Скука – полная или пустая?

 

Один из моментов начальной практики випашьяны – это развитие того, что известно как знание не-эговости. Это означает, что осознанность, которая развивается через опыт випашьяны, приводит к не-существованию вас самих. И поскольку вы развиваете понимание не-существования вас самих, поэтому вы становитесь свободнее в отношениях с миром явлений – с погодой, атмосферой или окружением, о котором мы говорили.

Если нет отсутствия центра, невозможно развить опыт випашьяны. С практической точки зрения это означает, что випашьяна - это переживание чувства окружения, ощущение пространства во время практики медитации. Это называется осознанностью в противоположность внимательности. Внимательность очень детализирована, очень пряма, но осознанность – это что-то панорамное, открытое. Даже следуя техникам работы с дыханием, техникам внимательности, техникам дыхания, вы осознаете не только дыхание, но также, окружение, которое вы создали вокруг дыхания.

В том, что касается работы с тяжеловесными мыслями, эмоциями, нет способа преодолеть или уничтожить их, если вы не видите точку отсчета, которая связана с ними. Для начала, видение этого приобретает форму осознания атмосферы или окружения. Если вы уже заранее осознаете атмосферу, то существует вероятность, что у вас может быть менее напряженное отношение с вашими тяжелыми мыслями. Это один из основных моментов.

Как только вы осознаете атмосферу, то начинаете понимать, что мысли не являются большой проблемой. Мыслям можно позволить просто раствориться в атмосфере. Этот тип атмосферы, о котором идет речь, в любом случае, есть постоянно текущее переживание, происходящее в нашей жизни. Но иногда мы настолько впутаны в нашу маленькую игру, нашу маленькую манипуляцию, что мы упускаем целостность. Вот почему ученикам нужно начинать с шаматхи – так они могут увидеть детали происходящей игры. Затем, за пределами этого, после того, как они уже установили какую-то связь с этим, они начинают видеть лежащую в основе целостность.

Таким образом, випашьяна - это понимание всего целиком. Мы можете спросить: «Что такое - все целиком?» Ну, это ничего особенного. «Все целиком» - это вместилище всей деятельности, которая происходит. Это базовое вместилище, которое, в отношении к практикующему, обычно приходит в форме скуки. Практикующий ищет чего-то, чтобы заполнить промежуток, особенно при выполнении сидячей практики медитации випашьяны, в которой качество отсутствия событий становится очень скучным. Тогда скука может возбудить вас, а это является способом заполнить промежуток какой-то деятельностью.

Итак, в этом случае, задним планом является скука. Есть разные типы скуки, которые мы обычно чувствуем. Отсутствие безопасности, отсутствие увлеченности, нечего делать, ничего не происходит. В нашем случае, в випашьяне, скука, о которой мы говорим, есть чувство, что нечего делать и это необусловленная скука. Опыт осознания в випашьяне имеет качество всепроникающего густого крема. У него есть масса, и в то же время, он текуч, и в какой-то мере напряжен. Таким образом, по мере развития вашей осознанности, вы не становитесь рассеянным, совсем нет.

Когда мы говорим о том, что мы рассеяны, мы говорим о бесчувственности. Когда мы бесчувственны, то слепящий свет эмоций начинает раздражать нас. Мы не можем ни за что ухватиться мы готовы полностью удариться в панику. В то время как осознанность випашьяны, это, в каком-то смысле, что-то более ощутимое, чем эта бесчувственность. В ней есть что-то очень личное. Она обычно сопровождает любую деятельность, не только сидячую медитацию.

Например, сидя и слушая эту лекцию, вы развили или создали определенное отношение. Вы обращаете ваше внимание на говорящего, но, в то же время, вы знаете, что вы и говорящий не единственные люди, которые находится под этим навесом, таким образом, есть чувство, что вы сидите внутри этого пространства - на дне океана, так сказать. И осознанность приводит к тому, что вы устанавливаете связь с этим частным переживанием, которое ощутимо, реально, касается личного опыта.

Когда осознанность устанавливает связь с этим типом переживания, это называется прозрением. Иногда об этом говорят, используя понятия света и светимости. Но это не означает что-то сверкающее. Это описывает чувство ясности, которая существует в данном переживании. Как только вы чувствуете такое простое всепроникающее качество, то нет ничего кроме того (не себя), а это (ощущение себя) давно забыто.

Может быть, в начале это пыталось сопротивляться, бороться с тем, всепроникающим качеством. Но хотя это и боролось, в какой-то момент всепроникающее качество распространилось повсюду и начало развиваться ощущение удушья. И это тонкое удушье становится скукой. Это и есть тот момент, когда вы на самом деле добираетесь до всепроникающего качества переживания випашьяны.

Это было описание всего лишь начальной стадии випашьяны. И я хотел бы подчеркнуть еще раз, что мы не говорим о гипотетических возможностях. Вы можете реально пережить это в вашей жизни, в вашем бытии. Фактически возможности випашьяны уже выражены в нашем опыте, они происходят все время. Но мы не очень-то распознали их или, возможно, даже не увидели их.

Ученик: Есть переживания в медитации, когда имеет место определенная открытость. Но эта открытость, похоже, отличается от скуки. Похоже, как будто она разрывает скуку. Она более волнующа. Она похожа на противоположность скуки.

Трунгпа Ринпоче: На начальном уровне, когда вы впервые испытываете такие переживания, конечно, вы чувствуете себя взволнованно. Вы чувствуете, что вы заполучили что-то. Но как только такие переживания становятся частью вашей практики, вы изнашиваете их новизну очень быстро – особенно в этом случае – и все становится очень сильной скукой.

Когда вы в сауне, сначала вам это нравится, вам нравится сама мысль, практическая сторона того, что вы в сауне. Вам нравится чувство очищения и расслабления мышц и так далее. Но если вас там заперли, если кто-то нацепил замок на дверь вашей сауны, то вы начнете ощущать тяжесть этой ситуации. Вам станет скучно, и вы будете напуганы одновременно.

Ученик: Вы говорили об удушье, которое становится скукой и скука, затем, переходит в некоторую открытость. Для меня это звучит, как будто скука на самом деле является утробным ответом на страх потерять себя или потерять самоидентификацию. Правильно ли рассматривать ее так?

Трунгпа Ринпоче: Я тоже это вижу так, да. Скука – это атмосфера. Пока вы испытываете скуку, вы не осознаете это, а вы осознаете атмосферу, которая создает скуку. Здесь происходит очень интересный поворот, который обычно не происходит в обычной жизни.

У.: Вместо того, чтобы бояться, что чувство себя исчезнет прямо, мы разворачиваем это наружу, на ситуацию.

Т.Р.: Правильно, да. Здесь происходит переживание осознанности. Хорошо сказано, сэр.

Ученик: Когда ты медитируешь и вдруг ни с того ни с сего раздается какой-то звук в комнате, например, кто-то кашляет, иногда чувствуешь себя настолько уязвимым к этому, что чувствуешь как тебя коробит. Это очень что-то усиленное, очень физическое, электрическое. Можно ли считать это примером открытости?

Трунгпа Ринпоче: В этом есть нечто слегка подозрительное. Может быть, вы становитесь открытым и уязвимым. Но если у вас нет ощущения атмосферы, как будто заполненной массой, имеющей текстуру, тогда вы скорее отсутствуете, чем устанавливаете связь с шаматхой или випашьяной. Есть определенная необходимость в том, чтобы вы взаимодействовали с, так сказать, густой, влажной атмосферой.

Ученик: Как осознание массы и текстуры этой атмосферы, такое как должно быть, как вы только что сказали, отличается от осознания театральных декораций?

Трунгпа Ринпоче: Это, на самом деле, одно и то же. В театре вы видите не только сцену, но вы также создали вашу собственную определенную текстуру вокруг театрального холла, и всего такого. Сцена является более-менее фокусом внимания. Если бы не было этой атмосферы, вы возможно бы и не утруждали себя походом в театр. Вместо этого вы смотрели бы телевизор или кино. Есть разница между тем, чтобы смотреть кино и ходить в театр. Кино уже снято, и вы смотрите результат. Игра в театре происходит у вас на глазах. Возможно, у актеров есть роли, но все равно вы участвуете в представлении каким-то образом. Что-то может пойти не так. Кто-то может упасть со сцены и свернуть шею. Этого нельзя ожидать в кино. Все это является частью текстуры атмосферы.

Ученик: Тот тип скуки, который развивается в випашьяне, отличается от начальной скуки, которую испытываешь, когда только начинаешь сидеть?

Трунгпа Ринпоче: Ну, я думаю, это смесь этих двух типов. Есть разные виды скуки, конечно. Скука, которая развивается из-за раздражения, все еще имеет точку отсчета этого, в то время как скука от скуки, которая развивается в випашьяне, более всепроникающая, как если бы у вас был грипп.

У.: То есть это подразумевает большую готовность пройти весь путь со скукой?

Т.Р.: Ну, об этом и речь.

Ученик: Я думал, что скука, которая случается во время медитации, это проблема в установлении связи с пустотой, проблема с тем, что мы не в состоянии установить связь с пустотой, потому что пространство пусто. Но, похоже, вы хотите сказать теперь, что скука возникает, потому что вы устанавливаете связь с пространством, которое полно, полно какой-то атмосферой.

Трунгпа Ринпоче: Эти два случая, на самом деле сводятся к одному и тому же.

У.: Интересно как это? Есть чувство скуки, из-за того, что пространство полно, как будто ты заболел гриппом? В каком-то смысле, мне кажется, что твое окружение заполнено тобой.

Т.Р.: А это есть пустота.

У.: Как это?

Т.Р.: Понимаете, когда мы говорим о пустоте, мы не говорим об отсутствии.

У.: Является ли пустота ощущением бессмысленности или …

Т.Р.: Нет, даже не это. Мы говорим о пустоте, как имеющей массу или текстуру пустоты, что есть то же самое, как если бы мы сказали, что она заполнена.

У.: Хорошо, имеет ли это что-то общее с аспектом вместилища? Является ли то, что вы имеет в виду здесь под пустотой, чем-то, что содержит эту атмосферу?

Т.Р.: Это не только содержание, но содержание вместе с вместилищем, которое содержит.

У.: Вы имеете ввиду, что-то вроде краев, само вместилище, которое содержит то, что в нем находится?

Т.Р.: Да, которое становится тем же, что в нем находится. Например, если есть чашка воды, это иллюстрация пустоты. На самом деле, это неразрушимая пустота.

У.: Неразрушимая потому, что независимо от того, есть ли там вода, там есть пространство?

Т.Р.: Нет. Там уже есть вода, это нельзя изменить. В то время, как если она пуста, вы можете ее заполнить еще чем-то.

У.: Таким образом, восприятие того, что там вода было бы восприятием того, что есть пространство?

Т.Р.: Я так не думаю. Это понимание существования чашки, наполненной водой, а не какой-то из этих аспектов в отдельности. Если вы увлекаетесь этими аспектами, то у вас проблема. Граница между ними становится проблемой. Если вы воспринимаете то, что содержится внутри как ничто, то граница становится беспокоящей. Граница начинает вас преследовать.

У.: Таким образом, это чувство восприятия всего?

Т.Р.: Да. В этом и состоит випашьяна.

Ученик: Хотелось бы, чтобы вы конкретнее рассказали о границе, о которой вы говорили. О чем вы говорили? Это какое-то чувство границы горизонта твоего окружения? Или это твое самосознание?

Трунгпа Ринпоче: Это мысль, что ты можешь уйти от скуки. Ты чувствуешь, что есть эта вещь и ты можешь с ней работать.

У.: То есть это начальная стадия випашьяны и построение границы стало бы оплотом эго…

Т.Р.: Да.

У.: Попыткой все еще…

Т.Р.: Попыткой все еще убежать, да.

У.: Попыткой удержать это каким-то образом?

Т.Р.: Да, Это как думать, что если у тебя есть калька для медитации, ты можешь убежать от нее. Ты знаешь, что должно случиться с тобой, так что можешь настроить себя на это заранее, так что не придется проходить сквозь слишком много неприятных моментов.

Ученик: Не будет ли подобным трюком просто дать название своему опыту или вернуться к чему-то, что уже знаешь, например более шаматха-подобному подходу? Просто пытаться контролировать свой опыт?

Трунгпа Ринпоче: Да. Можно дать много примеров. Думать над трудностями жизни – вот другой пример. Существует бесконечное число способов убежать.

Ученик: Значит ли это, что дальнейшим развитием опыта випашьяны будет разбить чашку, разбивая границы?

Трунгпа Ринпоче: Не обязательно разбивать чашку. Она растворяется. Нет особой воинственности. Чашка становится водой.

Ученик: В этом случае, использование термина пустота выглядит очень обманчивым. Противоположность была бы даже лучше: полнота.

Трунгпа Ринпоче: Полнота означает безопасность для многих людей. Знаете, например, голод противопоставляется полноте[ix]. Так что пустота может быть наилучшим словом для выражения полноты.

Ученик: Вы говорили о неврозе, и вы упомянули невроз по отношению к само-существующему самоубийству. Мне интересно, не всё ли, не весь ли невроз, все человеческое существо, всегда возвращается к основному вопросу собственного существования.

Трунгпа Ринпоче: Очень похоже на то.

У.: Все, что я делаю, или думаю, служит попытке обнаружить ответ на этот вопрос.

Т.Р.: Да, определенно.

У.: А не запутает ли себя невроз эго до смерти?

Т.Р.: Он не умирает полностью. Он продлевает боль и порождает следующую боль. Это его ужасающий аспект. В действительности, остановить себя полностью, прямиком до полного нуля не очень-то легко. Каким-то образом даже после самоубийства вам все еще нужно убедиться, что вы мертвы. А затем приходит следующая попытка убедиться, что вы мертвы. Так что ваше самоубийство никогда не заканчивается. Это сложно сделать.

Глава пять