Антропологический материал как исторический источник

• 6.2.1. Антропологический материал: когда его использовать
• 6.2.2. Общий принцип работы
• 6.2.3. Изучение древних миграций
• 6.2.4. Автохтонное развитие
• 6.2.5. "Подводные камни": объем популяции и дрейф генов
• 6.2.6. Структура популяции и бесконечная перспектива изучения
  
  

6.2.1. Антропологический материал: когда его использовать

Мы выяснили, что основной целью исследования в области этнической антропологии является история формирования антропологического состава изучаемого народа.
Решение этой задачи заключается в определении компонентов, из которых сложился антропологический тип народа, с выяснением абсолютной хронологии этих компонентов на данной территории, и с анализом всех тех "процессов, которые привели к созданию современного типа" (Левин М.Г., 1961. С. 3). Нечего и говорить, что изучение истории этноса - непростое дело, успех которого обеспечивается благодаря комплексу связанных между собой научных дисциплин: собственно истории, лингвистики, этнографии, археологии и антропологии. В решении проблем этногенеза эти источники имеют свои "преимущества" и "недостатки" (см. Хрестом. 6.2).
О чем может поведать нам антропологический материал, и когда его привлечение бывает полезным и необходимым?
При комплексном использовании антропологический материал охватывает практически всю историю человечества, связывает настоящее и далекое прошлое, и с этой точки зрения выгодно отличается от других видов исторических источников. Строение тела, особенности черепа и скелета - полигенные признаки, они достаточно устойчивы, благодаря чему происхождение физического типа народов может быть прослежено через десятки и даже сотни поколений людей. Поэтому антропологические исследования простираются в глубокую древность, вскрывая факты, следы которых иногда утеряны историей, этнографией и лингвистикой.
Благодаря унифицированной методике исследования, антропологический материал, пожалуй, лучше, чем любой другой, помогает в установлении преемственности современного и древнего населения (рис. 6.2).
Правда, чем древнее эпоха, тем количество материалов меньше, сохранность их хуже. Да и само значение антропологических данных для разных эпох, естественно, неодинаково. Вообще, когда исторический факт хорошо освещен другими видами источников, нет необходимости прибегать к помощи антропологии. Прекрасный пример этого приведен Г.Ф. Дебецом, указавшим, что было бы смешным использовать данные антропологии для доказательства факта заселения Сибири русскими в XVII в. (Дебец Г.Ф., 1951).
В свою очередь, изучение того, как в результате дальнейшего взаимодействия изменялся антропологический облик пришлого (мигрантного) и местного (коренного) населения, представляет собой уже весьма интересную задачу.
Промысловые и служилые люди, а вслед за ними и крестьяне-земледельцы начали осваивать территорию Сибири с конца XVI в. Но основные потоки миграции начались на столетие позже. В XVII-XVIII вв. из различных, в основном из северных и центральных регионов России пришли в Сибирь предки так называемые старожилов. Женщин среди этих переселенцев было немного (т.н. мужской тип миграции), и поселившиеся в Сибири русские в первое время вступали в браки с местными женщинами. Так возникало смешанное население, потомки которого впоследствии постепенно растворялись в мощных волнах последующих миграционных потоков. Но в тех районах, где последующее переселение не было значительным, группы старожилов смешанного происхождения сохранились до сих пор (материал взят из: Дебец Г.Ф., 1951; Давыдова Г.М., 1997).
В XVII в. в Забайкалье поселились потомки казаков. Они также брали в жены местных женщин (эвенок и буряток), в результате чего сложились весьма своеобразные группы населения (гуранская и кударинская) (рис. 6.3).
Ввиду полного отсутствия каких-либо контактов с местным коренным населением, особое положение в ряду переселенцев занимают сибирские старообрядцы. В основном это потомки населения Калужской, Тульской, Рязанской и др. центральных областей России, бежавших в Белоруссию по религиозным причинам. По этим же причинам в XVIII в. они были выселены в Сибирь, причем переселение шло целыми семьями (откуда пошло запоминающееся название забайкальских старообрядцев - "семейские"). Отчасти в силу этого, отчасти в силу законов веры, жили они обособленно и во многом до сих пор сохранили свой исходный облик. До самого последнего времени обособленными селами жили и старообрядцы Алтая: "поляки" и кержаки ("каменщики").
Так в общих чертах шли первые крупные волны переселения. Как этот процесс отразился в антропологических чертах населения?
Сибирские старожилы характеризуются несколько меньшей длиной тела, чем русские европейской части страны (около 166 см "против" 167 см). Все группы старообрядцев напротив более высокорослы (около 168 см). Во всех старожильческих группах отмечено укрупнение лицевых размеров по сравнению с исходными "русскими" величинами.
Конечно, это частично можно объяснить смешением с соседним, коренным населением. Но сходные тенденции к изменению отмечены у старообрядцев, в отношении которых нет оснований предполагать даже легкой примеси окружающих народов (бурят или алтайцев). Таким образом, более крупные размеры лица и большая высота носа являются характерными чертами русского населения Сибири, независимо от того, происходило ли смешение с местным населением или нет (рис. 6.4).
Размах изменчивости признаков в сибирских группах в полтора раза меньше, чем у русских европейской части страны, а отдельные группы имеют некоторые свойственные только им черты. Например, старообрядцам Алтая и Забайкалья свойственны такие общие признаки, как высокий рост, лицо выше и шире среднего для исходных территорий, но все же менее крупное, чем у старожилов, нос более короткий. Старообрядцы характеризуются также более светлыми, чем у всех других сибиряков, волосами. У них редко встречается набухшее веко.
Эти особенности легко объяснить, если, с одной стороны, учесть данные о закрытости старообрядческих поселений, а с другой - вспомнить комплекс "типичных" монголоидных черт (см. тему 5) (рис. 6.5).

• Конечно, эти черты проявились в большей степени у активно смешивающихся групп старожилов. Итак:
• группы сибирских русских, которые не смешивались с местным населением, обнаруживают признаки морфологического сходства с жителями тех областей России, откуда вышли их предки;
• группы, которые смешивались с местным населением, сохраняют следы этого смешения. Доля местного элемента в составе русских старожилов убывает вследствие постоянного притока новых волн русской миграции. То же относится к камчадалам.

Естественно, смешанное происхождение имеют не только русские, но и многие аборигенные группы. Доля "русской крови" весьма значительна в некоторых популяциях бурят, эвенков, манси, хантов, селькупов, коряков и некоторых других (рис. 6.6).

 

Общий принцип работы

Мы отмечали, что методическая последовательность и строгость исследований являются теми положительными чертами, которые характеризуют отечественные работы в области этнической антропологии, начиная как минимум с середины ХХ в.
По сути говоря, различаются выборки - объекты работы антропологов, а сами исследования в этой области построены обычно по очень похожему плану. Понятно, что это открывает возможность для включения в исследования широкого круга сопоставимых материалов и получению все новых и новых обобщений и уточнений.

• Общий принцип довольно прост:
• Единицами исследования в этнической антропологии являются выборки из ареальных общностей людей, различающиеся по антропологическим признакам. Это относится как к современному населению (объект исследования - популяция), так и к палеоантропологическому материалу (исследуется - палеопопуляция), при привлечении которого собственно и становится возможным реконструкция этногенезов.
• Работая с современным населением, исходя из данных этнографии, лингвистики и истории антрополог знает, к какой этнической группе относится каждая исследованная выборка. Для древнего населения известна датировка и определение археологической культуры, носители которой "представлены" ископаемым материалом. Это данные археологии.
• Для таких выборок антрополог получает комплекс групповых антропологических характеристик по каждому из обследованных признаков. При этом оценивается степень однородности отдельных групп.
• Далее описывается закономерность изменчивости внутри ареала этноса или археологической культуры. Объединив данные по одному этносу или культуре, антрополог получает представление об общих особенностях данного населения - суммарную антропологическую характеристику.
• На следующем этапе работы характеристики сравниваются с данными по географически и исторически близкому (проще говоря - соседнему) населению. Результаты такого сравнения по отдельным признакам, указателям, а в последнее время - по результатам многомерного анализа, картируются и наносятся на хронологические графики.
• Наконец, рассматривается вопрос об исходных компонентах, лежащих в основе своеобразия данного населения - выдвигается гипотеза относительно его происхождения (рис. 6.7).

Полученный результат сопоставляется с данными других исторических источников. Особенно отрадно, что выводы разных специалистов часто совпадают, в чем мы еще убедимся (см. Хрестом. 6.3).
Один из классических примеров подобного совпадения - происхождение народов Мадагаскара (Рогинский Я.Я., Левин М.Г., 1963). Мальгаши - народ, населяющий этот остров, по языку и чертам культуры отличаются от населения побережья Восточной Африки, но при этом очень близки к народам Индонезии, особенно группам малайцев острова Суматра (т.н. баттаки). Антропологический тип основного населения (т.н. мерина) также ясно свидетельствует о переселении с островов Малайского архипелага. Но на том же Мадагаскаре есть группы (бара, сакалавы и несколько других групп), происхождение которых решается только на основании данных этнической антропологии. Эти люди также говорят на индонезийском языке (малайско-индонезийская языковая семья), но в антропологическом отношении это негроиды, и истоки их происхождения следует искать все же на африканском континенте. Вопрос долгое время оставался невыясненным. Благодаря исследованиям, начатым в 50-х гг. XX в. М. Шамля, было установлено, что по краниологическим признакам, соматотипу, системам крови и признакам дерматоглифики отмечается особое сходство этого населения с жителями Мозамбика и Южной Африки (рис. 6.8).

• Другой пример. По этнографическим материалам могут быть прослежены три основных направления исторического и культурного взаимодействия финно-угорских народов России:
• первое ведет к историко-этнографической области бассейна Оби и Енисея (культуры охотников и рыболовов);
• второе - связывает их с Волго-Балтийским регионом, где были распространены культуры земледельцев (исходно мотыжных, а с середины первого тысячелетия н.э. - плужных);
• третье - связывает различные народы Волго-Камского региона со скотоводческими культурами южных причерноморских и прикаспийских степей.
• Данные этнической антропологии позволяют выделить среди современных финно-угорских народов России несколько антропологических вариантов (например, см.: Алексеев В.П., 1969). Не вдаваясь в подробности, скажем, что среди них есть три более крупных группы:
• первая из них - уральская (т.н. уральская раса) возникла в зоне пересечения монголоидного и европеоидного населения Западной Сибири.
• вторая - несет черты светлопигментированного европеоидного населения и связывается с населением Прибалтики.
• наконец, третья группа популяций - также европеоидная, но темнопигментированная - свидетельствует о близости к Причерноморским южным регионам Европы.

Получается, что народы финно-угорской языковой группы складывались на основе населения трех разных историко-этнографических областей, каждая из которых в разные периоды истории оставила свой след в особенностях культуры и антропологических чертах населения (Рогинский Я.Я., Левин М.Г., 1963). Например, одно из таких объединений - финноязычные народы Поволжья, а именно марийцы и удмурты - характеризуются весьма своеобразным сочетанием антропологических черт, получившим название субуральского типа. Его формирование восходит к эпохе неолита (рис. 6.9).

 

Изучение древних миграций

Попробуем перевернуть "с ног на голову" какой-нибудь из разобранных выше примеров, скажем, историю с заселением Сибири русскими. Предположим, что антрополог, не знающий ничего из истории, начинает исследовать население с чистого листа. В каждой из множества локальных сибирских и географически близких популяций (стойбищ, сел, поселков, городов) он обследует максимальное количество человек. Данные бесчисленных измерений и описаний будут зафиксированы в антропологических бланках. Там же на месте ("в поле", как принято говорить) или по возвращении из экспедиции будут тщательно обсчитаны эти данные, детально изучены антропологические фотографии. В соответствии с нашим планом исследователь начнет сравнивать группы между собой, рисовать графики и карты… В общем, пройдет все этапы кропотливого и иногда скучноватого анализа.
Итогом этой работы станут однозначные выводы: в антропологическом отношении население неоднородно, изученные популяции разделяются на две большие группы по принципу европеоидности-монголоидности, один из этих "массивов" населения является пришлым на данной территории, а поскольку степень смешения невелика, то пришел этот народ по историческим меркам недавно. Какой из народов пришел, откуда конкретно он пришел, сколько волн миграции было, - антрополог установит, исследовав по схожему плану ископаемый материал.
Примерно так антропологическое исследование позволяет фиксировать примесь инородных этнических элементов, то есть факт масштабной миграции населения. Это, пожалуй, наиболее важная функция антропологического материала как исторического источника, отличающая его от всех других.
Дело в том, что появление новых элементов в языке и культуре совсем не обязательно свидетельствует о притоке нового населения. Эти элементы могут быть следствием культурного взаимодействия.
Возникновение же на данной территории нового антропологического комплекса почти однозначно говорит о приходе значительной массы нового населения. Ведь логично, что антропологические черты распространяются при переселении большой группы людей - носителей этих черт. К формированию нового комплекса приводит установление круга брачных контактов с местным населением (субстратом, как принято говорить в антропологии) (рис. 6.10).
Мы заметили, что традиции, как и язык, могут быть ассимилированы. Например, сейчас многомиллионное афро-американское и монголоидное население США говорит на языках индоевропейской группы ("американский" английский, привнесенный европейцами - основателями государства). Но их предки говорили в Африке на языках преимущественно нигеро-кордофанской семьи, а в Азии - на языках тибето-бирманской группы (Хрисанфова Е.Н., Перевозчиков И.В., 1999). Самосознание современных жителей США отличается от самосознания их предков-иммигрантов - любой американец скажет Вам прежде всего, что он именно "американец", а уже потом вспомнит о своей этнической или расовой принадлежности. То же относится к мигрантному населению Латинской и Южной Америки (рис. 6.11).
Последний вопрос: не может ли скорость изменения антропологических черт в результате смешения быть настолько быстрой, что мы не сможем достоверно эти изменения зафиксировать?
Степень и скорость изменений действительно неодинакова для разных систем биологических признаков. Наиболее "подвижными", видимо, оказываются признаки, имеющие более простой характер наследования (например, так называемые простые полиморфизмы). И наоборот, признаки, фенотипическое проявление которых определяется в ходе развития организма действием многих генов или генных комплексов, весьма устойчивы. Эти признаки сами по себе (по своей природе) уже являются своего рода комплексом. К ним относится большинство морфологических и расоводиагностических характеристик, то есть как раз тех, которые чаще всего используются для решения задач этнической антропологии. А ведь серьезное исследование редко когда основывается на изучении какого-то одного из этих признаков. Вот и получается - с одной стороны, стабильность и преемственность через поколения, а с другой - возможность это исследовать (рис. 6.12).

 

Автохтонное развитие

• Антропология фиксирует миграцию. Но бывает и обратная ситуация. Иногда данные антропологии свидетельствуют о неизменности и преемственности населения, тогда как на самом деле произошла смена языка и культуры. Это возможно в двух случаях (Алексеев В.П., 1989. С. 155):
• когда смешивающиеся народы принадлежат к одному и тому же антропологическому типу и антропологическое сравнение не позволяет найти разницу между двумя контактирующими группами;
• когда население переходит на другой язык и воспринимает культурные новации- контакт населения в этом случае не сопровождается смешением (рис. 6.12).

Ясно, что в первом случае антропология даст ошибочный результат (отсутствие миграции там, где она в реальности имеет место), а во втором - выступит как источник принципиально важной информации, которая может иметь решающее значение в реконструкции исторических и этногенетических процессов.
Мы скажем несколько слов о так называемом автохтонном развитии.
Под термином автохтонное развитие принято понимать, как правило, длительное развитие, происходящее в пределах ограниченного региона, без существенных влияний извне, то есть вариант развития в условиях отсутствия масштабных миграций и смешения. Это один из очевидных примеров изоляции.
Географическими регионами, создающими идеальные условия для длительной изоляции, часто являются горные области. Пример - высокогорные районы центральной части Кавказского хребта и ряд народы, населяющие их (Алексеев В.П., 1989).
Сопоставление антропологических, лингвистических и историко-этнографических данных привело исследователей к выводу, что целые группы народов обнаруживают в своем антропологическом типе и в своих культурных особенностях ряд параллелей, которые наиболее удачно объясняются только общностью их происхождения на данной территории. Речь идет о карачаевцах, балкарцах, осетинах, горных этнографических группах грузинского народа, аварцах и группе т.н. андоцезских народов Западного Дагестана. Это население характеризуется сходством морфологических черт и своеобразным комплексом признаков, получившим название кавкасионского антропологического типа (от грузинского названия Кавказа - Кавкасиони). Среди признаков, послуживших для выделения этого европеоидного антропологического варианта: высокий рост, большие размеры продольного и особенно поперечного диаметра головы, колоссальная ширина лица, сильно развитое надбровье, тенденция к депигментации (прежде всего, посветлению глаз), ряд признаков лицевого отдела (рис. 6.13).
Относительно происхождения этого варианта было высказано две противоположные гипотезы - автохтонная (развитая в работах М.Г. Абдушелишвили, В.П. Алексеева и др.) и миграционная (предложенная Г.Ф. Дебецом). И все же результаты детальных исследований склоняют "чашу весов" в пользу первой концепции. Гипотезу длительного автохтонного развития - изоляции в условиях труднодоступного высокогорья подтверждает анализ палеоантропологических находок, сделанных в этих районах (Алексеев В.П., 1974). Высказывается весьма обоснованное предположение, что в носителях кавкасионского комплекса признаков можно видеть потомков древнейшего населения, заселившего Кавказ еще в эпоху палеолита.
Любопытно, что комплекс близких черт характерен еще для целого ряда популяций, проживающих в других высокогорных регионах. Среди них изолированные группы населения юга Европы (Боснии, Герцеговины, Сербии, Черногории и др.). Вообще, ареал этого массивного, широколицего, с сильным выступанием носа населения простирается от Кавказа по всему горному поясу Европы, вплоть до Перинеев. Первым, кто определил специфику этого антропологического варианта, был еще И. Деникер. Сейчас установлено, что динарский тип, как назвали этот антропологический комплекс, восходит в своем происхождении как минимум к мезолитическому и ранненеолитическому населению Европы, для которого был весьма характерен (подробнее, см.: Алексеева Т.И. и др., 2003). Благодаря автохтонному развитию в условиях изоляции, обусловленной географией и этническим фактором, черты этого древнего пласта сохранились до сих пор (рис. 6.14).

 

6.2.5. "Подводные камни": объем популяции и дрейф генов

• Выше мы рассмотрели простую схему работы в области этнической антропологии. На самом деле, все не так просто, и в этой работе антропологу приходится учитывать многообразие действовавших на протяжении истории факторов. В их числе:
• объем популяции и другие демографические особенности населения, например, плотность населения;
• характер смешения. Эта характеристика определяется кругом брачных связей, который в свою очередь зависит от степени изоляции конкретных групп.
• характер изоляции, которая может быть связана с географией (только что мы это видели), может определяться этническим фактором (вспомните о старожилах и старообрядцах Сибири). Та же изоляция часто носит социальный характер;

Наконец, важно помнить о непосредственном влияния природных (климато-географических) и социальных (хозяйственно-культурных) условий на изменение отдельных антропологических признаков.
Все эти и многие другие вопросы, несомненно, не могут быть всегда изучены с достаточной полнотой, особенно, когда речь идет об ископаемом материале. Их надо иметь в виду, чтобы избежать одностороннего и упрощенного подхода к трактовке данных антропологии. Но эти же "подводные камни" антропологии иногда становятся удобной дорожкой, выводящей к решению исторических проблем (см. Хрестом. 6.4).
Изменение антропологических признаков происходит непрерывно, даже тогда, когда нет ни масштабной миграции, ни смешения разнородного населения. Конечно, на ум сразу приходит мысль, что изменились внешние условия среды. Но биологические признаки меняются даже тогда, когда и этот мощнейший фактор не действует.
Представьте такую ситуацию: несколько семей из какого-нибудь труднодоступного горного селения переходит жить в соседнее ущелье. Возникают две небольшие популяции, жители которых исходно родственны и похожи между собой. Обе группы живут изолированно друг от друга, не заключают браки со своими соседями, а условия их жизни неизменны, с момента разделения. Проще говоря, вообще ничего не происходит. Но антрополог, посетивший эти две популяции спустя несколько поколений, обязательно обнаружит между ними различия по ряду признаков.
Ключ к объяснению этого случая - упоминание о небольшой численности данных групп. Перед нами так называемые малые популяции. Численность населения в них исходно мала, а браки заключаются сравнительно редко. Еще точнее, невелико число лиц, находящихся в репродуктивном возрасте. Именно эта часть населения, собственно, и формируют "черты" следующего поколения. Таких людей - брачных пар - немного. В результате при скрещивании возникает эффект ошибки выборки гамет. Это приводит к стохастическим изменениям частот различных генов (точнее аллелей) в последующем ряду поколений.
Этот эффект, получивший в популяционной генетике название дрейфа генов, одно из проявлений т.н. генетико-автоматических процессов, происходящих в самых различных, и не только человеческих, популяциях.
Чем меньше объем популяции, тем потенциально сильнее размах колебаний генотипических частот и изменение прежнего их распределения. Наоборот, сохранение существующего распределения в ряду поколений, при прочих равных условиях, можно ожидать лишь в достаточно больших по численности популяциях (рис. 6.15).
Итак, дрейф генов - это случайные изменения частот генов (аллелей) в ряду поколений, происходящие как результат ошибки выборки гамет при скрещивании в небольших по численности популяциях.

• Он имеет два весьма распространенных варианта, различающихся тем, в каких условиях возникла популяция малого размера:
• эффект бутылочного горлышка. Под воздействием определенных (как правило, экзогенных факторов) численность большой популяции может сильно и резко сократиться. При этом образуется малая группа, в составе которой исходно изменена частота различных генов. Кстати, если изменения будут не слишком катастрофическими, согласно эволюционным представлениям, выживут преимущественно более приспособленные индивиды, имеющие свои генотипические особенности. В этой небольшой группе начинается генетический дрейф, и к чему он приведет - неизвестно (рис. 6.16).
• эффект основателя популяции (или эффект родоначальника). Дрейф генов может начаться во вновь возникшей популяции, состоящей сначала из небольшого числа особей (например, отселившейся семьи и т.п.). На основании этого исходно специфичного генетического материала в дальнейшем формируется генофонд целой популяции. В результате то, каким будет население спустя несколько поколений, во многом определено чертами всего нескольких родоначальников группы.

Яркий пример второго эффекта для популяций человека - секта меннонитов из штата Пенсильвания (США). Эта группа, по понятной причине живущая достаточно обособленно, сейчас насчитывает около 8 тысяч человек. Но известно, что основана она была в 1770 г. всего тремя супружескими парами. В настоящий момент около 13% лиц из этой секты страдают серьезной наследственной патологией (полидактилия и карликовость). В других группах меннонитов такая патология не встречена. Есть все основания полагать, что один из основателей пенсильванской группы оказался гетерозиготным носителем рецессивной мутации, вызывающей данное заболевание (Кайданов Л.З., 1996. С. 103)
Менее экзотических примеров, конечно, намного больше.
Вспомните теоретическую ситуацию с разделившейся группой из горного селения. Она не придумана. Именно с подобной картиной столкнулись исследователи, начавшие изучение народов горного Дагестана. Это население рассредоточено во множестве относительно небольших селений, затерянных в высокогорных долинах. Группы автохтонны - они длительное время живут в условиях изоляции. В результате этого сформировалось огромное количество различий: бесчисленные языковые диалекты (жители соседних селений иногда не понимают друг друга), уникальные черты материальной и художественной культуры (рис. 6.17). Общий кавкасионский антропологический комплекс остался единым, но каждая из этих групп уникальна по отдельным биологическим признакам, в возникновении которых генетико-автоматические процессы сыграли свою роль.
Итак, специфичные антропологические черты могут формироваться в результате миграции, смешения или длительного автохтонного существования. Одним из механизмов их возникновения является действие генетико-автоматических процессов. Эффект этого явления определяется демографическими параметрами популяции (ее объемом и долей населения, участвующего в репродуктивном процессе) (см. Хрестом. 6.5).