Купер: Нет, не знаю. Скажи мне.

 

Тут я услышала стук в дверь. Всё ещё улыбаясь, я опустила телефон на минуту, чтобы открыть.

— Так, какую ухмылку?

— Купер? — у меня вырвалась улыбка и, несмотря на то, что я только рассталась с ним, я была рада увидеть его, стоящим перед моей дверью.

— Какая ухмылка? Мне любопытно.

— Которая прямо сейчас у тебя на лице. Которой ты цепляешь… и…

Он шагнул внутрь и двинулся ко мне.

— И что?

— И она сводит меня с ума, — почувствовав неловкость, я отвела взгляд. И хотя я уже заметила, какой он высокий, прямо сейчас осознала, насколько маленькой ощущаю себя рядом с ним.

— Серьёзно? Моя ухмылка сводит тебя с ума? Буду иметь это в виду, — он задержался возле меня на несколько секунд, минут, часов, дней — на самом деле я не знаю на сколько — и наконец, прошел мимо. — Ничего, что я зашёл? Я имею в виду, мне не нужно нигде быть сегодня, и я подумал, что, возможно, мы могли бы узнать друг друга получше. Хорошо?

— Эм, ага, то есть, да. Это было бы… — я окинула комнату взглядом, чтобы избежать зрительного контакта. — Это было бы нормально, в смысле хорошо, — потупив взгляд, я делала глубокие вдохи. — Я бы хотела этого.

Похоже, какой бы то ни было прогресс, которого я добилась в течение обеда, исчез. Хотя, возможно это было из-за алкоголя. Мой желудок опять стал делать сальто.

— Послушай, не возражаешь, если я переоденусь. Я чувствую себя более комфортно в джинсах, и собиралась переодеться, когда ты постучал в дверь.

— Без проблем. Не торопись.

— Хорошо, это займет минуту. Чувствуй себя как дома.

Как только я зашла в спальню и закрыла дверь, постаралась сделать пару дыхательных упражнений. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сердце замедлилось до нормального ритма, и я смогла немного расслабиться. Я выбрала старые, выцветшие поношенные джинсы и обычную футболку. Ощущая себя самой собой, возможно, я смогла бы зайти в свою собственную гостиную, не чувствуя, будто собираюсь получить сердечный приступ.

— Купер, будешь пиво?

— Конечно. Спасибо, — он прошел за мной на кухню и сел за стол.

— Чем ты занималась в Колорадо до переезда сюда?

— Я была менеджером по проектам в компании по веб-дизайну.

— Тебе нравилось заниматься этим? Не грустишь, что больше там не работаешь?

— Сначала мне нравилось этим заниматься. Нравилось, что в работе присутствовал творческий момент, и нравилось, что я могла сделать своих клиентов довольными тем, что я помогла создавать что-то для них или их бизнеса. Но, нет, я не грущу, что меня там больше нет. Хотя, я скучаю по Мэгги. Она моя лучшая подруга, и мы были соседками по квартире. Когда я получила весть о смерти отца, то практически всё бросила и сразу же вернулась домой. Думаю, я поняла, что жизнь коротка и то, что раньше казалось важным, на самом деле таковым не является. Ненавижу то, что уехала в такой спешке, и у меня не было времени, чтобы толком попрощаться, но Мэгги и я общаемся всё время. Она приезжала на похороны, и мы будем навещать друг друга так часто, как сможем, и всё получится, — речь была бессвязной, поэтому я сделала глоток пива и ждала, пока неловкость не уляжется.

— Я очень сожалею о твоём отце. Бабушка сказала, что у него было много друзей, и я уверен, что он знал, как сильно ты любила его, — я видела сострадание в его глазах. Оно совершенно точно было искренним.

— Спасибо. Я ценю это, — я почувствовала, что комок опять застрял у меня в горле. — Всё ещё трудно говорить о нём без слёз. Если ты не возражаешь, можем мы сменить тему? Я не хочу, чтобы моя тушь потекла в твоем присутствии, — я попыталась выдавить храбрую улыбку, но не уверена, что успешно справилась

— Конечно.

— Так, что насчёт тебя? Чем же занимаешься ты?

— Я консультант по программному обеспечению. Перенял бразды правления от дедушки после его смерти. Он основал Hudson Corp несколько лет назад, и это было его мечтой, чтобы я когда-нибудь возглавил компанию, — он посмотрел вниз, подавляя воспоминания. — Именно поэтому, я переехал сюда. Как и у тебя, смерть близкого человека привела меня в это место.

Заметив эмоции на его лице и изменение настроения, мне захотелось протянуть руки и обнять его, но лишь положила свою руку на его и сказала тихо:

— Сожалею о твоём дедушке. Я понимаю, каково это, потерять того, кого любишь.

Посмотрев на меня теплым взглядом, он ответил:

— Я знаю это, Лили.

Другой своей рукой он накрыл мою, и мы молчим некоторое время. Впервые я не чувствовала себя неловко возле него, хотя его запах опьянял, и это не осталось незамеченным. Боже, он так хорошо пахнет.

Нарушив молчание, я предложила:

— Давай сыграем в игру.

— Что за игра? — спросил он, заинтересованно приподняв бровь.

— К счастью, к несчастью. В эту игру обычно играли мы с папой. Кто-то начинал предложение, а следующий человек добавлял предложение, но оно начиналось с «к счастью» или «к несчастью», чередуясь каждый раз.

— Хорошо, ты начинаешь.

— Согласна. К счастью, это был жаркий летний день.

— К несчастью, это было, потому что мы были в пустыне.

— К счастью, у нас был верблюд по имени Люсиль, который должен был нас вывезти из пустыни.

— К несчастью, он убежал, потому что был смущен своим женским именем.

— К счастью, он вернулся.

— К несчастью, он умер.

— К счастью, мы в любом случае нашли способ, как выбраться из пустыни.

— К несчастью, всё ещё было жарко.

— К счастью, мы нашли немного воды.

— К несчастью, ты пролила свою.

— К счастью, ты поделился своей водой со мной.

— К несчастью, ты выпила всю и не оставила мне.

— К счастью, я нашла ещё немного воды.

— К несчастью, ты пролила её снова.

— К счастью, ты простил меня.

— К несчастью, ты всё ещё неуклюжая.

— К счастью, ты не возражаешь.

— К несчастью, я всё ещё хочу пить.

— К несчастью, ты споткнулась и упала.

— К счастью, ты поймал воду и успел выпить всю.

— К несчастью, ты ободрала коленку и я должен позаботиться об этом.

— К счастью, ты хорош в заботе об ободранных коленках.

Он замолчал, мгновение смотрел на меня и сказал:

— К несчастью, мне больно видеть, как ты страдаешь.

Снова стало трудно дышать. Казалось, из комнаты высосали весь воздух, и я почувствовала головокружение. Встала и подошла к холодильнику, не сказав ни слова, в голове крутилась виниловая пластинка. Я чувствовала его взгляд на себе. Открыла холодильник и уставилась в его недра, как если бы он хранил секрет или ответ на незаданный вопрос. Стоя к нему спиной, я сделала вздох в попытке сдержать эмоции.

— Лили? Обернись и посмотри на меня. Пожалуйста.

— Возможно, эта игра была не лучшей идеей.

— Пожалуйста. Мне нужно посмотреть на тебя.

По щеке скатилась слеза, и мне не хочется, чтобы он видел, насколько я травмирована. Я даже не уверена, почему так себя чувствую.

— Не знаю, что со мной не так, — прошептала я, но вышло громче, чем я ожидала.

Купер положил свои руки мне на плечи и мягко развернул меня к себе. Я не могла посмотреть ему в лицо, поэтому уставилась прямо в его грудь.

— Лили, я не хотел тебя расстраивать, — он стер мою слезу пальцем и осторожно поднял моё лицо вверх, чтобы я встретила его взгляд. — Ничего, если я скажу тебе, что ты очень красивая? Потому что это так. Ты хотя бы понимаешь это? — он замолк, возможно, ожидая моего ответа. Думаю, я всё ещё пыталась переварить его слова. — В любом случае, я… я хотел бы узнать тебя, хотел бы быть твоим другом, возможно, не торопиться, посмотреть, как все пойдёт дальше, — он пожал плечами. — И кто знает? Возможно, ты даже решишь, что не можешь жить без меня.

Я пыталась не засмеяться, но с треском провалилась.

— Ты так думаешь?

Он кривовато ухмыльнулся.

— Всё возможно.

Я знала, что он дразнился, но осознавала, что есть доля правды в этом утверждении. Это весьма несложно понять. Самым трудным из всего этого будет выяснить, как я умудрилась так вляпаться. Я опустила голову вниз и уставилась на его грудь.

— Спасибо.

— За что?

— За комплимент.

Не глядя на него, я знала, что он улыбался, потому услышала это в его голосе.

— Пожалуйста, но тебе, возможно, пора привыкнуть к этому. Я только начал.

Глава 5

Учимся… быть

 

Купер взял меня за руку.

— Пойдём.

— Куда мы направляемся?

— Куда-нибудь, — он повел меня к своей машине.

Признаюсь, я в сомнениях. И это отчетливо написано на моем лице. Моя нерешительность родилась из-за желания быть рядом с ним, и одновременно в необходимости не быть. Мне нужна небольшая дистанция между нами, потому что рядом с ним мне трудно дышать, и в тоже время, только рядом с ним я чувствовала себя по-настоящему живой.

— Тебе просто нужно довериться мне, — сказал он, искоса поглядывая на меня. Я, должно быть, смотрела на него, будто у него было две головы или что-то вроде того.

— Расслабься. Я увожу тебя из дома.

— Хорошо. Но предупреждаю тебя, я занималась кикбоксингом, так что смогу постоять за себя, — я ответила таким тоном, словно всё это изначально подразумевалось. Вообще-то это была шутка в попытке искупить вину за то, что было раньше, но, вне всякого сомнения, у меня не было ни малейшей идеи о том, как дальше вести себя.

Купер открыл дверь машины и заинтригованно посмотрел на меня.

— Приятно слышать, мисс Грейсон. Думаю, я впечатлён, — после того, как я села, он закрыл дверь, и я увидела широкую улыбку, осветившую его лицо, пока он шёл к водительской стороне машины.

Не знаю, который был час. Близился вечер, хотя до заката оставалась пара часов. Летние дни на юге, как правило, длятся долго.

Купер посмотрел на меня.

— Какая музыка тебе нравится? Я позволю тебе выбрать радиостанцию.

— Вау, выбор музыки, которую мы будем слушать, принадлежит мне? Ты ужасно храбрый, — поддразнила я.

— Я рискну, — ответил он, выезжая на проезжую часть.

Я поискала что-нибудь, что мне по душе. Как только прибавила громкость, сразу услышала песню «The Cave» группы «Mumford and Sons», поэтому я сделала то, что сделал бы любой человек, обладающий хорошим вкусом — прибавила ещё громкости. Очень громко.

— «Mumford and Sons». Мило, — Купер повернулся ко мне. — Ты их фанат?

— Окончательно и бесповоротно, — ответила я. — Мне нравится их музыка.

— Видишь, я знал, что могу доверить тебе это. Кто ещё тебе нравится?

— Мой вкус в музыке довольно разносторонний. Недавно я стала много слушать Мэтта Натансона. Теперь я его большая фанатка. Мне также нравятся «Lynyrd Skynyrd», «Jason Mraz», «Gavin Degraw», «the Civil Wars», «Kings of Leon», «Ed Sheeran», «Linkin Park» и «The Goo Goo Dolls». Но, чтобы не быть слишком предсказуемой, мне также нравится классическая музыка и немного кантри. Долли Партон забавная. Ты слышал песню «Hold On» группы «The Alabama Shakes»?

— Вау, — сказал он. — Это самый оживлённый твой ответ с тех пор, как мы познакомились. Мне нравится. И отвечая на твой вопрос, я не слышал именно эту песню. Я определённо займусь этим, — он выглядел довольным и кивнул в подтверждение своих слов.

Было хорошо, наконец, расслабиться и просто быть… собой. Я уже забыла как это. Горе глубоко затянуло меня и удерживало так долго, что в этот момент, впервые за долгое время, мне стало легче.

— Куда мы едем? — спросила, взглянув в пассажирское окно.

— Никуда в частности. Определённого места нет, только если ты не хочешь куда-нибудь пойти?

— Нет, никуда звучит хорошо.

Он нежно посмотрел в мою сторону.

— Хорошо, я надеялся, что ты скажешь это. Хотя, есть одно место, которое я хотел бы тебе показать. Думаю, оно тебе понравится, — он бросил ещё один взгляд на меня, а затем приподнял одну бровь. — То есть, если ты согласна, и я не пытаюсь похитить тебя или что-то в этом роде.

Я пристально посмотрела на него, пытаясь выявить какой-нибудь подвох или что-нибудь ещё. Не найдя ничего очевидного, я сказала:

— Хорошо, но я не спущу с вас глаз, мистер Хадсон.

Хорошо, это, отчасти, правда. Я положила глаз на него, но определенно не потому, что боялась, хотя он напугал меня, но совсем по другой причине.

— Учтено, — ответил Купер. — Я определенно не хочу получить по лицу или по чему-нибудь ещё, так что буду вести себя наилучшим образом. Обещаю.

И тут вновь появилась эта чёртова ухмылка.

Дорога привела к развилке ещё нескольких просёлочных дорог, и мы, наконец, оказались на поляне с видом на освещенные уличными фонарями дома внизу. Это было действительно красиво. Воздух был тёплым с лёгким намёком на ветерок. Летний день медленно переходил в летнюю ночь, и мы едва смогли услышать легкий шелест листьев деревьев, растущих по периметру. Купер опустил окна и выключил двигатель. Оставил радио включенным, хотя сам вышел из машины, обошел вокруг и открыл дверь с моей стороны.

— Итак, что мы здесь делаем? — спросила я.

— Ну, Лили, мы будем сидеть на капоте моей машины и просто… быть. Мы можем поговорить, если ты этого хочешь, или мы можем сидеть в полной тишине, если ты хочешь тишины. Мы можем подпевать нашим любимым песням по радио. Или мы можем рассказывать «тук-тук» шутки. Можем бросать камни, чтобы посмотреть, у кого получиться кинуть дальше. Мы можем делать всё, что ты захочешь. Мне плевать. Я просто хочу узнать тебя.

Никогда не встречала такого человека, как он. Никогда. Знаю, я смотрела на него. Я могла почувствовать, что смотрю на него. Думаю, я пыталась понять его, или что-то в этом роде. Был ли этот парень настоящим? Думаю, я всё ещё ожидала, когда же передо мной, словно неоновая вывеска, высветятся его недостатки или промелькнут предупреждающие знаки, но ничего подобного не происходило.

— Если ты собираешься оставаться здесь и пялиться на меня, что, к тому же, не предполагалось как один из вариантов, то будет справедливо, если я отвечу взаимностью, — Купер засмеялся, а потом достал одеяло из багажника и положил его на капот.

— Да, это было, — сказала я.

— Было что?

— Одним из вариантов. Ты сказал, что тебе плевать, чем мы будем заниматься, так что… — я посмотрела вниз и поковыряла грязь носком ботинка, затем взглянула на него снизу вверх и засмеялась. — Извини, я не буду больше пялиться на тебя. Я имею в виду, что пыталась выяснить, как кто-то, похожий на тебя, не встречается с кем-нибудь, или не женат, или…

— Что ж, — прервал он. — Выбрать правильный момент трудно, и никогда нет правильного времени для чего-нибудь подобного. Что насчёт тебя?

— Этот разговор может занять время. Почему бы прямо сейчас нам не поговорить о чем-то простом, например, о любимом цвете или еде. Мы можем дойти до всяких серьезностей позже, — мой тон был беззаботным и игривым, именно таким, как я и задумывала.

— Звучит неплохо, мисс Грейсон. Я начну. Мой любимый цвет — красный.

Я залезла на капот его машины и огляделась вокруг, чтобы насладиться видом.

— Мой — розовый, и я всегда чувствую, будто должна извиниться за любовь к розовому, потому что это настолько «по девчачьи», будто я не могу быть крутой и в тоже время любить розовый. Хотя, я крутая. И хотя предполагалось, что это будет простым вопросом, я всегда чувствую, будто мне нужно объяснить свой ответ на этот вопрос, потому что… обычно я привыкла получать странные взгляды от людей, когда говорю им, что мне нравится розовый, будто это предсказуемо, и мне следовало выбрать что-нибудь другое. Не потому, что ты сказал это, или ещё что, но я хочу дать понять, что хотя розовый и мой любимый цвет, не думай, что мне нравятся кружева и рюши, потому что это не так.

Купер ничего не ответил сразу. Я посмотрела на него, а он уставился на меня, приоткрыв рот. До этого он возился с телефоном, но в какой-то момент остановился из-за моего словесного потока. Он положил руки на бедра и громко рассмеялся.

— Думаю, это был самый длинный ответ на самый простой вопрос, который я когда-либо слышал, и тебе удалось сделать это, даже не вздохнув. Цвет меня впечатлил, Лили, — он снова посмотрел вниз, качая головой от удивления. — В тебе может быть множество качеств, но предсказуемость — точно не одно из них, — он опять рассмеялся. — Теперь, я боюсь спрашивать тебя о любимом блюде, — он взглянул на часы, а затем снова на меня, как будто догадывался, что я могу ударить его. И затем опять одарил этой ухмылкой.

— Заткнись, — хмыкнула я, немного смущенная тем, что так разболталась о пустяках. И я подумывала о том, чтоб ударить его, но была слишком занята поисками отверстия, куда бы смогла заползти и спрятаться.

— Совершенно очаровательна.

— Что?

— Ты.

Я решила не спрашивать его, почему он так подумал. Кроме того, одна из моих любимых песен заиграла по радио.

— О, сделай погромче. Пожалуйста. Я люблю эту песню.

Играла песня «Love the Way You Lie» в исполнении Эминема и Рианны.

— Да, мэм, — он наклонился к окну с водительской стороны и увеличил громкость. Я подпевала в тех местах, где пела Рианна. Закрыла глаза и качалась в такт музыке. Купер вернулся и сел рядом со мной, не сказав ни слова. Мы не разговаривали слишком много, просто слушали радио и просто учились… быть.

Мы посмотрели закат и, в конце концов, решили, что нам пора возвращаться. Мы по-прежнему сохраняли молчание и особо не разговаривали. Хотя это не было неловкой тишиной, а больше походило на медленное узнавание друг друга. Мы подъехали к моему дому, и он проводил меня до двери.

— Спасибо за сегодня, Лили. Это был один из моих лучших дней за долгое время, возможно, даже и за всё — его тёмно-карие глаза были похожи на шоколадные бассейны, и если я не буду осторожной, то смогу запросто в них влюбиться.

— То же самое и у меня, — улыбнулась я, пытаясь не выглядеть слишком серьёзной. Я хотела продолжить сохранять беззаботное настроение. Это было удобно, а я нуждалась в удобстве. — Рада, что мне не пришлось применять свои высококлассные навыки кикбоксинга на тебе, — сказала ему, подмигнув.

— Не знаю. Возможно, это было бы весело. В следующий раз, — пошутил он.

Вставив ключ, я открыла дверь и зашла внутрь, вспоминая тот последний раз, когда мы стояли на моем крыльце. Вспомнила, как не могла дышать, не желала смотреть на него слишком долго, и, к сожалению, эти чувства вновь нахлынули на меня.

— Ещё раз спасибо, Купер. Ты был действительно милым. Сегодня было… — я искала подходящее слово, но так и не смогла найти его.

— Да, так и есть, — казалось, будто он понял, что я пытаюсь сказать. Надеюсь, по крайней мере. — Спокойной ночи, Лили. Ничего, если я позвоню завтра?

— Конечно. Друзья могут звонить друг другу, — всё ещё пытаюсь сохранить беззаботность.

Он посмотрел на меня, будто хотел что-то сказать. На мгновение, я подумала, что смогла увидеть внутреннюю борьбу внутри него. Я могла увидеть противоречие в его глазах. Момент промелькнул так быстро, что я даже не была уверена, что это происходило в реальности. Возможно, и нет.

— Я позвоню тебе завтра, — он медленно наклонился и едва прикоснулся губами к моему лбу. — Спокойной ночи, Лил.

Глава 6

Будь храброй

 

Проводить время с Купером — это как лекарство для моей души. Он вдохнул в неё жизнь и разбудил что-то глубоко внутри. Забавно осознавать, что ты никогда не понимаешь, насколько безжизненным был до тех пор, пока кто-нибудь не придёт и не ударит тебя в грудь, заставив сердце забиться вновь.

Купер стал моим сердцебиением.

После того, как Купер высадил меня, я попыталась занять свои мысли чем-то другим. Чем угодно. Убрала спальню, поменяла простыни, загрузила вещи в стиральную машину в прачечной и пересмотрела кладовую. Я стояла в кухне, вспоминая все те времена, когда папа и я готовили вместе, и вместо грусти почувствовала себя счастливой. У меня были хорошие воспоминания, и я знаю, что если бы он был жив прямо сейчас, то сказал бы: «Лили, будь храброй!». Именно это он говорил мне всегда. В мой первый день в детском саду все дети пришли со своей мамой, кроме меня. Моя умерла двумя годами ранее. Я не была знакома ни с кем и была чрезвычайно застенчивой. Папа отвёл меня в сторону, встал на колени, так что мы встретились с ним глазами, и сказал: «Лили, не бойся своих страхов. Подружись с ними». Когда я стала старше, он сказал: «Страх не является твоим врагом. Он — твой мотиватор».

Я скучала по нему.

Я нашла папину старую гитару и принесла её в гостиную. Он оставил её возле стены в своей спальне. Я представила, как он играл на ней по ночам, когда весь мир затихал, и, желая почувствовать его ближе, я положила её себе на колени и начала играть. Песня, которую я играла — версия «When You Say Nothing At All» певицы Элисон Краусс (Примеч. Название песни переводится как «Не говори ни слова»). Она одна из моих любимых, слова безупречные и красивые. Я пела куплеты и позволила себе проникнуться музыкой. Сыграв ещё несколько песен, почувствовала, что меня клонит в сон. Почистила зубы и забралась в кровать. Прежде, чем погрузиться в сон, воспоминание о глазах Купера всплыло в моем сознании. Глаза — это ворота в душу человека, а его были завораживающими. Тёмно-шоколадного цвета и безупречной красоты, но, что ещё более важно, они были искренними и добрыми. В них так легко заблудиться, так что мне пришлось отвернуться, чтобы окончательно не потеряться них.

Наступило утро, я встала и сделала себе чашку кофе. Сливки и два кусочка сахара — именно так я любила. Мне удалось кое-как поспать до полдевятого, не спала так целую вечность. Мой телефон подал сигнал, и я взяла его в руки. Там сообщение от Купера, отправленное в шесть утра: