Вторую фазу (1969–2005) Тоталитарный Ирак не пережил, разгромленный США в 2003 году.
Хотелось бы также напомнить, что это была очень насыщенная фаза. Саддам Хусейн (1979–2003) продержался весь Идеологический период (1981–1993) и почти весь Политический период (1993–2005). В Идеологическом периоде случилась Ирано-иракская война (1980–1988), неоднократно применялось химическое оружие против своего же народа (1987, 1988), жертв было, по разным оценкам, до 200 тысяч, и уже в самом конце того же периода захват Кувейта (1991) и ответная Война в Заливе. В том же 1991 году – грандиозные преследования курдов.
За пределами 1993 года Тоталитарная жуть вроде как пошла на спад. Но встрепенулся другой Двойник – США – и добил-таки мелкого брата, с которым у него, кстати, Конфликт Идентичности (от этого так много столкновений).
Кто подхватил знамя Двойника в 2003 году? Уж не Саудовская ли Аравия, идущая ритмом идентичным с США? Это станет ясно в ближайшие годы.
КНИГА ВТОРАЯ
ВВЕДЕНИЕ В ТЕОРИЮ ВОЙН
Если Теория ритмов и циклов уже выстроилась в очередности своих принципов, то Теория войн еще только набирает необходимый объем представлений. Фундаментально она, конечно, уже не изменится, но детали еще могут поменяться. В частности, могут сместиться отдельные акценты. В конце концов, наука, а Теория войн – это очень точная и качественная наука, всегда пребывает в ситуации развития, а вовсе не самолюбования и некритичного догматизма.
Часть первая
ИЗНАЧАЛЬНЫЕ ПРИНЦИПЫ
Работая с ритмами и циклами, мы фактически рассматривали изолированную жизнь государств, допуская определенную первичность собственного государственного ритма в сравнении с внешним влиянием. Это справедливо только для очень мощных государств, в основном идущих по ритму Империи. В этом была определенная слабость Теории ритмов и циклов, хорошей и точной для сильных государств, но не слишком эффективной для государств слабых. Теория войн в этом смысле гораздо демократичнее, ибо вовлекает в орбиту своих интересов множество средних или даже слабых государств.
Глава 1
Война – дело восточное
Когда-то весь исторический мир (доисторический мир за пределами нашего рассмотрения) состоял из государств, идущих по ритму Востока. Предположительно, первым государством, идущим ритмом отличным от ритма Востока, стало древнее еврейское государство, по принятой терминологии – это Первая Иудея (1072–928 до н. э.). Первые государства, идущие по ритму Запада, родились еще позже. Предположительно Рим (432–288 до н. э.) и Македония (384–240 до н. э.). Но появление первых Империй и первых государств Запада не сразу изменило ситуацию в мире. Еще долгое время доминировали государства Востока.
Именно мир Востока приучил человечество к войнам. В ритме Востока нет никакой нужды выдумывать причину для войн. Достаточной является любая идеологическая причина – другой язык, иные верования, различия в обрядах, разные пристрастия в еде или одежде. И так до бесконечности, вплоть до войны остроконечников с тупоконечниками...
Таким образом, начинать построение Теории войн из древних времен нет никакого смысла, ибо войны в эпоху Глобального Востока и последовавшей за ней эпохи восточного доминирования были обыденностью, проистекающей из главенства идеологии. Война на Востоке – дело привычное, аномальными скорее можно считать годы мира.
В далеком будущем, когда весь мир будет жить в ритме Запада и так называемые Идеологи будут играть чрезвычайно скромную роль в государстве и в обществе, вероятность войн сильно упадет. В определенном смысле воевать будет не из-за чего. Все разговоры про хищный оскал капитализма и грабительские экономические войны воротил бизнеса – это ошибка основоположников марксизма и прочих недальновидных мыслителей. Источником этой ошибки стал единственный, по сути дела, исторический момент, в котором человечеством правила Империя, создающая экономическое устройство мира (Четвертая Англия). А другие просто приняли этот тезис на веру. На деле же чистый и незамутненный Запад не имеет никаких оснований для войн. У него, как пел Буба Касторский, «другие интересы». Гораздо больше можно заработать в мирное время, создавая прозрачную, предсказуемую финансовую и экономическую систему. Все разговоры про дьявольские аппетиты капиталистических ВПК – это попытка поменять местами причины и следствия. Экономика безыдейна и всегда пристраивается к спросу, но вовсе не создает его. Речь, разумеется, не идет о Западных Тоталитарных двойниках, которые вполне могут создать спрос на войны, а заодно стимулировать тот самый прожорливый ВПК.
Между миром давным-давно ушедшего Глобального Востока и миром очень и очень еще далекого для нас Глобального Запада, собственно, и расположился наш мир, в котором главные роли всегда у Империй. Когда этот мир возник? Возможно, речь идет о появлении второго Рима (136 до н. э. – 9 н. э.). Но уверенно мир с главенством Империй стал складываться во времена Первой Византии (417–561). После этого последовал Халифат (573–717), Вторая Византия (705–849), а там уж и Англия с Россией (Шахматная партия двух Великих Империй), которые наперебой прошли по четыре Имперских цикла в невероятно сжатом интервале времени от 825 до 2025 года.
Таким образом, несмотря на пессимизм многих аналитиков по поводу грядущих войн, мол, человечество всегда воевало и дальше будет воевать, можно сказать, что мы уверенно движемся к мирному будущему без войн. Вообще! Другое дело, что жить в эту пору прекрасную... Ну и т. д.
Глава 2
Имперская эпоха – укрупнение войн
У Империй много предназначений. Главное – это рождение глобальных идей, что не по силам излишне национальным государствам Востока, а также слишком уж безыдейным государствам Запада. Создаются глобальные идеи, надо полагать, Имперским народом-идеологом, который во вторых Имперских фазах лишается всяких традиций, сжигает в Имперской топке свою генетическую память и в четвертых фазах творит особенно мощно, а главное – наднационально, то есть пригодно для всего человечества.
Не менее важна объединяющая, глобализирующая функция Империй. Частично задачу объединения слабых и разрозненных государств решает сама Империя, частично объединителем выступает ее Тоталитарный двойник. Не исключено, что некоторые действия по консолидации предпринимаются малыми государствами самостоятельно ввиду опасности, исходящей от Империи или Тоталитарного двойника.
Вступая на путь глобализации, Империя вольно или невольно провоцирует все более крупные войны. Число участников Имперских войн растет, Тоталитарные двойники злобствуют и свирепствуют, собирают гигантские коалиции. Войны теряют национальный характер, озвучиваются какие-то надуманные идейные поводы. Чаще всего речь идет о войне правоверных с неверными... Дальше – больше: начинают создаваться коалиции. Тоталитарный двойник собирает под свое крыло самые реакционные режимы; Империя, само собой, место сбора всего прогрессивного.
В эндшпиле Шахматной партии Великих Империй родились так называемые мировые войны. Из чего многие недальновидные исследователи сделали ошибочный вывод, состоящий в том, что грядущие войны будут все крупнее и крупнее, пока не уничтожат все живое. Меж тем Шахматная партия завершается, англичане свой заключительный четвертый ход сделали, Россия свой заключительный ход завершает в 2025 году, переходя на ритм Запада и завершая эпоху Великих Империй, идущих параллельным курсом (Англия, Россия).
Провал прогнозов по третьей мировой войне ныне очевиден, современные войны наглядно мельчают. Еще немного, и драчунов можно будет научиться разнимать. Но самое главное – исчезают поводы для войн, гигантский Запад един, как никогда, а после разгрома США он станет еще более монолитным. Восточные гиганты еще долго будут в состоянии депрессии, а мелкие государства Востока просто не в состоянии будут затеять что-либо серьезное.
Так что эпоха Имперского главенства завершается, процесс укрупнения войн прекращен. Ключевой момент глобализации (Центральный эпизод) наступил во второй фазе Четвертой России – случилась Вторая мировая война. После этого военная история человечества переходит в эндшпиль. Об укрупнении войн более не может быть и речи.
Глава 3
Фактор имперской выгоды
Таким образом, рассматривая наиболее понятные и близкие нам войны, мы неизбежно будем говорить о войнах Имперской России или Имперской Англии, то есть об Имперских войнах. Войны Восток–Восток, Запад–Запад и Восток–Запад не попадают в центр нашего внимания. Но, даже описывая такие войны, мы чаще всего говорим о войнах Тоталитарных двойников. Таким образом, зримо или нет, но во всех войнах современности ощущается присутствие Империи. И присутствие это таково, что любая война, любой конфликт, любая международная трансформация всегда случается к Имперской выгоде.
Это правило не носит сиюминутного и промежуточного характера. Тут главное – неотвратимость. Там, где Империя, – всегда победа! Любая война, проходящая в окрестностях Империи, всегда ведется к выгоде Империи. Сама воюет Империя или войны возглавляет ее Двойник (что случается чаще) – победа всегда у Империи.
Если не брать символических или мистических объяснений победам Империй, то чаще всего речь идет даже не о военных достоинствах Империй, хотя они достаточно велики, а о безобразном поведении Двойников, их судорожной активности, торопливости, жадности, отсутствии расчета и даже здравого смысла. Таким образом, неизбежная победа Империи почти всегда – это терпеливое ожидание максимального психического обострения у Двойника и уже потом сражение с ним (контрольный удар). Жестокость и смертельность этого контрольного удара определяет дальнейшую судьбу народа, рискнувшего поработать Двойником.
Победив своего Двойника, Империя обязана прочитать человечеству некую мораль, дать некий урок. Именно из череды таких уроков и состоит история человечества. Уроки выжигаются в памяти человечества навсегда, стереть их невозможно. Но дабы подстраховать ситуацию, сам Двойник становится своим же собственным Депрессивным антиподом. Депрессия является следствием наказания, но не только. Гораздо более важным является перерасход сил в бытность Двойником. Но перерасход энергии также не является главной причиной депрессии. Главное состоит в том, что народ не узнает сам себя и в ужасе от этого. Что бы там ни говорилось официально, какие бы дифирамбы ни пелись Тоталитарным вождям, народный страх перед повторением Тоталитарного ужаса слишком велик. Именно от этого идет депрессия, маниакальная скованность, полное отсутствие политической смелости, каких-либо политических фантазий.
Разумеется, войдя в состояние депрессии, Двойники более всего хотели бы избежать участия в битвах новых Империй с новыми Двойниками. Так, некогда доблестная Испания (жертва Третьей Англии) наотрез отказалась воевать на стороне Гитлера, а у когда-то весьма боевых французов (жертва Четвертой Англии) не хватило мужества для сопротивления тому же Гитлеру. Таким образом, две бывшие сверхдержавы от участия в Центральном эпизоде фактически уклонились. Аналогичный пример показала нейтральная Швеция (жертва Третьей России). Норвегия была оккупирована Гитлером, Финляндия воевала на стороне Гитлера, а шведы, совсем недавно самый боевитый народ Европы, стояли в стороне, пребывая в глубоком нейтралитете.
Иногда бывшим Тоталитарным двойникам удается сохранить лицо, приняв законы, запрещающие вести активную политику, посылать армию за пределы страны и т. д. И все равно в рамках обыденных представлений их поведение весьма странно.
Глава 4
Бинарные войны
Препятствием для правильного понимания смысла войн может стать слишком буквально понятая коалиционность. В самом деле, кому-то может показаться, что ничего странного в создании военных коалиций нет, ведь на уровне бытового сознания это напоминает драку «стенка на стенку». Тем не менее найти теоретическое обоснование для многосторонних (более трех участников) войн невозможно.
Во-первых, далеко не все государства, объявившие войну, воюют на самом деле. Во-вторых, не всегда так называемые участники войны сохраняют верность первоначальным союзническим обязательствам, иные, почуяв ветер перемен, с легкостью переходят на сторону противника. Некоторые государства входят в военные коалиции под явным давлением могущественных соседей, фактически по принуждению. А еще бывает, что попросту нет сил удержаться, мол, все воюют, и мы туда же. И там уж, как знать, может, и удастся что-нибудь выгадать. Наконец, главное: некоторые коалиционные войны на самом деле смесь нескольких отдельных бинарных войн; формально воюя за коалицию, государства фактически сражаются на разных военных театрах, а стало быть, участвуют не в единой войне двух коалиций, а в двух или трех отдельных войнах.
Более реалистичной выглядела бы модель «столкновения в пространстве». Согласно этой модели вероятность столкновения в одной точке более трех частиц (государств) практически равна нулю, и подавляющее большинство войн бинарны, в редчайших случаях войны тройные.
Бинарными можно считать также все войны, в которых воюют «стенка на стенку», если нам удается точно выделить предводителей этих «стенок». Таким образом, одним из главных действий при описании войн является выделение «главарей» коалиций, зачинщиков войны.
Если не удается уверенно выделить единственных лидеров коалиций, то вероятно, что формально единая война на самом деле смесь двух бинарных войн. Так, возможно, Первая мировая война на самом деле – это две отдельных войны: Австрии с Россией и Франции с Германией. Аналогично во Второй мировой можно было бы отдельно рассматривать войну России с Германией, США с? Японией – и т. д.
Выделив пары воюющих держав, гораздо легче описывать события войны, выявлять истинный смысл этих войн, объяснять существенные различия в характере боевых действий на разных фронтах. Всегда видно, где воюют на самом деле, а где только изображают войну. Совсем по-разному будут воевать Империя с Двойником, Двойник с Обманной целью или случайно втянутые в войну попутчики.
Важно также понимать, что территория проведения войны не всегда доказывает, что в войне участвует государство-хозяин. Так, корейскую войну (1949–1953) правильнее рассматривать как войну США, СССР и Китая. Что касается корейских участников, то у них идет гражданская война, у которой свои законы. Аналогично, войну в Афганистане (1981–1989) правильнее рассматривать как сочетание двух войн: опосредованную войну США и СССР и отдельно – гражданскую войну внутри Афганистана, а вовсе не как войну Афганистана с кем-то извне.
Глава 5
Фактор начальных фаз
При анализе жестокости и тяжести войны важно помнить о фазе, в которых пребывают воюющие государства. Очевидно, что неправомерно соразмерять методы ведения войны у государств, пребывающих в разных фазах. Трудно ожидать гуманизма от государств, пребывающих во вторых фазах, их военное поведение всегда будет осознанно жестким. Для первых фаз характерно очень слабое понимание реального положения дел, идет череда проб и ошибок, преступления таких войн можно считать преступлениями по незнанию. Войны третьих фаз демонстрируют, как правило, неспособность громоздкой и неуклюжей бюрократии хоть что-то делать эффективно. Такие войны славятся своей бестолковостью. И лишь войны четвертых фаз являются отрадой для историков, поражая быстротой, эффективностью и блеском.
Фактор фазы нужно учитывать также при оценке расчетной теоретической точности той или иной войны. Наибольшей точности стоит ждать от войн вторых фаз. Третьи и первые фазы всегда дают отклонения.
Идеальные теоретические войны (1941–1945) или близкие к ним (1950–1953) – это именно вторые фазы, причем для всех участников этих войн, без исключений. Очень близка к теоретическим границам война в Афганистане (1979–1989). Это третья фаза (СССР, США).
А вот война первой фазы (1904–1905) от жестких теоретических рамок (1905–1913) достаточно далека.
В особой оценке нуждаются войны, сумевшие захватить сразу две фазы. Так, вьетнамская война велась США в конце второй фазы (1933–1969) и завершать ее пришлось уже в третьей фазе, в рамках совсем иного национального самосознания.
В целом можно сказать, что у войны второфазное лицо, ибо те, кого мы вставляем в портретную галерею войн, – это люди вторых фаз: Гитлер, Сталин, Наполеон, Нельсон, Карл XII, Петр I, Линдон Джонсон...
Для оценки некоторых странностей и парадоксов, наблюдаемых в войнах, необходимо отмечать различия в фазах у воюющих сторон. Так, России в 1812 году пришлось воевать с агрессивным второфазным Наполеоном, пребывая в относительно миролюбивой первой фазе. Аналогично, в Крымской войне второфазная Россия вынуждена была воевать с Англией и Францией, уже ушедшими в технологичную третью фазу. И т. д.
Глава 6
