Практика добровольного одиночества

В сером утреннем тумане ребенок, который стал взрослым, опускается на колени на морском утесе и ведет беседы не с кем иным, как с женщиной‑тюленихой. Эта систематическая практика одиночества и общения с нуминозным дает ему особый способ быть рядом с домом – не только нырять в мир души на более длительное время, но, что не менее важно, иметь возможность ненадолго вызывать душу на поверхность.

Чтобы общаться с дикой женственностью, женщина должна на время оставить мир и пребывать в состоянии полного одиночества, наедине с собой. Ведь в старину английское слово alone, "одинокий", состояло из двух слов: all one [20], то есть "совсем один", "наедине с собой". Как раз в этом и состоит цель уединения – побыть наедине с собой. Это лекарство от изнеможения, в котором так часто пребывают современные женщины; оно помогает им, как говорится в старой пословице, "вскочить на коня и помчаться во весь опор".

Одиночество – это не отсутствие энергии или движения, как полагают некоторые, а дар из сокровищницы первозданной свободы, которые передает нам душа. Из письменных свидетельств целителей‑знахарей, монахов и мистиков мы знаем, что в старину уединение считалось и успокаивающим, и профилактическим средством. Им лечили усталость и предупреждали тоску. Его использовали и в целях предсказания, как способ прислушаться к внутреннему Я, чтобы попросить совета и руководства, которые невозможно расслышать в шуме и суете повседневной жизни.

Женщины, жившие в древние времена, как и наши современницы из туземных племен, часто отводили для таких бесед и вопросов особое, священное место. Традиционно считается, что делать это нужно во время месячных, потому что в этот период женщина гораздо ближе к самопознанию, чем в обычное время, поскольку преграда между бессознательным умом и сознательным становится значительно тоньше. Чувства, воспоминания, ощущения, обычно недоступные сознанию, приходят беспрепятственно. Если женщина предастся одиночеству в этот период, ее ждет более богатый улов.

Однако, общаясь с женщинами из племен Северной, Центральной и Южной Америки, а также с женщинами, ведущими свой род от некоторых славянских племен, я обнаружила, что "женские места" использовали в любое время, а не только в период месячных; более того, обычно у каждой женщины было свое "женское место" – особое дерево, кусочек берега, клочок леса, пустыни или морской грот.

Проводя с женщинами сеансы психоанализа, я убедилась, что многие предменструальные недомогания современных женщин – не просто физический синдром: их можно в равной степени приписать тому, что женщинам не позволяют уделить достаточно времени возрождению и обновлению [21]. Я всегда смеюсь, когда слышу, как люди цитируют старых антропологов, которые утверждали, будто в разных племенах женщин во время менструаций считали "нечистыми" и заставляли уходить из деревни до окончания месячных. Все женщины понимают: даже если и существовало такое вынужденное ритуальное изгнание, то каждая женщина, когда подходил ее срок, покидая деревню, шла, скорбно повесив голову, пока ее могли видеть, а потом вдруг пускалась вприпрыжку и всю дорогу заливалась смехом.

Как и в сказке, регулярно практикуя добровольное одиночество, мы завязываем разговор между собой и дикой душой, которая подплывает к нашему берегу. Мы делаем это не только для того, чтобы просто "побыть рядом" с дикой и одушевленной природой, – как и в существующей с незапамятных времен мистической традиции, цель такого союза заключается для нас в том, чтобы задавать вопросы, а для души – в том, чтобы давать ответы.

Как можно вызвать душу? Для этого есть много способов: медитация, ритм бега или барабанного боя, пение, писательство, живопись, сочинение музыки, созерцание прекрасного, молитва, размышление, обряды и ритуалы, покой и даже зачаровывающие настроения и идеи. Все это – психические призывы к душе, исходящие из ее обители от нее самой.

Однако я советую использовать те методы, которые не требуют ни реквизита, ни специального места и которые можно завершить как за день, так и за минуту. Это значит использовать для призывания души собственный ум. У каждой из нас есть хотя бы одно привычное состояние ума, в котором лучше всего переживать такое одиночество. Для меня одиночество похоже на "складной лес", который я повсюду ношу с собой и разворачиваю вокруг себя, когда возникает потребность. Я сажусь у подножия огромных старых деревьев своего детства. Из этого места я задаю вопросы, получаю ответы, а потом снова уменьшаю свой уголок леса до размера любовной записки – до следующего раза. Такое переживание бывает мгновенным, кратким и емким.

На самом деле единственная необходимая для одиночества вещь – это способность отключаться от всего, что нас отвлекает. Женщина способна научиться не замечать других людей, шума и болтовни, даже если находится в накаленной атмосфере на собрании правления, даже если у нее дома такое, что без бульдозера не разгребешь, даже если вокруг восемьдесят словоохотливых родственников, которые все три дня праздника горланят, пляшут и дерутся. Если вы были подростком, то знаете, что такое отключаться. Если вы были матерью двухлетнего ребенка, который не желает спать, вы знаете, как себе устроить уединение. Само по себе это не трудно – трудно не забыть это сделать.

Хотя, возможно, все мы предпочитаем, чтобы наше путешествие домой продолжалось подольше, чтобы никто не знал, куда мы ушли, и возвращение было нескорым, так же хорошо практиковать одиночество в помещении, где полно народу. Поначалу сама мысль об этом может показаться странной, однако, скажу вам, есть люди, которые общаются с душой постоянно. А есть и такие, кто впадает в это состояние не намеренно, а внезапно: на них снисходит откровение или же вдруг – хлоп! – и они уже там.

Поскольку этот период задушевного общения считается чем‑то неподобающим, мы научились скрывать его за вполне земными терминами: мы "разговариваем с собой", "глубоко задумываемся", "глядим в пространство" или "грезим". Эти иносказания привились в разных областях нашей культуры, поскольку, к несчастью, нас с детства учат ощущать неловкость, если нам случается общаться со своей душой, особенно в таких прозаических обстоятельствах, как работа или школа.

В научном и деловом мире время, которое мы уделяем пребыванию наедине с собой, почему‑то считается потраченным впустую, хотя на самом деле это время – самое плодотворное. Ведь именно дикая душа поставляет идеи нашему воображению, и только потом мы их сортируем, чтобы решить, какие взять на вооружение, какие наиболее приемлемы и перспективны. Именно слияние с душой наполняет нас сиянием духа, способствуя раскрытию наших талантов, какими бы они ни были. Именно этот краткий, часто мимолетный, но намеренный миг единства помогает нам поддерживать внутреннюю жизнь: нам удается не похоронить ее под такими изъянами личности, как робость, стыд, страх подвергнуться наказанию или безоглядной критике, бездеятельность, самодовольство или другие ограничивающие нас выдумки и оправдания, а предоставить ей трепетать, сиять и сверкать на виду у всех.

Таким образом, помимо получения любых интересующих нас сведений, уединение можно использовать для оценки своих успехов в избранной сфере. В сказке мы видели, что мальчик оставался под водой семь дней и семь ночей – то было время усвоения одного из древнейших природных циклов. Семь часто считают женским, мистическим числом, связанным с делением лунного месяца на четыре фазы и с женским циклом, у которого тоже есть свои периоды роста, половинной фазы, полной силы и убывания. В старинных этнических женских традициях было заведено в период полнолуния исследовать состояние своего бытия: дружеских связей, семейной жизни, мужа, детей.

Это можно сделать пребывая в одиночестве, ибо именно в это время мы сводим все аспекты своей личности в одну точку во времени и там их рассматриваем и расспрашиваем, чтобы выяснить, чего мы/они/душа желаем/желают в настоящий момент, и по возможности исполнить это желание. Так мы проводим жизненно важное исследование своих текущих обстоятельств. В нашей жизни есть и много таких сторон, которые необходимо оценивать постоянно: жилье, работа, творчество, семья, муж, дети, мать/отец, сексуальная сфера, духовная жизнь и т.д.

При оценке мы используем простой метод измерения: выясняем, что необходимо убавить и что прибавить. Мы спрашиваем инстинктивную самость – не прибегая к высокой логике, не от лица эго, а от лица Дикой Женщины, – что нужно сделать, наладить, ослабить, усилить. Не сбились ли мы душой и духом с верного курса? Как выглядит наша внутренняя жизнь со стороны? Что необходимо улучшить, защитить, умерить, повысить? Что нужно устранить, переместить или изменить?

По мере практики начинает сказываться плодотворное влияние добровольного уединения. Оно действует как жизненно необходимая дыхательная система, как естественный циклический ритм: знание прибывает, мы вносим мелкие уточнения и убираем все ненужное. В уединении не только сила, но и практичность, ведь одиночество находится на нижнем уровне пищевой цепи: оно кое‑чего требует в смысле намерения и систематической работы, зато доступно в любое время и в любом месте. Практикуя его, вы со временем обнаружите, что придумываете для души свои вопросы. Иногда вопрос может быть всего один. Бывает, что у вас вообще нет вопросов и вы просто хотите отдохнуть на камне рядом с душой, дыша с ней одним воздухом.