Российской государственности 13 страница

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 27 декабря 2005 г. N 522-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданки Л.В. Кулешовой на нарушение ее конституционных прав положениями Законов Санкт-Петербурга от 27 мая 2005 г. "О внесении изменений и дополнений в Закон Санкт-Петербурга "Об Уставном суде Санкт-Петербурга", от 2 июня 2005 г. "О внесении изменений и дополнений в Устав Санкт-Петербурга", от 12 июля 2005 г. "О внесении изменений и дополнений в Устав Санкт-Петербурга" и от 29 сентября 2005 г. "Об официальном толковании положений пунктов 1, 3, 4 статьи 17 Закона Санкт-Петербурга "Об Уставном суде Санкт-Петербурга" // ВКС РФ. 2006. N 2; Определение Конституционного Суда РФ от 2 февраля 2006 г. N 20-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина И.Н. Половцева на нарушение его конституционных прав положениями ст. ст. 50 и 79 Устава Санкт-Петербурга, ст. ст. 15, 18, 20, 29, 30 и 37 Закона Санкт-Петербурга "Об Уставном суде Санкт-Петербурга", а также отдельными положениями Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" и Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" // Архив Конституционного Суда РФ. 2006.

<2> Одним из наиболее рациональных механизмов расширения сферы действия конституционно-уставной юстиции (в регионально-географическом плане) мог бы стать переход на небюджетные начала деятельности ее судей, как это имеет место, например, в земельных конституционных судах ФРГ. С учетом сегодняшней интенсивности работы этих органов имеющийся объем нагрузки был бы вполне посильным судам, которые формировались бы из представителей профессорско-преподавательского состава юридических вузов, судей в отставке судов других юрисдикций и т.п. В литературе имеются и другие предложения по совершенствованию конституционного правосудия. См., например, Белкин А.А. К реорганизации российской федеральной конституционной юстиции // Учен. зап. юрид. ф-та. Вып. 4 (14). СПб., 2005. С. 60 - 65; Митюков М.А. О некоторых путях интенсификации деятельности Конституционного Суда Российской Федерации // Там же. С. 102 - 106.

 

Ко второй группе вопросов могут быть отнесены, например, вопросы расширения конституционно-судебных полномочий, в частности, за счет дел по конституционным спорам, вытекающим из некоторых (конституционных по своей природе) публично-правовых отношений (конституционность политических партий, конституционно-правовая ответственность высших должностных лиц государства, споры по поводу соответствия вопросов референдума Конституции РФ и т.п.) <1>. Как указывал Конституционный Суд РФ, все споры, которые по своей юридической природе, характеру и последствиям являются конституционными, разрешаются в порядке конституционного судопроизводства, что соответствует предназначению судебного конституционного контроля, в противном случае нарушались бы закрепленные Конституцией РФ принципы, лежащие в основе организации и осуществления правосудия, разграничения видов судебной юрисдикции, обеспечения правосудием прав и свобод граждан (ст. 18, ч. 1 ст. 47, ч. 2 ст. 118, ст. ст. 125, 126 и 127) <2>. Например, установление подконтрольности Центральной избирательной комиссии РФ суду общей юрисдикции в части разрешения споров конституционного характера, т.е. неадекватное определение федеральным законодателем подведомственности судам соответствующих дел, не обеспечивает предусмотренные Конституцией РФ гарантии судебной защиты основ конституционного строя, в том числе верховенства и прямого действия Конституции РФ, а также прав и свобод человека и гражданина.

--------------------------------

<1> См.: Авакьян С.А. Некоторые проблемы совершенствования конституционного правосудия в Российской Федерации // Учен. зап. юрид. ф-та. Вып. 4 (14). СПб., 2005. С. 57 - 59.

<2> См. Постановления Конституционного Суда РФ: от 16 июня 1998 г. N 19-П // СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004; от 11 апреля 2000 г. N 6-П // СЗ РФ. 2000. N 16. Ст. 1774; от 21 марта 2007 г. N 3-П // СЗ РФ. 2007. N 14. Ст. 1741.

 

В то же время очевидно, что в условиях отечественной модели конституционного контроля в компетенции Конституционного Суда РФ преобладающее значение имеют его полномочия как органа конституционного нормоконтроля. Но и это превалирующее направление конституционно-юрисдикционной деятельности также нуждается (и, пожалуй, в первую очередь) в совершенствовании. Так, следует обратить внимание на проблему разграничения полномочий в сфере судебного нормоконтроля, в том числе нормативных правовых актов Правительства РФ, которые в условиях действующего законодательства выступают объектом контроля как со стороны судов общей юрисдикции и арбитражных судов на предмет их законности, так и со стороны Конституционного Суда РФ на предмет их конституционности; с учетом объективно существующей тесной связи законности и конституционности это неизбежно порождает внутрисудебную конкуренцию и коллизии при решении вопроса о подведомственности такого рода дел. Не случайно соответствующие вопросы (применительно к разграничению нормоконтрольных полномочий между Конституционным Судом РФ и Верховным Судом РФ) были рассмотрены в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 января 2004 г. N 1-П <1>, однако выраженные в этом решении правовые позиции до настоящего времени не получили развития в процессуальном законодательстве. В частности, в данном решении Конституционного Суда обоснована допустимость перенесения гражданами спора с Правительством РФ на уровень конституционного правосудия в случае, если имеет место прямая нормативная связь постановления Правительства РФ с федеральным законом и эти акты применены или подлежат применению в конкретном деле в неразрывном единстве. Но пока не выработаны ясные, объективные критерии для установления наличия или отсутствия такой прямой нормативной связи постановления Правительства РФ и федерального закона. В результате создалась возможность произвольного определения (изменения) подведомственности споров, связанных с нормоконтролем нормативных правовых актов Правительства РФ, принятых по прямому уполномочию федерального законодателя, а это в конечном счете не может не сказываться и на уровне гарантирования судебной защиты прав, свобод и законных интересов граждан. При поиске таких критериев необходимо учитывать по крайней мере следующее. Во-первых, наличие прямой нормативной связи федерального закона и постановления Правительства РФ, безусловно, предполагает их совместное и неразрывное правовое регулирование конкретной сферы общественных отношений, а потому принятие Конституционным Судом РФ к рассмотрению жалобы гражданина на нарушение его конституционных прав и свобод постановлением Правительства РФ возможно при условии одновременного применения в деле заявителя оспариваемого постановления Правительства РФ и федерального закона, которым Правительство РФ было уполномочено на осуществление соответствующего нормотворчества. Во-вторых, делегирование полномочий должно быть осуществлено в конституционно допустимой форме, а именно (по общему правилу) федеральным законом. В-третьих, делегирование полномочий должно быть осуществлено в строгом соответствии с конституционным принципом наделения Правительства РФ нормотворческой компетенцией. Федеральный законодатель должен точно установить объем передаваемых Правительству РФ полномочий, критерии, условия и пределы их осуществления. В-четвертых, Конституционным Судом должна быть проверена конституционность (а не законность!) реализации делегированных полномочий, которая в данном случае понимается не как осуществляемое Правительством РФ правоприменение, а как основанное на бланкетной норме федерального закона подзаконное нормотворчество, в рамках которого следует соотносить принятые Правительством РФ нормативные акты в первую очередь с конституционным принципом разделения властей и принципом допустимости ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина только федеральным законом.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2004. N 5. Ст. 403.

 

Не менее острой является проблема разграничения между общеюрисдикционными, арбитражными судами и Конституционным Судом РФ полномочий по толкованию законов. Строго говоря, действующее законодательство не предусматривает осуществления какими-либо судебными органами функции толкования законодательных, а равно иных нормативных правовых актов, за исключением положения ст. 125 Конституции РФ, согласно которому на Конституционный Суд РФ возложены полномочия по официальному толкованию Конституции РФ. Однако правотолковательная деятельность - естественный и необходимый спутник судебно-властной функции; от толкования закона нельзя отказаться без ущерба в виде утраты сущностных свойств правосудия в демократическом правовом государстве. Действительно, разрешение юридического спора на основе закона, безусловно, предполагает судебное выявление воли законодателя, включая установление ее характера и содержания в изменяющемся социально-правовом контексте, притом что в условиях общеправового принципа равенства перед законом и судом судебно-правовая позиция, отражающая законодательную волю, должна быть единой (универсальной) в отношении соответствующих предмета нормативного регулирования и типичных фактических обстоятельств. Конституционный Суд призван выявлять волю конституционного законодателя, а также (исходя из принципа верховенства Конституции и презумпции конституционности закона) конституционно-правовой смысл оспариваемых законоположений, степень дефектности которых не набирает критического уровня неконституционности. Таким образом, в предметном восприятии толкование закона судами общей юрисдикции, арбитражными судами и Конституционным Судом РФ нередко пересекается (это могут быть один и тот же закон и одна и та же его статья), однако ни национальное законодательство, ни судебная практика пока еще не выработали четкого механизма устранения внутрисудебных правотолковательных коллизий и противоречий, равно как и критериев установления возможных пределов конституционного истолкования и иных способов и форм толкования положений закона и иных нормативных правовых актов.

Еще одна важная проблема - это юридическая сила решений Конституционного Суда РФ и, соответственно, разрешение вопроса об установлении эффективного нормативного механизма пересмотра судами общей юрисдикции и арбитражными судами дел в связи с принятием акта конституционного правосудия, которым норма, ставшая основанием для решения дела судом, признана неконституционной и утратившей силу либо установлен ее конституционно-правовой смысл, отличный от того, какой ей был придан общеюрисдикционной судебной практикой. В настоящее время механизм пересмотра судебных решений по указанным основаниям установлен для случаев принятия Конституционным Судом РФ итоговых решений в виде постановлений. Определения же Конституционного Суда РФ, выступающие основной (и не только по своему количеству и оперативности принятия) формой конституционно-судебного воздействия на законодательство и правоприменительную практику, в числе актов, влекущих безусловный пересмотр состоявшегося судебного решения, в процессуальном законодательстве (гражданском, арбитражном, уголовном) прямо не упомянуты, что на практике нередко вызывает существенные трудности в исполнении этого вида актов конституционного правосудия.

Не менее важной является проблема совершенствования самого конституционного процесса, например усиление гарантий реализации принципа состязательности и равенства сторон и одновременно решение проблемы фактической легализации письменного судопроизводства наряду с устным и др. В частности, весьма перспективными стоит признать предложения об осуществлении конституционного правосудия в режиме письменного судопроизводства по "очевидным" делам, т.е. делам, аналогичным тем, по которым Конституционный Суд РФ ранее уже выносил решения <1>.

--------------------------------

<1> См.: Суд скорый, но Конституционный // Коммерсантъ. 2010. 7 июня.

 

Все это потребует в том числе внесения изменений в действующее законодательство. Проводившиеся же до настоящего времени законодательные изменения в области федерального конституционного правосудия касались хотя и важных, но все же не основных вопросов его деятельности; они имели организационный характер или затрагивали сам по себе статус судей.

Так, Федеральным конституционным законом от 2 июня 2009 г. N 2-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" <1> был изменен порядок наделения полномочиями Председателя Конституционного Суда РФ и его заместителей: вместо их избрания на должность самими судьями Конституционного Суда из своего состава введена процедура назначения соответствующих руководящих лиц Советом Федерации по представлению Президента РФ. Практика и время должны будут дать наиболее объективную, непредвзятую оценку этого решения.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2009. N 23. Ст. 2754.

 

Ранее законодателем менялись - с просматриваемой закономерностью - сроки полномочий судей Конституционного Суда РФ: первоначально в 2001 г. <1>, а несколько лет назад, в 2005 г., были внесены новые изменения в ряд законодательных актов о судебной системе, включая Федеральный конституционный закон о Конституционном Суде РФ <2>. Основной смысл произведенных изменений заключался в продлении предельного возраста пребывания в должности судьи с 65 до 70 лет. Данный возрастной предел был распространен на всех действующих судей, начиная с мировых и заканчивая федеральными, включая судей Конституционного Суда РФ.

--------------------------------

<1> Согласно первоначальной редакции Федерального конституционного закона о Конституционном Суде РФ предельный срок полномочий судьи Конституционного Суда РФ составлял 12 лет. В феврале 2001 г. он был продлен до 15 лет (см.: Федеральный конституционный закон от 8 февраля 2001 г. N 1-ФКЗ "О внесении изменений и дополнения в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" // СЗ РФ. 2001. N 7. Ст. 607).

<2> См.: Федеральный конституционный закон от 5 апреля 2005 г. N 2-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" // СЗ РФ. 2005. N 15. Ст. 1273; Федеральный конституционный закон от 5 апреля 2005 г. N 3-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" // СЗ РФ. 2005. N 15. Ст. 1274; Федеральный закон от 5 апреля 2005 г. N 33-ФЗ "О внесении изменений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации", Федеральный закон "О мировых судьях в Российской Федерации", Федеральный закон "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и Федеральный закон "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" // СЗ РФ. 2005. N 15. Ст. 1278.

 

Применительно к судьям общей и арбитражной юрисдикции такие изменения являются абсолютно оправданными. Они повышают гарантии независимости и несменяемости судей и вместе с тем позволяют обеспечить максимально бережное отношение к квалифицированным судейским кадрам, обладающим необходимой полнотой профессионального опыта и достаточной жизненной энергией для эффективного исполнения полномочий. При этом в данном случае учитывается, что фактически пожизненная профессиональная деятельность этой категории судей сопряжена с реальной возможностью изменения должностного статуса судьи как в суде, где он исполняет свои полномочия, так и внутри судебной системы. Таким образом, для общих и арбитражных судов несменяемость не может восприниматься как неизменность конкретного должностного положения судьи.

Продление же предельного срока пребывания в должности для судей Конституционного Суда РФ имеет иное значение. Конституционное правосудие - специфичная форма судебной деятельности; сама ее суть такова, что судьями конституционных судов чаще всего становятся лица, которые ранее не были вовлечены в процесс осуществления правосудия. Должность судьи Конституционного Суда для них, как правило, первая и последняя в судебной профессиональной карьере. В этом случае пожизненность статуса конституционного судьи фактически и чаще всего превращается в пожизненность конкретной должности (если не иметь в виду исключения, связанные с возможностью для судьи быть избранным одним из руководителей Конституционного Суда). В конечном счете это может привести к определенной консервации основной части состава Конституционного Суда как одного из высших органов государственной власти.

Именно поэтому в абсолютном большинстве государств (а если иметь в виду страны Запада - практически во всех <1>), где созданы специальные органы конституционного контроля (конституционные суды), судьи конституционного суда в отличие, как правило, от пожизненных судей других юрисдикций назначаются на определенный срок (в Германии и Испании - на 12 лет, в Беларуси - на 11, в Болгарии, Венгрии, Италии, Португалии, Румынии, Словении, Литве, Украине - на 9 лет и т.д.). Сомнительность принципа пожизненности статуса конституционных судей особенно очевидна применительно к государствам переходного периода; неизбежные для таких стран глубокие конституционные преобразования не могут не учитываться в деятельности конституционных судов, а между тем в ситуации несменяемости конституционных судей последние могут "задержаться" (в конституционно-мировоззренческом и иных отношениях) в другой, доконституционной эпохе.

--------------------------------

<1> Одним из немногих исключений является в этом плане Австрийская Республика. Следует, однако, учитывать, что пожизненность осуществления полномочий судьи Конституционного суда Австрийской Республики сопряжена с принципом совместительства данной должности: это могут быть практикующие адвокаты, профессора, преподающие правовые дисциплины в университетах, и даже действующие судьи судов других юрисдикций. Правда, "чиновники управления, назначаемые членами Конституционного суда или запасными членами Конституционного суда, должны быть освобождены от службы" (ч. 2 ст. 147 Конституции Австрийской Республики).

 

Демократическая организация органов конституционного правосудия предполагает также периодическую сменяемость не только их состава, но и руководства. Сменяемость руководящего состава судов - один из общих принципов законодательного регулирования судебной власти в России. Действующее законодательство предусматривает ограничение по количеству сроков полномочий для председателей и заместителей председателей судов общей юрисдикции и арбитражных судов, которые не могут занимать соответствующие должности в одном и том же суде более двух сроков подряд (ст. 6.1 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации").

Эти требования подтверждаются и зарубежной практикой. Конституционное законодательство европейских стран устанавливает количество мандатов руководителя органа конституционного контроля, либо содержит прямой запрет на повторное наделение лица соответствующим статусом, либо ограничивает количество сроков замещения полномочий председателя конституционного суда общим и достаточно жестким сроком его пребывания в должности судьи (например, ст. 125 Конституции Албании, ст. 147 Конституции Болгарии, ст. ст. 159 и 160 Конституции Испании, ст. 140 Конституции Румынии, ст. ст. 163, 165 Конституции Словении, ст. 148 Конституции Украины и т.д.).

Таким образом, судебная власть, включая конституционное правосудие, - важная сфера модернизации российской государственности, что имеет своей целью повышение эффективности судебной защиты прав и свобод граждан, укрепление демократических начал функционирования этой чрезвычайно важной ветви власти.

 

5.6.3. Конституционно-процессуальные права-гарантии

личности и их развитие в условиях судебно-правовой реформы

 

Основа и высшая цель осуществления судебно-правовой реформы - создание наиболее благоприятных условий для безусловного гарантирования каждому судебной защиты его прав и свобод. Именно конституционное право на судебную защиту (ст. 46), обеспечение прочных гарантий его осуществления с точки зрения как доступности для каждого, так и демократических начал самого судопроизводства во всех предусмотренных ч. 2 ст. 118 формах его реализации (конституционного, гражданского, административного, уголовного) является основополагающей категорией и основным фактором осуществления модернизационных процессов в судебно-правовой сфере.

В этом плане чрезвычайно важно, что предусмотренная Конституцией РФ система прав и свобод человека и гражданина не ограничивается формализацией отношений между индивидом, обществом и государством в сферах личной, политической и социально-экономической свободы. Наряду с этим она включает в себя в качестве неотъемлемого структурного элемента правопритязания индивидов на судебно-процессуальное и иные формы обеспечения всех других конституционных прав и свобод, что призвано создавать надлежащие юридические предпосылки для нормальной правореализации и эффективного достижения судебной защиты. Выделение данной группы конституционных прав обусловливается в первую очередь специфическими особенностями их материального содержания, характеризующегося, во-первых, относительно самостоятельным конституционным оформлением и, соответственно, наличием собственного нормативного содержания у данной группы прав-гарантий; во-вторых, преимущественно процессуальным наполнением, что, очевидно, не исключает вкрапления материальных элементов, как это имеет место, например, в содержании и самом праве на судебную защиту; в-третьих, детальной нормативной конкретизацией данного конституционного института в отраслевом законодательстве и, в-четвертых, как правило, непосредственной реализационной связью соответствующих прав-гарантий с деятельностью судебной власти.

Такой подход обусловливается по меньшей мере тремя обстоятельствами. Во-первых, ряд позитивно выраженных и имеющих конституционное закрепление субъективных притязаний индивидов имеет преимущественно правообеспечительную направленность, т.е. на уровне правомочий выступает в качестве неотъемлемого элемента гарантирования других конституционных прав и свобод и, таким образом, не укладывается в классическую структуризацию системы прав и свобод личности. Во-вторых, классификационным основанием выделения данного институционного образования являются единство материального содержания, а также социальное и юридическое предназначение образующих данную группу прав-гарантий. Таким образом, речь идет о единой для всех конституционных прав и свобод человека и гражданина классификационной основе их систематизации, т.е. предлагаемая группа конституционно-процессуальных прав-гарантий не только не выпадает из единой системы прав и свобод человека и гражданина, но дополняет ее, делает более стройной. Наконец, в-третьих, все это подтверждается и самой логикой, последовательностью конституционного закрепления прав и свобод в Конституции РФ 1993 г.: в гл. 2 система прав и свобод человека и гражданина последовательно структурирована на личные (ст. ст. 20 - 29), политические (ст. ст. 30 - 33), социально-экономические (ст. ст. 34 - 44) права и свободы и, наконец, конституционно-процессуальные права-гарантии (ст. ст. 45 - 54) как завершающий, итоговый уровень конституционного регулирования взаимоотношений человека и гражданина с обществом и государством. Уже тот факт, что Конституция 1993 г. весьма широко регламентировала положение личности во взаимоотношениях с судебной властью, включая прежде всего уголовно-процессуальную сферу, объективно порождает потребность выявить природу, определить место соответствующих норм гл. 2 Конституции. Поэтому выделение в системе прав и свобод конституционно-процессуальных прав-гарантий никоим образом не противоречит общим подходам к оценке системы конституционно-правового регулирования положения личности в обществе и государстве, в том числе на основе безусловного признания единства всей системы конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Анализ положений Конституции РФ позволяет сформировать следующее представление о структурном построении группы конституционно-процессуальных прав-гарантий, которые представляют собой своего рода субъективно-личностное выражение судебной власти в ее судоустройственных и функциональных характеристиках. Это: 1) право на государственную и иные формы защиты прав всеми способами, не запрещенными законом (ст. 45 Конституции РФ); 2) права, гарантирующие доступ к правосудию, среди которых не только право на судебную защиту (ч. 1 ст. 46 Конституции РФ), но и право на конституционную жалобу (ч. 4 ст. 125 Конституции РФ), на обжалование в судебном порядке решений и действий (бездействия) органов государственной и муниципальной власти, общественных объединений и должностных лиц (ч. 2 ст. 46 Конституции РФ); право на обращение в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека и гражданина, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты (ч. 3 ст. 46 Конституции РФ); 3) права, гарантирующие справедливое рассмотрение дела (право на справедливый суд), получающие закрепление в ч. ч. 1 и 2 ст. 47, ч. ч. 1 и 2 ст. 49, ч. 1 ст. 50, ч. 1 ст. 51, ч. 1 ст. 54, ч. 1 ст. 120, ч. ч. 1, 2 и 4 ст. 123 Конституции РФ.

Соответствующая классификация конституционных судебно-процессуальных прав не означает, что каждое из названных прав имеет равновеликую процессуальную и гарантирующую значимость. Нелишне обратить внимание на то, что в литературе есть точка зрения о необходимости подразделения процессуальных прав на условные и безусловные <1>. Последние являются правами абсолютными, в осуществлении которых стороне нельзя отказать иначе как в случае, прямо предусмотренном в законе.

--------------------------------

<1> Подробнее об этом см.: Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. М., 2004. С. 301.

 

Одним из фундаментальных конституционно-процессуальных прав является право на судебную защиту, выступающее, по существу, первоосновой для всех других судопроизводственных правопритязаний (право на государственную и иные формы защиты прав всеми способами, не запрещенными законом; права, гарантирующие доступ к правосудию; права, гарантирующие справедливое рассмотрение дела; права-гарантии на получение юридической помощи; "компенсаторные" конституционно-процессуальные права). Конституционное право на судебную защиту есть гарантированное государством право каждого в установленном законом порядке требовать от суда как органа правосудия обеспечения субъективных прав посредством рассмотрения и разрешения своего дела в зависимости от его судебной подведомственности <1>.

--------------------------------

<1> См.: Жилин Г.А. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы. М., 2010. С. 136.

 

Имеется большой массив решений Конституционного Суда РФ, которые в той или иной мере касаются этой проблематики. Так, в Постановлении от 3 мая 1995 г. N 4-П и ряде последующих решений Конституционный Суд указывал, что допустимые ограничения конституционных прав в соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции РФ могут быть введены законодателем только в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Право же на судебную защиту ни в каком случае не может вступить в противоречие с данными целями и, следовательно, не подлежит ограничению. Именно поэтому право на судебную защиту отнесено согласно ч. 3 ст. 56 Конституции РФ к таким правам и свободам, которые не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах <1>.

--------------------------------

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности ст. ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна" // СЗ РФ. 1995. N 19. Ст. 1764; Постановление Конституционного Суда РФ от 29 апреля 1998 г. N 13-П "По делу о проверке конституционности ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия" // СЗ РФ. 1998. N 19. Ст. 2142; Постановление Конституционного Суда РФ от 28 мая 1999 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 266 и п. 3 ч. 1 ст. 267 КоАП РСФСР в связи с жалобами граждан Е.А. Арбузовой, О.Б. Колегова, А.Д. Кутырева, Р.Т. Насибулина и В.И. Ткачука" // СЗ РФ. 1999. N 23. Ст. 2890; Определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2001 г. N 298-О "По жалобе гражданина А.Ю. Власова на нарушение его конституционных прав ст. 218 УПК РСФСР" // СЗ РФ. 2002. N 9. Ст. 962.

 

Так, в Постановлении от 2 апреля 2002 г. N 7-П Конституционный Суд РФ, признав не соответствующими Конституции РФ положения ст. 1 Закона Красноярского края и п. 1 ст. 2 Закона Корякского автономного округа, определяющие основания отзыва выборного должностного лица местного самоуправления, - поскольку они допускают расширительную интерпретацию и не содержат гарантий недопустимости субъективной оценки деятельности соответствующих лиц, а сам перечень обстоятельств, с которыми связывается утрата доверия избирателей к этому должностному лицу как основание его отзыва, не исключает, что к таковым могут относиться не конкретные действия (бездействие), а общая негативная оценка деятельности должностного лица без ее обоснования подлежащими проверке фактами, - указал, что подобное регулирование приводит кроме прочего к нарушению права на судебную защиту. Суды, руководствуясь требованиями ст. ст. 10, 46 и 133 Конституции РФ, не должны ограничиваться констатацией того, что инициаторами отзыва были сформулированы основания для выражения недоверия, а обязаны оценивать их содержание, что оспариваемыми нормами фактически не обеспечено, и таким образом ограничиваются дискреционные полномочия судов. В Определении от 6 ноября 2003 г. N 390-О Конституционный Суд РФ отметил, что применение обеспечительных мер в административном судопроизводстве, осуществляемом арбитражными судами, реализуется в рамках их дискреционных полномочий на основе принципов состязательности и равноправия сторон <1>.