Агрессия и нарциссический гнев на психодраматической сцене

 

Психоаналитики отмечали, что действие агрессии может либо находить выражение, используя язык тела, мышечной системы и речь, либо вытесняться и подавляться. В случае ее вытеснения задача аналитика состоит в том, чтобы деструктивные импульсы были осознаны пациентом. При этом допускается только вербализированное проявление агрессии, в то время как мышечная активность пациента во время сессии минимизируется. Таким образом, поскольку один из способов проявления агрессии в условиях психоанализа становится недоступным, то он может разворачиваться в форме отыгрывания вне терапевтической ситуации.

 

Кроме того, было замечено, что «если агрессивным сигналам (злости, гневу) не уделяется внимание, и если они не приводят ни к каким поведенческим действиям, направленным на то, чтобы изменить сложившуюся ситуацию, то прогрессирует эмоциональное возбуждение (данное положение соответствует тезису З. Фрейда о суммировании сигналов). Перевозбуждение проявляется в состоянии злости или гнева, которое, как правило, ведет к неконтролируемому агрессивному поведению... Аналитическая ситуация предупреждает моторную агрессию, систематически создавая условия, при которых, вкупе с инсайтом, оперативно усиливается не-действие. Тем не менее, признается, что существует тенденция соматизации аффективных взрывов, если им невозможно интерактивно препятствовать посредством интерпретаций аналитика (Moser, 1978, p. 236)» (Цит. по: (Томе, Кэхэле, 1996).

 

В психодраме, в отличие от психоанализа, для проработки агрессивности доступны все способы ее проявления, в том числе и физические, поскольку исходно предполагается, что «роль», в которой пребывает участник психодраматического действия, обязательно включает в себя не только вербальный компонент, но и мышечную активность. Существует набор специальных техник, которые позволяют получить доступ к подавляемой агрессии, и множество способов работы с ее манифестациями. Задача директора – организовать действие таким образом, чтобы появилась возможность для актуализации вытесняемой и подавляемой агрессии и ее безопасного выражения в вербальной и невербальной формах.

 

В случае подавляемой агрессии директор наблюдает взаимодействие протагониста с объектом агрессии, улавливая все, даже едва заметные движения протагониста. Применяется техника максимизации действия, выражающейся, например, в более громком произнесении реплики или в увеличении амплитуды и силы движения. Используется пространство, чтобы речевые метафоры («быть загнанным в угол», «припертым к стене») можно было перевести в соответствующую форму действия. Применяется также техника вывода в зеркало – позицию, из которой протагонист может наблюдать исходно заданное им взаимодействие, и пр. Таким образом, директор, сочетая директорское дублирование1 с адекватной организацией действия, производит соответствующие интерпретации.

 

В этом контексте неизбежно возникает вопрос, связанный с сопротивлением в психодраме.

 

Большинство практиков психодрамы полагает, что сопротивление клиента терапевтическим интервенциям преодолевается значительно легче в отсутствие противостояния в отношениях «клиент-психотерапевт». Выступая на психодраматической сцене, терапевт никогда открыто не борется с сопротивлением, чтобы не рисковать рабочим альянсом. Как замечали классики психодрамы, «используя агрессивные чувства, разогретые в нужный момент, негативно настроенного и сопротивляющегося пациента можно превратить в продуктивного и искреннего человека» (Moreno & Moreno, 1959; цит. по: Келлерман, 1998). Встретившись с протагонистом «внутри» его «психического пространства», развернутого на сцене, психодраматист оценивает, с каким сопротивлением можно работать, а каких его форм некоторое время лучше не затрагивать. Перед директором стоит множество задач – понять силу Эго протагониста, его устойчивость в отношении тревоги, адаптивную способность, общий уровень спонтанности – и в точном соответствии со всем этим выбрать метод воздействия.

 

Если протагонист достаточно «разогрет», чтобы проявить свои агрессивные импульсы, то директор обязан обеспечить пространство, где они могут быть выражены, а также найти безопасный и символически адекватный способ их выражения. При этом должен соблюдаться принцип «непричинения физического вреда» другим участникам психодраматического действия и предотвращена поломка предметов, специально не предназначенных для использования в текущей работе. «...Следует различать свободу в выражении сути действия и его формы. Если суть выражается без ограничений, то форма регулируется по определенным правилам» (Келлерман, 1998). Физическое отреагирование может сопровождаться вербальным. При этом директор должен следить за дыханием протагониста, его мышечным напряжением, свободой движения и пр., одновременно обеспечивая безопасность, как самого протагониста, так и окружающих.

 

Принимая решение о переходе к сцене выражения агрессии, психодраматист руководствуется теми же принципами, что и психоаналитик, приступая к интерпретации негативного переноса. Как известно, преждевременные интерпретации не создают благоприятных условий для выраженной разрядки эмоций, и пациенту в этом случае не удается войти в подлинный контакт со своими чувствами. Помня об этом, директор должен организовать психодраматическое действие таким образом, чтобы оно «разогревало» протагониста, во всяком случае, не снижало его энергии до наступления сцены, где агрессия могла бы найти полноценное выражение.

 

Необходимо заметить, что, решаясь на акт отреагирования агрессии протагонистом, директору следует руководствоваться не только принципами безопасности, но и диагностической информацией относительно выраженности тех психических нарушений, которые характеризуют личность клиента. В некоторых случаях, когда, например, пациент находится в состоянии высокого моторного возбуждения, приходится думать, скорее, о контейнировании деструктивных импульсов, нежели об отреагировании. В работе с достаточно нарушенными пациентами, которых отличают высокая тревожность, слабое Эго, директору приходится балансировать между двумя противоположными задачами: предоставлением протагонисту возможности отреагирования и снижением присущего ему аффекта посредством неоднократного его «вывода в зеркало» с последующим анализом происходящего.

 

Однако напомним, что отреагирование в этих случаях отнюдь не является самоцелью, и физическое выражение агрессии выполняет, по крайней мере, еще две функции:

 

уменьшения мышечного напряжения, временного снижения фрустрации, достижения катарсической разрядки и спонтанного выхода эмоций;

перехода к следующей сцене – дальнейшему процессу анализа и проработки его результатов, а отсюда – к началу изменения и интеграции.

Как заметила Зерка Морено, «после экспрессии должна наступить сдержанность». После фазы выражения чувств и разрядки в психодраме наступает фаза, которая включает в себя интеграцию выраженных чувств, приобретение новых адаптационных стратегий, проработку межличностных отношений, прояснение неясных чувств. Иначе говоря, наступает фаза установления связи между аффектом и сознанием. В работе с агрессией решаются вопросы ее смысла и значения, обсуждаются адаптивные способы ее выражения, изыскиваются возможности управления ею, формируются возможные варианты ее присутствия в межличностных отношениях, устанавливается связь между выражением/невыражением агрессии и соматическими симптомами, высвобождаются блокируемые чувства протагониста по отношению к другому(им) лицу(ам).

 

В случае работы с агрессией нарциссических личностей особую важность приобретает следующий характерный момент. Обычно, агрессия, направленная на людей или объекты, которые стоят на пути удовлетворения насущной потребности индивида, исчезает, после того как желанная цель оказывается достигнутой. Так – в норме. Что касается нарциссического гнева, то он ненасытен. Отсюда следует ожидать, что терапевт может столкнуться с проблемой вновь и вновь повторяющегося желания аффективной разрядки со стороны пациента или, напротив, с сопротивлением этому действию, поскольку, говоря словами Х. Томэ, «нарциссические пациенты отказываются принимать участие в повседневных агрессивных конфликтах, потому что для них это немедленно становится вопросом «все или ничего». В силу своей повышенной ранимости эти пациенты находятся внутри порочного круга бессознательных фантазий мести» (Томэ, 1996).

 

Перед психодраматистом остро встает проблема частоты, интенсивности и целесообразности отреагирования агрессии пациентом с нарциссическими нарушениями. Решение в пользу выражения агрессии принимается в следующих случаях:

 

• если у протагониста отсутствует спонтанность в проявлении негативных чувств;
• если у него имеется соматический симптом, связанный с подавленным гневом, и необходимо трансформировать нарциссический гнев в повседневное, относительно безобидное агрессивное соперничество и/или проследить происхождение нарциссических обид;
• и, наконец, если требуется исследовать объект агрессии пациента.

Работая даже с относительно легкими формами нарациссических нарушений, психодраматист должен понимать, что в крайней форме нарциссические чувства грандиозности могут проявляться в идее безграничности и бессмертия. При этом, в случае нарциссической депрессии (например, при синдроме Котара2) возникает ряд бредовых представлений о нахождении в гигантском мире, в бесконечности пространства и времени; и чем более грандиозным ощущает себя пациент, тем глубже его отчаяние. Бред величия сопровождается здесь утратой контроля над границами тела. Очень часто при этом возникает ощущение некой сдерживающей субстанции, которая осуществляет защиту от рассеивания и последующей потери своей идентичности. В то же время экспансия телесного образа может выражать всемогущее стремление захватить окружающее пространство. Соломон Резник, описывает ряд случаев, когда психотические пациенты описывали себя как «большой взрыв», веря, что если их тенденция к экспансии будет продолжаться, то это закончится гибелью окружающего мира. { «...Экспансия является движением границ тела вовне, но при этом оно остается привязанным к телу. Это более примитивный механизм, чем проекция и проективная идентификация, которые предполагают, что мы проецируем нечто в пространство за пределами тела, таким образом, отделяясь от него»} (Резник, 2005).

 

Поскольку описанные выше процессы лежат в основе нарциссической патологии, психодраматист, работая даже с относительно не тяжелыми нарциссическими нарушениями, тем не менее, должен помнить о необходимости более четкой и структурированной организации символического пространства, иными словами о контейнере. В этом случае понятие «контейнера» предполагает, что и в самой драме отреагирование агрессии должно совершаться четко в рамках отдельной сцены, пространственно отделенной от предыдущей и последующей сцен.

 

 

Внезапное физическое проявление агрессии со стороны протагониста, возникшее прямо на первом шаге драмы без всякого предшествующего ему «разогрева», может оказаться не более чем признаком сильного моторного возбуждения, а данное состояние ставит под сомнение пригодность протагониста к терапевтической работе и требует незамедлительного выяснения его причин.

 

В последующей после отреагирования сцене должна происходить интеграция выраженных агрессивных чувств, дальнейший анализ и проработка заявленной протагонистом темы работы.

 

К устранению симптома, вызванного сдерживанием агрессии, необходимо подходить также с определенной осторожностью, поскольку функционально симптом может играть роль «сдерживающей оболочки».

 

Участница длительной психотерапевтической группы, Н., в структуре личности которой преобладали нарциссические нарушения, заявила тему работы, связанною с жалобой на симптом, выражавшийся в распирающей головной боли. В результате психодраматической работы в группе головная боль перестала ее мучить, однако на смену головной боли возникли изменения на поведенческом уровне. По рассказам пациентки, она стала постоянно позволять себе агрессивные выпады в адрес своих коллег по работе. Примечательно, что ощущение некоторой неполноценности, которое, так или иначе, испытывала пациентка, сменялось чувством собственной значимости, даже грандиозности, что проявлялось в приписывании себе несомненного превосходства в компетенции, сравнительно с компетентностью коллег, навязчивом стремлении конкурировать с окружающими.

Симптом, выраженный в распирающей головной боле, возник в результате отрицания и сдерживания нарциссической агрессии. Заключенная «в границах тела», как в «сдерживающей оболочке» агрессия в результате своей манифистации в пределах психодраматической работы, не смогла быть контейнирована в ее рамках и нашла свое приложение относительно внешних объектов вне терапевтического пространства. Этот факт не повлек серьезные последствия в жизни участница группы Н., поскольку она продолжала проходить групповую терапию, и эта новая симптоматика явилась материалом для ее дальнейших работ, связанных с проработкой темы конкуренции и множества вопросов, касающихся отношений Я и Другие. Более того, манифестация агрессии, помимо исчезновения болезненной симптоматики повлекла за собой безусловный прогресс в терапии Н., поскольку ее гнев нашел объектное приложение.

Осторожность в вопросе устранения симптома особа необходима терапевту, если он работает в рамках коротких клиентских групп, краткосрочной терапии, например, сфокусированной на симптоме. В этом случае не всегда возможно оценить степень тяжести психической нарушенности пациента и увидеть последствия своей работы, поскольку после выполнения контракта он покидает терапевтическое пространство, и изменения происходят непосредственно в его жизни. Эти изменения далеко не всегда, как мы видели выше, улучшают качество жизни человека и уменьшают степень тяжести его проблем.