Как следует спрашивать о конечности в человеке? Является ли это вообще серьезной проблемой? Разве не проявляется эта конечность многообразно, постоянно и повсеместно?
Разве не достаточно для указания конечного в человеке привести любое из его несовершенств? На этом пути мы так или иначе получаем свидетельства того, что человек является конечным существом. Но мы не узнаем ни того, в чем состоит сущность его конечности, ни тем более того, как фундаментальным образом эта конечность целостно определяет человека как то сущее, какое оно есть.
И если бы даже удалось собрать сумму всех человеческих несовершенств и "абстрагировать" общее в них, мы бы ничего не постигли о сущности конечности: ведь с самого начала проблемой является то, позволяют ли вообще несовершенства человека непосредственно усмотреть его конечность, не являются ли они скорее отдаленными фактическими следствиями сущности его конечности, понимаемыми лишь из таковой. Но даже если, допуская невозможное, было бы осуществимым рациональное доказательство сотворенности (Geschaffensein) человека, то и через означение человека как ens creatum, опять-таки, выказывался бы лишь факт его конечности, но не ее сущность, и эта сущность не определялась бы как основной состав бытия человека. Так что то, как должно подступать к вопросу о конечности в человеке - самой естественной черте его существа - вовсе не является абсолютно понятным. Предшествующим исследованием мы достигли лишь понимания того, что наше вопрошание о конечности в человеке не может быть беспорядочным коллекционированием (Erkunden) человеческих свойств. Напротив, оно должно развиваться в связи с постановкой задачи обоснования метафизики. Самой этой задачей этот вопрос выдвигается как основной. Так что в самой проблематике обоснования метафизики должно содержаться предуказание того направления, в котором следует двигаться вопрошанию о конечности в человеке.
Если же задача обоснования метафизики допускает изначальное повторение, то в таковом должна острее и отчетливее проясниться сущностная связь между проблемой обоснования и исходящим от нее вопросом о конечности в человеке.
Кантовское обоснование метафизики зачинается основыванием того, что лежит в основе собственно метафизики, metaphysica specialis: основыванием metaphysica generalis. Она же, как "онтология", является утвердившейся в дисциплине формой того, что уже в античности, по крайней мере у Аристотеля, составляло проблему πρώτη φιλοσοφία, собственно философствования. Вопрос же о őν ή őν (о сущем как таковом) пребывает там в некоей, естественно, не проясненной связи с вопросом о сущем в целом (ξείον).
Названием "метафизика" обозначается проблемное понятие. В нем проблематизируются не только оба основных направления вопрошания о сущем, но одновременно и их возможное единство. При этом еще остается открытым вопрос, действительно ли эти два направления вопрошания вообще исчерпывают целое проблематики познания оснований сущего.
Если вопрос о конечности в человеке должен определяться из изначального повторения обоснования метафизики, то само кантовское вопрошание должно быть освобождено от ориентации на утвердившуюся дисциплину и систематику школьной философии и выдвинуто в свободное поле его собственной проблематики. Это значит, что также и аристотелевская постановка вопроса не может приниматься как нечто готовое.
Этим τί τό őν ставится вопрос о сущем, но поставить вопросxxiii, еще не значит овладеть заключающейся в нем проблематикой и разработать ее. Насколько проблема метафизики еще остается сокрытой в вопросе τί τό őν, можно опознать по тому, что сначала из этого вопроса вообще нельзя понять, как в нем самом, постигаемом как проблема, заключается проблема конечности в человеке. Еще менее возможно лишь через формализацию традиционного вопроса обрести указание на то, как следует спрашивать о конечности в человеке. Ведь повторение проблемы обоснования metaphysica generalis не означает просто возобновления вопроса о том, что есть сущее как таковое. Повторение должно этот вопрос, коротко названный нами вопросом о бытии, развить в качестве проблемы. Это развитие должно показать, насколько необходимы для овладения вопросом о бытии постановка проблемы конечности в человеке и, соответственно, исследования таковой. По сути дела, должно прояснить сущностную связь между бытием как таковым (не сущим) и конечностью в человеке.
