Сказ второй. Грива, копыта и один герцог

TEUFELSTANZ: сказания

 

 

- Может, все же сядете в телегу, леди? – в очередной раз не выдержал Мак-Арроу. Служение прекрасным дамам из рыцаря не вытравит и компания отвязных шпильманов.

- В седьмой раз тебе отвечаю, меч, оставивший господина, - нет!

- Откуда знает? – поэт обиженно обернулся к товарищам. Музыканты дружно пожали плечами, продолжая недобро коситься на горделиво шагающую рядом девушку.

Когда вся честная братия продрала глаза и в свою очередь была представлена растерянным Алексом прекрасной незнакомке, солнце уже припекало вовсю. Однако оставаться в Сизом Лесу никто не желал, посему покидав инструменты обратно в телегу и понукая коня-мула, шпильманы припустили по тракту в направлении Аллетара. Девушка легко, чуть ли не вприпрыжку следовала за ними, наигрывая на ходу.

- Хороша, - жмурился от удовольствия Дудочник, - давайте себе заберем.

- С ума сошел, - зашипел Берг, - ведьма же.

- А ну и ведьма, а ну и ладно. Чего они нам сделали-то? – резонно заметил Алекс.

- Вот это подсунули!

- Вот это играет так, что кое-кому и не снилось.

Берг аж задохнулся от возмущения, - Как это не снилось. Это еще почему-то это не снилось! Да где б вы были сейчас без меня! А кто первый играть начал! Кто?! И вообще! Могли бы и поблагодарить!

- Жеребец, - подал голос Ивор.

- Спасибо, конечно, но не очень кстати, - обиженно ответил Берг.

- Да не ты. Там. Жеребец, - барабанщик указал на приближающуюся в клубах пыли точку.

- С чего ты взял, - Алекс прищурился, - не видно ж.

-Это чарджер, боевой конь. Ты посмотри как броня на солнце блестит. В полном облачении куда-то несется. Рыцарь наш, конь к тебе скачет.

Мак-Арроу с восхищением наблюдал за приближающимся конем – действительно боевой. Такие зверюги стоили бешеных денег, порядка табуна в восемьсот голов обычных работяг. Один такой чарджер мог с легкостью прорваться сквозь ряды мечников, выскочить из окружения, настучав по шлемам противников передними ногами и в прыжке еще умудриться лягнуть тех, кто стоял сзади.

- Вы хоть представляете, сколько денег к нам в руки скачет, - мечтательно протянул он, - только даже не думайте его ловить. Их дрессируют, доводя до ярости с помощью боли. Они злые, как черти, и кроме хозяина не признают никого.

Рапунцель хмыкнула, протянула волынку Бергу, - Подержи-ка, - вышла наперерез несущемуся коню и раскинула руки.

Музыканты переглянулись. Ну, если ведьма чего задумала, наверное, не стоит и пытаться возражать. Хотя, откровенно говоря, мужская гордость изо всех сил требовала девушку срочно защитить и с дороги убрать. Жуткое зрелище – бряцающий железом в бешеном галопе конь, клубы пыли, вздымающиеся из под копыт, тоненькая светловолосая безмятежная Рапунцель на пути огромного взбешенного зверя.

- Ti a ddaeth!!! - прокричала вдруг их отважная спутница, и воздух вокруг стал тяжелым, густым, как сироп. Музыканты дружно схватились за горло, захрипели. Зато конь, на всех парах летевший к девушке, упорно продолжал рваться вперед сквозь тягучее марево, постепенно замедляющее его движения.

- Хар-рош, - восхищенно выдохнул Мак-Арроу с горящими глазами. Весь в мыле, наклонив голову, чарджер медленно продвигался вперед, по его часто вздымающимся бокам было видно, насколько тяжело дается каждый шаг. Рапунцель шагнула навстречу и положила ладошку на раскаленный железный намордник. Поморщилась от боли, что-то нашептывая, и чарджер, наконец, замер. Затем его ноги подкосились, и он медленно повалился набок.

- Помогите снять этот кошмар! Скорее! Его надо поднять, - попросила она, наклоняясь к несчастному животному. Обернулась к пятерке хрипящих музыкантов, - а, да. Mi a wnaeth hynny!

Шпильманы глубоко задышали, радуясь такому простому человеческому счастью. Мак-Арроу первым кинулся на помощь девушке. Стягивая броню, он то и дело приговаривал, - Вы только посмотрите на этот круппер! Какой шанфрон! Какой орнамент на фланшарде, вы гляньте!

- Ни слова не понимаю, - пожаловался Дудочник.

- Да и не надо, друг мой несведущий! – сиял поэт, - Поверь мне, это целое состояние! Зуб даю, что изготовили в Нюрнберге. Как минимум, для графа. В Аллетаре продавать не будем, там попросту и денег таких нет ни у кого. Надо вернуться в Златоград!

- Ага, щас, - хмыкнул Ивор, - Ты не думаешь, что за этим скачущим состоянием по пятам мчится хозяин?

- Точно, - призадумался бывший рыцарь, - но у нас же ведьма!

- Это кто тут ведьма, - вскинула голову Рапунцель и в ее глазах полыхнули молнии.

Музыканты попятились – свежи еще были воспоминания удушливых минут в магическом поле.

- Еще раз услышу, говорить разучитесь, - ледяным голосом продолжила девушка, - Ведьма! Придумают тоже.

Рапунцель подняла освобожденного от брони и ошалевшего от происходящего коня, потянула за поводья вокруг музыкантов, заставляя животное идти быстрым шагом.

- Почтенная друида, дитя Авалона, - гневно бормотала она себе под нос, - Приехали. Разжаловали до ведьмы.

- О, - жизнерадостно воскликнул Дудочник, - а вот и хозяин пожаловал.

На горизонте показались знамена на длинных древках в обрамлении огромного облака пыли.

- Да там маленькая армия похоже скачет, - печально заметил Мак-Арроу с любовью поглядывая на блестящую конскую броню под ногами. Прищурился и застонал, - Квадратные знамена! Баннерет! Точно армия. Это тебе не ведьмы, не отпляшемся!

 

=====================================================================

 

Пятерка шпильманов в унынии наблюдала приближение бряцающей кавалькады под ярко-алыми знаменами. Рапунцель невозмутимо водила вокруг честной компании все еще ошарашенного коня. Идиллия.

Тяжелые, закованные в броню рыцари, наконец, доскакали и плотным кольцом окружили музыкантов, угрожающе опустив копья. Вперед, гордо подняв голову, шагнул статный конь, облаченный в ярко-красную попону с золотыми вышитыми львами. Мак-Арроу с любопытством осматривал сидевший на гордом жеребце экземпляр типичного баннерета, по внешнему виду которого можно было подумать, что его единственной задачей является демонстрация цветов собственного герба – и щит, и седло, и вымпел на конце копья, и собственно конская попона насыщенного кровавого оттенка – все было подобрано со вкусом, выдержано в едином стиле и цветовой гамме. Выбитые на нагруднике львы изо всех сил кричали о дороговизне и эксклюзивности доспеха. Бывший рыцарь, а ныне поэт, мигом проникся уважением к всаднику.

- Перед вами бургграф Фридрих Нюрнбергский из дома Гогенцоллернов, - раздался зычный голос откуда-то из недр шлема.

- Ага! Нюрнберг! – торжествующе воскликнул Мак-Арроу, - Говорил, говорил?!

Рыцари плотнее сдвинули копья, и поэт мигом умолк, прижавшись спиной к телеге.

- Снимите уже шлем, - жалостливо протянула Рапунцель, - Сваритесь же.

- И то верно, - согласился внезапно всадник и поманил рукой оруженосцев. Избавившись от столь неудобного головного убора, он вновь обратил внимание на музыкантов, - Кто такие?

- Странствующие гистрионы, благородный муж, - поклонился Алекс, дав тумака ближайшим соратникам. Музыканты поспешно присоединились к жесту выражения почтения, - Направляемся в Аллетар дабы порадовать селян песнями да танцами.

- Интересно. А как же простые шпильманы сумели остановить боевого скакуна?

- Ягодку? – уточнила Рапунцель.

- Что? – поперхнулся граф, - Ягодку?!

- Ну, его так зовут – Ягодка. Он сам сказал, - девушка погладила коня, тот утвердительно мотнул головой.

- Ведьма, - буркнул Берг, - под плаху подведет.

Однако Фридрих Нюрнбергский лишь снисходительно рассмеялся, - Право слово, прелестная дева. Сразу видно, что с конями росла. Отец Ваш не кузнец, случаем?

- Ни разу, - светло и как-то снисходительно улыбнулась девушка.

- В любом случае, должен выразить благодарность от имени моего сюзерена, непосредственного хозяина этого зверя. Уверен, герцог захочет лично поблагодарить путников, что не дали пасть жеребцу в приступе бешенства. К вашему счастью, лагерь расквартирован в предместьях Аллетара и мы сопроводим вас.

- Да ни к чему это! Да о чем Вы, благородный муж! – засуетился Мак-Арроу, чуя неладное, - Стоит ли компания безродных шпильманов внимания светлейшего герцога. Вы уж забирайте коня, доспех, а мы потихоньку доковыляем. Мул наш, видите ли, не скорого ходу.

Граф ехидно улыбнулся, обнажив желтые хищные клыки, - Стоит, дорогие мои. Стоит. Впряжем сейчас одного из наших тяжеловозов и мигом доберемся. Махнул рукой, и тут же засуетились оруженосцы, отобрали поводья у девушки, распрягли телегу. Граф же развернул коня и отправился по тракту в обратном направлении – рыцари величаво следовали за ним. Правда, несколько конвоиров остались дожидаться шпильманов.

- Полный миннезанг, - печально констатировал Ивор.

- Понахватался у скоттов некоторых ереси всякой, - не менее печально добавил Бергтролль, в душе соглашаясь с барабанщиком.

 

=====================================================================

 

Белоснежные шатры, примостившиеся ровными рядами у Аллетара, можно было увидеть издалека. Многочисленные цветастые знамена развевались на ветру, дым столбом поднимался над кострами и аромат жареного мяса заставил желудки оголодавших музыкантов синхронно урчать.

- Какой-то совершенно неправильный лагерь, - удивлялся Мак-Арроу, когда они подошли поближе, - Такое ощущение, что они собрались Аллетар в осаде удерживать.

- Почему это? – спросила Рапунцель, умудряясь ежесекундно вертеть головой, осматривая царящий вокруг хаос.

Мак-Арроу указал на огромный павильон в центре скопления шатров, окруженный деревянными башнями и подобием крепостного вала, - Здесь тысячи три воинов при желании разместить можно. Даже при наличии в армии плотников и установщиков требуется много времени, чтобы собрать и разобрать такую конструкцию. Кто будет этим заниматься ради одной ночевки.

- Верно рассуждаешь, шпильман, - вдруг раздался голос графа. И когда он успел вернуться?! От военных доспехов ничего не осталось, теперь Фридрих выглядел так, будто собрался на бал – чулки разных расцветок, золотой камзол поверх нижнего жиппона, широкие рукава стянуты на запястьях, дворянский пояс с роскошными ножнами и невероятно модное ожерелье с бубенцами.

Музыканты аж рты пооткрывали - настолько нелогичным и неуместным был этот наряд на фоне расхаживающих вокруг вояк. Граф явно наслаждался произведенным эффектом.

- Очередная прихоть герцога, - он закатил глаза, - празднество случившегося пречистого и благочестивого лета перед выступлением армии в Окситанию. Объявлены конные и лучные турниры, а также новая задумка светлейшего – состязания менестрелей, коих срочно пришлось собирать по всей Антарии.

- О, - дружно выдохнули музыканты и немного расслабились.

- Главным призом является место при дворе герцога и сопровождение армии.

- О, - снова синхронно воскликнули шпильманы и скисли окончательно.

 

=====================================================================

 

- Вы вообще очень вовремя мне попались, - граф снова обнажил хищные клыки, - сейчас как раз герцог будет на малом ристалище труппы самолично отбирать для публичных вечерних состязаний при дворе. Есть ли известные имена среди вас?

- А как же Ягодка? – холодно осведомилась Рапунцель.

- Опять Вы, милая моя, оскорбляете боевого коня, - поморщился граф, - Ягод… Чарджер герцога по имени, между прочим, Цедрик препровожден на временную конюшню во-он в том павильоне. Девушка проследила за направлением руки графа и довольно кивнула, - Запомню.

- Так что? Как представить?

- Тойфельстанц, - Дудочник взглянул прямо в глаза разряженному графу, тот виртуозно приподнял одну бровь, выражая удивление, - Чудное… слово.

- Какое есть.

- Да будь по-вашему, гистрионы ушибленные. Клириков нынче так от жары разморило, что, глядишь, и внимания не обратят. А герцог так и вовсе в рядах блаженно верующих не значится.

Они шли, минуя роскошные павильоны, видимо, баннеретов герцога, разрисованные масляными красками либо расшитые золотыми нитями у тех, что побогаче. Разглядывали внушительные тенты, многочисленные тентеллеты поменьше и разнообразные палатки. Мак-Арроу обратил внимание друзей на невероятное количество обозных телег и боевых фургонов, выстроенных в кольцо-стену вокруг лагеря, и целую отдельную армию обслуживающего люда – кузнецов, плотников, стряпух и прачек.

- А где у нас война? – уточнил Ивор.

- В Окситанию направляются, сказал же, - шепнул внимательный Алекс.

- Бедные жители – то Тулуза их присоединит к себе, то Арагон испанский, то Лимузен. Теперь вот антарийский герцог решил, - сокрушался Берг.

- Еще бритты покушаются, - добавил Дудочник.

Шпильманы – народ образованный, конечно же. Вот уж в чем, а в текущей политической ситуации разбираться обязаны не меньше, чем в сортах вина. В конце концов, жизнь бродячего музыканта ничего не стоит, если не принадлежит какому дворянину. Однако стать придворными артистами даже за все блага замковой жизни ни один музыкант сей славной компании не согласился бы. Хотя и не предлагал пока никто. Но точно бы не согласились. Что они там забыли. В замках этих.

Наконец они вышли на утоптанную площадку с двойной оградой, где сновали выборные начальники турнира и раздавали оплеухи нерадивым плотникам – те спешно доколачивали помосты для зрителей – пытались разнять спорящих герольдов и оруженосцев, проверяли прибывающих рыцарей на предмет наличия предков благородного происхождения, а также выясняли, не были ли те скомпрометированы каким мезальянсом или не угодными церкви деяниями. Словом, дел невпроворот.

- Буквально за пару недель управились, - гордо повел рукой граф, - пришлось, правда, всю армию на уши поставить и всю Антарию заодно.

- Мудро ли накануне выступления костяк прореживать турниром? – искренне изумлялся Мак-Арроу, - Поубиваются же.

- Темнота, - фыркнул Фридрих, - плебс, как он есть. Status Armarium для кого придумали? Три заезда да пешая схватка на мечах турнирных. Театр, одним словом. Для прекрасных дам. – кивок в сторону Рапунцель.

- Вот, - граф указал на небольшую деревянную сцену, вокруг которой, сбившись маленькими группками, расселись различные представители творческих профессий. Яркая шутовская одежда выдавала жонглеров и акробатов, музыканты чахли над своими инструментами, актеры поправляли друг другу грим. Напротив всего этого цветастого певучего звенящего великолепия стоял массивный деревянный опять же трон, на котором восседал не менее внушительный мужчина. Судя по столпившимся вокруг вооруженным охранникам, знаменосцам и стайке разодетых дам, они имели честь лицезреть самого герцога антарийского.

– Идите к вашим. Таким же. Ждите когда позову. Потом выйдете, сыграете чего – коли герцог одобрит, останетесь до вечера.

- А как насчет обеда? – уточнила Рапунцель и удивленно обернулась к Бергу, который пихнул ее локтем в бок.

Граф расхохотался, - Что за дева! – и еще раз подтолкнув шпильманов в сторону сцены, пошел по направлению к герцогскому трону.

В глазах девушки снова заплясали опасные молнии, но музыканты дружно зашикали и, подхватив под белы рученьки, уволокли возмущенную Рапунцель подальше – охранников герцога они боялись сильнее.

- Но я есть хочу! – жалобно протянула друида, когда они нашли относительно свободное местечко за сценой и дружно попадали в горячую от солнца траву.

- А я жить, - резонно заметил Ивор. Товарищи по труппе покивали в знак согласия.

- Если герцог оставит до вечернего представления, то непременно накормят, - попытался утешить девушку Алекс.

Как назло неподалеку весело горел костер и ладно бы костер, жар не долетал, а вот запах готовящейся в котелке похлебки очень даже. Хлопотала над ней необычайно красивая девушка с длинными черными волосами. Еще двое не менее привлекательных мужчин, судя по всему, были ее братьями – те же прямые носы, алебастровая кожа, миндалевидные темные глаза и смоляные гривы. Они вели неспешную беседу, а потом достали и принялись легонько наигрывать на инструментах, которыми живо заинтересовались все шпильманы. Даже о голоде забыли.

- Какой прекрасный звук, - не выдержала, наконец, Рапунцель и отправился выяснять природу диковинок. Чуть замешкавшись, поднялся и отправился за ней Ивор, уж очень ласкал ухо необычный перезвон струн.

Черноволосая девушка встретила их понимающей улыбкой, - Мир вам, гистрионы Антарии.

- И тебе мир…

- Анаэль.

- Мир тебе и твоим спутникам, Анаэль.

После положенных приветственных фраз наступило неловкое молчание – Ивор не очень понимал, как объяснить странное непреодолимое желание выяснить природу таких непривычных звуков. Спасла положение Рапунцель. Она невозмутимо прошла прямо к мужчинам и уселась рядом, разглядывая лежащие у них на коленях музыкальные инструменты, - Что это?

Анаэль радостно засмеялась, - Это братишки мои придумали – кифары перевернуть и переделать немного, чтобы удобнее было.

Великовозрастные братишки приосанились и с удовольствием принялись объяснять друиде как именно они решили превратить тяжеловесные кифары в нечто полегче, а потом и вовсе сообразили поменять вертикальное положение на горизонтальное, чтоб рук не утомлять. А поскольку Адаль, младшенький, вечно терял плектры для кифар, без которых звука не извлечь, то Эльнар, старшенький, придумал, как перевить шелковые нити вместо жил для струн, чтобы пальцами играть можно было.

- Мое восхищение, - наклонил голову Ивор, - откуда вы?

Троица внезапно погрустнела, Анаэль тряхнула кудрями и гордо ответила, - сефарды мы. А значит лишенные дома.

Барабанщик сочувственно покивал - группа евреев, что изначально пришла на Пиренейский полуостров из Римской империи, а затем была изгнана как из Арагона, так и из Кастильи. Теперь понятно откуда кифары, в общем. И эта грусть.

Рапунцель провела по струнам и на фоне затихающего прозрачного перезвона пропела пару строчек из какой-то древней поэмы. Затем добавила вполголоса – А есть ли дом тем, чье сердце живо лишь в дороге? Не все ли мы, гистрионы ушибленные, как нас граф величает, лишены дома по собственному выбору, а не по воле огня и меча…

Анаэль с братьями заулыбались и предложили присоединиться к их трапезе. Причем пригласили и всех прочих шпильманов, что совершенно незаметно для себя подползли поближе к звукам и запахам.

После того, как в желудках натерпевшихся музыкантов поселился благодатный жар сытной похлебки, разговор потек веселее. Они чуть было не прослушали вопли герольдов, призывающих «сефардов пиренейских». Адаль с Эльнаром подхватили свои модернизированные кифары и заторопились к сцене, Анаэль достала из лежащего в отдалении мешка еще один невиданный ранее инструмент и поспешила следом.
-А это-о что еще тако-ое? – протянула Рапунцель, поднялась и тоже припустила за спешащими сефардами.
- Иди за ней, - махнул Алекс Ивору.
- Это еще почему это? – изумился барабанщик.
- Потому что я объелся.
- Аргумент, - одобрил Дудочник.
- Я пойду, - вызвался Берг, - пока она нас под плаху не подвела.
Прочие шпильманы закатили глаза, но промолчали. Вставать никому больше не хотелось.

 

=====================================================================

К счастью плотники позаботились о навесе над сценой, чего не скажешь о помосте герцога, что обливался потом в роскошных бальных одеждах. Сефарды поклонились и, дождавшись кивка светлейшего, завели незамысловатый и неспешный мотив. Серебристо переговаривались струны на бывших кифарах братьев, Анаэль же извлекала необычный гудящий и вибрирующий звук из лежащего на коленях инструмента, который можно было бы принять за скрипку – вот и играет при помощи смычка – однако смущал ряд деревянных клавиш с выступами под струнами.
У Рапунцель заблестели глаза, когда черноволосая красавица принялась напевать, - Как удобно! Она отметила и тот факт, что герцог заметно оживился, услышав голос певицы, до этого он откровенно засыпал под размеренную мелодию. В итоге сефарды удостоились одобрительных хлопков. Пока они раскланивались и обсуждали что-то с подошедшим распорядителем, Рапунцель направилась прямиком к уже знакомому графу, что, заметив ее, замахал руками, будто отгоняя мух. Друида нахмурилась и прибавила шаг. Берг, засмотревшись на происходящее на сцене, спохватился пропажи, когда девушка уже дошагала до трона герцога. Схватился за голову и, проклиная всех ведьм Сизого Леса разом и белокурую в частности, поплелся выручать вышеупомянутую.
- Фридрих! – гневно уперев руки в бока, начала Рапунцель, - Ты собирался представить герцогу спасителей чарджера. Так почему спасители вынуждены довольствоваться милостью бродячих сефардов, разделивший с нами свой последний хлеб?!
Брови на красивом и холеном лице герцога поползли вверх, куда-то к кромке напомаженных волос. Берг, уже было почти дотопавший до трона, услышал сию гневную тираду, на всякий случай встал на четвереньки, опустил голову и медленно пополз обратно. Пока его не остановило вежливое покашливание подошедшего стражника. И меч, приставленный к лопаткам.
- Граф, - разнесся ледяной и зычный голос над площадкой, и даже плотники, втянув шеи, принялись постукивать молотками усерднее, а распорядители забегали с утроенной скоростью, - Извольте объясниться.
Фридрих Нюрнбергский, стоя за спинкой трона, выразительно провел ребром ладони по своему горлу и показал в сторону распластанного Берга, демонстрируя чересчур смелой девушке дальнейшую судьбу ее спутника. Рапунцель развела руками и покачала головой, - Я не понимаю языка глухонемых, граф. Что значит жестикуляция эта?
Фридрих закашлялся, а окружающие его стражники и придворные дамы, противно захихикали – похоже, граф не пользовался популярностью. Герцог обернулся, и Фридрих принялся лихорадочно поправлять ожерелье на шее, от чего бубенцы весело зазвенели.
- Хороший звук, - одобрила девушка, - можно песни петь. Давай с нами. Только шеей вертеть часто придется, устанешь – надо на ноги перевесить. Танцевать проще.
Берг застонал и попытался зарыться в траву. Граф икнул, а придворные принялись уже откровенно хохотать. Даже герцог улыбнулся самым краешком рта, - Видимо, бубенцы скоро перекочуют на ноги гистрионов, дамы. Предлагаю задать новый тон при дворе, - жестом приказал Фридриху снять ожерелье и, поманив Рапунцель, вручил ей.
- Так значит, дева, это Вы спасли моего ненаглядного Цедрика?
- Именно так.
- И каким же образом, позвольте полюбопытствовать?
- Я сказала ему, что он уже пришел куда хотел, - Рапунцель безмятежно смотрела на нахмурившегося герцога.

- Странные вещи говорите Вы, гистриона, - протянул он, - Однако почему-то я верю. Не мог Фридрих поймать Цедрика, никогда до этого не удавалось ему, а тут – на, пожалуйста. Ведет расседланного. Не обошлось без ведовства. Отец Стефан прибудет вечером и непременно допросит Вас и прочих шпильманов.
Девушка пожала плечами, - Да, пожалуйста. Однако Ягодка просто не рожден для убийств. Он не будет хорошим чарджером, Ваша Светлость. Он ведь и раньше убегал. Впредь не перестанет. Этот конь с характером и у него доброе сердце…
Герцог, хохотнув, хлопнул себя по коленкам, - Во дает девка!
Придворные дамы же хором всхлипнули, представив романтичного и добросердечного коня, которого заставляют сражаться вопреки морально-этическим убеждениям. Одна из девушек, помоложе, пропищала, - Папочка, не мучай лошадку! И тут же к этой просьбе присоединился целый хор пищащих голосков прочих дам.
- Да вы рехнулись, женщины, - прикрикнул герцог, закрывая уши.
- А еще он мечтает вернуться на луг, где играл жеребенком, - подливала масла в огонь Рапунцель, - У подножья той горы, чья снежная вершина вспахивает молочные небеса. Где трава на вкус, как цветочный мед. Где мир и покой нарушает лишь король-ветер, прогоняя волны по бирюзовому травяному морю…
Берг осмелился поднять голову, дабы полюбоваться зрелищем завороженных слушателей с распахнутыми ртами.
- Не верю я в чувства лошадей, - отмахнулся герцог, - Меня тебе не растрогать, гистриона.
- А спорим, - светло улыбнулась Рапунцель, - На Ягодку.
- Цедрика?!
- Ягодку!
Герцог устало откинулся на деревянную спинку, - Ты исчерпала мое терпение, забавная девушка. Вернись к своим спутникам.
- До захода солнца я заставлю Вас заплакать, Ваша Светлость, - уверенно сказала Рапунцель и пошла в сторону распластавшегося Берга. Обернувшись, добавила, - Если так, Вы отдадите мне Ягодку.
Успокоившийся было Бергтролль снова тихонько застонал и принялся шепотом проклинать всех ведьм и прочих существ женского пола.
Стражники и придворные, затаив дыхание и выпучив глаза, ожидали реакции правителя. Фридрих потирал руки и предвкушал замечательную быструю казнь наглецов.
- Будь по-твоему, - внезапно согласился герцог и расхохотался, - Объявите об этом в начале застолья, - махнул распорядителю, - Это обещает стать грандиозной забавой, - и тут же, посуровев, добавил, - Однако, если до захода солнца, не заплачу я, то после его захода плакать будут о тебе – и он провел ребром ладони по горлу.
- Да не понимаю я язык глухонемых, - вздохнула Рапунцель и подняла Берга с земли, потянув за рубаху. Тот раскланялся и, не дожидаясь пока ошарашенная знать придет в себя, потащил девушку обратно к ожидающим сефардам. Анаэль открывала и закрывала рот в немом ужасе, а братья сочувственно смотрели на Берга.
- Ну как прошло? - уточнил Алекс, когда вся честная компания снова собралась у веселого костерка в окружении какофонии прочих звуков, издаваемых артистами, что старательно готовились к выступлению.
- Отлично прошло, - пробурчал Берг, - Сефардов теперь на закате накормят, а нас казнят.

 

=====================================================================