Инвентарь христианских захоронений

 

Ниже будут рассмотрены материалы канонических светских христианских погребений, свободных от каких-либо пережиточных черт языческого ритуала, и захоронений священнослужителей и монахов. Прежде всего здесь нужно обратить внимание на погребальные одежды, использование ритуальных сосудов и атрибутов христианской религии при совершении обряда похорон. Письменные источники скупо говорят об этих деталях погребальной культуры средневековой Руси.

Довольно сложно решать вопрос о погребальных одеждах на материалах археологии. Как правило, ткани почти не сохраняются в захоронениях независимо от того, в каких погребальных сооружениях они были совершены. Незначительные фрагменты тканей, находимые в могилах XI-XV вв., практически не дают возможности для реконструкций как самой одежды, так и покровов. Хотя использование при этом дорогих привозных материй, отмечаемое в летописях, подтверждается и археологическими находками. Именно эти данные позволяют говорить в основном о светском характере захоронений населения средневековых русских городов, особенно в престижных храмах-усыпальницах. Так, из гробниц Андрея Боголюбского и его сыновей в конце XVIII в. были изъяты остатки шелковых одежд, в том числе испанской, с геральдическими изображениями на ткани[47]. Фрагменты дорогостоящих парчи и аксамитов найдены в захоронениях XII-XIII вв. Старой Рязани, но и они позволяют судить о характере одежды погребенных[48]. Вплоть до XVI в. археологические материалы из средневековых городских погребений содержат главным образом фрагменты тканей, по которым трудно восстановить тип одежды погребенных. Только к XVI в. относятся находки, сохранность которых позволяет в некоторых случаях провести реконструкцию одежды. Таковы рубахи и схимнический наряд из захоронений Ивана IV и его сыновей[49], головные уборы-волосники XV-XVII вв. из захоронений Вознесенского монастыря в Москве[50] и Покровского монастыря в Суздале[51]. Выявляется в основном светский характер одежды, монашеские комплекты крайне редки. Материалы XV-XVI вв. говорят об использовании покровов из тонких шелковых тканей, чаще всего итальянской камки. Как показали натурные исследования захоронений XV-XVII вв. в московских усыпальницах, лицо погребенного было полностью закрыто специальным покровом[52]. Все тело было завернуто так, что практически ни одна его часть не была видна. В археологическом материале полнее представлена обувь из кожи, которая сохраняется в захоронении лучше, чем ткани. Как правило, это туфли, шитые из одного куска кожи, без подметок — типично могильная обувь (ил. 51).

В археологическом материале некрополей средневековой Руси отмечено значительное количество находок сосудов в захоронениях. Традиция помещать сосуды в погребения известна с древности, будь то стек-

 

[154]

 

лянные бальзамарии античной эпохи или глиняные горшки с остатками трупосожжения или тризны в курганах языческого периода на территории славян. Их функции в разные эпохи различны, но они были достаточно широко распространены во времени и пространстве. Какими же особенностями выделяются ритуальные сосуды захоронений христианского времени, обнаруженные в храмах-усыпальницах или грунтовых кладбищах на Руси?

Необходимо отметить интересные временные различия, прослеживаемые в распространении и использовании сосудов в погребениях. Если мы Рассмотрим находки XI-XIII вв., то убедимся, что в этот период в захоронения чаще всего помещали глиняные сосуды или их обломки. Можно предположить, что в некоторых случаях мы имеем дело со следами обряда

 

 

 

 

51. Погребальная обувь из захоронений великих и удельных княгинь в Вознесенском соборе Московского Кремля. XV-XVI вв. Кожа. Музеи Московского Кремля

 

[155]

 

«битья посуды». Такое символическое значение отдельных обломков керамики в засыпке грунтовых ям можно предположить, например, в захоронении XI-XII вв. Юрьева, где были найдены пять фрагментов глиняного горшка[53]; в погребениях этого же времени на кладбище Ярополча-Залесского в засыпке могильных ям[54]; в некоторых грунтовых захоронениях Киева XII-XIII вв. Причем битая посуда встречена в указанных центрах только в грунтовых могилах, в их засыпке. Реже битые сосуды встречаются в несколько более поздних захоронениях. В кирпичных гробницах XIII-XIV вв., обнаруженных в Чернигове, возле каждого погребенного — остатки битой глиняной посуды[55]. В захоронениях XII-XIV вв. глиняные сосуды встречаются, как правило, в некрополях храмов. Часть из них, несомненно, связана с обрядом тризны, поскольку возле горшков были зафиксированы остатки пищи — рыбьи кости и чешуя, яичная скорлупа. Это отмечено, например, в захоронении Дмитра Мирошкинича, погребенного в 1209 г. в Юрьеве монастыре под Новгородом[56], в одном из захоронений XIV в. в церкви Спаса на Ковалеве, в деревянной колоде[57], причем оба горшка были обернуты в бересту. Аналогичная картина прослежена и в Старой Рязани при раскопках Спасской церкви. В захоронении XIII в. был найден большой горшок, накрытый половинкой кирпича. В нем находилась земля, смешанная с углем, рыбными костями и чешуей[58]. Интересно, что в Киеве в качестве ритуальных сосудов в грунтовых захоронениях были использованы небольшие (иногда поливные) сосудики и в двух случаях амфоры[59]. В двух захоронениях владимирских епископов первой половины XIII в. в Успенском соборе зафиксированы небольшие глиняные сосудики[60]. Одна из интереснейших находок глиняного ритуального сосуда сделана в Пскове при исследовании церкви Дмитрия Солунского. Она связана, видимо, с первоначальным местом захоронения (в алтарной части) князя XII в. Всеволода-Гавриила — его захоронение через короткое время после погребения было перенесено в другой храм. При расчистке могильной ямы собраны фрагменты сосуда, венчик которого украшен рельефным изображением мужского лица (ил. 52: а). Исследователи предположили, что изображение мужчины носило портретный характер и было изготовлено специально для ритуала погребения данного человека[61]. Данный случай уникальный и не имеет аналогов в русском средневековом материале.

В этот ранний период отмечены находки и стеклянных сосудов, правда, крайне редкие. Так, один из них зафиксирован при изучении Успенского собора в Галиче в деревянном гробу в головах погребенного под полом западного притвора XII в.[62] Другой случай отмечен в Белгородке, где рядом с саркофагом одного из белгородских епископов XII в. также был найден стеклянный сосудик с ручкой[63]. Указанные находки сосредоточены в Киевской земле.

Интересно, что в XIV в. значительно сужается область распространения погребений с сосудами в них — в основном это район Москвы и Под-

 

[156]

 

московья, Новгород. Вплоть до XVI в. массовые находки захоронений с сосудами зафиксированы в некрополях и на грунтовых кладбищах Москвы. Ни один некрополь какого-либо другого средневекового центра не дает этого материала в таком количестве. Причем в характере сосудов происходят определенные изменения. В XIV — первой трети XVI в. это, как правило, простые глиняные чашечки, покрытые желтой или зеленой поливой. Они зафиксированы как в простых могилах, например в Зарядье[64], гак и в дорогостоящих погребальных сооружениях членов великокняжеской семьи (ил. 52: б, в)[65]. В дальнейшем сосуды становятся более разнообразными по форме и материалу. В захоронениях XVI-XVII вв., которые

 

52. Ритуальные сосуды: а) сосуд с личиной из могилы князя Всеволода-Гавриила, Псков. 1138. Глина; б) сосуды из погребений великих и удельных княгинь в Вознесенском соборе Московского Кремля. XV в. Разрезы; в) сосуды из погребений великих и удельных княгинь в Вознесенском соборе Московского Кремля. XV в. Глина; полива. Музеи Московского Кремля; г) сосуды из погребений царя Ивана Грозного, царя Федора Ивановича и царевича Ивана Ивановича. Западная Европа. Вторая половина XVI в. Стекло. Музеи Московского Кремля

 

[157]

 

имеют уже более широкую географию по сравнению с периодом XIV-XVI вв., встречены сосуды из металла, дерева (редко) и в основном из стекла западноевропейского производства. Наряду со стеклянными сосудами обычных форм (колбообразные сосуды, стаканчики) обнаружены уникальные образцы продукции средневековых мастерских стран Западной Европы. Естественно, последние найдены в захоронениях высшей знати: в саркофагах царских усыпальниц Москвы — Архангельском соборе и церкви Вознесения в Кремле (ил. 52: г)[66].

В XVI в. ритуальные сосуды зафиксированы только в погребениях на территории Москвы. Единственное исключение — захоронение в Спасо-Преображенском монастыре Новгорода-Северского. Причем в погребении № 17 стеклянный стакан был зафиксирован в области грудной клетки[67]. И только в XVII в., кроме Москвы, сосуды использовались в некрополях Суздаля, Рязани и других центров. Также широка территория распространения захоронений с сосудами в XVIII в., встречаются они и в XIX столетии. Иногда сосуды помещали не в погребальное сооружение, а в заполнение могильной ямы, на крышке гроба или чуть выше него, под намогильными плитами. В гробу ритуальные сосуды помещали как в головной части, так и возле плеч, у пояса, у колен и в ногах погребаемых. Иногда отмечаются два сосуда в захоронении.

Толкования этой детали обряда нет ни в церковной, ни в научной литературе. Все объяснения опираются на сведения, сохранившиеся в ответах митрополита Киприана (в списках XVI в.) игумену Афанасию по вопросам о правилах погребения священнослужителей[68]. Как явствует из ответов Киприана, сосуды применялись в ритуале отпевания покойника в церкви. Тело после отпевания крестообразно поливали (или обрызгивали) елеем, а остатки жидкости помещали в гроб в небольшом сосуде. Причем рекомендовалось помещать сосуд в ножной части гроба. Применение этой детали обряда отмечают и другие источники. Так, сосуд с маслом упомянут в «Чине, како подобает погребати братию», сохранившемся в рукописном сборнике Троице-Сергиевой лавры конца XV в.: «...поп же взем в сосуде масло, взлиет врху телесе. творяи. три кресты на лици на персех. и на колену, поя аллилуйя»[69]. Правда, это чин погребения монаха, но, судя по наличию сосудов во многих светских захоронениях, данная деталь ритуала была обязательной для всех погребаемых, кроме детей.

Исследователи культуры и быта средневековой Руси до сих пор не задавались вопросом, насколько широко была распространена такая деталь обряда, как захоронение с символом христианской религии — нательным крестом (ил. 53). Сразу отметим, что в кладах из жилых слоев древнерусских городов найдено значительно больше крестов из разных материалов, чем в погребениях этого же периода. В городских захоронениях XI-XV вв. их зафиксировано крайне мало. Между тем представление об обязательности погребения человека с крестом на груди получило широкое распространение даже в научной литературе. Однако письменные ис-

 

[158]

 

53. Карта распространения захоронений с крестами-тельниками в XI-XVI вв.

 

точники умалчивают о том, что крест был обязательной деталью обряда погребения, и материалы археологических исследований это полностью подтверждают.

Если мы обратимся к данным городских захоронений XI в., то встретим единственную находку нательного креста в захоронении второй половины XI в. в Юрьеве (Киевская земля), в обычном грунтовом погребении[70]. Интересно отметить, например, что на кладбище Ярополча-Залесского XI-XII вв.

 

[159]

 

исследовано семьдесят одно захоронение и только в одном из них найден шиферный нательный крест[71]. В некрополях XII-XIII вв. случаев обнаружения погребений с крестами несколько больше. Все эти находки концентрируются в районе Киева и Новгорода, то есть двух центров, первыми подвергшихся христианизации. Интересна и другая особенность этих захоронений: практически половину из них составляют монашеские, где присутствие креста было, видимо, обязательным, а остальные принадлежали представителям феодальной аристократии. Особенно четко это прослеживается по материалам некрополя Георгиевского собора Юрьева монастыря под Новгородом, где зафиксирована группа захоронений XII — первой половины XIII в. с крестиками. Это пять погребений, среди которых три монашеских. Так, в двух из них, XII в., совершенных в деревянных колодах, были найдены кожаные кресты, плетеные из тонких ремешков. Причем в одном из этих погребений находились два креста, соединенные между собой плетеными шнурами (один был на груди, другой на спине погребенного). Аналогичный крест зафиксирован в захоронении княгини Евфросинии, в каменном саркофаге (умерла в 1244 г.). В парном захоронении детей князя Ярослава, умерших в 1198 г., найден маленький янтарный крестик. Фрагмент еще одного креста, из яшмы, сопровождал тело Дмитра Мирошкинича (умер в 1209 г.), помещенное в кирпичную гробницу[72]. Фрагмент кожаного плетеного креста зафиксирован в одном из погребений Аркажского монастыря, относящемся к XIII в.[73] Сведения о находке креста из дерева в саркофаге князя Изяслава Андреевича (умер в 1164 г.) в Успенском соборе Владимира сообщает краеведческая литература[74]. В двух захоронениях XII в. в Минске на Замчище были зафиксированы кожаные плетеные кресты, что говорит о принадлежности их хозяев к монашествующей братии[75].

Второй крупный регион, где в домонгольское время отмечены несколько случаев использования крестов в обряде похорон, охватывает Киевскую землю. Так, небольшой крест-складень найден в захоронении древнерусского времени на Замчище — городе Василеве[76]. В Киеве, при наличии большого числа древних погребений, с крестиками их меньше, чем можно было бы ожидать. В материалах, обнаруженных НА. Хойновским в Киеве, упоминаются крест-энколпион из погребения в деревянном гробу и крест из зеленого мрамора в развале шиферного саркофага[77]. Интересные находки дали исследования захоронений городища Замчище (Ивано-Франковская область), датированных второй половиной XII — первой половиной XIII в. В погребении № 1 были зафиксированы в районе черепа два креста — из камня и бронзы. Единственный пока на весь домонгольский период крест из золота в захоронениях происходит из погребения № 21 (располагался на груди)[78].

В период XIV-XV вв. кресты в погребениях встречаются крайне редко. Так, в Гродно, в развалинах Верхней церкви в детском захоронении найден восьмиконечный крест-тельник из серого мрамора[79]. В Переславле-Залесском при исследовании Спасо-Преображенского собора были

 

[160]

 

обнаружены несколько княжеских захоронений и возле них вырубленный из медной пластины большой крест. Предположительно, он связывается с захоронением князя Ивана Дмитриевича, внука Александра Невского, умершего в 1302 г.[80] К XIV-XV вв. относится находка плетеного из кожаных ремней креста в одном из каменных ладьевидных саркофагов Аркажского монастыря под Новгородом[81]. Как показывает анализ, более широкое использование крестов в захоронениях относится ко второй половине XVI в. В этот период уже около трети погребений городских кладбищ совершают с нательными крестиками. Так, например, в Пскове, на кладбище церкви Иоанна Милостивого, датированном XVI-XVII вв., где найдено более ста захоронений, уже тридцать три из них сопровождались крестиками[82].

Таким образом, археологические материалы позволяют изучить историю развития этой детали погребального обряда XI-XVI вв. Выясняется, что захоранивали с нательным крестом в домонгольской Руси крайне редко, в основном в двух регионах, где раннее принятие и активное распространение христианства привело к появлению крестов в захоронениях представителей феодальной верхушки и монашества (Киев и Новгород). Значительную часть таких погребений следует относить к монашеским, где помещение крестов было обязательным и соблюдалось строго. В захоронениях светских лиц крестов мало. Очень редки находки захоронений с крестами в период XIV-XV вв. Только начиная со второй половины XVI в. применение крестов как детали обряда становится более частым. В этот период уже до трети захоронений сопровождаются крестами; охвачена этим явлением значительная территория, в отличие от раннего периода. Так, например, в трех захоронениях усыпальниц представителей правящего дома в Московском Кремле были найдены нательные кресты. Они зафиксированы также в виде вышивки на саванах, венчиках (налобных лентах) и куколях погребенных.

В итоге выясняется крайне позднее (XVI-XVII вв.) появление традиции захоронения с нательным крестом в городских средневековых некрополях русских городов, окончательное закрепление которой нужно относить только к XVIII в.

Интересен вопрос о времени появления и степени распространения монет в инвентаре средневековых городских захоронений (ил. 54). Использование монет в погребениях в качестве «обола мертвых» было широким на территории древнерусских земель в курганных захоронениях вплоть до XII в. Причем наиболее часто они встречаются на северо-западе Руси, в верховьях Днепра и на Черниговщине, а также в междуречье Оки и Волги. Несомненно, что обычай «обола мертвых» чаще отмечен в регионах со смешанным населением, среди которого силен финно-угорский элемент. Нельзя исключать влияние античной традиции «обола», сказавшейся на верованиях населения южнорусских территорий, связанных с Причерноморьем. Прекращение притока западноевропейских денариев на

 

[161]

 

54. Карта распространения захоронений с монетами. XV- XVI вв.

 

Русь в середине XII в. приводит к их постепенному исчезновению из экономической жизни и из захоронений.

Если мы обратимся к материалам городских кладбищ средневековой Руси, то выясним, что появление монет в качестве «обола мертвых» нужно связывать с XV в. — периодом активного развития собственного монетного дела на северо-западе Руси. Территориально это Новгородская земля. Именно в Новгороде, на кладбище при церкви Ильи, в грунтовых захороне-

 

[162]

 

ниях XV-XVI вв. зафиксированы медные монеты. В некоторых захоронениях удалось отметить их точное положение. Так, в могилах № 3 и 9 монеты найдены у черепа, в захоронении № 23 — на черепе, в могиле № 4 монета была зажата в кулаке погребенного[83]. Серебряная новгородка зафиксирована в двойной составной гробнице в западном притворе церкви Аркажс-кого монастыря, содержавшей несколько разновременных захоронений начиная с XIII в.[84] На территории Северо-Западной Руси эта черта обряда отмечается длительное время. Так, серебряная ливонская монета XVII в. найдена в одном из саркофагов в Аркажском монастыре[85], шведские монеты XVII в. — в Копорье в кирпичных гробницах в храме XVI в.[86], русские медные монеты — в захоронениях XVIII в. в Санкт-Петербурге[87]. Отмечены захоронения с «оболом» и в западных землях, на Волыни и в Смоленске (XVII-XIX вв.). Необходимо отметить, что традиция «обола мертвых» возродилась именно в тех землях, где она прослеживается по находкам в курганных захоронениях I — начала II тыс. н. э. И совершенно не отмечены монеты в погребениях на территории Северо-Восточной Руси.

До сих пор наличие предметов вооружения в могилах объяснялось языческим характером захоронений. Действительно, на обширной территории Руси оружие зафиксировано в курганных погребениях, будь то трупоположение или трупосожжение. Единичные находки предметов вооружения в погребениях христианского времени получили пока слабую интерпретацию в научной литературе. На основании редких находок говорить о каких-либо традициях в ритуале захоронений средневековья невозможно. Но накопление такого материала со временем даст возможность решить вопрос об этой детали ритуала захоронения.

В краеведческой литературе XVIII — начала XX в. отмечались случаи сохранения в некоторых древних усыпальницах предметов вооружения при княжеских гробницах. Например, в Троицком соборе Пскова мечи находились у могил князей Всеволода-Гавриила (умер в 1138 г.) и Довмонта (умер в 1299 г.)[88] В Успенском соборе Владимира в аркосолии, при гробнице князя Изяслава Андреевича (сын Боголюбского, умер в 1164 г.) лежали шлем и стрелы, по преданию ему принадлежавшие[89]. Все указанные факты неоднократно приводятся в литературе с объяснением этой традиции ее глубокой древностью.

При реставрации Успенского собора Чернигова в 1791 — 1798 гг. были обнаружены захоронения под его полом. Через отверстие увидели «много гробов, из коих немногие уцелевшие...; на одном заметил он (ключарь. — Т. П.) большой величины меч»[90]. Поскольку погребения были тут же засыпаны по приказу церковных властей, других данных об этой находке нет.

Сведения письменных источников и литературы дополняются данными археологических раскопок. Несколько случаев помещения оружия в захоронениях были зафиксированы в Киеве. В XIX в. обнаружили меч в погребении, совершенном в шиферном составном саркофаге. В его развале, под плитами возле скелета лежали погнутый меч и обломок креста

 

[163]

 

55. Захоронение с мечом. Киев. Десятинная церковь. XI в. Прорись

 

из зеленого мрамора. Меч был в золотых ножнах[91]. В одной из могил на кладбище Софийского собора в Киеве при скелете оказались копье, стремена, удила и другие предметы. Характер погребения не совсем ясен — упомянута гробница, но из чего она выполнена, не отмечено[92].

Самая интересная находка, четко зафиксированная археологически, была сделана при изучении Десятинной церкви, в западной части центрального нефа. В деревянном гробу у правой ноги погребенного лежал меч (ил. 55). Захоронение, несомненно, княжеское и датируется XI в.[93] Только однажды обнаружили предмет вооружения в массовом погребении — могиле с двадцатью пятью черепами людей, зафиксированной в Старой Рязани при исследовании Спасской (?) церкви. В ней находился череп животного и наконечник копья[94]. Причем это погребение располагалось внутри храма, как и одно из захоронений в Чернигове, обнаруженное в начале XX в., где был выявлен костяной наконечник стрелы[95]. Как показывает анализ материала, оружие встречается исключительно в княжеских погребениях храмов-усыпальниц, то есть эта деталь обряда похорон была привилегией военной аристократии. Несмотря на немногочисленные случаи находок предметов вооружения в захоронениях (или сведений об их расположении в интерьерах храмов), подтверждается существование такой традиции, уходящей корнями в языческие времена.