Глава 2. МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ

127. Марксизм — доктринальная основа общества. Социалисти­ческая революция сопровождалась широкомасштабным критическим пересмотром всех институтов, которые по большей части были отвер­гнуты или трансформированы в свете учения марксизма-ленинизма, рассматриваемого как непреложная истина. Чтобы понять политику, новые институты и новое право социалистических стран, необходимо иметь представление хотя бы об основных положениях этого учения.

Марксизм-ленинизм в социалистических странах — это совсем не то, что любая философская доктрина в западных странах. Это официально признанное учение, а всякое иное, противоречащее, счи­тается не только ложным, но и опасным, угрозой общественному строю. Марксизм-ленинизм раскрыл законы, определяющие развитие общества, основанного на гармонии и согласии. Каждый, кто не сог­ласен с этой доктриной, кто отрицает и даже просто ставит под со­мнение постулаты марксизма, является, сознательно или нет, врагом человеческого рода, и его ложные взгляды должны быть пресечены.

Марксизм-ленинизм — это одновременно и мировоззрение, и ру­ководство к действию, доказывающее, как надо поступать, чтобы мир стал лучше. Знание принципов марксизма-ленинизма необходимо всем гражданам. Практика без революционной теории слепа, учил Сталин. Важно, чтобы руководители принадлежали к кругу просве­щенных людей, которые знают эту доктрину и полностью преданы ей. Не менее важно, чтобы те, кто управляет, судьи, граждане, также

были верны доктрине и вносили свой сознательный вклад в реализа­цию политики, направленной на то, чтобы вести общество к прогрес­су по открытому ею пути.

128. Исторический материализм. Марксистское учение, основа­телями которого являются Карл Маркс (1818—1883 гг.) и Фридрих Энгельс (1820—1895 гг.),исходит, с одной стороны, из материалисти­ческой философии, с другой — из идеи развития. Согласно материа­листическому подходу, объекты, существующие в природе, первич­ны; мысль, дух, сознание — это отражение материального мира. Идея развития означает, что в природе нет ничего раз и навсегда данного, все изменяется в процессе постоянной эволюции.

Дарвин в 1859 году в своей книге «Происхождение видов» объяс­нил принцип, управляющий эволюцией в сфере биологии. Маркс и Энгельс полагали, что и в области общественных наук — а не только естественных — имеются законы, управляющие развитием челове­чества. Они стремились открыть эти законы и таким путем поставить на место старого утопического социализма научный социализм.

Их отправная точка — гегелевский тезис о диалектическом разви­тии; за тезисом следует антитезис, а противоречие между ними реша­ется в синтезе, который и есть двигатель прогресса. Однако Маркс и Энгельс по-иному, чем Гегель, понимали причинные зависимости в ходе эволюции. Гегель — идеалист, и развитие общества он объяснял прогрессом человеческого разума. Учение Маркса и Энгельса — исто­рический материализм: объективное обусловливает сознание, реаль­ность рождает идеи, человек — прежде всего homo faber и лишь затем homo sapiens. «Анатомию гражданского общества следует искать в по­литической экономии, — писал Маркс. — Способ производства мате­риальной жизни обусловливает социальный, политический и духов­ный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»'.

129. Базис и надстройка. Марксистское учение отнюдь не носит печати фатализма. Оно отводит человеку важную роль в реализации законов истории. Но, тем не менее, его возможности ограниченны, ибо, как писал Ф. Энгельс, «люди сами делают свою историю, однако в данной, их обусловливающей среде, на основе уже существующих действительных отношений»².

Решающую роль в обществе играют экономическая инфраструк­тура, условия, в которых используются средства производства. Вслед за Сен-Симоном марксизм говорит о том, что принципы политичес­кой экономии первичны по отношению к принципам гражданского права. Все находится в зависимости от экономической структуры — идеи людей, нравы, мораль, религия.

Точно так же и право — это не более чем надстройка, его реаль-

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 6—7. ² Маркс К„ Энгельс Ф. Соч. Т. 39. С. 175.

ное назначение — служить интересам тех, в чьих руках находятся рычаги власти в данном обществе. Оно — инструмент, используемый теми, кому принадлежит власть и кто распоряжается средствами про­изводства. Право — это средство подавления эксплуатируемого клас­са. Оно справедливо только с субъективной точки зрения господству­ющего класса. Говорить о справедливом праве вообще -+- это значит обратиться к идеологии, то есть ложному отражению реальности. Справедливость — это историческое понятие, зависящее от условий жизни определенного класса. Право буржуазного государства, прене­брегающее интересами пролетариата, является, с его точки зрения, отрицанием справедливости.

Таким образом, марксистская трактовка права прямо противопо­ложна нашим традиционным представлениям о нем. Чтобы несколь­ко глубже разобраться в этом вопросе, а также понять, как представ­ляется в этой связи будущее коммунистическое общество, следует обратиться к взглядам Ф. Энгельса на государство и право, изложен­ным в книге «Происхождение семьи, частной собственности и госу­дарства» (1884 г.).

130. Марксистская концепция государства и права. По Энгель­су, в начале истории мы видим общество без классов, где все его чле­ны находились в равном положении по отношению к орудиям произ­водства. Все были равны, независимы друг от друга, ибо эти орудия находились в свободном распоряжении всех. Правила поведения со­блюдались, но, походя на нравы и не будучи снабжены принудитель­ными санкциями, эти правила не были нормами права.

Позднее в результате общественного разделения труда в прими­тивном обществе произошло расслоение, и выделилось два класса. Один из них овладел средствами производства и начал эксплуатиро­вать другой класс, лишенный этих средств. В этот момент появляют­ся право и государство. Между этими двумя явлениями марксист ви­дит прямую связь. Право — это такое правило поведения, которое, в отличие от всех других, содержит принудительный момент, возмож­ность вмешательства государства. Властвующее в обществе государ­ство, угрожая принуждением или применяя его, обеспечивает соблю­дение этого правила. Нет права без государства и государства без права. Это два слова, которые обозначают одно и то же явление.

Не всякое человеческое общество знает государство и право. Они — продукты определенной экономической структуры и не возникают до тех пор, пока не произойдет раскола общества на классы, из которых один эксплуатирует другой или другие. Господствующий класс ис­пользует в этих условиях государство и право, чтобы укрепить и продлить свое государство.

Право — это орудие классовой борьбы, служащее защите интере­сов господствующего класса и сохранению выгодного для него социаль­ного неравенства. Оно может быть определено как совокупность со­циальных норм, которые регламентируют отношения господства между

правящим и подчиненными классами в той части, в какой эти отноше­ния не могут сохраняться без опоры на принудительную силу хорошо организованного государства. Что касается государства, то это организа­ция господствующего класса, с помощью которой этот класс обеспечи­вает подавление эксплуатируемого класса и охрану своих интересов.

Право и государство существовали не всегда. Их появление — это «диалектический скачок». Переход от общества без государства и пра­ва к обществу с правом и государством — это невиданная дотоле соци­альная революция. Все последующее развитие носило скоре «количес­твенный» характер в том смысле, что лишь видоизменяло уже существующее государство и право, но в рамках классового общества, основанного на частной собственности на средства производства. Ис­тория общества — это,по преимуществу, история борьбы классов. По­вороты истории связаны с победой части ранее эксплуатируемого класса, который отныне становился эксплуататорским классом. Появ­ление нового социального класса прогрессивно, ибо соответствует бо­лее развитому состоянию способа производства, техническому про­грессу, общим устремлениям общества. Однако средства производства по-прежнему в частной собственности небольшого числа лиц и, следо­вательно, сохраняется деление на эксплуататоров и эксплуатируемых.

131. Предвидение общества без права. Марксизм как политичес­кая доктрина исходит из того, что причиной всех зол в обществе яв­ляется антагонизм социальных классов, который исчезнет лишь тог­да, когда будет положен конец частному присвоению средств производства и они будут переданы в распоряжение всех и использо­ваться в интересах всех. Так появится новое, коммунистическое об­щество, не знающее эксплуатации человека человеком и руковод­ствующееся принципом «от каждого по способностям, каждому по потребности». Принуждение станет ненужным, а его носители — го­сударство и право — отомрут. Эта доктрина полностью противопо­ложна фашистской, превозносящей роль государства, всемогуществу которого приносятся в жертву интересы индивидов.

Переход к новому обществу без государства и права — это еще один диалектический скачок в истории, но обратный тому, о котором говорилось выше. Человек становится свободным, он принадлежит самому себе и не должен продавать свою рабочую силу в интересах эксплуататоров из господствующего класса. Нормы поведения, кото­рые сложатся в этом будущем обществе, приобретут такой же харак­тер, как и в ранних обществах, то есть это будут правила морали, обычаи, технические предписания. Они будут соблюдаться спонтан­но в силу убежденности в их соответствии общему интересу и под­линной справедливости. Все граждане в меру своих способностей примут участие в управлении делами общества. Уровень производст­ва позволит удовлетворить разумные потребности каждого.

132. Марксизм как теория действия. Марксистская доктрина, сформулированная в основных чертах в 1848 году в «Манифесте

Коммунистической партии», развивалась затем Марксом и Энгель­сом на протяжении всей их жизни. Они защищали ее от противни­ков, уточняли для последователей. Маркс и Энгельс были не только мыслителями, но и партийными деятелями. Они внимательно следи­ли за событиями своего времени, анализировали ситуации, возникав­шие в разных странах, и формулировали выводы о том, какова долж­на быть линия поведения, призванная привести к конечному успеху сторонников доктрины. Марксизм, таким образом, — это не только объяснение истории, но и основанное на диалектическом методе ру­ководство по политической деятельности и революционной практи­ке.

В отличие от исторической и философской частей марксистско­го учения, его политическая часть требовала постоянного учета изме­няющихся условий, и особенно после того, как партия большевиков пришла к власти в России в 1917 году. Роль Ленина в этой связи была настолько велика, что и в Советском Союзе, и в других странах мар­ксизм в наше время называют марксизмом-ленинизмом.

Маркс и Энгельс не могли предвидеть, в какой стране впервые произойдет революция, приведшая к власти марксистскую партию, и какова будет обстановка в мире в этот момент и в последующем. В трудах Маркса имелось лишь указание на то, что между капитализ­мом и коммунизмом должен быть переходный период. «Между капи­талистическим и коммунистическим обществом лежит период рево­люционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство это­го периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата»'. После завоевания власти надо было оп­ределить, каковы должны быть структура и задачи социалистическо­го государства. Ленин попытался это сделать в начальный, трудный период. Но он умер в 1924 году, и его наследник Сталин придал со­ветскому обществу его характерные черты, проведя тотальную кол­лективизацию экономики и создав тоталитарное государство, вся власть в котором была бесконтрольно сосредоточена в руках вождя.

133. Значимость марксизма-ленинизма. Прежде чем изучать со­зданные в стране институты, следует еще раз подчеркнуть значение марксизма как учения и вытекающей из него концепции права. Даже общество, образовавшееся в СССР, рассматривалось его руководите­лями как несовершенное (хотя и значительно более высокое, чем общества капиталистические). Общественные отношения в нем соот­ветствовали лишь первому необходимому этапу на пути к коммунис­тическому обществу — этапу социалистического государства. Совет­ская страна еще не завершила революцию. Государство было и остается революционным. Нельзя упускать из виду это марксистское видение. Благодаря ему в СССР право трактовалось весьма своеоб-

Маркс К„ Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 27.

разным образом и ему была отведена иная роль в сравнении с запад­ноевропейским пониманием роли права'.

Охрана порядка путем выработки принципов решения конфликтов не является основной задачей социалистического права. Оно прежде всего — средство трансформации общества, движения к коммунисти­ческому идеалу, до достижения которого не могут существовать под­линные свобода, равенство, мораль. Право — инструмент на службе господствующего класса, и это заявляется без стеснения, поскольку политика социалистических стран как таковая нечто иное, чем поли­тика буржуазных государств. Осененные марксистской доктриной, со­ветские руководители знают цели, к которым следует идти в соответ­ствии с научными законами, управляющими развитием общества. Цель права совпадает с целью политики: оно должно дать обществу организа­ционные формы, соответствующие этим законам, воспитывать граждан, показывая им, насколько противоправно сегодня поведение, которое при капитализме признавалось допустимым и, более того, нормальным.

Характер, который придал советскому праву экономический ба­зис, его воспитательная роль делают его отличным от «буржуазного права», пытающегося вслепую установить порядок и господство мо­рали в мире, порочная экономическая организация которого не поз­воляет это сделать. В глазах советских граждан политики и юристы буржуазных стран действуют вслепую, плывут по течению, при этом не имеют компаса и не могут должным образом маневрировать. Руко­водители и юристы социалистических стран, наоборот, нашли такой компас в виде марксистско-ленинского учения. Поэтому советское право не такое, как «другое право».

Таким образом, очевидно, что понимание этого права неотделимо от знания марксизма-ленинизма, определяющего его цели, развитие, толкование и применение. Нельзя понять советский строй, если не подходить к нему в свете марксистско-ленинского учения, которое признается единственно истинным. В свете этого учения многие вещи приобретают иной смысл, чем тот, к которому мы привыкли. Такова, например, новая концепция морали: быть нравственным — это значит отдавать все свои силы и энергию делу строительства ком­мунизма. Свобода отнюдь не упраздняется, но понимается иначе и в определенном смысле напоминает концепцию, которая господствова­ла во Франции до XVIII века и которую Шарль Монтескье сформу­лировал следующим образом: «Свобода состоит совсем не в том, что­бы... делать то, что хочется. В государстве, т.е. в обществе, где есть законы, свобода может заключаться лишь в том, чтобы... делать то, что должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не долж­но хотеть»². Марксизм также учит человека, чего должно хотеть.

Основанное на научной теории, советское общество — это не прос- то общество нового типа, но высший тип общества, значительно более

' Toumanov V. Pensee junduque bourgeoise contemporaine. 1974. ² Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 288.

прогрессивный, чем буржуазные общества. Если в этих последних кто-то и попытается приложить усилия, чтобы добиться большей социаль­ной справедливости, эта попытка обречена на неуспех, поскольку сохраняются социальные структуры — носители недопустимых, отвра­тительных неравенств'. Вне марксистской доктрины и ее постулата о необходимости обобществления всех средств производства нет правиль­ных решений. Несоциалистические государства в международном плане являются постоянной угрозой человечеству. Их внутренние сущность и структура с неизбежностью порождают внутренние противоречия, выход из которых эти государства, чтобы продолжать свое существование, ищут, порабощая другие народы (колониализм) или прибегая к войне (империализм). Эта опасность существует всегда, и мирное сосущество­вание с этими государствами возможно, если быть более сильным.

134. Наступивший кризис. Марксистская доктрина, давшая ши­рокую картину прошлого и будущего общества, несомненно, сохра­нила свой след и сегодня в бывшем СССР: таков, например, тезис о необходимости обеспечить благосостояние всех. Но разве сегодня в западных странах дело обстоит по-иному? Здесь уже не понимают со­бственность по старой модели Тьера, а жизненные условия трудящих­ся существенно улучшены, i

В конечном счете отпали структуры, на которых была основана система власти Сталина и его наследников. Несостоятельным оказа­лось стремление обосновать их авторитетом Маркса и даже Ленина. Нельзя сохранить структуры, которые опирались на диктатуру моно­литной и централизованной партии, но оказались не только неспо­собными построить коммунистическое общество, но, наоборот, от­странили массы граждан от решения общественных дел, породили безответственную и часто коррумпированную бюрократию и были за­частую разрушительны в экономическом плане.

По инициативе М.С.Горбачева, а затем Бориса Ельцина прошла волна реформ, первоначально имевших целью тотальную перестрой­ку Советского государства и его экономики, но приведших к распаду СССР и созданию Содружества Независимых Государств. Когда пи­шутся эти строки, трудно еще оценить масштабы и значимость ре­форм и новых структур.

135. Отношения между советскими и иностранными юристами. Из учения марксизма-ленинизма следует, что в силу различия эконо­мической структуры социалистических стран, с одной стороны, и ка­питалистических — с другой, советское право по определению — хо­рошее, а буржуазное право — плохое. В Советском Союзе не было сомнений и в том, что буржуазные юристы не могут не быть созна­тельными или несознательными выразителями интересов буржуазно­го класса. Все, что делалось в буржуазных странах, интерпретирова­

' Зивс С.Л., Развитие формы права в современных империалистических государствах. М., 1960; Круглоголов М.А. Антидемократическая сущность буржуазных выборов. М., 1965.

лось в свете марксизма как направленное на поддержание диктатуры имущих. Правда, правящая буржуазия в страхе перед пролетариатом шла на известные улучшения. Однако нельзя надеяться на то, что об­щество и право станут справедливыми, пока не удастся избавиться от коренного порока общества — отменить возможность присвоения средств производства частными лицами. Неизбежное следствие лю­бой частной собственности — эксплуатация человека человеком.

Западные юристы с трудом верили, что можно видеть неоспори­мую истину в доктрине, которая, раз сложившись, не претендует на дальнейшее развитие, хотя, очевидно, принадлежит к движению идей XIX века и во второй половине XX века является пройденным эта­пом. Советских юристов не посещала идея проверить обоснован­ность марксизма-ленинизма, для них это учение в его постулатах было вне пределов дискуссии.

Очевидно, таким образом, что на уровне принципов согласие между советскими и буржуазными юристами достигнуто быть не мо­жет и сравнение соответствующих правовых систем будет плодотвор­но только в юридико-техническом плане'.

Несмотря на различие политических систем, и тут, и там могут воз­никать сходные проблемы, порожденные экономическими, социаль­ными и моральными причинами. Принципиальные расхождения не­редко стираются, когда вопрос переходит в практическую плоскость. И тогда мы убеждаемся в том, что можем многое узнать, обратившись к опыту Советского Союза. Такова, например, идея о том, что участие трудящихся в управлении необходимо для того, чтобы оно стало эф­фективным и подлинно демократичным. Эта идея получает все боль­шее распространение и за пределами марксистских стран.

Глава 3. НОВЫЙ СТРОЙ

136. Советский Союз и другие страны. Россия и другие страны, вставшие на путь коммунистического строительства, имели разные правовые традиции. Различны были и пути прихода коммунистов к власти. Наконец, руководители стран народной демократии имели возможность использовать опыт, накопленный СССР. Поэтому мы рассмотрим раздельно право Советского Союза и право других евро­пейских социалистических стран. Такой путь покажет немалые раз-

' Constantinesco L.J. La comparabilite des ordres juridiques ayant une ideo­logic et une structure politico-economique differente et la theorie des elements determinants. Rev. int. dr. compare. 1973. P. 5—16; Loeber, Rechtsvergleichung zwischen Lander mit verschiedener Wirtshaftsordnung. Rabels Z. (1962). P. 206;

Drobnig V. The comparability of socialist and non socialist system of law, Tel Aviv University Studies in Lax. (1977). P. 45—57; «Droit compare et systemes so-cio-politiqies», in Livre du Centenaire de la Societe de Legislation comparee. 1971. Vol. IL P. 145—191.

личия, но завершим мы рассмотрение показом того, как над всеми этими различиями господствует сегодня общий принцип — принцип социалистической законности.

Отдел I. Советский Союз

137. Октябрьская революция. 7 ноября 1917 г. (25 октября по юлианскому календарю, действовавшему в то время в России) побе­доносная революция привела к власти большевиков. С этого дня на­чинается новая эпоха в истории России.

Партия большевиков твердо намеревалась построить как можно* скорее коммунистическое общество, о котором писали К. Маркс И Ф. Энгельс. Однако многие вопросы были неясны, и марксистская' доктрина требовала практических уточнений. К. Маркс и Ф. Энгельс открыли законы развития общества, они указали финальную стадию,. на которой будут мир и счастье, они разработали пути завоевания власти. Но марксистская доктрина не давала точных указаний о том,' что надо делать после завоевания власти, как практически организо­вать общество в ожидании всемирной победы коммунизма. К. Маркой считал, что революция победит сначала в индустриально развитой^ стране, а произошла она в стране преимущественно аграрной. K.S Маркс полагал, что революция распространится очень быстро во¹¹ всем мире или хотя бы во всей Европе, однако Россия после 1917 года^ осталась одна. Как понимать в этих условиях переходный этап — этап социалистического государства, предусмотренный К. Марксом? *

Внимание марксистов в предшествующем периоде было обра-г щено прежде всего на анализ противоречий капитализма, на пути завоевания власти, на описание будущего коммунистического об-'^ щества, с тем чтобы дать определенный идеал пролетариату. Пере-' ходный этап — социализм — не был детально разработан, в том числе и в юридическом аспекте. Все соглашались с тем, что это бу­дет период диктатуры пролетариата. Но можно ли называть проле-S тариатом только рабочий класс после победы революции в стране J где этот класс не составляет большинство? И с помощью каких ме-' тодов и путем организации каких институтов пролетариат будет осуществлять свою диктатуру? Богатая работами в области филосо­фии, истории, экономики и политики, марксистская доктрина была весьма бедна правовыми трудами; некоторые существовавшие к тому времени юридические работы социалистической ориентации принадлежали, как правило, авторам, которые не были ортодок­сальными марксистами и говорили о построении социализма эволю­ционным путем, без установления диктатуры пролетариата.

В этих условиях доктрина формировалась эмпирическим путем — хотя и с участием юристов, но под преобладающим влиянием поли­тических руководителей, и прежде всего Ленина.

Развитие советского права с 1917 года включает три главных эта­па. Первый (от Октябрьской революции до принятия Конституции СССР 1936 г.) — построение социализма. Второй (начиная с 1936 г. и до 1985 г.) должен был быть периодом развития социалистического государства к коммунизму, но оказался скорее периодом стагнации. Третий период — перестройка.

§ 1. От буржуазного государства к социалистическому

Первый этап истории советского права, который заканчивается провозглашением 5 декабря 1936 г. Конституции СССР, делится на три периода: военный коммунизм (1917—1921 гг.), новая экономи­ческая политика — нэп (1921—1928 гг.), период полного обобщес­твления средств производства (1928—1936 гг.).

138. Период военного коммунизма. Работа, проделанная в этот период, отмечена рядом особых обстоятельств. Россия находилась в тяжелых условиях гражданской войны и иностранной интервенции, в стране царила разруха. Новой власти не раз угрожала военная опас­ность. Главным была не созидательная деятельность, а необходимость победить своих врагов, удержать власть, установить мир, а в случае неблагоприятного исхода борьбы, по крайней мере, героически про­возгласить принципы революции. Ленин не раз говорил, что первые декреты советской власти имели по преимуществу пропагандистское значение. Об этом же писал в своей книге «Моя жизнь» Троцкий.

Работа, проделанная в период военного коммунизма, носит от-" печаток чего-то нереального. Складывается впечатление, что хотели сразу перейти к коммунистическому обществу, минуя предсказанный Марксом социализм. В первой Конституции РСФСР 1918 г. нет даже слова «государство». Было провозглашено право наций на самоопре­деление (Декларация прав народов России), принята Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа, опубликовано обраще­ние ко всем трудящимся мусульманам России и Востока. Церковь отделена от государства, принят Кодекс законов о браке. Земля, шах­ты, все важнейшие промышленные предприятия, банки национализи­рованы, частная торговля запрещена. Казалось, что и деньги должны были исчезнуть, а договорные отношения заменит система прямого распределения продукции. Складывалось впечатление, что в России пытаются немедленно построить новое, коммунистическое общество, минуя этап социализма, наследование было отменено. К юристам от­носились с недоверием; старые судьи и судебная процедура были ликвидированы. Вновь созданные судьи выносили решения вне фор­мальной процедуры, в соответствии с революционной совестью и правосознанием, в интересах власти рабочих и крестьян'.

' См. Hazard J.N. Setting Disputes in Soviet Sociery. The formative era of legal institutions, 1960.

9—2917 129

Принятые в то время меры были очень интересны, так как они позволяют представить, какова же конечная цель коммунизма. Жела­ние выполнить эту программу одним росчерком пера было нереаль­ным. Однако в СССР были люди, сохранившие ностальгию по этим первым годам и стремившиеся вернуться к провозглашенным тогда установкам. Более реалистично мыслящие руководители пришли, од­нако, к выводу о том, что коммунизма удастся достигнуть лишь в от­даленном будущем, и сосредоточили все усилия на создании и укреп­лении социалистического государства. Эта работа началась по окончании гражданской войны и иностранной интервенции, когда полностью установившаяся советская власть оказалась перед лицом гигантской по сложности задачи: восстановления страны и строи­тельства социализма.

139. Новая экономическая политика (нэп). Восстановлению страны, разоренной войной, были посвящены семь лет, в течение ко­торых задача немедленного строительства социализма отошла, по крайней мере внешне, на второй план. Эти семь лет — с лета 1921 года по 1928 год — были годами нэпа.

Нэп характеризуется определенным отходом от позиций предыду­щего периода. Были допущены концессии, иногда значительные, как в целях увеличения занятости населения, так и для привлечения иностранного капитала. Нэп породил у многих впечатление, что ре­волюционные крайности прошлого отброшены, что режим как бы ос­тепенился, что он «либерализуется», признавая такие традиционные ценности, как собственность и частная инициатива, равно как и не­возможность общества, не основанного на праве.

На самом же деле созданные концессии в плане экономическом имели лишь ограниченное значение. Государство сохранило команд­ные посты в промышленности и торговле: только в том, что касается, сельского хозяйства, были сделаны серьезные отступления от при-f нципов, так как допускалось существование класса зажиточны» крестьян — кулаков, использовавших наемный труд. -,

Представление, что большевики якобы возвращаются к методам буржуазного мира, было особенно нелепым, потому что в действи­тельности происходил поворот к настоящей марксистской доктрине;

руководители СССР отбросили иллюзию (если предположить, что они когда-либо ее имели) о том, что можно немедленно установите коммунизм, и вступили на путь построения социализма, наведя поря-» док в государстве и признав значение права.

140. Возврат к законности. Период нэпа в этой связи отмечен многими событиями. Наиболее важным из них в интересующем нас аспекте было принятие кодексов: Гражданского и Гражданско-про» цессуального кодексов. Уголовного и Уголовно-процессуального ко­дексов, нового Земельного кодекса. Кодекса законов о семье. Режим отказался от немедленного осуществления идеала — общества, осно­ванного на простой справедливости и на простом правосознании. Од*

повременно была реорганизована система управления правосудием, провозглашен новый принцип социалистической законности и со­здан особый институт — прокуратура — для надзора за строгим со­блюдением принципа законности всеми органами управления и граж­данами. Управление как таковое было упорядочено; государственные предприятия отныне возглавили на основе единоначалия ответствен­ные директора; за предприятиями была признана финансовая самос­тоятельность, и в основу их деятельности был положен принцип хо­зяйственного расчета.

141. Отказ от нэпа. Нэп дал эффект, который и предполагался. Русская экономика, разрушенная войной, была благодаря нэпу вос­становлена, и на территории СССР установился порядок. Нэп всегда рассматривался лишь как стратегическое отступление, пауза, необхо­димая перед построением социализма. Само собой разумеется, что такая пауза была лишь временной; программа коммунистической партии не была ни отброшена, ни изменена, она по-прежнему требо­вала полной коллективизации экономики, полной ликвидации эк­сплуатации человека человеком. Все было взаимосвязано в этом пла­не развития экономики; индустриализация страны, в свою очередь, требовала увеличения производства сельскохозяйственной продук­ции, которое могли сделать возможным только механизация и кол­лективизация сельского хозяйства. Международная напряженность делала опасным наличие класса кулаков, в которых иностранные го­сударства могли найти в какой-то мере естественных союзников в их враждебной борьбе с СССР.

142. Интегральное обобществление экономики. Как только на­чалось осуществление первого пятилетнего плана экономического развития страны (1928—1932 гг.), произошел отход от нэпа, который был прежде всего отмечен полным обобществлением промышленнос­ти и торговли и уничтожением концессий, ранее предоставленных частным лицам для эксплуатации некоторых предприятий. С 1930 года началась полная ликвидация кулаков на основе сплошной коллекти­визации сельского хозяйства. Это движение было закончено к 1937 го­ду: 243 тысячи колхозов, в пользовании которых находилось 93% полезных земель, заменили 18 500 тысяч крестьянских хозяйств.

С коллективизацией сельского хозяйства экономический бизнес СССР был приведен в соответствие с требованием марксистской до­ктрины. Все имущество и средства производства не были, конечно, полностью национализированы в прямом смысле слова; наряду с со­бственностью народа или государства существовали и продолжают существовать кооперативная и личная собственность. Однако все важнейшие средства производства в СССР обобществлены, так как, если они не принадлежат народу или государству, они принадлежат кооперативам, которые эксплуатируют их в соответствии с планом экономического развития, составленным органами управления и одобренным советским парламентом. Исключения, не меняющие са-

9*

 

мого принципа, касаются лишь определенных видов ремесленничес"» тва, и особенно вспомогательной деятельности на приусадебных. участках, где колхозники могут выращивать овощи и содержать скот в количестве, определенном законом. Торговлю в городах с 1935 года, осуществляет полностью само государство, а в деревне — потреби-' тельская кооперация.

Частная собственность на имущество была допущена в виде «личчч ной собственности»: это подчеркивало, что в той степени, в какой* она допускается, личная собственность должна служить удовлетворен нию собственных нужд и не может являться источником нетрудового дохода

143. Сохранение права. Период пятилетних планов характеризу­ется укреплением государства (функции которого расширились)» власти, дисциплины во всяких формах, последовательным утвержде^ нием четко сформулированного принципа социалистической за­конности. Принятые в период нэпа кодексы остаются в силе. Нд многочисленные постановления различного характера понемногу из»> меняют эти кодексы, дополняют их, регулируя новые аспекты совете» кой жизни. Право не только не отмирает, наоборот, оно становится все богаче и полнее.

Правители СССР предприняли и осуществили, опираясь на при* нуждение, тотальную трансформацию общества во всех его основных сферах (экономической, социальной, культурной). Провозглашенное отмирание государства и права с построением коммунизма, в соотч ветствии с марксистской диалектикой, подготовлялось беспрецеден"» тным укреплением государства и права.

Итоги двадцатилетних усилий были подведены в 1936 году, когда была принята новая Конституция: эксплуатация человека человеком ликвидирована, производственные силы отданы в распоряжение об­щества и эксплуатируются в интересах всех, многонациональное государство разрешило конфликты между народами, впервые в мире построено социалистическое государство, создана социалистическая правовая система, и,таким образом,открыт путь к дальнейшему про­грессу и построению коммунизма.

Период стагнации

144. Прочность социалистического государства. Более полуве­ка прошло после принятия Конституции 1936 года и создания эконо­мического базиса социализма, на основе которого может быть пос­троено коммунистическое общество. В 1977 году была принята новая Конституция. К чему пришел Советский Союз в процессе перехода к коммунизму?

Первый вывод состоит в том, что в СССР не удалось достичь ком­мунистической стадии, на которой государство заменится самоуправ-

лением, в котором объединятся Советы, профсоюзы, кооперативы и другие массовые организации. Отпала «диктатура пролетариата», но государство, далекое от отмирания, сильно и мощно как никогда; оно стало общенародным. Советское право также не отмерло, оно более обширно и императивно, чем когда-либо'.

Напрашивается и другой вывод: после 1936 года в течение полу­века в движении общества к реализации идеала коммунизма прогресс был незначителен. Проводились многочисленные эксперименты, призванные улучшить управление обобществленной экономикой страны. Но свободного и процветающего общества, на создание ко­торого надеялись, не получилось. В действительности имела место стагнация².

145. Могущество СССР. Несмотря на тяжелую войну, которая причинила бесконечные страдания народу и нанесла серьезный ущерб экономике. Советский Союз в международном плане превра­тился в могущественную державу. Он был моделью для таких стран, как Китай, Северная Корея, Вьетнам, Куба. Советский Союз учас­твовал в завоевании космоса и стал ядерной державой первого ранга. Однако внутренняя ситуация выглядела по-иному. В некоторых сфе­рах, таких как образование и здравоохранение, был достигнут про­гресс, но в политическом и экономическом плане в целом можно констатировать большое разочарование.

146. Политическая стагнация. В политическом плане ликвида­ция привилегированных классов не привела, как можно было наде­яться, к передаче власти народу. Поскольку не было какой-либо демократической традиции, власть доверили коммунистической пар­тии, призванной объединить просвященную часть общества. Но эта партия в соответствии с принципом демократического централизма лишь одобряла то, что диктовала неограниченная воля Политбюро и всемогущего Генерального секретаря. Советы различных уровней, из­биравшиеся гражданами (районный совет, областной совет и т д.), от­нюдь не играли той громкой роли, которой их наделяло сходство с названием самого государства — Советский Союз. Они были подчи­нены органам коммунистической партии, решения которых никто не осмеливался оспорить. Даже Верховный Совет СССР на своих двух ежегодных сессиях — длившихся не более трех дней — лишь голосо­вал, причем всегда единогласно, за законы, внесенные правительст­вом, которое, в свою очередь, в значительной мере сливалось с руко­водящими инстанциями коммунистической партии. Все, что можно было бы назвать демократией, растворилось в безразличии граждан, —————— \

' Koudriavtzev V., Krutogolov M., Toumanov V. Introduction au droit so-vietique. M„ 1987. P. 5.

² В предыдущих изданиях этой книги читатель встретится с обратным утверждением. Пусть это не шокирует его. Мы старались в этой книге пере­дать, как в самом Советском Союзе освещалась ситуация. Именно это изме­нилось после того, как пришла свобода, которой пользуется доктрина сегодня.

которых периодически приглашали одобрить выбор кандидата, на­значенного партией. Это были выборы, от которых нельзя было ждать каких-либо неожиданностей.

После смерти Сталина в 1953 году изменились отношения между Ге­неральным секретарем и Политбюро, в деятельности которого появи­лась определенная доля коллегиальности, что несколько лимитировало доселе абсолютную власть Генерального секретаря. Однако коренных,' изменений не произошло, страной продолжала править весьма узкая группа лиц — руководителей партии, не имевшая контактов с народом» подобно тому, как не имели их те, кто правил при царском режиме'.

Следует признать, что имелись причины для установления — или' преемственности — режима диктатуры. Это было необходимо в пер­вые годы, когда коммунистической партии угрожали враги и много­численные опасности. Коллективизация сельского хозяйства, угрозу со стороны национал-социалистической Германии, война, а затем проблемы послевоенной опустошенной страны объясняют стремле­ние иметь сильное правительство, не зависящее от лишенных поли» тической зрелости граждан, не составляющих, к тому же, гомогенную нацию. Тем не менее ничто не может оправдать то, что совершалось, —t особенно в эпоху Сталина — в отношении элементарных прав чело­века и отражало полное презрение власти к этим правам.

Времена менялись и требовали новых, более мягких подходов. Отважная попытка была предпринята Н.С.Хрущевым — одним из преемников Сталина, предавшим гласности злоупотребления послед­него. Тогда надеялись, что установится режим, с большим уважением относящийся к правам человека. Однако ничего не было сделано, чтобы создать хоть какой-то противовес власти, могущий служить га­рантией для граждан. По-прежнему было опасно критиковать партию и ее руководителей. Не было оппозиции и свободных средств массо­вой информации, что позволяло сохранять режим ничем не ограни­ченной и широко использующей ложь власти. В этом плане можно утверждать, что имела место стагнация. Новая Конституция, приня­тая в 1977 году, не внесла какого-либо существенного прогресса в сравнении с Конституцией 1936 года.

147. Экономическая стагнация. Тоталитарные режимы могут пре­тендовать на одно достоинство — эффективность. Советский режим продемонстрировал это в некоторых секторах, которым уделил особое внимание, а именно-.вооруженные силы и исследование космоса. Одна­ко эти сектора не более чем исключение, хотя и очень существенное. В целом, однако, не удалось организовать экономику на том же уровне, как это сделано в капиталистических странах. Более того, ряд сфер со­ветской экономики оказался в пугающе бедственном состоянии.

Обобществление средств производства, осуществленное в СССР, было смелым мероприятием. Марксистское учение требовало сделать

' Lesage M. Le systeme politique de 1'URSS. 1987. 134

это, но оно ничего не говорило о том, как следует управлять обобщес­твленным имуществом. Эта проблема в такой стране, как СССР, при­обрела чрезвычайную сложность.

Было сравнительно легко выбрать некоторые основные направле­ния экономического развития: тяжелая промышленность, индустрия сельского хозяйства, строительство, химия, транспорт, образование. Это делается и в несоциалистических странах, имеющих планы модер­низации. Но в стране, где обобществлены все средства производства, государство не может ограничиться этим. Оно не может надеяться на инициативу частных лиц, которые организуют производство с учетом основных направлений, избранных правительством, но одновременно и с учетом открывающейся перспективы получения прибыли. В СССР не было частных предприятий. Следовательно, государство должно было заботиться о предприятиях нового типа: определить их количест­во, размещение, степень важности, задачи, статус. Оно должно коор­динировать их деятельность, открывать им необходимые кредиты, сле­дить за тем, чтобы они хорошо работали. И все это в соответствии с государственным планом экономического развития.

Марксистское учение не могло оказать при этом какой-либо помо­щи. Оно требовало обобществить средства производства, но ничего не говорило о том, как определить задачу предприятия, как назначить его руководство, каков масштаб самостоятельности государственного предприятия в управлении его делами. И что вообще означает понятие «обобществление»? Это только национализация или допускается по­иск других, более мягких решений?

В этих условиях советской власти не оставалось ничего другого, как встать на путь постоянных экспериментов. Как только новые ме­тоды оказывались неадекватными, тотчас переходили к очередным но­вым методам. Как должно строиться планирование: по отдельным от­раслям производства (металлургия, строительство, химия) или в функциональных рамках (труд, кредитование, снабжение)? Должно ли планирование быть полностью централизованным в масштабах страны или строиться по экономическим регионам? Что должно быть основ­ным в сельском хозяйстве: государственные предприятия — совхозы или крестьянские кооперативы — колхозы? Следует ли доверять тор­говлю местным и региональным кооперативам или они должны быть национализированы? Следует наделить некоторой самостоятельностью каждое предприятие или же объединения предприятий (комбинаты)? Какое место должно быть отведено частной деятельности, например, ремесленников?

Не приходится удивляться тому, что на эти вопросы давались раз­личные ответы,и при этом допускалось немало ошибок¹. К сожале-. нию, приходится констатировать: имевшие место опыты не создали ни общественного климата, ни изобилия как необходимых условий

Nove A. L'6conomie sovietique. 1981. 135

прихода коммунистического общества. И в этой связи и здесь можно говорить о стагнации: не было приближения к строю, где уже не нуж­но государственное вмешательство и где достигнуто изобилие.

Перестройка

148. Политика перестройки. Правители Советского Союза — на­следники Сталина-не смогли осуществить реформ, которые приоста­новили бы стагнацию. Лишь Хрущев обнаружил некоторую гибкость в этом плане, но в итоге ограничился тем, что отказался от террорис­тического режима времен Сталина. Коммунистическая партия, испу­ганная такой смелостью, не позволила ему пойти дальше. При прав­лении пришедших на смену Хрущеву Л.Брежнева, а затем двух других секретарей, получивших на короткий срок власть, перспектив обновления не было.

Ситуация изменилась с приходом к власти М.С.Горбачева, изб­ранного в 1985 году Генеральным секретарем коммунистической пар­тии. Осознав маразматическое состояние, в котором оказалась совет­ская экономика, он должен был перейти к политике, направленной на трансформацию советского общества, то есть к политике так на­зываемой «перестройки».

Перестройка в СССР преследовала троякую цель. Прежде всего обнаружилась необходимость реорганизации советской экономики, с тем чтобы вдохнуть в предприятия новый дух инициативы и ответ­ственности, восстановить значимость идеи прибыли.

Для того,чтобы реформы такого рода имели хоть какой-то шанс на успех, следовало освободить предприятия от их полной зависи­мости от централизованной, отчасти коррумпированной, управляе­мой коммунистической партией бюрократии. Экономическая пере­стройка требовала перестройки политической, появления властного противовеса коммунистической партии в лице свободно избранного гражданами представительного органа. Имелась еще одна цель, необ­ходимая для успеха первой, — развитие многопартийности. Однако, хотя измененная Конституция не признавала более руководящей роли коммунистической партии, последняя, тем не менее, еще сохра­няла ее благодаря власти номенклатуры.

В этой ситуации главное состояло в том, чтобы вернуть гражда­нам право голоса, которого они были лишены во времена диктатуры пролетариата, а точнее — коммунистической партии. Правда, этот период считался пройденным: в стране не было больше антагонисти­ческих классов,и еще Хрущев провозгласил в 1961 году (хотя и без реальных последствий) формулу о власти всего народа — общенарод­ном государстве. Теперь настало время реализовать ее.

Для того чтобы граждане могли приобщиться к власти, вновь об­рели чувство ответственности, вкус к инициативе, следовало дать им

возможность быть должным образом информированньми. Для этого требовалось отказаться от цензуры и лжи, которые коммунистичес­кие правители унаследовали от давней российской традиции. Пере­стройка, как экономическая, так и политическая, должна была иметь в своей основе развитие всех свобод, без которых человек не может быть настоящим гражданином. Нужна была «гласность», то есть воз­можность придать всеобщему сведению все то, что значимо для по­нимания политической ситуации и правильной оценки конкурирую­щих решений.

Понимаемая таким образом перестройка советского общества требовала длительного времени, и сам Горбачев полагал, что нужно по меньшей мере пятнадцать лет, чтобы увидеть ее результаты. Одна­ко и то, что было сделано для реализации трех очерченных выше на­правлений, повлекло за собой широкомасштабные изменения.

Рассмотрим последовательно реформы политического и консти­туционного характера и их основу — гласность, а затем реформы, бо­лее непосредственно затрагивавшие советскую экономику.

149. Политическая перестройка. Переход власти ко всему наро­ду предполагал, что граждане должны получать не обрывочные сведе­ния по соизволению власти, как это было раньше, а обладать всей не­обходимой информацией.

Весь мир был удивлен, видя, с какой оперативностью советская пресса и другие средства массовой информации воспользовались сво­бодой, которой ранее никогда не знали в России. Не менее удивило и то, с какой быстротой коммунистическая партия потеряла монопо­лию власти. Этот процесс начался с XIX партийной конференции в июне 1988 года. За ней последовали конституционные реформы большой значимости. Прежний Верховный Совет был заменен Съез­дом народных депутатов СССР, который теоретически являлся носи­телем всей полноты власти. Эта ассамблея избиралась по новым пра­вилам (подрывавшим монополию коммунистической партии) сроком на пять лет и состояла из 2250 депутатов (из них 1500 избирались на территориальной основе, а 750 — общественными организациями, профессиональными и иными). Съезд собирался на ежегодные сес­сии, избирал постоянно действующий Верховный Совет, его Предсе­дателя, решал вопросы об изменениях в Конституции, необходимых для обеспечения успеха перестройки.

В ходе двух своих первых сессий в марте 1989 года и марте 1990 года Конгресс народных депутатов в результате острых дискуссий фундаментально изменил политическую структуру Советского Союза. Следует обратить особое внимание на три существенные модификации.

На своей первой сессии в марте 1989 года Съезд народных депу­татов внес изменения в Конституцию, которые существенно тран­сформировали роль Верховного Совета. Теоретически он всегда счи-| тался высшим органом государственной власти, но практически лишь | регистрировал решения, принятые вне его стен коммунистической

партией и неразрывно связанным с ней правительством. Верховны Совет собирался на короткие сессии (4-6 дней) два раза в год, чтобы единогласно подтвердить решения, принятые между сессиями. Отны­не Верховный Совет должен был работать в режиме двух сессий дли­тельностью от четырех до шести месяцев каждая. Он стал играть по-настоящему активную роль.

Март 1990 года был отмечен новыми успехами перестройки. Из­мененная ст. 6 Конституции допустила участие в политической жиз­ни многих партий, и КПСС потеряла руководящую роль, которую отводила ей Конституция СССР в редакции 1977 года. Был предус­мотрен также институт президентства, сходный с французским; ря­дом с Верховным Советом появляется Президент СССР, наделенный широкими правомочиями. Начиная с 1995 года Президент СССР дол­жен был избираться всеобщим голосованием на пять лет, с правом быть переизбранным один раз. Однако Съезд народных депутатов сам избрал первого Президента. Разумеется, им стал М.С.Горбачев. Неко­торые депутаты выражали сомнение, не приведет ли создаваемый ре­жим к диктатуре. Тем не менее в стране, плохо подготовленной к тому, чтобы стать страной демократии. Президента предпочли снаб­дить широкими властными полномочиями. Было необходимо дать ему возможность (освободив от обязанностей в высших партийных инстанциях) провести радикальные реформы, которых требовало ка­тастрофическое состояние советской экономики.

Советские руководители в политическом плане предпочитали огра­ничиться двойной задачей: с одной стороны, поднять значимость пред­ставительных выборных органов (и соответственно уменьшить роль коммунистической партии), с другой стороны, создать сильную испол­нительную власть с президентским режимом по французскому образцу.

Климат свободы породил и еще одну задачу — реформировать федеральную структуру Советского Союза. Союзные республики про­возгласили свою независимость. Повсеместно раздавались требова­ния — расширить автономию. Все эти проблемы чрезвычайной важ­ности должен был решить новый Союзный договор, но в результате путча в августе 1991 года мир стал свидетелем распада СССР.

150. Экономическая перестройка. Внимание западного мира оказалось сосредоточено на политической перестройке, правах и свободах граждан СССР. Но не менее важна экономическая пере­стройка, призванная стать спасительным якорем для оказавшегося в упадке народного хозяйства.

То, что предстояло осуществить, было огромно по масштабам. Ре­формы цен, кредита, налогов требовали длительного времени. Было очевидно намерение перейти от централизованно планируемой эко­номики к рыночной. Такой переход не просто труден, он предполага­ет иное видение проблемы и подход к ней.

Принцип, на котором основывалась экономическая перестройка, оказался тот же, что и у перестройки политической. Это был призыв к

!-•;.

| гражданам принять участие в развитии экономики, подобно тому как их 'призывали принять участие в управлении страной. Надлежало перейти от чрезмерно централизованной к децентрализованной экономике, предоставить предприятиям значительно большую самостоятельность, разрешить им самим распоряжаться своей продукцией, средствами, са­мим устанавливать цены. Место диктата органов управления призвано было занять воздействие клиентуры, а заработная плата должна была быть зависимой от итогов финансовой деятельности предприятия.

Освободиться от жесткого государственного управления следова­ло также в области сельского хозяйства и ремесленной деятельности. Колхозам и совхозам было разрешено реализовывать на городских рынках до 70 % плановой продукции, были смягчены правила, каса­ющиеся размеров приусадебных участков, расширены возможности разрешенной ремесленной деятельности.

Намеченную экономическую перестройку смогли лишь начать. Со­хранился создаваемый центральной властью план с его установками и показателями. Самостоятельность предприятий оказалась мифом, пос­кольку не существовало настоящего рынка, а его и не могло быть, по­тому что даже и не приступали к реформе ценообразования с учетом закона спроса и предложения. Обобществленной экономике не были приданы две движущие силы, благодаря которым функционирует эко­номика в капиталистических странах, а именно: стремление руково­дителей предприятия получить прибыль и боязнь увольнения и безра­ботицы у работников. Было ли это возможно в сложившихся экономических условиях? Посчитали, что можно отказаться от обус­ловленности цен жестким законом спроса и предложения. Это отк­рыло дорогу бюрократическим решениям, подорвало инициативу ис­полнителей, заставило терпеть безучастие и лень. Нужны были

дальнейшие шаги.

151. Чем заменить коммунистическую партию. Очевидно, что ус­пех новой политики зависел прежде всего от того, поддержит ли ее на­селение страны. Не следует забывать, что коммунистическая партия, сильная своей численностью (19 миллионов человек), была в Советс­ком Союзе вездесуща — и на предприятиях, и в учреждениях. Важней­шую роль играла номенклатура. После роспуска КПСС в стране не оказалось другой организованной силы. Требовалось обновлять кадры, но это не та задача, которую можно решить за один день.

Очень трудно также изменить ментальность населения. Оно издав­на отстранилось от политики и подчинялось приказам правителей, по­добно тому как подчиняются предначертаниям Провидения. Так было в эпоху татарского ига и в эпоху автократического правления царей. Народы Советского Союза безропотно согласились на террор сталин­ского режима. Всегда преобладали пассивность и покорность. Демок­ратия как идеология и форма правления была чужда населению.

Тем не менее казалось, что времена меняются,и массы, иниции­руемые интеллигенцией, имея перед собой пример Запада, смогут вы-

разить свою волю. Но не исключено, что стремление изменить систе­му не пойдет дальше требования иметь достойные жилище и питание.' Понадобится длительное время, чтобы народы Советского Союза, преодолев традицию, прониклись демократическим духом.

Либерализация создала благоприятный климат открытости и раз­рядки. Кроме того, успеху экономической перестройки способствует еще один фактор. Марксистско-ленинская доктрина требовала от граждан отказаться от их эгоистических интересов во имя блага всех. Нынешняя политика более реалистична, она опирается на личные интересы и даже легитимирует прибыль.

152. Важность международной помощи. Чтобы советская эко­номика выздоровела, нужны, по словам руководителей страны, до­лгие годы реализации новой экономической политики. И тем не ме­нее, важно, чтобы граждане видели, что ситуация уже улучшается;

это цена их доверия и участия. Чтобы придать шансы новой поли­тике, поддержать руководство страны, необходима массивная по­мощь стран либеральной экономики — продовольственная, техни­ческая, финансовая.

Новые руководители отчетливо продемонстрировали свою волю создать новый строй, при котором Содружество Независимых Госу­дарств не будет представлять собой угрозы правам человека и миру на земной шаре. Для стран Запада также очевидна выгода политики, открывающей им широкие и правильные перспективы в экономичес­ком и финансовом плане. Дух международной солидарности стал реаль­ностью.