Структура популяции и бесконечная перспектива изучения

Заметим, что этнос, как правило, представлен группой из нескольких популяций, а отдельная популяция очень часто бывает полиэтничной, то есть может включать в свой состав локальные общности людей, осознающих себя как представителей отдельных этносов.
Оба случая - частая картина, встречающаяся на протяжении истории едва ли не постоянно. Вспомним в качестве примера любой мегаполис с его этническими общинами, античный или средневековый город с этническими кварталами. Такие, сформированные на этническом основании, микрогруппы входят в общую популяционную систему. Часто они функционируют как закрытые сообщества, границы которых устанавливаются по принципу языковой или религиозной близости (культурная изоляция). Эта изоляция бывает полной довольно длительное время, но чаще группа все же начинает смешение и вносит разнообразие в общую генетическую структуру, в конечном счете влияя на генетический потенциал и фенотипическое разнообразие популяций.
Теперь представьте, что в исследуемой популяции существует несколько подобных небольших и разнородных микрогрупп. Подумайте, каким будет возможный результат этногенетической работы антрополога, если эти сведения не будут учтены в ходе исследования. Например, что будет, если в результате археологических раскопок будет обследован как раз такой обособленный участок могильника?.. А ведь примеры подобного рода окружают нас.
Этнический фактор способствует появлению устойчивых внутрипопуляционных барьеров, причем его действие часто опосредовано социальной организацией населения.
Хорошим примером являются работы выдающегося отечественного антрополога Т.С. Кондукторовой, исследовавшей палеоантропологические материалы по так называемой позднескифской культуре (Кондукторова Т.С., 1964; 1979 и др.).
С середины III в. до н.э. по начало IV вв. н.э. длится заключительный этап истории скифов. В период своего расцвета (VII-IV вв. до н.э.) скифские племена безраздельно властвовали на всем пространстве причерноморских степей от Дона до Дуная. Но в IV-III вв. до н.э. на этой арене появилась новая еще более грозная сила. Сарматы, придя из-за Дона, удерживали эти земли вплоть до эпохи Великого переселения народов.
"Вся эта страна (т.е. Крым), а также, пожалуй, за перешейком до Борисфена (т.е. Днепром) названа Малой Скифией". Так описывает границы позднескифского царства историк Страбон. Описания Страбона, это, конечно, не всё, что было известно о поздних скифах из греческих и римских источников. Но это хороший пример того сравнительно небольшого объема информации, которой эти источники ограничиваются, повествуя о "чужих" народах.
С приходом сармат скифы не исчезли, но территория Скифии действительно была существенно ограничена - основная масса населения переместилась в центральную и западную части Крыма. Здесь, в предгорьях Петровских скал была основана столица нового государства - Неаполь Скифский (Керменчик) - крупное укрепленное городище, руины которого уже более ста лет исследуются в районе современного Симферополя. Позднескифские памятники сохранились и в нижнем течении Днепра. Здесь, как и в Крыму, есть крупные археологические комплексы, состоящие из укреплений-городищ и прилегающих к ним некрополей - Николаевка (Казацкое) и Золотая Балка (рис. 6.18).
Скифы - исконные кочевники - изменили тип хозяйства. Они осели на земле, стали заниматься весьма продуктивным земледелием и торговать со своими постоянными партнерами и конкурентами - греческими колониями (Херсонесом и Ольвией), Боспорским царством и сарматами. С ними же воевали, время от времени. Греки, сарматы и боспорцы проживали в скифских городах, занимаясь торговлей и ремеслом, а скифы, с той же целью проникали в инородную среду. Происходило взаимопроникновение черт культуры, религии, быта. Изменения здесь настолько существенны, что о позднескифской культуре говорят как о греко-варварской (рис. 6.19).
Это "выжимка" из итогов многолетних исследований (подробнее см.: Дашевская О.Д., 1989). Какую же конкретную информацию дала в этих вопросах антропология?
На основании исследования краниологических серий Николаевского и Золотобалковского могильников, группы некрополей Неаполя Скифского, а также выборок, представляющих степных скифов, сарматов, тавров Крыма и греков, Т.С. Кондукторовой был сделан вывод о том, что на Нижнем Днепре и в Крыму на рубеже н.э. проживало население по морфологическим чертам мало отличное как между собой, так и в сравнении со скифами VII-III вв. до н.э. Немного усилилась лишь знакомая нам тенденция к брахикефализации. Эти данные не противоречат представлению о принадлежности населения позднескифских городищ к одной этнической группе и одному антропологическому типу (различия между краниологическими сериями очень невелики). Население представлено типично европеоидным антропологическим вариантом. Комплекс черт наиболее характерен для "классических" степных скифов и отличен от синхронного населения лесостепи, греков, тавров или тех же сармат. Впоследствии наличие этого варианта было подтверждено, и он получил название "степного" (Ефимова С.Г., 2000). Комплекс был распространен в Северном Причерноморье в еще более раннее время - у ряда групп эпохи поздней бронзы. Участвовал этот компонент и в сложении позднейшего населения. Например, он представлен среди носителей черняховской культуры, которые, в свою очередь, связаны с этногенезом восточных славян (рис. 6.20).
Итак, благодаря совместным усилиям антропологов и археологов был определен факт миграции, установлено родство населения, прослежены истоки его происхождения и участие в дальнейшем этногенетическом процессе. Без полученных сведений скифы так и остались бы легендарным народом, пришедшим из мифических краев, жившим "где-то" и исчезнувшим "без следа". "Да, скифы мы…" - это почти правда. Только не "азиаты", и глаза у нас не "раскосые". Хотя и "жадные".
Вернемся к структуре популяции. На Неаполе Скифском археологи обнаружили три комплекса захоронений отчетливо различных по социальному статусу погребенных. Было установлено, что представители царского рода и скифской "знати", погребенные в роскошном мавзолее Неаполя, сохранили в антропологических чертах еще большее сходство со своими прямыми предками (рис. 6.21).
Основная же часть населения несет следы смешения с упомянутыми греками, таврами и сарматами. Любопытно, что близкая ситуация отмечена при исследовании черт материальной и художественной культуры поздних скифов: и здесь основная часть населения более открыта для новшеств, а "элита" на протяжении столетий сохраняет черты традиционной для скифов культуры.
Работы в этом направлении были продолжены (Bogatenkov D.V., 2002; Алексеева Т.И. и др., 2003). Помимо классических краниометрических измерений, черепа из позднескифских могильников были обследованы по системе дискретно варьирующих признаков, которые, как Вы знаете, частенько используются в антропологии для установления родства индивидов.

• После "проведения" этих индивидуальных данных через серию последовательных многомерных анализов, было установлено, что:
• мужские черепа группируются на графиках в зависимости от близости своего расположения на территории некрополей;
• женские погребения не обнаруживали никакой, даже отдаленно похожей, тенденции.

Мистика? Статистическая ошибка?.. Объяснение пришло, когда группам, выделившимся на графиках, присвоили номер и нанесли соответствующие метки на планы могильников. Мужские черепа из одного погребения располагались на графике ближе всего, то есть характеризовались наибольшим сходством по системам антропологических признаков (рис. 6.22).
И это вполне понятно. Кого чаще всего хоронят в одной могиле? Конечно, близких родственников, которые априорно больше схожи друг с другом. Согласно полученным данным, рядом с ними погребались другие родственники, а вся территория могильника в результате была поделена на несколько таких "родовых" или "семейных" участков (рис. 6.23). Наиболее своеобразными в антропологическом отношении оказались знакомые нам "элитные" погребения Неаполя. Они и на графиках обособлены лучше остальных - сыграла роль максимальная степень изолированности этой небольшой группы в составе всей популяционной системы. О возможной генетической подоплеке этого эффекта - дрейфе генов и т.п. - мы только что говорили.
Ну и последнее. Что же женщины, почему они не обнаруживают похожих тенденций к группировке? Ответ пока не слишком строго подтвержден фактически, хотя и выглядит наиболее логичным. Согласно полученным данным, весьма вероятно, что умершая женщина погребалась на участке той семьи или рода, в которую она переходила после вступления в брак, но с этой "семьей" она не была прямо связана общим происхождением. Во всяком случае, именно так можно интерпретировать результат использования данных краниологии. Возможно, здесь играли роль причины социального характера, направленные на поддержание определенного уровня инбридинга в рассматриваемых группах - при достаточно стабильной родовой системе, существовал механизм, препятствующий близкородственным бракам между индивидами, относящимися к одному "роду".
Эта система существовала в разных группах поздних скифов на протяжении почти трех столетий.
В сущности - простая и теоретически ожидаемая вещь, но ее надо еще доказать. Ведь основной вывод - существование в обществе внутригрупповой системы, да еще и основанной на принципе родства по мужской линии - является важным элементом в исторической реконструкции.
И аналогии нашлись, причем на совершенно разных этапах истории и памятниках, относящихся к разным культурам. Близкие выводы были получены при исследовании могильников эпохи бронзы в Прибалтике (Денисова Р.Я. и др., 1985) и в Восточной Германии (Ullrich, 1972), некрополе V-IV вв. до н.э. с севера Италии (Bondioli L. et al., 1986), славянском могильнике XI-XIII вв. н.э. с территории "Русского Севера" (Макарав Н.А. и др., 2001). Наконец, опыт был повторен при исследовании влашского некрополя XV в. н.э. с территории Герцеговины - тех самых динарцев, чей антропологический тип тысячелетиями сохраняется в различных изолированных районах горного пояса Европы (Алексеева Т.И. и др., 2003). Результат был аналогичен - "родовые" мужские участки на могильнике, еще более четко обособленная небольшая группа "элитных" погребений и т.п. - все свидетельствовало о наличии аналогичной внутрипопуляционной структуры, сформированной по принципу родства.
Итак, структурированность популяции, ее подразделенность на более мелкие локальные группы, влияет на антропологические особенности населения. Происходит это вне зависимости от принципа, по которому устанавливаются внутрипопуляционные барьеры.
Все приведенные примеры говорят еще об одном.
Если понимать под историей стремление к полноценному знанию, включающему и общие построения и "мелкие" детали, то антропология предоставляет в этом отношении поистине неисчерпаемый источник новой информации.
Немало ярких примеров тому дало исследование тюрко-язычных народов, населяющих территорию бывшего Советского Союза (см. Хрестом. 6.6).
Мы же подробнее остановимся на одной грандиозной этногенетической реконструкции - итогах антропологического изучения русских и других восточнославянских народов.

6.3. Восточные славяне: история и современность

• 6.3.1. Истоки исследований
• 6.3.2. Гипотезы, экспедиции и новые материалы
• 6.3.3. Обобщенный антропологический портрет русских
• 6.3.4. Региональные антропологические типы русских
• 6.3.5. Славяне
• 6.3.6. Истоки восточнославянских народов
• 6.3.7. Прародина славян
• 6.3.8. Колонизация восточнославянских племен (эпоха средневековья)
• 6.3.9. Восточные славяне в эпоху позднего средневековья
  
  

Истоки исследований

Изучение антропологического облика восточных славян вплоть до середины XX в. носило нерегулярный характер. Однако уже в этот период был накоплен колоссальный материал, использованный позже во многих работах и не потерявший своего значения до сих пор. Не менее интересны и теоретические разработки, выполненные в рамках этих исследований. Среди таких работ выделяются труды Д.Н. Анучина, Е.М. Чепурковского, В.В. Бунака, Г.Ф. Дебеца и Н.Н. Чебоксарова.
Работы Е.М. Чепурковского замечательны тем, что в них впервые был последовательно применен им же и разработанный географический метод (Чепурковский Е.М., 1913; 1916). В составе современного населения европейской части России и Украины автор выделил ряд антропологических вариантов, имеющих довольно четкую географическую локализацию. Между ареалами этих типов, по Е.М. Чепурковскому, располагается зона смешения (табл. 6.1).

Таковы общие результаты первой последовательной попытки антропологического описания населения Европейской России. Она была весьма успешной. В дальнейших работах подтвердилось выделение антропологического типа в зоне "восточного великоруса", который В.В. Бунак назвал северопонтийским (или рязанским). В антропологическом составе русских восточных районов была отмечена примесь монголоидных черт, фиксирующихся у соседних финно-угорских народов (Bunak V.V., 1932). Подтвердилась реальность валдайского ("западный великорус") и ильменского ("северо-западный тип") комплексов (рис. 6.24).
Но, конечно, это было лишь самое начало исследований.