Глава 2. Национальное право Индии 2 страница

Это должно было произойти, согласно Конституции, в середине 60-х годов, с оговоркой, что в области права это произойдет позднее, к дате, ко­торую установит парламент. Специальная комиссия занимается модерниза­цией хинди в целях перевода понятий общего права.

² См. Pasbecq Ch. L'etat d'urgence en Republique indiennc//Revue inter­national de droit compare. 1977. № 3.

См. State of West Bengal v. Bela Baneijee. 1954. S.C.R. 558; Kameshwar Sing v. State of Bihar. 1951. 30. Pat. 454. Закон о земельной реформе штата Бихар предусматривал, что возмещение за изъятую у собственника землю варьируется в зависимости от его состояния. И в других штатах были прове­дены радикальные реформы, ограничивавшие допускаемые размеры частной собственности 8 и даже 5 гектарами обрабатываемой земли.

зу в целом разрешалось проводить «социалистическую» аграрную поли. тику. Чтобы исключить всякие сомнения, та же поправка особо подтвер­дила действительность 64 законов, принятых ранее.

Конституция Индии отличается от американской и по ряду дру­гих параметров. В ней иначе понимается формула «перед законом все равны», поскольку она признает специальный статус для некото­рых неимущих категорий граждан, а также некоторых каст. Речь при этом идет примерно о 40% населения. По-другому трактуется и фор­мула «должная правовая процедура», под которой понимается соот­ветствие лишь требованиям законов, принятых в установленном по­рядке, а судам не разрешено выносить суждения о разумности и моральной ценности законов. Индию характеризует терпимость. В то же время страна чрезвычайно бедна. Отсюда колебания Индии между либерализмом и социализмом, попытки примирить оба эти пути.

476. Судебная организация и правило прецедента. Право Индии отличается от английского права как по организации судебной сис­темы, так и по тому, как в нем действует правило прецедента.

Размеры территории страны и численность населения не позво­ляют Индии иметь, подобно Англии, централизованную систему пра­восудия. В то же время ее судебная организация отличается и от США. В Индии нет федеральной судебной системы'. Исключение — федеральный Верховный суд, находящийся в Нью-Дели. В его соста­ве — председатель, именуемый Chief Justic of India, и тринадцать чле­нов². Судьи Верховного суда назначаются президентом республики после многочисленных консультаций, но без одобрения парламента.

Основная функция Верховного суда -- контроль за соблюдением Конституции. Он определяет действительность законов федерации и штатов, если оспаривается их конституционность. В этот суд можно обратиться также во всех случаях, когда есть основание полагать, что нарушено одно из «основных прав», гарантированных Конституцией. Этим компетенция Верховного суда не ограничена; в суд можно об­жаловать решение любого Высокого суда по гражданскому делу с це­ной иска свыше 20 тысяч рупий, а сам он вправе допустить «социаль­ную жалобу» на любое решение любого суда страны, за исключением военных трибуналов.

Верховный суд сам определяет свой регламент, который, тем не ме­нее, должен быть одобрен президентом республики. Согласно Конс­титуции, в рассмотрении первых двух категорий дел из перечисленных выше должны участвовать не менее пяти судей. Столько же судей до­лжны высказаться, когда дается консультативное заключение по запро­су президента республики.

Над низшими судами находятся суды дистриктов по гражданским де­лам и сессионные суды — по уголовным. СледуЕОщая инстанция — высокие суды, причем некоторые из них охватывают несколько штатов и территорий. 2 В 1947 году отменена возможность обращения в Судебный комитет Тайного совета.

23—2917

 

Верховный суд Индии, так же как и Верховный суд США, может резко менять свою практику. Но происходит это редко, ибо тот же ре­зультат может быть получен путем изменения Конституции. Одно из наиболее значительных действий такого рода со стороны суда — это решение 1967 года (впрочем, сильно оспариваемое), согласно которо­му только конституанта может ограничивать основные права, гаранти­рованные Конституцией, а парламент такой властью не обладает'.

Что касается других судов, то Конституция в ст. 141 устанавлива­ет, что они должны следовать прецедентам, созданным Верховным судом. Как же расценивать решения, вынесенные другими судебны­ми инстанциями? Казалось бы, что в целях упрощения правосудия и обеспечения единообразия права следовало бы если не отказаться, то по меньшей мере ослабить правило прецедента, в том виде как оно действовало во время английского господства. Юридическая комис­сия, созданная в 1955 году, высказалась, однако, против таких изме­нений. Она сочла, что современное состояние настолько непосред­ственно вытекает из развития права и так укоренилось в психологии юристов, что было бы невозможно изменить его, хотя это и кажется желательным². Однако большое значение, приданное закону, успе­хи идеи кодификации могут изменить ситуацию в Индии и в других странах общего права.

Раздел третий ПРАВОВЫЕ СИСТЕМЫ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

477. Общие соображения. Страны Дальнего Востока весьма раз­личны как по их истории, так и взятые в современном состоянии. Не­смотря на это, возможно, во всяком случае с точки зрения европейца, выявить некоторые общие их черты. В отличие от Запада, народы этих стран не склонны верить в право как средство обеспечения социаль­ного порядка и справедливости. Разумеется, в них существует право, но оно наделено субсидиарной функцией и играет незначительную роль. В суды здесь обращаются и право находит применение лишь тог­да, когда исчерпаны все другие способы разрешить конфликт и восста­новить порядок. Строго очерченные решения, которые дает право, свя­занное с ним принуждение — все это встречает крайнее неодобрение. Здесь исходят из того, что социальный порядок должен охраняться по преимуществу методами убеждения, техникой посредничества, само­критичными оценками поведения, духом умеренности и согласия.

' См. Sulak Nath v. State of Punjab. 1967. SC. 1643.

² См. Report of the Law Commission of India. 1958. P. 628—629 (цит. по Setelvad M.C. The Common Law of India. 1960. P. 50).

Этот общий подход ни в какой мере не мешает тому, что у стран Дальнего Востока имеется немало различий, ибо социальное воздей­ствие на личность связано во многих из них с разными концепциями общества. География и история привели к тому, что Китай, Япония, Монголия, Корея, государства Индокитая в этом плане существенно отличаются друг от друга, а вторжение Запада не привело к измене­нию их традиционных структур.

По-видимому, революционным было то, что большинство стран Дальнего Востока получило кодексы'. Казалось, что, отказавшись от традиционных взглядов, эти страны желают отныне строить общес­твенные отношения на праве и присоединиться к романо-германской правовой семье. В более поздние периоды некоторые из этих стран выразили волю трансформировать свою структуру путем строитель­ства коммунизма.

Изменения, таким образом, значительны. Однако модификации, имевшие место в прошлом, и те, что происходят сейчас, далеки от того, чтобы привести к отказу от традиции. Структуры и институты западного типа, введенные в этих странах, в большинстве случаев ос­таются простым фасадом, за которым регламентация общественных отношений строится, как правило, в соответствии с традиционными моделями. Очевидно, кроме того, что руководители этих стран долж­ны считаться с установками, укоренившимися в сознании населения, да и в их собственном. С этим связан «собственный путь» Китая к коммунизму, весьма отличающийся от советского пути.

В этом разделе мы рассмотрим право двух главных стран Дальне­го Востока — Китая и Японии, которые представляют два типа об­щества, одно из которых руководствуется коммунистическими целя­ми, другое верно принципам либеральной демократии.

Глава 1. КИТАЙСКОЕ ПРАВО

478. Космогонический строй и гармония. Традиционная для Китая концепция общественного строя, развивавшаяся до XIX века вне како­го-либо иностранного влияния, полностью отличается от западной кон­цепции. Ее фундаментальная идея, далекая от религиозной догмы, — постулат о существовании космогонического строя, в котором взаимо­действуют земля, небо и-люди². Земля и небо подчинены неизменным законам, а люди — хозяева своих поступков, поэтому от того, как они ведут себя, зависит, будет в мире порядок или, наоборот, беспорядок.

' Кроме Малайзии и Бирмы, находившихся под английским господством. Обычное право этих стран, испытавшее влияние ислама и индусского права, было во многих отношениях точно скопировано по моделям общего права.

² См. Gernet J. Le monde chinois. 1972; Going H. Die historischen Grun-diegen der europeischen Rcchtseinheit, Jahrbuch. dcr Max-Planck Gesellschaft zur Forderung dcr Wisscnschaften. 1973. P.24—36.

23* 355

Гармония, от которой зависят равновесие в мире и счастье людей, предстает в двух аспектах. Во-первых, как гармония между челове­ком и природой. Поведение людей должно соответствовать естествен­ному порядку. Чтобы избежать эпидемии, неурожая, наводнения и землетрясения, а также совершая те или иные действия обществен­ного и личного плана, следует учитывать расположение планет, вре­мя года и т.п. Правители должны особо подавать пример жизни в со­ответствии с естественным порядком: это их основная задача. Добродетель и мораль — более важные качества правителей, чем их практические познания.

Во-вторых, гармония необходима в отношениях людей друг с дру­гом. В общественных отношениях на первом плане должны нахо­диться идея согласия, поиски консенсуса. Следует избегать осужде­ний, санкций, решений большинства. Несогласия должны как бы «растворяться», а не решаться. Предложенный выход должен быть свободно принят участниками, считающими его справедливым, и при этом никто не должен «потерять лицо». На переднем плане должны находиться воспитание и убеждение, а не власть и принуждение.

479. Незначительная роль права. Вследствие таких взглядов ки­тайцы отрицательно относятся к нашей идее права с его строгостью и абстрактностью. Человек не должен настаивать на своих правах, поскольку долг каждого — стремиться к согласию и забывать о себе в интересах всех. К юристам китайцы относятся с недоверием. Ис­пользуя абстрактные нормы, юристы создают препятствия к достиже­нию компромиссов. Хотят они того или нет, но тем самым они спо­собствуют недостойному поведению, несовместимому с интересами общества. В любом случае конкретное решение должно отвечать справедливым и гуманным чувствам, а не быть втиснутым в рамки юридической схемы. Возмещение вреда не должно ложиться непо­мерным грузом на плечи должника и вести его семью к разорению'.

Законы не являются нормальным средством решения конфликтов между людьми. Их полезная роль ограничивается тем, что они пред­лагают образцы поведения и предостерегают тех, кто повел бы себя антиобщественным образом. Однако речь не должна идти о букваль­ном следовании законам; при их исполнении и применении должна сохраняться большая свобода усмотрения, а идеал в том, чтобы зако­ны вообще не применялись и судебные решения не выносились.

Традиционная китайская концепция не отрицает права, но пола­гает при этом, что оно для варваров², для тех, кто не заботится о мора-

' См.: Tsien. La responsabilite civile delictuelle en Chine populaire // Re­vue intemationale de droit compare. 1967. N 4. По традиции спорные вопросы решаются на основе чувства гуманности, затем — ритов, затем — разума и лишь после всего этого может последовать обращение к праву.

² Согласно легенде, право (фа) изобрел варварский народ, называвший­ся миао в, XXIII веке до нашей эры; бог затем истребил этот народ (см. Bod-de О., Morris С. Law in Imperial China. 1967).

ли, для неисправимых преступников, наконец, для иностранцев, кото­рым чужда китайская цивилизация. Китайский же народ прекрасно обходится и без права. Он не интересуется тем, какие нормы содержат законы, не обращается в суд и регулирует межличностные отношения так, как ему подсказывает смысл, следуя не праву, а соглашению и гар­монии. Эту гармонию легко восстановить благодаря тому, что китайцы воспитаны так, что ищут причины конфликта не в злой воле или не­способности противника, а в своих собственных ошибках, нерадении, оплошности. В атмосфере, где каждый готов признать свои ошибки, людей нетрудно заставить пойти на уступки и согласиться на вмеша­тельство посредника; страх перед общественным мнением может при­дать этому согласию принудительный характер'.

Ряд факторов еще более усугубляет неприязнь к праву. Среди них на первом плане — плохая (быть может, умышленно плохая) органи­зация правосудия, что отнюдь не волнует власти². Чиновник, на кото­рого возложено вершить правосудие, весьма далек от тяжущихся, так как, по общему правилу, он приглашается на этот пост из другой про­винции и поэтому плохо знает местные наречие и обычаи. Его слу­жащие, с которыми непосредственно имеют дело тяжущиеся, коррум­пированы, они нарочно затягивают процесс, ибо кормятся от него. Обращение с тяжущимися унизительное, а исход процесса всегда весьма сомнителен. «Выигранный процесс — потерянные деньги», — говорит народная поговорка. Все это побуждает китайцев обходить суды и решать споры путем внесудебных процедур.

480. Конфуцианство. Преобладание ритов. Тип общества, кото­рый существовал в Китае и всячески поддерживался в течение веков, соответствует тому, что предложило конфуцианство. Ячейка общест­ва — это семья с иерархической организацией и почти абсолютной властью главы семьи. Община и само государство должны соответ­ствовать этой модели семьи и избегать сколько-нибудь значительного вмешательства в отведенный ей широкий круг дел. Жителю общины полагалось строго следовать ритам, соответствующим статусу, кото­рый житель имеет в общине. Соблюдение ритов, предписываемых обычаем, заменяло в Китае законопослушание.

В этой статичной концепции общества в качестве основных при­нципов выступали: сыновняя любовь, подчинение высшим в иерар­хии, запрещение любых эксцессов и возмущений. Да и власти осте-

' См. Vu Van Май. Influence du bouddhisme sur Ie droit // Revue Asienne de droit compare. P. 3— 26.

² В VII веке император Кан Ши открыто заявлял: «Число тяжб беспри­мерно возрастет, если люди не будут бояться обращаться в суды, надеясь легко найти там справедливость... Половины наших подданных не хватит, чтобы ре­шать споры другой половины. Поэтому я требую, чтобы с теми, кто обращает­ся в суд, обходились безжалостно, так чтобы они почувствовали отвращение к праву и тряслись от страха от одной мысли предстать перед судьей» (пит. по Van der SprenKel S. Legal Institutions in Manchu China. 1962. P.77).

регались править по произволу: они сами были воспитаны в уваже­нии к ритам, а кроме того, их сдерживали моральные установки, тре­бовавшие сперва объяснить, а потом приказывать, выступить в качес­тве арбитра, а уж потом судить, предупредить, прежде чем наказать'.

Китай в течение веков жил, не зная организованных юридических профессий. Суд творили администраторы, сдававшие для занятия поста экзамены литературного характера. Они не знали права и ру­ководствовались советами своих чиновников, принадлежащих к на­следственной касте. Людей, сведущих в законе, презирали, и если со­ветовались с ними, то тайно. Не было юридической доктрины, и в долгой истории Китая не обнаруживается ни одного крупного юрис­та, оставившего в ней след.

481. Шкота легистов. Этот традиционный подход был оспорен, но весьма своеобразно. В истории Китая выделяется период сражаю­щихся царств. В это смутное время — III век до нашей эры — школа легистов заняла позицию, согласно которой власть должна основы­ваться не столько на добродетели правящих (правлении людей), сколько на подчинении закону (правлении законов). Взгляды легис­тов изложены в трактате, принадлежащем Хан Фэйцзы. Он и другие легисты настаивали на необходимости постоянно действующих зако­нов; правитель должен знать их, а подданные — строго исполнять. Это была концепция права и закона, близкая к преобладавшей на За­паде, но не лишенная, по выражению Ж. Эскарра, «некоторой наив­ности»².

Однако взгляды легистов остались чуждыми сознанию большин­ства китайского населения. Они слишком отклонялись от укоренив­шихся представлений и поэтому имели лишь временный успех. Легистам не удалось утвердить в Китае понятие постоянно действую­щих правовых норм и суверенного закона.

При династии Хан (206 г. до нашей эры) конфуцианство снова возобладало, и с тех пор его господство было постоянным. Монголы-завоеватели в XIII веке могли выразить свое презрение к этому уче­нию, отнеся его проповедников вместе с проститутками и нищими к десятому, последнему разряду населения. Но это преходящее явление не оставило большого следа, конфуцианская мысль господствовала вплоть до нашего века, и право не интересовало китайцев, предпочи­тавших иные пути реализации справедливости. Общественный строй ' основывался на ритах, и закон играл лишь второстепенную роль³. Чтобы узнать нормы, которыми реально руководствовались в сфере, которую мы бы назвали частным или гражданским правом, следует

' См. Tsien. Op. cit. P. 432.

² Escarra J. Lc droit chinois. 1936. P. 55.

³ См. T'ung-tsu-ch'u. Law and Society in Traditional China. 1961. («Цель права — сохранить статус каждой семьи, а не определять, что хорошо и что плохо».)

абстрагироваться от закона и руководствоваться только обычаем'. Китайские кодексы, которые появлялись после воцарения династии Хан, содержали лишь административные предписания или нормы, относящиеся к уголовному праву; гражданско-правовые правила по­падали в них лишь тогда, когда нарушение норм обычая влекло уго­ловные санкции². Тот, кто, добиваясь осуществления своих интересов в области частного права, просил государственного вмешательства, должен был винить другую сторону в совершении уголовно нака­зуемого деяния. Общественное мнение осуждало такой способ дейст­вий, и тот, кто не мог доказать выдвинутое обвинение, сурово нака­зывался.

482. Кодификация. Идея «общества без права» как будто была поставлена под сомнение революцией 1911 года. После провозглаше­ния республики велась редакционная работа по созданию кодексов. Гражданский кодекс, включающий и гражданское, и торговое право, вступил в силу в 1929—1931 годах. Гражданский процессуальный ко­декс —в 1932 году. Земельный кодекс — в 1930 году³. Во всяком слу­чае внешне китайское право европеизировалось и вошло, как это полагают многие изучавшие его, в семью правовых систем, основан­ных на римском праве.

483. Сохранение традиционных идей. Однако за этим фасадом продолжали существовать традиционные понятия и, за немногими исключениями, именно они преобладали в реальной действительнос­ти. Труды нескольких человек, желавших вестернизации своей стра­ны, не могли немедленно перестроить китайское мышление и укоре­нить в течение нескольких лет в умах юристов и китайского населения романскую концепцию права, разрабатывавшуюся более тысячи лет юристами Запада. Кодексы и законы применялись в Ки­тае только в той мере, в какой они отвечали народному чувству спра­ведливости и приличиям. Практика игнорировала законы, как только они нарушали традицию. В суды не обращались потому, что люди не знали своих прав, или потому, что они не хотели заслужить неодоб­рение общества. Общественные отношения, таким образом, практи­чески регулировались так же, как и прежде. Обращались ли в исклю­чительных случаях в суды? Даже в этих случаях часто получалось так, что китайские судьи выносили решения по стандартам конфуци-

• См. McAleavy H. Chinese Law // Derrett J. Op. cit. P. 105—130.

² Первые кодексы утеряны. Из сохранившихся самый старый датирован VII веком нашей эры (династия Тан). Кодекс разделен на две части: первая — уголовное право (лю), вторая — административные правила (лин). После па­дения империи действовал кодекс, именуемый Татзин Люли, опубликованный в 1648 году. Его первая часть содержала 457 норм (лю), которые около 1800 года были исправлены и дополнены еще 1800 нормами, содержащими правила применения (ли). Все нормы были разбиты на шесть разделов в зависимости от того, какой из шести органов высшего управления они интересовали.

³ Эти кодексы продолжают действовать на Тайване.

анства, вместо того чтобы применять нормы писаного права: они от­казывались выселить нанимателя из помещения, так как он беден и ни в чем не виноват, тогда как собственник богат и не нуждается в сданном помещении; они предоставляли отсрочку должнику, если он был в трудном положении. В результате принятия новых кодексов, как того и опасались, увеличилось число судебных процессов, и это казалось китайцам признаком упадка. Возврат к конфуцианству ка­зался желательным даже самым передовым умам'.

484. Коммунистический Китай. В результате победы коммунис­тической партии, возглавляемой Мао Цзэдуном, Китай с 1 октября 1949 г. стал Народной республикой. Как и Советский Союз, он руко­водствуется идеологией марксизма-ленинизма. Однако положение Китая существенно иное.

Советский Союз и страны народной демократии в Европе легко пришли к необходимости принципа законности в переходный пери­од. В этих странах в течение веков признавалась первенствующая роль закона, который и был использован для создания и организации нового общества. В Китае, наоборот, принцип законности лишь на­чинает утверждаться, преодолевая традицию². Хотя в Китае отказа­лись ныне от учения о связи между гармонией в обществе и поряд­ком вещей в природе, тем не менее страна в большей степени, чем Советский Союз, подготовлена к тому, чтобы моральное воспитание и воспитание гражданской добродетели вытеснили методы, основан­ные на праве.

485. Первые годы: советский путь. В 1949 году были отменены все ранее изданные законы и декреты и упразднены суды. Надо было создавать что-то новое.

В первые годы после прихода коммунистов к власти могло сло­житься впечатление, что они, хотя и с неохотой, признают важность права и закона, видя в них самый эффективный, быстро действующий инструмент перестройки общества.

Органические законы 1949 года, которые предусматривали воссо­здание правовой системы, исходили из советской модели. На Верхов­ный суд возлагалось руководство всеми новыми судами; была создана прокуратура, призванная утвердить принцип социалистической за­конности. В 1950—1951 годах были изданы крупные законы: о бра­ке, профсоюзах, об аграрной реформе, о судебной организации и др. Была создана кодификационная комиссия, которая приступила к подготовке кодексов.

Большие затруднения возникали, однако, в связи с отсутствием достаточно подготовленных юристов. Функции судов зачастую вы­полняли органы полиции и государственной безопасности. Наряду с народными судами общей компетенции действовали особые суды.

' Chu-Ching. On the Reconstruction of the Chinese System of Law. 1947. ² Shao-Chuan Leng. Justice in Communist China. 1967.

Над самими же народными судами довлели органы исполнительной власти- С трудом происходило создание прокуратуры; поскольку от­сутствовало законодательство, она не знала, что должна делать. В 1952—1953 годах принцип законности, и так утверждавшийся с тру­дом, был подвергнут нападкам: критиковались отделение права от по­литики, независимость судей, юридический формализм, принцип не­придания закону обратной силы, давность, принцип «нет наказания без закона».

Тем не менее от советской модели не отказывались, и принцип социалистической законности должен был в итоге восторжествовать. Эту тенденцию подтвердила Конституция 1954 года, построенная по модели советской Конституции 1936 года*. В том же году были реор­ганизованы суды и прокуратура. В 1957 году действовало более 2700 народных судов. Постановление 1954 года содержало гарантии про­тив ареста и задержания.

486. Отказ от этого пути: марксизм-маоизм. После 1957 года, когда обнаружились первые трения с Советским Союзом, китайская революция взяла другой курс. В 1960 году произошел полный разрыв с СССР. Хотя китайская критика была сконцентрирована на совет­ском руководстве, которое пришло на смену Сталину, в действи­тельности в Китае была отброшена вся политическая линия, которой следовал Советский Союз начиная с 1917 года. В СССР были нацио­нализированы средства производства. Эта фундаментальная мера, предусмотренная марксистским учением, и была осуществлена в Ки­тае. Но национализация — это еще не все. Маркс и Ленин хорошо понимали это, когда говорили о необходимости создания нового ме­ханизма производства. Стремясь к быстрому развитию производст­ва, советские руководители не отказались от многого из того, что обеспечивало производительность при капитализме. Китай отказал­ся от этой модели, трактуемой как государственный капитализм, и выступил против «советских ревизионистов», которые, как утвержда­лось, подменили борьбу за полное освобождение рабочего класса и всего человечества «борьбой за гуляш».

Таким образом, приоритет в Китае был отдан не экономическому росту, а социальным перестройкам, созданию нового типа общес­твенных отношений, исключающих всякую возможность и даже же­лание эксплуатации. Главное — не развитие важных секторов эконо­мики (например, тяжелой индустрии), а то, что народные массы осознали, что произошел коренной перелом и никто не является больше объектом эксплуатации. Интеллектуальная элита (инженеры, администраторы, лица свободных профессий) не будет отныне стоять над пролетариатом. Рабочие должны участвовать в управлении пред­приятием, а директора и инженеры — в производственном процессе,

' Конституция 1954 года содержит широкую декларацию прав, а ее ст. 78 гарантирует независимость судей.

с тем чтобы преодолеть разрыв между работниками умственного и физического труда. Был предпринят и рад других мер эгалита-ристского характера, а экономический критерий производительнос­ти был заменен политическим с учетом того, насколько преданно и старательно участвует каждый в выполняемой сообща работе. Опла­та определялась коллективом, причем работник должен был сам по совести сказать, на что он вправе претендовать.

Еще в одном отношении китайский путь в тот период отличался от советского. Допускалось, что в компартии могут быть правое кры­ло, центр и левое крыло. Такого рода предложения рассматривались как нормальные и, более того, необходимые для любого живого орга­низма. Признавалась опасность «склероза» партии — отрыва ее ру­ководителей от массы и возврата в целях личной выгоды на путь рес­таврации капитализма. С позиции терпимости никто из противников не рассматривался априори как неисправимый.

Конституции, принятые в 1954, 1975 и 1978 годах, закрепили коммунистический режим в стране и господствующую роль госу­дарства. Оно выступает как государство идеологическое и бюрокра­тическое. В 70-е годы произошла «культурная революция» — волна насилия, имевшая целью полностью отбросить конфуцианство. Гоне­ниям подвергся интеллектуальный слой общества, практически из­гнанный из общественной жизни. Во главу угла были поставлены классовая борьба и утверждение социалистического пути. Все это происходило под лозунгами опасности капитализма и империалисти­ческой агрессии.

Конституция 1975 года (очень краткая, всего 30 статей), предель­но идеологизированная, закрепила великие коммунистические при­нципы Мао Цзэдуна, государственный способ производства, особую роль пролетариата.

487. Эволюция китайского коммунизма. В 1976 году была арес­тована «банда четырех» — государственных руководителей, причаст­ных к проведению «культурной революции», и другие ее лидеры. К концу 1984 года наметились изменения — 20 миллионов человек вер­нулись из заключения на свободу. Интеллигенция после многих стра­даний и издевательств вновь обрела положение, которое позволяло использовать ее компетенцию и знания.

Начиная с 1970 года складывается новая политика. Это была по­литика прагматичного и гибкого Дэн Сяопина, выраженная в его зна­менитой формуле: «Неважно, какая кошка — белая или черная, — если она ловит мышей». Разумеется, были сохранены социалистичес­кие принципы, роль коммунистической партии, государственная цен­трализация и др. Однако перед лицом экономического провала, к ко­торому привела политика Мао, требовались реформы. Улучшение экономической ситуации было невозможно без политических изме­нений, и они начались с сентября 1980 года. Новая политика прежде всего отказалась от идеи о том, что «культурная революция» и клас­