Беломорско-балтийский водный путь от Балтийского до Белого моря. Схематическая карта

АННОТАЦИЯ

История строительства Беломорско-балтийского канала им. Сталина, осуществленного по инициативе тов. Сталина под руководством ОГПУ, силами бывших врагов пролетариата.

Яркие примеры исправительно-трудовой политики советской власти, перековывающей тысячи социально-опасных людей в сознательных строителей социализма.

Героическая победа коллективно организованной энергии людей над стихиями суровой природы севера, осуществление грандиозного гидротехнического сооружения.

Типы руководителей стройки – чекистов, инженеров, рабочих, а также бывших контрреволюционеров, вредителей, кулаков, воров, проституток, спекулянтов, перевоспитанных трудом, получивших производственную квалификацию и вернувшихся к честной трудовой жизни.

Книга представляет собой коллективный труд 36-ти писателей.

 

1934. ОГИЗ. ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО «ИСТОРИЯ ФАБРИК И ЗАВОДОВ»

Глава первая

Правда социализма

 

Беломорско-балтийский водный путь от Балтийского до Белого моря. Схематическая карта

 

Уже десять лет партия большевиков, воплощение разума и воли пролетариата Союза социалистических советских республик, – без Владимира Ильича Ленина в ее мощной, изумительно продуктивной работе. Ушел гениальный возбудитель революционного самосознания рабочего класса, но с каждым годом революционная, культурно-хозяйственная работа партии Ленина обогащает в прошлом полудикую крестьянскую страну грандиозными результатами ее руководства, и с каждым годом все ярче вскрывается объем и значение организаторской работы Ильича, изумительная смелость его мысли, безошибочность расчетов и редкий дар предвидения будущего.

Великий человек, которого карлики именовали «фантазером» и, ненавидя, пошло высмеивали, – этот великий человек становится все величавее. Из всех «великих» всемирной истории Ленин – первый, чье революционное значение непрерывно растет и будет расти.

Так же непрерывно и все быстрее растет в мире значение Иосифа Сталина, человека, который, наиболее глубоко освоив энергию и смелость учителя и товарища своего, вот уже десять лет достойно замещает его на труднейшем посту вождя партии. Он глубже всех других понял: подлинно и непоколебимо революционно-творческой может быть только истинно и чисто пролетарская, прямолинейная энергия, обнаруженная и воспламененная Лениным. Отлично организованная воля, проницательный ум великого теоретика, смелость талантливого хозяина, интуиция подлинного революционера, который умеет тонко разбираться в сложности качеств людей и, воспитывая лучшие из этих качеств, беспощадно бороться против тех, которые мешают первым развиться до предельной высоты, – поставили его на место Ленина.

Пролетариат Союза советов горд и счастлив тем, что у него такие вожди, как Сталин и многие другие верные последователи Ильича.

 

К числу подвигов «чести и славы», подвигов «доблести и геройства», уже обычных в нашей стране, присоединено создание Беломорско-балтийского водного пути.

Это одна из наиболее блестящих побед коллективно организованной энергии людей над стихиями суровой природы севера. В то же время – это отлично удавшийся опыт массового превращения бывших врагов пролетариата-диктатора и советской общественности в квалифицированных сотрудников рабочего класса и даже в энтузиастов государственно-необходимого труда. Быстрая победа над враждебной людям природой, совершенная дружным натиском тысяч разнородных, разноплеменных единиц, – изумительна, но еще более изумительна победа, которую одержали над собой люди, анархизированные недавней, звериной властью самодержавного мещанства.

Принятая Государственным политуправлением исправительно-трудовая политика, сведенная в систему воспитания проповедью единой, для всех спасительной правды социализма и воспитания общественно-полезным трудом, – еще раз блестяще оправдала себя. Она была оправдана и раньше в многочисленных трудовых колониях и коммунах ГПУ, но эту систему «перековки» людей впервые применили так смело, в таком широком объеме.

Пролетариат-диктатор еще раз получил неоспоримое право заявить; я борюсь не для того, чтоб убить, как это делает буржуазия, а для того, чтоб воскресить трудовое человечество к новой жизни, я убиваю только тогда, когда уже нет возможности вытравить из человека его древнюю привычку питаться плотью и кровью людей.

О процессе оздоровления социально-больных и «опасных» людей рассказывают сами они в этой книге. Но о многом, что пережито ими, они еще не в силах рассказать по очень простой, чисто технической причине: им не хватает запаса слов, достаточного для оформления разнообразных и сложных процессов «перековки» их чувств, мыслей, привычек.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОЮЗА ССР

О НАГРАЖДЕНИИ ОРДЕНАМИ СОЮЗА ССР РАБОТНИКОВ, ИНЖЕНЕРОВ И РУКОВОДИТЕЛЕЙ СТРОИТЕЛЬСТВА БЕЛОМОРСКО-БАЛТИЙСКОГО КАНАЛА ИМ. ТОВ. СТАЛИНА

Центральный исполнительный комитет Союза ССР, рассмотрев представление Совета народных комиссаров Союза ССР о награждении орденами Союза ССР наиболее отличившихся работников, инженеров и руководителей Беломорстроя, постановляет:

Наградить орденом ЛЕНИНА:

1. ЯГОДУ Генриха Григорьевича – зам. председателя ОГПУ Союза ССР.

2. КОГАНА Лазаря Иосифовича – начальника Беломорстроя.

3. БЕРМАНА Матвея Давидовича – начальника Главного управления исправительно-трудовыми лагерями ОГПУ.

4. ФИРИНА Семена Григорьевича – начальника Беломорско-балтийского исправительно-трудового лагеря и зам. начальника Главного управления исправительно-трудовыми лагерями ОГПУ.

5. РАПОПОРТА Якова Давыдовича – зам. начальника Беломорстроя и зам. начальника Главного управления исправительно-трудовыми лагерями ОГПУ.

6. ЖУКА Сергея Яковлевича – зам. главного инженера Беломорстроя, одного из лучших и добросовестных инженеров, своим исключительным знанием дела и огромной трудоспособностью обеспечившего качественное выполнение проектных работ.

7. ФРЕНКЕЛЯ Нафталия Ароновича – пом. начальника Беломорстроя и начальника работ (совершившего в свое время преступление против государства и амнистированного ЦИК Союза ССР в 1932 году со снятием судимости), с момента начала работ на Беломорстрое и до конца обеспечившего правильную организацию производства работ, высокое качество сооружений и проявившего большое знание дела.

8. ВЕРЖБИЦКОГО Константина Андреевича – зам. главного инженера строительства (был осужден за вредительство по статье 58-7 и освобожден досрочно в 1932 году), одного из крупных инженеров, наиболее добросовестно относившегося к порученным ему работам.

Председатель Центрального исполнительного комитета Союза ССР

М. КАЛИНИН

Секретарь Центрального исполнительного комитета Союза ССР

А. ЕНУКИДЗЕ

Москва, Кремль, 4 августа 1933 г.

 

Они все единодушно говорят, что основным и первоначальным толчком к их перерождению служило простое, человеческое отношение к ним со стороны организаторов работы, представителей ГПУ, гвардии пролетариата, людей железной дисциплины и той поразительной душевной сложности, которая дается лишь в результате тяжелого и широкого житейского опыта, в результате длительного общения с «социально-опасными», с бессознательными и сознательными врагами пролетариата.

Что еще, кроме человеческого отношения к себе, могли видеть «каналоармейцы», и о чем еще они не умеют рассказать?

Им показано было, что, вот, они, маленькие люди, обитатели «шалманов», где их грабят, будучи коллективно организованы на бой против каменного упорства природы, могут быстро побеждать ее сопротивление целям пролетариата, изменяющего мир. Романтизм, всегда свойственный пасынкам и отщепенцам общества – кто бы они ни были по ремеслу и по «сословию», – это болезнь, вызванная обидами и оскорблениями. По той или иной причине общество «благоразумных» мещан оттолкнуло одну из единиц своих и этим поставило человека лицом к лицу с его «я». Нужно обладать хорошим запасом самоуважения для того, чтоб не унизиться до мелкой мести полуидиотам, и нужно уметь думать для того, чтоб найти общую и единую причину всех обид, оскорблений и несправедливостей, которыми так позорно богата мещанская жизнь. Но мещанство не может воспитать в человеке самоуважение, ибо хотя все мещане – «хозяева», но в классовом обществе каждый человек неизбежно чей-нибудь лакей. Мещанство не учит думать, а учит верить в то, чему непрерывно противоречит всей своей житейской практикой. Если человек, которого оттолкнули к его «я» и этим актом втиснули в «самого себя», обладает более или менее сильным характером, он весьма легко начинает чувствовать себя не только исключенным, а исключительным человеком, героем. Вот – «я», а вот – мир, в котором для меня нет места, значит мир – враг мой. На этот простенький мотив написана вся крикливая и наивная музыка философов анархизма.

Это, конечно, романтизм высокого порядка, «первого сорта». В большинстве случаев дело объясняется проще: некоторые полагают, что выгоднее быть ворами, чем лакеями. Иные становятся «врагами общества» потому, что мещанская жизнь – скучна, нищенски сера, потому, что противоречие между безумием богатых и кретинизмом нищеты слишком очевидно и оскорбительно.

У многих естественный романтизм юности перерождается в злой и анархический романтизм отчаяния и озверения – в бандитизм. Если моя «жизнь – копейка», почему ваша стоит дороже – две копейки?

Слишком часто богатый ничтожнее бедного, и всегда, несмотря на его идиотскую суету погони за наживой, ясно видишь, что он – дармоед. Вообще же причины фабрикации «социально-опасных» буржуазным обществом настолько многообразны и – часто – настолько мелки, что не поддаются учету и объяснению. Романтизм «правонарушителей» наблюдается не только в формах их общения друг с другом, но чрезвычайно наглядно отражен в их песнях.

Включенный в атмосферу целесообразной, великой работы для всех и для него, анархист-правонарушитель не сразу, конечно, замечает, как его озлобление против людей обращается на борьбу с камнем, болотом, рекой. Но все же он довольно быстро начинает чувствовать себя полезным, а почувствовать себя полезным сегодня – это значит признать себя более значительным, чем ты был вчера. Человек воспитан историей как существо трудодейственное, и, будучи поставлен в условия свободного развития его разнообразных способностей, он начинает бессознательно подчиняться основному своему назначению: изменять формы и условия жизни сообразно росту его все более высоких требований, возбуждаемых успехами его же труда. Что еще видели «социально-опасные» на строительстве Беломорско-балтийского водного пути?

В огромном большинстве они явились на работу безграмотными и малограмотными. Они увидали, что от них никто не скрывает тех богатейших возможностей, которые дает человеку образование. Хочешь учиться? Учись. Мало того: ты должен учиться. Они родились и жили в обществе, где распределение разума находилось в руках и воле хозяев, которые обладали правом определять границы умственного роста детей рабочих и крестьян. В этом обществе знание само по себе, как исследующая творческая сила, назначение которой: охранять жизнь, облегчать труд человека, – невысоко ценится. Ценится оно только как путь к свободе хищнической наживы. Командующие жизнью лавочники весьма заинтересованы в количественном росте покупателей, но не очень желают видеть в среде своей критиков их пошленькой, грязненькой, нищенской жизни.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

ЦЕНТРАЛЬНОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОЮЗА ССР

О ПРЕДОСТАВЛЕНИИ ЛЬЮТ УЧАСТНИКАМ СТРОИТЕЛЬСТВА БЕЛОМОРСКО-БАЛТИЙСКОГО КАНАЛА ИМЕНИ ТОВ. СТАЛИНА

В связи с успешным окончанием строительства Беломорско-балтийского канала имени тов. Сталина, сооружения, имеющего огромное народнохозяйственное значение, и передачей канала в эксплоатацию, – Центральный исполнительный комитет Союза ССР

ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Принять к сведению, что к моменту окончания строительства Беломорско-балтийского канала имени тов. СТАЛИНА органами ОГПУ Союза ССР уже полностью освобождены от дальнейшего отбывания мер социальной защиты 12 484 человека, как вполне исправившиеся и ставшие полезными для социалистического строительства, и сокращены сроки отбывания мер социальной защиты в отношении 59 516 человек, осужденных на разные сроки и проявивших себя энергичными работниками на строительстве.

2. За самоотверженную работу на строительстве Беломорско-балтийского канала имени тов. СТАЛИНА снять судимость и восстановить в гражданских правах 500 человек по представленному ОГПУ Союза ССР списку.

3. Поручить ОГПУ Союза ССР обеспечить дальнейшее поднятие квалификации в строительном деле наиболее талантливых работников из числа бывших уголовников-рецидивистов и при поступлении их в учебные заведения обеспечить стипендией.

Председатель Центрального исполнительного комитета Союза ССР

М. КАЛИНИН

Секретарь Центрального исполнительного комитета Союза ССР

А. ЕНУКИДЗЕ

Москва, Кремль, 4 августа 1933 г.

 

На Беломорском канале полуграмотные люди учились понимать правду у людей своего класса, понявших ее. Это давало поразительно богатые результаты. Полуграмотные люди видели, что рядом с ними работают ученые старики и пожилые инженеры, враги рабочего класса, и видели, как эти умные, образованные люди – враги – превращаются в энергичнейших сотрудников рабочих, действуют «ударно», не щадя своих сил, и действуют «за совесть», а не «за страх». Сотни социально-больных и «опасных» записывались в бригады ударников, становились каналоармейцами, лично и сознательно заинтересованными в успехе дела.

Там было порядочное количество деревенских кулаков. Многие из них тоже хорошо работали. Вначале их побуждало к этому гордое сознание ими своей значительности в мире; они – «хозяева», они должны показать «воришкам», как умеет и может работать «настоящий» человек, «хозяин». Но вскоре эта гордость уступила место чему-то другому, что едва ли было понятно и самому «кулаку». Являясь к начальнику работ, он деловито говорил ему: наказан он за то, что скрыл хлеб и соседям советовал скрывать. На допросе, после ареста, он не сознавался в этом, теперь – сознается: скрыл! И подробно рассказывает, где и сколько спрятано хлеба им, сколько и где спрятали односельчане.

Это были наиболее «трудновоспитуемые» люди. В сопротивлении законным требованиям государства они доходили до мрачной жестокости. Один из них, спрятав 450 пудов зерна, допустил умереть от голода двух детей своих и жену, и сам отощал до полусмерти. Но и в этих полулюдях, идолопоклонниках частной собственности, правда коллективного труда пошатнула зоологическое индивидуальное. Вот как рассказывал о своем отрезвлении один из «хозяев», владелец хутора:

«Я – житель тех годов, когда начальство по морде било и за вину, и для забавы, для оказательства силы. В 902 году губернатор Оболенский в нашей деревне пятого порол, так я тоже в пятых оказался. В 906 тоже попало маленько, да в тюрьме повалялся четыре месяца. Пришла думка: нехай люди живут, як хочут, – буду жить, як можу! В гражданску войну у меня хутор был, волов три пары, две – мои, одна – братова, а он – в партизаны ушел, да и пропал. Кони были, было трое австрияков нашей речи, пленники с Галичины. Наскочили белые, бычка зарезали, коней свели. Красные пришли – кроме хлеба ничего не взяли, а хлеба у меня богато было. Потом – снова белые, а за ними – немцы. Ну, прямо скажу, немцы разорили все мое хозяйство так, что я даже удавиться хотел. Кончилась война, приложил руки к делу – за четыре года обжился не плохо. Левизором был в сельсовете, общественной работы не бегал, кооператив там, али что… Начались колхозы. В 29 году оказалось, что я советской власти противник, враг. Заарестовали. На допросе все – гражданин, да гражданин. Нехай, думаю! Умасливают, чтоб не скрипел. Хлопец один ткнул меня в шею, – начальник ему три дня ареста назначил. Может, и не посадил, а – только для политики. Ну, я думаю по-своему: ты меня побей, а хозяйства моего – не тронь! При царе – хозяйства не трогали. Да. Вот и попал за охрану хозяйства. Что ж, работаю не хуже других, две премии получил, сокращение срока обещают за обучение хлопцев плотничьей работе. Обучать я – способный. Ну, здесь, конечно, вижу, что ежели у меня свой хутор, так – на кой мне хрен канал этот? И понимаю, что ежели все хозяева будут эдак думать – придется им на немца робить, або еще на кого чужого. Вот, перевелся сюда, на Москву, канал строить. Плотничья работа – спокойнее, а к земле – не вернусь, в колхозе я – не работник, а на какой-нибудь своей десятине – тоже радости не найдешь, лучше в носе пальцем ковырять».

Начались мотивы перерождения, иногда весьма похожие на комический анекдот: кругленький, румяный человечек весело говорит:

«Дома – живот у меня болел, заелся я, что ли, кишки ожирели, чего ни поем – все назад! Года полтора одним молоком питался да кашей, а и то – резь в кишках, будто стекла покушал. Злой стал, житья никому нет со мной, прямо – с ума схожу, да и – все! Со зла и накуралесил немножко, селькора побил, а он донес на меня, будто я одного парнишку договаривал колхозное сено поджечь. Действительно, сено-то подожгли, только не тот, кого я будто бы подкупал, а – неизвестный, ну и подумали на самого меня. Вот, значит, тюрьма, лагерь, а потом – на канал отправили. А я – просто умираю, так болит животишко. Однако на канале начал я кушать, прямо – как бедный! И вижу – все лучше мне, а потом и вовсе ничего! Ну и работать стал соответственно здоровью. Работать я – любитель. Я еще в лагере приметил, что кто хочет – того учат. Начальники, конечно, работу требуют строго, ну, однако, объясняют все смыслы дела. Сел учиться, грамотен я был кое-как, читал газету с трудом, а понимал из десятка слов половину, да и то не так, как надо. Теперь читаю без запинки, вроде как мне другие глаза вставили. Получил понимание жизни. Молодой, я с Махном немножко гулял, там тоже балакали, что надобно переделать жизнь на иной лад. Говорить-то говорили, а на деле – грабеж да пьянство. Здесь руководителя – другого направления, – одеты офицерами, а живут, как монахи: пьяными их не видно, с девицами не хороводятся, а девицы да бабенки здесь такие, что взглянешь и – хоть молись: пронеси господи мимо меня чашку сию! Да-а. Здесь на другое настраивают, строго, деловито, даже душа радуется: знают люди, почем сотня гребешков! И все ведь молодежь! Такое дело развернули, что на нем себя забыть – не диво!»

Таких рассказов можно бы подслушать сотни. Все они говорят о том, что даже некоторые из закоренелых собственников, работая на Беломорско-балтийском водном пути, оказались способными «забыть себя» и понять «государственные смыслы» работы, ее экономическую общеполезность, ее значение для обороны против внешнего врага, хотя к этому пониманию привела их, как видно, психика «хозяев».

Инстинктивные «супротивники» хозяев, нарушители «священного права собственности», приходили к пониманию смысла работы потому, что она открывала перед ними все пути к оздоровлению и развитию их способностей, давала им трудовую квалификацию, возвращала утраченные права граждан Союза социалистических советов.

Они поняли больше «хозяев», поняли, что участвуют в деле создания такого строя, который обеспечивает людям свободу умственного роста.

И вот в результате двадцатимесячной работы страна получила несколько тысяч квалифицированных строителей, которые прошли школу суровой дисциплины, вылечились от гнилостного отравления мещанством – от болезни, которой страдают миллионы людей и которая может быть навсегда уничтожена только «делом чести и славы», подвигами «доблести и геройства» – честной и гордой работой строительства первого в мире социалистического общества.

 

Говорят, что на некоторых фабриках и заводах «имели место» случаи американско-мещанского пошленького отношения «настоящих» рабочих к бывшим «социально-опасным». Будто бы «настоящие» рассматривают каналоармейцев, как людей «низшей расы», как стопроцентные американцы – негров. Если это – так, это более чем постыдно для рабочих Союза социалистических советов, и это не может быть объяснено не чем иным, как только идиотически мещанским чванством. Чванство – скверненькая болезнь и требует очень серьезного лечения. Говорят, что в некоторых случаях факты этого чванства можно объяснить очень просто: приходит на завод или на фабрику группа отлично вышколенных каналоармейцев-ударников и, присмотревшись к работе еще не пролетариев, а вчерашних деревенских парней, говорит им:

– Вы, товарищи, работаете плохо, у вас – дисциплины нет, и соревнуетесь вы – «на показ», а не ради успеха работы!

Это очень похоже на правду. Это, разумеется, может вызвать обиду и даже озлобление в людях, которые работают плохо, против людей, которые уже выучены и привыкли работать хорошо, и являются «непрошеными учителями». Это же не чванство, а может быть, отражение некоторого, очень существенного психологического различия между благочестивыми потомками «хозяйственных мужичков» и пролетариями, которые за дерзновенное отношение к «хозяйствам» и «хозяевам» весьма много претерпели.

Благочестивым аристократам древних мещанских фамилий следует знать, что даже во времена безответственной самодержавно-царской власти одного человека вешали дважды только в случаях крайне редких. Надо знать и помнить, что бывшим «социально-опасным» возвращены права гражданства и предоставлена свобода труда не «из жалости» к ним, не «христа ради», а как естественная и почетная награда за их трудовые заслуги, за честное и героическое их участие в деле огромного, общегосударственного значения, в деле, необходимом для всех, а в том числе и для тех будто бы коренных, а на деле новых и в заводском котле еще не переваренных «настоящих» рабочих, которые обнаруживают в отношении к ударникам-каналоармейцам идиотический аристократизм.

Чванство – скверненькая болезнь и требует серьезного лечения. И хотя больной не обязан знать, как чувствует себя доктор, однако иногда очень полезно расспросить человека, почему он стал доктором? А среди каналоармейцев есть немало таких, которые очень хорошо поняли причины социальных болезней и понимают, как и чем надобно их лечить.

Глава вторая

Страна и ее враги

 

Там, за рубежом, еще держат в такой тюрьме Димитрова и Тельмана, там еще угрожают такой тюрьмой лучшим сынам рабочего класса, там еще намерены превратить в такую тюрьму нашу свободную страну – передовой отряд мировой революции

 

Вернемся в 1931 год, проедем в переполненных поездах от Тихого океана до Туркестана, от Мурманска до Баку.

Мы были моложе всего на три года, но вот и дела 1931 года уже стали исторической хроникой. Поток событий превратился в историю, и какую историю! – едва сомкнувшись за нашей спиной.

Советский союз без Магнитогорска, без Днепрогэса, без ХТЗ. На том месте, где они будут построены, видны котлованы, остовы скрещения балок, зарево электросварки.

Комсомольцы на Магнитной горе с пением и в строю выходят на ночной штурм. Все возбуждены. Это ребята, съехавшиеся или притопавшие пешком со всех концов на прославленную стройку. Среди них много деревенских и беспризорных. Среди них завтрашние инженеры и ученые. Сейчас они отчаянно работают на морозе в 40 градусов, обвязавшись полотенцами и женскими платками: спецодежды не хватает на всех, ее растаскивают летуны и кочующее кулачье. Ночью окончен трудный монтаж ферм. Скоро первая домна будет готова.

В украинском селе крестьянин Довиченко, похудевший от раздумья в бессонные ночи, ведет наконец в общественный баз своего вола. «Вол работал на мужика, мужик работал на вола», бормочет он по дороге. «Ладно, поглядим, как можно иначе жить. Поглядим, что выйдет. Поглядим».

24 марта колхозы ЦЧО впервые вышли в поле со знаменами и музыкой для проверки готовности к севу. Трактористы из МТС всю ночь вспахивали для колхозов поля.

В темноте, с зажженными фонарями интеры движутся по полю.

Наступило утро. Тракторист гасит фонари. Так прибавилась новая подробность сельского рассвета: в поле гаснут движущиеся огни, слышен стук трактора. Заря.

Беспартийный рабочий Николаев встает по гудку. Он идет по тротуару и брюзжит на погоду, здороваясь со знакомыми, выходящими из подъездов. Целая часть города принадлежит путиловцам – рабочий городок с антеннами на крышах, с цветами и пеленками, наполняющими балконы, – свои кооперативы, свои кино, клуб, на сцене которого выступают лучшие московские и ленинградские театры.

Николаев идет на завод, торопясь, чтобы поспеть ко второму гудку. Он не думает сейчас ни о пятилетке, ни о мировой революции. Но вот по дороге на завод, на пустыре, он увидел забросанную помоями груду железного лома. Он взбешен. Придя в завком, он поднимает крик. «Куда вы, к свиньям, годитесь, когда у вас под носом пропадает железо?!» – кричит он.

Он один из хозяев страны, он один из переустроителей ее карты.

Карта этого года полна движения.

Эта карта – моментальная фотография пространств Советского союза в 1931 году. Мы застаем огромные области как бы в состоянии геологического переворота. Все охвачено бурным движением. Север стал отодвигаться. Географы удивлены – в Якутии будет вызревать пшеница. Полярное море сделается судоходным.

Едва ли не в первый раз за время своей истории человечество заново составляет карту страны в такой короткий срок. Нам приводят в пример современную Америку, родившуюся в прошлом столетии. После войны Севера и Юга пустовавшие земли ее населились. Были проложены дороги. Строились громадные города. Лесоторговец становился президентом, негры получили права гражданства. В четыре года были выбиты все бизоны. Новая порода людей завоевала Америку. Фермеры, энергичные приказчики с медным загаром лица, бойкие комиссионеры, предприимчивые фабриканты.

Они шли, торопясь обогнать друг друга, их фургоны и стада неслись по прериям – на запад – к золоту Калифорнии, к рудам Соленого озера. Кто первый вобьет заявочный столб, кто первый захватит больше земли? Негры из Африки и канаки с острова Тихого океана грузились в трюмы вместе с волами – рабочий скот будущих факторий и фабрик. Это были спазмы колонизаторства, пароксизм конкуренции, драка всех против всех – в одном кармане золото, в другом – пистолет.

Пятьдесят лет спустя мир увидел величайшую на земле капиталистическую державу.

Нелепо сопоставление этих двух рождений – капитализма в Новом свете и социализма в СССР. Мысль о нем возникает лишь потому, что и там и тут было рождение. Суть их глубоко различна. Идея построения социализма движет массы людей, в сотни раз более многочисленные, чем были в Америке. Не личный карман, а всеобщее благо, не гибель истребляемых пионерами народов, а рост прежде угнетенных национальностей. Разгром врага – и его переделка. Мы истребляем только самых упорных и несгибаемых врагов. Уличенных в сопротивлении людей старого мира мы стараемся переделывать, и об одном из смелых и удачных опытов такой переделки рассказывает эта книга.

Разнобой инициатив – там, и единая воля партии – здесь, конфликт человека с человеком – там, и коллективный труд – здесь.

Единая воля партии, вооруженной теорией Ленина и Сталина, – где и когда было все это в истории?

Удивительна связность нашей новой карты. Мы видим, как одна ее часть стремится к другой, и вот – они соединены: Урал и Кузбасс, Сибирь и Туркестан. Карта будущей бесклассовой страны должна стать цельной, как план одного города. Ее точки, изображающие поселки, стремятся превратиться в кружки. Ее пунктиры – в линии.

60 миллионов новых колхозников появилось в стране. У многих еще старые навыки. Они привыкли видеть путь к счастливой жизни в укреплении своего двора, своей избы. Они сомневаются. Они не привыкли жить коллективом. Кулаки используют их сомнения, их неуверенность в новых формах жизни. Нужно помочь колхозникам разобраться в событиях, объяснить им будущее страны.

25 тысяч коммунистов и рабочих послано в деревню. Их можно встретить повсюду: в поезде, в поле, в доме сельсовета.

Двадцатипятитысячники едут в телеге по залитой грязью дороге, они проводят в степи собрания посевных бригад. Поздно ночью они сидят в избах с деревенскими коммунистами, с активом колхозов и обсуждают дела.

В этот год в Нижнем Новгороде трамвай из города идет не на ярмарку, а куда-то в поле. Здесь, вокруг гигантских корпусов автозавода, возникает новый центр. Улицы с тротуарами появляются здесь. Кооперативы, ютящиеся в наскоро сколоченных бараках, через несколько месяцев перейдут в просторные каменные дома. Кинематографы с опустевшей ярмарки переедут к заводу.

За полярным кругом, на месте лопарского погоста, строится огромный апатитовый завод. К нему проводятся подъездные пути. Товарные вагоны идут по тундре. Стадо оленей побежало в гору, испуганное стуком поезда. Проектное бюро, поместившееся у подножья горы Кукисвумчорр, едва успевает планировать улицы растущего города.

Раньше тундру пересекала путаная сетка тропинок, протоптанная охотниками и кочевьями. Сейчас эти тропы выпрямлены и идут к середине долины. Здесь, на их пересечении, неожиданно появляются улицы.

Жители тундры, тайги, степи, которыми изобилует наша страна, знают, что век пустыни кончен.

Молодой казакский парень, родившийся в степи, думает, как ему теперь жить. Он не хочет быть пастухом. Он идет через степь и в самой середине ее находит огромные заводы и шахты. Он поступает сначала чернорабочим, через три месяца он получает специальность. Его заставляют учить «латынчу» – новый казакский шрифт.