Трансценденция и обоснование metaphysica generalis

Раскрытие основы внутренней возможности сущности онтологического синтеза было определено как задача обоснования metaphysica generalis. Он­тологическое познание выказало себя в качестве образующего трансценденцию. Поэтому лишь усмотрение полной структуры трансценденции делает теперь возможным осознание всего своеобразия онтологического познания: как характер его познавания, так и характер его познаваемого.

Как конечное, это познание должно быть вос-принимающе мыслящим созерцанием себя-подающего, причем чистым. Оно является чистым схема­тизмом. Чистое единство трех элементов чистого познания выражается в понятии трансцендентальной схемы как "трансцендентального определения времени".

Если онтологическое познание является схемообразующим, то это зна­чит, что оно самостоятельно творит (образует) чистый вид (образ). Но не является ли тогда это онтологическое познание, свершающееся в трансцен­дентальной способности воображения, "творческим"? И если онтологичес­кое познание образует трансценденцию, а она составляет существо конеч­ности, то не подрывается ли этим "творческим" характером конечность трансценденции? Не становится ли конечное существо благодаря этому "творческому" отношению бесконечным?

Но является ли онтологическое познание столь же "творческим", как и intuitus originarius, для которого созерцаемое сущее есть в состоянии возникновения и как возникающее (als Entstand) и никогда не сможет стать предметно предстоящим? Тогда, возможно, в этом "творческом" онтологическом познании сущее действительно "познается", т.е. творится как таковое? Вовсе нет. Онтологическое познание не только не творит су­щее, оно вообще не относится тематически и прямо к сущему.

Но к чему же тогда? Что есть познаваемое этого познавания? "Ничто" (Ein Nichts). Кант называет его X (das X) и говорит о некотором "предме­те". В какой мере это "X" есть "ничто" и в какой - все-таки "нечто"? Ответ на этот вопрос о познаваемом в онтологическом познании следует дать че­рез краткую интерпретацию двух принципиальных мест, где Кант говорит об этом X. Характерно, что первое место находится во введении к транс­цендентальной дедукции¹⁷³. Второе - в разделе, озаглавленном "Об осно­вании различения всех предметов вообще на феномены и ноумены"¹⁷⁴, ко­торый в структуре Критики чистого разума завершает положительное обос­нование metaphysica generalis.

Первое место звучит так: «Теперь мы можем правильнее определить и наше понятие о предмете вообще. Все представления, как представления, имеют свой предмет, и, в свою очередь, сами могут быть предметами дру­гих представлений. Явления суть единственные предметы, которые могут быть даны нам непосредственно, и то, что в них непосредственно относится к предмету, называется созерцанием. Но эти явления суть не сами вещи в се­бе, а лишь представления, в свою очередь, имеющие свой предмет, который уже не может быть нами созерцаем, а потому называемый нами неэмпири­ческим, т.е. трансцендентальным предметом = X.»

Непосредственно предстоящее в явлении есть то, что подает созерцание. Но сами явления суть "лишь представления", а не вещи в себе. Представля­емое в них показывается лишь в воспринимающем "себя-обращении к..." и для него. Но оно само должно "в свою очередь, иметь свой предмет". Оно должно вообще подавать нечто, имеющее характер предстоящего вообще, и образовывать горизонт, внутри которого может выявиться самостоятель­ное сущее. Значит, эта направленность (Woraufzu) предшествующего обращения уже не может быть созерцаема нами в смысле эмпирического созер­цания. Но это не исключает, а предполагает необходимость его непосред­ственной доступности для чистого созерцания. Эта направленность пред­шествующего обращения может поэтому "быть названа неэмпирическим предметом = X".

«На деле все наши представления относятся рассудком к какому-либо объекту, и, т.к. явления суть не что иное, как представления, рассудок от­носит их к некоторому "нечто" как к предмету чувственного созерцания: но как предмет созерцания вообще это нечто есть лишь трансцендентальный объект. Он обозначает собой лишь нечто = X, о котором мы и ничего не знаем, и вообще (согласно теперешнему устройству нашего рассудка) не мо­жем узнать; и которое может служить лишь коррелятом единства апперцеп­ции для единства многообразия в чувственном созерцании; того единства, посредством которого рассудок объединяет это многообразное в понятии некоторого предмета»¹⁷⁵.

X - это "нечто", о котором мы вообще ничего не можем знать. Но оно не потому непознаваемо, что это X как сущее сокрыто "за" пластом явле­ний, но потому, что оно просто не может стать возможным предметом зна­ния, т. е. обладания познанием о сущем. Оно не может стать таковым, по­скольку оно есть "ничто".

"Ничто" означает: не сущее, но все-таки "нечто". Оно "служит лишь как коррелят", т.е. по своей сущности является чистым горизонтом. Кант называет этот X "трансцендентальным предметом", т.е. в трансценденции и через нее, как ее горизонт, усматриваемое "напротив". Если же познавае­мый в онтологическом познании X по своей сущности является горизонтом, то это познание должно быть удерживающим в открытости этот горизонт в его горизонтальности. Но тогда это "нечто" может совсем и не быть непос­редственно и единственно полагаемым в теме постижения. Горизонт может иметься в виду и нетематически. Лишь так он может тематизировать выяв­ляющееся в нем как таковое.

X - это "предмет вообще". Это не означает: неопределенно общее пред­стоящее сущее. Скорее это выражение имеет в виду нечто предельное для всех возможных предметов как предстоящих, горизонт предстояния. Конеч­но, если предметом обозначается тематически постигаемое сущее, этот го­ризонт - не предмет, но "ничто". И если познание означает "постижение су­щего", то онтологическое познание не есть познание.

Но онтологическое познание по праву называется познанием, коль оно может быть истинным. Оно же не только "имеет" истину - оно есть изна­чальная истина (которую Кант поэтому называет "трансцендентальной ис­тиной"), чья сущность проясняется через трансцендентальный схематизм. «В целом всего возможного опыта, однако, заключаются все наши знания, и трансцендентальная истина, которая предшествует всякой эмпирической и делает ее возможной, состоит в общей связи с этим опытом»¹⁷⁶.

Онтологическое познание "образует" трансценденцию, каковое образо­вание есть не что иное, как удерживание открытым горизонта, в котором заведомо становится видимым бытие сущего. Если истина значит "несокрытость нечто", тогда трансценденция - это изначальная истина. Но сама ис­тина должна раздваиваться на раскрытость бытия и открытость (Offenbarkeit) сущего¹⁷⁷. Если онтологическое познание является раскрывающим горизонт, то его истина заключается именно в разрешении выступания (Begegnenlassen) сущего внутри горизонта. Кант говорит: онтологи­ческое познание имеет лишь "эмпирическое применение", т.е. оно служит осуществлению возможным конечного познания как опыта себя выказыва­ющего сущего.

Потому должно, по крайней мере, оставаться открытым, действительно ли это, всегда лишь онтологическое и никогда не онтическое, "творческое" познание подрывает конечность трансценденции, и не оно ли как раз погру­жает конечный "субъект" в его подлинную конечность.

Но согласно этому сущностному определению онтологического позна­ния онтология есть не что иное, как эксплицитное раскрытие систематичес­кой целостности чистого познания, поскольку оно образует трансценденцию.

Однако Кант желает заменить "гордое имя онтологии"¹⁷⁸ именем "трансцендентальной философии", имеющей дело с сущностным раскрыти­ем трансценденции. И по праву, коль скоро название "онтология" понима­ется в смысле традиционной метафизики. Эта традиционная метафизика «притязает на способность давать синтетические априорные знания о вещах вообще». Она возносится до онтического познания a priori, подобающего лишь бесконечному существу. Но если эта онтология со своими "притяза­ниями" отбросит и "гордость", т.е. поймет себя в своей конечности, а имен­но - как необходимую сущностную структуру конечности, этим выражению "онтология" впервые будет придана его истинная сущность, а тем самым - будет оправдано его применение. В этом, лишь через обоснование метафи­зики впервые обретенном и утвержденном значении употребляет выраже­ние "онтология" и сам Кант, причем в принципиальном месте Критики чис­того разума, предлагающем подразделение метафизики в целом¹⁷⁹.

Однако с преобразованием metaphysica generalis в движение приходит и фундамент традиционной метафизики, вместе с чем начинает колебаться само здание metaphysica specialis. Но не стоит затрагивать здесь эту далеко уводящую проблематику. Ведь для этого необходима подготовка, которая обретается лишь через изначальное усвоение того, чего достигает Кант единством трансцендентальной эстетики и логики как обоснованием meta­physica generalis.

Третий раздел