Мэтт уходит. Скотт садится. Появляется старый индеец.

ЛЕДЯНОЕ БЕЗМОЛВИЕ. Добро и зло воспринимаются простым существом очень просто. Добро есть все то, что прекращает боль, то, что несет с собой свободу и удовлетворение. Поэтому добро приятно. Зло ненавистно, потому что оно приносит беспокойство, опасность, страдание.

 

СКОТТ. Я знаю, что ты здесь, Белый Клык. Я слышу тебя.

 

Рядом с индейцем возникает фигура волка. Он рычит.

 

СКОТТ. (Очень ласково.) Я знаю, Белый Клык, сколько тебе пришлось вынести, я спрашивал людей. Жизнь научила тебя многому. Драться. Ненавидеть. Бояться. Я бы очень хотел, чтобы ты забыл свою прежнюю жизнь. Ты умный пес, ты должен разобраться во всем сам. Ты дитя Северной Глуши, не знающей пощады и ненавидящей все вокруг. Чтобы жить, да. Верно. Но когда-то должно начаться все другое, нечто иное. И тоже, чтобы жить. Но… с любовью в сердце. Я говорю глупости, Белый Клык, какая может быть любовь в волчьем сердце… Но ведь это возможно…

 

Скотт встает и подходит к Белому Клыку. Протягивает руку. Белый Клык прижимается. Рука касается его и начинает гладить.

 

СКОТТ. Жизнь обработала тебя слишком усердно, она ожесточила тебя, превратила в свирепого бойцового волка. Этот волк никого не любил и никто не любил его. Ты не можешь выпрыгнуть из собственной шкуры и надеть другую. Я знаю. Только человек может помочь тебе. И если ты доверишься мне, то… Я хочу вознаградить тебя за все то, что тебе пришлось вынести. Я хочу искупить грех других. Это дело принципа и совести. Люди в долгу перед тобой, а долги надо отдавать.

 

Появляется Мэтт.

 

МЭТТ. Ах, черт возьми!

 

Белый Клык отскакивает от Скотта, рычит на Мэтта.

 

МЭТТ. Вы меня извините, мистер Скотт, но, ей-богу, в вас сидят по крайней мере семнадцать дураков, и каждый орудует на свой лад.

 

Скотт подходит к Белому Клыку и снова начинает его гладить. Белый Клык позволяет ласкать себя и рычит на Мэтта.

 

МЭТТ. Может быть, из вас и получился первоклассный инженер, но я считаю, вы многое утратили в жизни. Вам бы следовало в детстве удрать из дому и поступить в цирк.

СКОТТ. Ты так считаешь?

МЭТТ. Я это вижу.

СКОТТ. Принеси-ка, приятель, лучше хорошего мяса. Не мешало бы кое-кому подкрепиться.

 

СЕВЕРНОЕ БЕЗМОЛВИЕ. Бабам вабиска ип пит та. Северная глушь отпускает тебя, волк. Я сказал.

 

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

 

11.

Слышаться звуки метели. Горит лампа. Появляется Мэтт. В руке у него миска с водой. Он склоняется над Белым Клыком, который лежит, свернувшись на подстилке.

 

МЭТТ. Черт дернул меня однажды сказать мистеру Скотту, что с его стороны было очень умно дать за тебя полтораста долларов, да еще дать по морде Красавчику! Это было вовсе не умно с его стороны! Сплошная глупость! Попей хоть воды, проклятый волк! Ну что мне с тобой делать? На каком таком языке тебе еще объяснить, что мистер Скотт не на вечность отправился в этот треклятый Серкле, а всего на пару недель. Черт! Вставай, чертов волчара! Ну!

 

Вой ветра. Белый Клык поднимает голову и прислушивается.

 

МЭТТ. Как тебе растолковать, куда он девался? Вот, видишь, его ремень, видишь? Значит, он вернется! Ты ничего не ешь, но хоть глотни немного воды. Что-то ты совсем приуныл, Клык. Только б ты не сдох до приезда хозяина!

 

Белый Клык приподнимается и тихо поскуливает.

 

МЭТТ. Что еще такое? Собрался к предкам?

 

Белый Клык поднимается. Входит Скотт.

 

СКОТТ. Здравствуй, Мэтт.

МЭТТ. Мистер… вы?

СКОТТ. А где волк?

МЭТТ. Да вот же… Черт возьми! Да он хвостом виляет! На меня ни разу так не взглянул, пока вас не было!

 

Скотт присаживается рядом с волком. Тот утыкается ему под руку.

 

МЭТТ. Я сейчас заплачу, сэр. Вот поди ж ты! Я всегда говорил, что это не волк, а собака! Полюбуйтесь на него!

СКОТТ. Тихо, Мэтт, тихо…

 

12.

Скотт и Мэтт чистят оружие. Белый Клык лежит чуть в стороне.

 

МЭТТ. Мне, кажется, он испытывает к вам нечто больше, чем благодарность, сэр. Вы для него нечто вроде божка. Если бы он умел, то молился бы на вас все двадцать четыре часа.

СКОТТ. Ты преувеличиваешь, Мэтт.

МЭТТ. Ничуть. Ни одна собака в мире не сунет свою башку под мышку кому попало. Это я знаю точно. Голова для них все. Он чувствует себя совершенно беспомощным, как рыба на снегу. А он готов жить у вас под рукой. Он как бы говорит этим: «Отдаю себя в твои руки. Поступай со мной, как знаешь!». Это что-нибудь да значит!

СКОТТ. Это значит одно, что уже слишком поздно и пора идти спать, Мэтт.

МЭТТ. Вы правы, сэр. Ладно, не стану вам мешать. Прощайтесь.

 

Мэтт уходит. Скотт склоняется над волком.

 

СКОТТ. Как это он тебя обозвал беспомощной рыбой, Белый Клык. Это не так, друг. Мы же с тобой взрослые ребята, верно. Нам не следует по щенячьи вилять хвостами. Знаешь, Клык, мне тоже иногда хочется спрятать голову кому-нибудь под руку. Но мы не дохлые рыбы на снегу.

 

Скотт уходит.

Свет убирается. Ночные звуки. Появляется старый индеец. Белый Клык смотрит на него. Но старый индеец не подходит к собаке. Растворяется в темноте. На его месте вырастает темная фигура. Это Красавчик Смит. В руке у него палка и стальная цепь. Белый Клык вскакивает на ноги.

 

КРАСАВЧИК. Тихо, волк, тихо… Я пришел за своим добром, только и всего. Сам залезешь в петлю или мне помочь? Располосовать твою шкуру на ремни, а? Я пришел…чтобы…прикончить тебя, дьявол. Чтобы надо мной больше не смели смеяться. Смеяться буду я…

 

Белый Клык бросается на Красавчика Смита. Одним ударом валит его с ног. Красавчик кричит, визжит. Клык пытается дотянуться до горла. Вбегают Мэтт и Скотт с оружием.

 

МЭТТ. Волк дерет кого-то! Господи!

СКОТТ. Белый Клык! Назад! Отпусти! Держи его, Мэтт! Клык!

 

Скотт оттаскивает Белого Клыка. Держит его. Мэтт поднимает Красавчика, который продолжает визжать и закрывать лицо руками.

 

МЭТТ. Это Красавчик Смит! (Дает ему пощечину.) Прекратите визжать, сэр!

КРАСАВЧИК. Убийца! Убийца! Он хотел убить меня!

МЭТТ. Сдаётся мне, что это не совсем так. У волка не было цепи.

СКОТТ. В самом деле? Белый Клык, разве это не твоя цепь? Ну-ка, взгляни!

КРАСАВЧИК. Нет! Держите его!

МЭТТ. Убирайся вон, мерзавец. Если придешь еще раз, то мы вряд ли услышим шум.

КРАСАВЧИК. (Отбегает в сторону.) Будьте вы!..

СКОТТ. Осторожнее, сэр!

КРАСАВЧИК. Пропадите вы пропадом! (Убегает.)

СКОТТ. Хотел увести тебя, да? А ты не позволил? Так, так, значит, просчитался этот молодчик.

МЭТТ. Он, небось, подумал, что на него вся преисподняя кинулась!

СКОТ. Ну, все, успокойся, дружок. Вряд ли тебе посчастливится больше с ним встретиться. Так что спи, Клык, спокойно.

 

 

13.

Гудок парохода. Мэтт и Скотт с вещами.

 

МЭТТ. Ну, вот и все, сэр.

СКОТТ. Послушайте, Мэтт, ну на кой черт мне волк в Калифорнии?!

МЭТТ. Вот и я тоже самое говорю. На кой черт вам волк в Калифонии.

СКОТТ. Наши собаки с ним не справятся. Он их всех перегрызет. И если даже я не разорюсь окончательно на одни штрафы, полиция все равно отберет его у меня и разделается с ним по своему.

МЭТТ. Настоящий бандит, что и говорить.

СКОТТ. Нет, это невозможно!

МЭТТ. Конечно, невозможно. Да вам придется специального человека к нему приставить.

СКОТТ. Да! Решено. Нет!

МЭТТ. Да. Решено. А все-таки здорово он к вам привязался.

СКОТТ. Да ну вас к черту, Мэтт! Я сам знаю, что делать!

МЭТТ. Я не спорю, только… Чего вы так взъерошились? Глядя на вас, можно подумать, что вы все-таки не знаете, что делать.

СКОТТ. В этом-то вся и беда. Да нет, было бы чистейшим безумием взять собаку с собой.

МЭТТ. Я согласен. Но каким образом он догадывается, что вы уезжаете, вот чего я не могу понять!

СКОТТ. Я и сам не понимаю.

МЭТТ. Он не ел семь дней. И воет все ночи напролет. В тот раз тосковал, а теперь уж, наверное, точно сдохнет!

СКОТТ. Да замолчите вы! Заладили одно, как старая баба!

 

Гудок парохода.

 

МЭТТ. Гудок.

СКОТТ. Берегите его, Мэтт. Напишите мне, как ему тут живется.

МЭТТ. Обязательно.

 

За спиной Скотта показывается Белый Клык.

 

СКОТТ. Что? (Не оборачиваясь.) Что? Черт… Вы заперли переднюю дверь? А заднюю?

МЭТТ. Конечно, запер! Придется увести его с собой.

 

Мэтт делает шаг в сторону собаки. Белый Клык шаг от него.

 

МЭТТ. Сколько времени кормил его, а он и близко меня не подпускает! А вы хоть бы раз покормили его с того первого дня! Убейте меня – не знаю, как он догадался, что хозяин вы!

СКОТТ. Клык…

 

Собака покорно приближается.

 

СКОТТ. А про окно-то мы с вами забыли! Глядите, все брюхо изрезано. Должно быть, он разбил стекло и выскочил. Ах, ты, псина…

 

Гудок парохода.

 

МЭТТ. Последний гудок, сэр. Дайте-ка, я его привяжу…

СКОТТ. Прощайте, Мэтт! Вам, пожалуй, не придется писать мне про волка. Я…

МЭТТ. Что? Неужели вы…

СКОТТ. Вот именно.

МЭТТ. Он не перенесет климата! Вам придется стричь его в жару!

СКОТТ. Разберемся, Мэтт. Прощайте, дружище! (Собаке.) Ну, теперь иди, негодяй, а то трап поднимают.

МЭТТ, Прощайте, мистер Скотт. Прощай, Клык. Ты оставляешь после себя легенду. Я буду рассказывать о тебе.

 

Скотт и Белый Клык уходят в темноту.

 

 

14.

 

Медленно нарастает шум города. Звонки трамваев, гудки автомобилей, шарканье шин, свистки, скрип колясок, ржание лошадей и сотни людских голосов.