумна. Лицо разбито, одна рука весит плетью.

 

За ней появился Джастин Финч-Флетчли.

 

За спиной выросла высокая девушка. Лицо испещрено шрамами, но в ней еще можно узнать Анджелину из прошлого.

 

- Ну же, ребята, давайте, соберитесь!! – отчаянно прокричала она, - давайте, как раньше, все вместе!

 

- За Орден!

 

- За Дамблдора!

 

Полетели возгласы. В каждом из них были слезы, страх, жертва. С кончиков палочек срывались преломляющиеся лучи.

 

Мы целились в сердце.

 

Северус, где же ты.… Как сейчас нужен…

 

Вдруг из-за моей спины выскочил Томас, сметая все на своем пути, он бежал прямо под огонь.

 

- Сдохните!! Умрите! Слизеринские отродья!– с яростным криком он несся прямо на Пожирателей, пуская наугад проклятия.

 

- ДИН! НЕТ!! Стой, они же тебя…. – взвыла Лаванда.

 

Две огненные вспышки, и он распластался на красной траве…

 

Лаванда взревела от ужаса и бессилия.

 

- Твари!! Мерзавцы!! – она неистово стреляла заклинаниями по рядам Пожирателей, по лицу катились кровавые слезы.

 

Мы плотнее сомкнули ряды. Смерть или жизнь?

 

Черные люди, они падали, смешивались с грязью. Я перестала ощущать время.

 

Сколько все это длилось, час, два? Или вечность?

 

Когда руки уже занемели, а глаза почти ослепли от вспышек и дыма, вдалеке послышался рокот голосов.

 

- Отступают! Отступают!!

 

Оставшиеся в живых Пожиратели один за другим стали исчезать с громкими хлопками, оставляя за собой лужи крови.

 

Через минуту не осталось ни одного.

 

Рука с палочкой осталась дрожать, занесенная в воздухе.

 

Невилл без сил осел на землю. Вдалеке еще раздавались крики. Люди, которых бросили валяться в грязи, глухо стонали. Едва ли кто-нибудь из них выживет.

 

Палочка в моей руке опустилась.

 

- Вот и все, - тихо сказала я, - вот и все.

 

Рядом снова затрещали хлопки трансгрессии, это возвращались те, кто бился на границе.

 

Тревога зажала сердце в кулак. А если он не вернулся? Если он остался лежать там, на поляне?

 

На поле материализовалась Помфри.

 

Я оглядывалась по сторонам, ища глазами Северуса, но уже через секунду неподалеку послышались знакомые шаги, и я оказалась в крепких объятиях.

 

И вот он уже прижимает меня к себе, а я боюсь отпустить, вдруг он исчезнет?

 

От шока слез нет. Похоже, я разучилась плакать.

 

- Ты здесь? Ты не ушел? Я уже думала… - шепчу я судорожно.

 

- Я здесь, я с тобой, - его всего трясет, он обнимает меня, гладит по волосам, - я боялся опоздать, не найти тебя…

 

Измученные, раненые возвращались в лагерь профессора и бывшие студенты.

 

В нескольких шагах от меня появилась Макгонагалл.

 

- Потери? – холодно спросила она, обращаясь к гриффиндорцам.

 

- Дин Томас, - тихо произнесла Анджелина, - несколько шестикурсников в очень тяжелом состоянии. Мадам Помфри уже помогает им…

 

Макгонагалл медленно кивнула.

 

- Преподаватели и седьмой курс, через десять минут собираемся на костер, - объявила она, - будем решать, что делать дальше….

 

Я спрятала лицо на груди у Северуса. В эту минуту для меня имело значение только одно – мы живы. Значит, у нас в запасе еще есть время…

 

- Они еще вернутся, - прошептал Невилл, глядя на удаляющуюся спину профессора, - это не конец.

 

Чернильную темень ночи освещала белесая луна и головешки потухших кострищ.

 

Случается, проходит определенный отрезок времени от начала равнодушия, и граница между безумными видениями и реальностью размывается акварельной волной. Хотя, может, оно и к лучшему? Иначе, пришлось бы до смерти мучаться в догадках, что - правда, а что - наоборот.

 

Мы вокруг огня, сцепленные общей безнадежностью. Это кажется, что он прижимает меня к себе или на самом деле? Да и какое из дел человеческих можно считать «самым»? Стынут руки-ледышки, но он подносит их к губам, согревает теплым дыханием. В глазах рябит от мелькания искр и теней, веки закрываются…

 

От метафизики меня пробуждает шепот на ушко.

 

- Маленькая…Не спи, не спи …

 

И я снова открываю сонные глаза и пытаюсь понять, что же в течение получаса нам пытается объяснить Макгонагалл. Она расхаживает вокруг костра, нервно вертит в руках волшебную палочку. До меня долетают лишь обрывки фраз.

 

- Неизвестно в какую минуту…Нужно держаться…Около сотни…Осталось недолго… Дин Томас…Мисс Браун…Соболезнования…Последний рывок…

 

Пока профессор сыпала банальностями, которые ничем уже не могли помочь ни погибшему Дину, ни безутешной Лаванде, я задумчиво разглядывала сплетение наших рук, пытаясь найти в нем знак бесконечности. Не нашла.

 

Мне наплевать…Я спрятала лицо, уткнулась носом в его шею.

 

Макгонагалл раздавала последние указания.

 

- Финниган, ваша Южная часть лагеря. Возьмите кого-нибудь в помощники. Нужно охранять границу до утра. Патил, займитесь помощью раненым с сестрой, они у мадам Помфри. Ремус.…Там, на поляне, проверь все на наличие замедленных проклятий.

 

Получив задание, некоторые покидали круг, кто-то оставался. Наконец дошла очередь до меня…

 

- Мисс Грейнджер…Гермиона. И вы, Лонгботтом.

 

Невилл поднял мутные глаза на профессора.

 

- Вы будете сопровождать тяжело раненных на вокзал, их семь-восемь человек.… Поедете в карете с фестралами. Там вас уже ожидает Хогвартс-экспресс, если не машинист не опаздывает, разумеется,…он доставит их в Святого Мунго.

 

Я встретилась взглядом с Северусом. В черных провалах его глаз мерцали блики костра.

 

- Я надеюсь на вас, сейчас мы не имеем права на ошибку….

 

- Я еду с ними, - резко оборвал он профессора.

 

- Нет, Северус, ты нужен мне здесь. Ты подумал о том, что будет, если в твое отсутствие они совершат повторное нападение? Мы будем обречены. Ты остаешься, - отчеканила Макгонагалл.

 

- Но почему нельзя просто сразу трансгрессировать в больницу, Минерва? – тихо спросил Люпин, - это слишком рискованно, карету могут перехватить по пути, и тогда…

 

-Невозможно, Ремус, - устало вздохнула Макгонагалл, - Святого Мунго под магической защитой. Если Пожиратели узнают, где.…Стоит только одному человеку трансгрессировать туда, как они с легкостью вычислят ее местонахождение. Мы не можем ставить под удар такое количество людей.

 

- Нет, должно же быть хоть что-то! – воскликнул Северус, - это слишком опасно, Гермиона…

 

- Я поеду. Должна. Так надо, Северус.

 

И все застыло, и грянул гром. Нет, ничего не произошло, только с неба полилась вечная вода. В полсекунды расплескалась вокруг. Обычный дождь. Ничего сверхъестественного. Дождь падал на знакомо-незнакомые лица, и казалось, что эти бесцветные в темноте ночи глаза плакали. Детскими чистыми слезами. Почему? По кому?

 

- Можете идти. Собрание закончено, - глухо прозвучал сквозь воду голос.

 

Люди стали разбредаться. Кто поодиночке, кто вовсе, оставив в трескучем огне половину себя.

 

Мои холодные мокрые пальцы цеплялись за его.

 

Он поднял мое безвольное тряпичное тело, потащил в сторону палаток. Здесь, во мраке, под слезами истеричного неба он прижимал меня к себе и говорил свои дурацкие слова.

 

О том, что я должна, должна быть осторожной, ничего не бояться. Утром ждать его на вокзале. С рассветом, когда все закончится (а может, только начнется?) он заберет меня оттуда, и мы уедем вместе…

 

- Далеко – далеко?

 

- Так далеко, как только пожелаешь…

 

Он обнимает меня.

 

- Никогда не думал, - говорит.

 

- Что?

 

- Что смыслом всего может стать один маленький человек…. Не умею говорить сентиментальную чушь, - продолжает он, делая вид что, замечает, как его слова отражаются на моем лице, - ты просто береги себя, хорошо? Без тебя я сойду с ума.

 

Нет больше сил. Такая тяжелая, тревожная нежность, что сводит зубы от невыплаканных слез.

 

- Ну, хочешь, хочешь, я брошу все? Останусь здесь? – как же срывается голос и катится вниз по ступеням.

 

Он качает головой.

 

- Ты совсем замерзла.… У тебя губы синие, - он обнимает меня еще крепче, укутывая своим теплом.

 

Вода все льется.… Капает с облаков.

 

- Не могу тебя отпустить вот так. Я еду с тобой… - шепчет он.

 

- Ты же знаешь, что не поступишь так. Ты не можешь… - отвечаю я.

 

- Я теперь больше ничего не знаю. Кроме одного. Похоже, я до сумасшествия люблю тебя.

 

- Это, оказывается, совсем не сложно, да? – шепчу я.

 

- Только горько…

 

- И режет, - тихо говорю я, - вот здесь, - и кладу его руку себе на сердце.

 

- Как приступ…

 

- Но не вылечить ни таблетками, ни магией…

 

И я целовала его губы, дрожала от холода на коже и жара под ней. И все шептала, что я тоже. Конечно же, я тоже его люблю. И буду, буду, буду с ним, как только все закончится…

 

- Дождись меня, слышишь? Будь там утром, я заберу тебя…

 

- И мы больше никогда сюда не вернемся. Нет?

 

- Не вернемся. Война окончена, пусть дальше без нас… Как знают… Наплевать…

 

Висит дождь, капли размывают алое на пальцах. Запекшаяся кровь стынет, утекает.

 

Мы прорвались сквозь хаос войны, остается лишь последняя ночь, и пожары, страх, вой раненых будет лишь там, в кошмарных снах.

 

- Обещай, обещай… - шепчет кто-то из нас.

 

Но разве можно жить одними словами?

 

Тише, тише…Скоро на смену отчаянию придет решимость, тебе останется только пережить эту бесконечную ночь, так говорит один из демонов в моей голове. И мне так хочется ему верить…

 

- Гермиона! Гермиона! Ты где? – издалека.

 

И я опять гляжу в эти сумрачные глаза, пытаюсь найти в них хоть что-то, зацепиться взглядом, унести с собой.

 

- Пора, - почему я никак не могу разжать рук?

 

- Иди, - в ответ.

 

Невероятным усилием я отступаю, делаю несколько шагов. Ухожу, ухожу.

 

Секунды тянутся, три шага, пять. Я оборачиваюсь и улыбаюсь ему в предпоследний раз. О ценности легкой улыбки под дождем никто и не подозревает, а трагичный взгляд вполоборота не дорого стоит. Так и должно…

 

Когда нас уже разделяет десяток шагов, я вдруг кричу ему сквозь ливень:

 

- Это ты прислал мне тот талисман на выпускной?

 

Но он молча смотрит на меня, не слышит. Или делает вид? Вода застилает глаза.

 

- Гермиона! – кричат мне - скорее, карета ждет!

 

- Иду!

 

Оттуда, где свет факелов, беготня и гул, ко мне спешит Невилл.

 

Он подбегает, разбрызгивая лужи и слякоть. Его лицо изрисовано самыми разными чувствами, эмоциями. Такого я еще не видела.

 

- Они ждут. Нельзя терять времени, на одной девочке замедленное проклятие, там еще пара человек без сознания…

 

Он хватает мою руку, не дает сказать и слова, тащит к карете. Мы вместе бежим по грязи и воде. Через минуту мы уже запрягаем фестралов. На этот раз не по воздуху – по земле наш путь.

 

- Невилл, помоги! Можешь сменить повязку, у меня уже руки не слушаются!

 

Неровная каменистая дорога заставляет карету неуклюже подскакивать через каждые два метра. Свет на кончике волшебной палочки дрожит, освещая полумрак глубокой ночи. Я не могу позволить себе слабость – ни слезинки, ни вздоха: эти малолетки рассчитывают на меня. Я должна фальшиво улыбаться и говорить искалеченным детишкам, что скоро все будет хорошо.

 

Ага, как же, будет.

 

Парень тянет руки, осторожно принимает на них тяжесть маленького израненного мальчика. С перебитыми суставами и неестественно вывернутыми плечиками.

 

Семеро истекающих кровью телец стонут, пищат. Они страдали, пока я выясняла отношения со своей дурацкой любовью. Сейчас, когда мне приходится смотреть в эти измученные красные глазки, держать сведенные судорогой ручки и усмирять бьющихся в припадке, я готова удушить себя за это. Но, то, что физически невозможно – невозможно по определению.

 

Как я и рассчитывала, на смену сумасшедшей влюбленной девчонке пришел мудрый, циничный и рассудительный автопилот. Он-то сейчас и занимался моими делами: накладывал исцеляющие заклинания, останавливал кровь, поил успокоительным.

 

За час изнурительной дороги нам с Невиллом кое-как удалось привести в порядок несчастных пятикурсников, теперь они уже были в состоянии дожить до Святого Мунго.

 

Вдалеке уже мигали огни вокзала.

 

Мою руку сжимала белыми пальцами светловолосая девочка. Последние полчаса она то проваливалась в беспамятство, то опять оживала и начинала бредить.

 

Правая щека ее превратилась в кровавую кашу, зажмуренное веко подрагивало. Алые капельки сочились из-под ресниц, а я не решалась дотронуться, попытаться остановить кровь. Желудок подкатывал к горлу, сдерживать тошноту становилось все труднее.

 

Я прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, стараясь не обращать внимания на смрад и копоть.

 

- Ты как, Герми? Продержишься? Мы почти на месте, - взволнованно шепнул Невилл.

 

- Ни-ничего. Я в порядке.

 

Карету тряхнуло еще раз, и с кресла неожиданно с грохотом скатилась свернувшаяся в клубок девчушка, оставляя на обивке багровые влажные пятна.

 

- Держи, держи!

 

Мы подхватили худенькое существо и бережно уложили на спину. Мерлин, какая холодная…

 

Широко раскрытые глаза не двигались, не реагировали.

 

- Гермиона, по-моему, она… - тихо проговорил Невилл, прикладывая ладонь к ее белой шейке.

 

Он проверил запястье - пульса не было.

 

- Умерла, - закончила я. Мягко прикрыла ее глаза.

 

Невилл шокировано глядел на остывшую.

 

- Спи. Теперь ты далеко отсюда…

 

- Приехали, выгружайтесь, - крикнул нам извозчик, незнакомый мне волшебник из Хогсмида, - довез до самого перрона.

 

- Так, все, кто в состоянии передвигаться, вылезайте, - обратился к раненым Невилл.

 

Поднялась только высокая девушка с серебристыми волосами, которую я не замечала раньше.

 

- Помогу.

 

- А ты…. - начала я

 

- Замедленное проклятие. Умру через пару часов. Давайте, поднимем эту малышку, ей сейчас похуже, чем мне…

 

Осторожно, боясь навредить еще больше изломанным ногам и рукам детей, мы по очереди перетаскивали их и укладывали на холодные плиты перрона.

 

Невилл растерянно оглянулся по сторонам.

 

Я аккуратно укладывала переломанные конечности изуродованных детей, обездвиживала суставы.

 

Закончив с этим, подняла глаза на Невилла и встретила его растерянный взгляд.

 

Но уже через секунду поняла причину его замешательства.

 

- А где же Хогвартс-экспресс? – тихо спросил он после долгого молчания.

 

Я уставилась в пустоту вокзала.

 

- Похоже, о нас просто забыли, - прошептала я.

 

- Но это значит, что…

 

- Они снова атаковали. Иного и быть не может. Нам остается только ждать…

 

Вдруг один мальчик глухо застонал, ворочаясь на серой плите.

 

- Воды… Воды…

 

Кто-то плакал. Кто-то тихо лежал, не подавая признаков жизни. Девушка с серебристыми волосами подбежала к маленькому и что-то зашептала.

 

- Тише, тише, потерпи. Ты же большой, брат. Будь мужчиной, - она гладила его ошпаренную ручку, на которой уже вздувались и опадали волдыри. По щекам ее бежали слезы.

 

Я безучастно смотрю, как Невилл колдует воду в бутыльках, поит каждого, кто лежит на земле. Накладывает обезболивающие заклинания, которые тут же с треском лопаются под натиском новых приступов.

 

Потом они начали кричать. Он мотался от одного к другому, сбивался с ног. Серебристая девушка тихо сидела рядом с умирающим братом. Дыхание мальчика затихало, он больше не метался.

 

Я присела рядом с ней.

 

- Как тебя зовут? – спросила я.

 

- Какая теперь разница?

 

- И все же?

 

Она посмотрела на меня пустым взглядом, выражающим лишь равнодушие.

 

- Нино.

 

- Ты скоро умрешь, - не спросила, сказала я.

 

- Да. Совсем скоро.

 

- В Бога веришь?

 

- Теперь нет.

 

Мы помолчали.

 

- А знаешь что? – проговорила я, - когда окажешься там, посмотри, есть ли он. Если что, свистнешь.

 

- Договорились. Свистну, это уж точно, - мрачно усмехнулась она, - обещаю.

 

Мы тихо наблюдали, как Невилл носится, машет волшебной палочкой, беспомощный и несуразный. Садится возле девочки, накладывает порог.…Оттирает с рук и лица кровь и пот.

 

Потом вдруг резко отбрасывает в сторону и палочку, и бутылек, резко встает с колен.

 

- Да сделайте же вы хоть что-нибудь! Что вы сидите?! Они же умирают!!

 

- Мы видим, Невилл. Именно поэтому и не мешаем счастливцам. Успокойся, они уже не выкарабкаются… - проговорила Серебристая Нино.

 

Парень без сил осел на землю.

 

- Мы сгорим за это в аду…

 

- Неа, - просто сказала я, - нет его. Или ты еще не понял? Нет и все…

 

- Есть! – вскричал он, - есть!! И мы все попадем туда. За то, что убивали. За то, что не смогли помочь этим…этим….НЕ смогли… - он спрятал лицо, закрыл его руками. Плечи его задергались. Он выл. Я никогда еще не видела, чтобы кто-то так горько плакал.

 

Я подошла и, сев рядом, обняла его за плечи.

 

- Прекрати, Невилл, сейчас же прекрати. Посмотрим на меня.

 

Он поднял свои влажные глаза.

 

- Смотри, - сказала я, указывая на лежащих у наших ног умирающих детей, - смотри. Что видишь?

 

- Пятеро мертвых и двое полуживых. Все в крови.

 

- Верно. Пятеро уже свободны. Двое еще мучаются. Так ты все еще хочешь им помочь? Так помоги же. Избавь.

 

На лице одной девочки застыла сумасшедшая улыбка смерти. Невилл долго смотрел на нее.

 

- Будь счастлива там, - прошептал он, наконец, - за всех нас. Опустил ладонью ее веки.

 

Мы сидели. Трое. Прижавшись, друг к другу. На пустом перроне без начала и конца.

 

Нино что-то шептала своему брату, которой все еще был с нами.

 

Мы взялись за руки. Прошел час, а потом еще один. Ночь все не заканчивалась.

 

Серебристая раскачивалась взад-вперед, мыча что-то себе под нос. Все громче и напевнее.

 

- Что ты поешь?

 

- Колыбельную своему маленькому Микки. Пусть он уйдет спокойно.

 

Все уснули до рассвета,

Лишь зеленая карета…

 

Эти слова я уже знала. Но откуда, вспомнить не могла. Я подпевала. Да, пусть все они уйдут спокойно…

 

Лишь зеленая карета

Мчится, мчится в вышине,

В серебристой глубине…

 

На небе багряным отблеском забрезжил рассвет. Близилось утро, а поезда все не было. Но теперь в этом не было смысла. Дети будут похоронены на территории Хогвартса, так всегда говорил Дамблдор.

 

Еще через час ноги занемели.

 

Еще через час Микки уснул.

 

А еще через час, когда в полусне мы бессознательно прижались друг к другу и, не разжимая рук, забылись тревожной дремой, над самым моим ухом прозвучал хлопок трансгрессии.

 

Я дернулась и подскочила.

 

- Что? Вы? Кто вы?

 

Передо мной стоял незнакомый волшебник в черной мантии. Низенький и коренастый он походил на гнома, если бы не это странное выражение лица…

 

Невилл тоже проснулся и теперь недоуменно смотрел на незнакомца. Бездыханная Нино уже лежала рядом с братом.

 

Волшебник, чуть прихрамывая, подошел и уставился на меня огромными глазищами.

 

-Вы, та самая Гермиона? – пискляво спросил волшебник, вытаскивая что-то из кармана.

 

- Та самая? Да, это, пожалуй, я. А что, собственно… - начала я, рассматривая рыхлое и не запоминающееся лицо толстяка, но тут же осеклась и проглотила свои слова.

 

- Так это.…Так значит…Что, что?

 

- Понимаете, - неуверенно начал волшебник, - это о Северусе. Дело в том, что он не придет.

 

- Почему? – тупо спросила я, - что случилось?

 

- Мне сказали, что там у них что-то произошло, - быстро проговорил он, - я толком ничего не знаю, я только посыльный….

 

- Да говорите же вы, черт подери! – воскликнула я.

 

- Мне сказали, что он, вроде как упал…. Нет, ничего такого, просто…

 

- Он в порядке? Что с ним?

 

- Да нет, не то что бы в порядке, но и не совсем…. - промямлил толстяк, - я только посыльный…

 

- ГОВОРИТЕ!!

 

- Вообщем, в него попало заклятие, и он упал. А профессор Макгонагалл…. - в глазах этого глуповатого человечка уже стояли слезы, - заклятие попало, и он… он….

 

- Какое заклятие?!– я накинулась на него и затрясла за плечи.

 

- Да просто, ну…. Я не уверен….

 

- Какое?!!!

 

- Там была такая зеленая вспышка, а потом, а потом, - карлик весь затрясся, и из его глаз брызнули слезы, - я ничего не мог поделать…. Я кричал, звал на помощь,… но никто не ….А теперь он не придет. Меня просили передать….Просили…

 

Я отпустила содрогающегося всем телом толстяка. Сделала шаг назад. Слез не было.

 

- Что. Что за заклятие? – спросила я, прекрасно зная ответ.

 

- Не знаю…. Я ничего не знаю…

 

- Говорите же!

 

Ответ я прочитала по губам.

 

- В руке он сжимал это…, я вытащил, там было ваше имя, и я подумал…. Подумал, что вам…. Простите меня, простите, - бормотал он.

 

Дрожащая потная ручка протянула мне скомканный листок.

 

- Он не придет… Не придет, - повторял карлик.

 

Еще бормоча себе что-то под нос, он развернулся и засеменил прочь.

 

Трясущимися руками и развернула влажный комочек бумаги.

 

Вытерла глаза и прочитала размытые буквы:

 

Да, это был я, любовь.

 

Ноги подкосились, и я начала падать. Невилл подхватил меня и судорожно обнял. Он не говорил ни слова. Теперь слова были бесполезны.

 

Я прижала комочек бумаги к сердцу. Загнала слезы обратно. Встала и по возможности твердым голосом произнесла.

 

- Невилл, тебе никогда не хотелось побывать в Сиэтле?

 

Он встал. Взял мою руку.

 

- Я еду с тобой, Гермиона, - сказал он просто, - я еду с тобой.

 

Мы смотрели вдаль, туда, где в рассветном небе исчезали кровавые кучевые облака. Сначала. Все сначала. Нечего терять, ведь так?

 

Мы смотрели вдаль. Мысли неслись со скоростью света. Мысли о Северусе, о родителях и друзьях. Их было не счесть.

 

Я прижалась к Невиллу, а он успокаивающе сжимал мои руки.

 

В этот момент я поймала за хвост одну мысль. Самую важную. Достаточно. Достаточно я выстрадала.

 

Я взглянула в глаза человека, который остался здесь со мной, на пустыре жизни. В озере крови и одной ногой на том свете. И в эту самую секунду, я подумала, что горя больше не осталось. Я подумала, что все будет хоро… а, впрочем, неважно.

 

Неважно, что я подумала.

 

Но он посмотрел на меня, понял без слов и сказал, что я, конечно права. Да.

 

…Вдали еле слышно гудел высокий свист…

 

Конец