Мировая история – это не снятие расовой проблемы, но ее неминуемое и постоянное обострение.

 

 

Раса как высшая ценность

 

Стоит нам воздеть очи к небесам, как и там мы увидим сходную картину, ибо величественная мистерия теогонии – давней борьбы Богов – есть ни что иное, как квинтэссенция противостояния высших расовых эманаций. Каждая пядь галактического пространства на всех энергетических уровнях пронизана этой борьбой, ведущейся и на уровне бесплотных идей, и на уровне элементарных физических частиц.

Полигенизм в эволюционной теории есть прямое следствие политеизма в религиоведении. Один из основоположников философской антропологии Арнольд Гелен (1904_1976) удивительно емко и точно сформулировал это вселенское правило, провозгласив: ''Единственная истина заключена в том, что всякая жизнь питается только жизнью''.

Уместно также обратиться к программной работе ''Что такое расизм?'' известного современного ''нового правого'' философа Алена де Бенуа. Большую часть своей работы он посвятил спору с популяционными генетиками, основной довод которых в пользу отсутствия рас, как мы помним, заключается в том, что на основе генетических маркеров якобы невозможно установить четкие границы между основными расовыми стволами.

В ответ на это Де Бенуа указывает: ''Если оперировать только генетическими частотами, окажется, что ''близость'' между человеком и шимпанзе гораздо больше, чем между шимпанзе и гориллой, и даже больше, чем между некоторыми группами людей''. Суть заключается в том, что генетики произвольно используют ''генетические расстояния'' между генофондами популяций, а не между расовыми группами, как того можно было бы от них ожидать. Получается, что антропологи начинают изучение рас с обычного визуального восприятия внешних описательных признаков, в то время как популяционные генетики сами ''конструируют'' в своем мозгу популяции, которые вовсе не соответствуют реальному существованию расовых границ. Таким образом, они просто игнорируют данные биотипологии, на чем, собственно, и основана расовая классификация. С таким же успехом можно объявить, что в некоем речном бассейне нет отдельных рек, на том лишь основании, что во всех них течет вода и все они впадают в одно море. Если анализ ''ДНК-маркеров'' не способен различить малайца и негра, то это проблемы частного метода, но не науки расологии как таковой. По меткому определению де Бенуа, популяционные генетики впали в ''оптическую иллюзию'', создавая свои искусственные популяции, которые являются моделями, а не реальными объектами физической антропологии. ''Генетики могут сколько угодно твердить, что генофонды не обязательно соответствуют фенотипам, на улице мы встречаем не генофонды''.

Если же они и дальше будут продолжать морочить нам головы фантомами своих ''популяций'', то мы будем вынуждены обратиться за помощью к более древним и натуралистическим методам расовой дифференциации.

Известный советский антрополог и гематолог Б. Н. Вишневский в своей брошюре ''Человек, как производительная сила'' (Ленинград, 1925) писал: ''Насекомые различных рас выказывают отличия, обусловленные химизмом крови хозяина. Так, наружные паразиты японцев отличаются от обитающих на европейцах. Изучение насекомых с представителей различных рас поможет разобраться в вопросе о родственных связях племен''.

Вши и прочие паразиты, в отличие от ''академических ученых'', отличаются большим ''знанием жизни'', тонко улавливая различия в качестве крови, которую они сосут. Наконец, с помощью этих кровососущих можно решить затянувшуюся дискуссию о ''высших'' и ''низших'' расах у людей так же просто, как при беглом осмотре заключенных в камере без труда можно определить по их расположению на нарах занимаемое ими место в иерархии криминального мира. Современная фотосъемка с высокой разрешающей способностью позволяет сфотографировать насекомых различных рас и предъявить их изображения популяционным генетикам с целью доказательства существования очевидных различий между расами.

Наконец, еще в 1855 году Христиан Баумгартнер высказывался за происхождение человека от нескольких различных пар прародителей, основываясь на существовании чрезвычайного числа человеческих паразитов: ''Будь эти паразиты первоначально на одной паре, эта пара должна была бы погибнуть, а с ней вместе и все паразиты''. А известный французский антрополог Жан-Жозеф Вирей в начале XIX века писал: ''Известно, что точно так же, как каждый вид млекопитающих, птиц и так далее часто имеет своих насекомых-паразитов, которые обнаруживаются только у него одного, также они имеются и у негров: у них есть своя вошь, совершенно отличная от вши белого человека. ''Негритянская вошь'' имеет треугольную голову, бугорчатое тело и черный цвет: такой же, как у негров''.

Польский антрополог Людвик Крживицкий в начале ХХ века проводил опрос людоедов в самых различных частях света, и все поедатели человечины, не моргнув глазом, клялись исследователю, что различают расы по вкусу. Очевидно, они тоже были бы возмущены и раздосадованы утверждениями популяционных генетиков, оскорбивших их утонченные вкусы.

Во второй половине XIX века основатель Немецкого антропологического общества Рудольф Вирхов (1821_1902) говорил: ''Человек точно так же может происходить от свиньи или слона, как и от обезьяны'', – потому что, по его мнению, при желании и в баране, и в слоне можно обнаружить черты сходства с человеком. Следует заметить, что ''свиная теория антропогенеза'', по выражению Вирхова, стараниями современных генетиков получила фактическое подтверждение, ибо многие донорские ''запасные'' органы для людей теперь берут именно от трансгенных свиней, а не от обезьян, как этого можно было бы ожидать согласно уверениям традиционных эволюционистов.

С. В. Васильев с своей статье ''Теория антропогенеза и видообразование'' (Вестник антропологии № 4, 1998) вынужден признать, что на сегодняшний день нет единой общепринятой ''модели эволюции человека''. Кроме того, в данной работе подчеркивается, что современная эволюционная теория допускает сосуществование в одно и то же время и в пределах одной экологической ниши ''гоминид, находящихся на разных ступенях видообразования''. То есть, выражаясь словами классической расовой теории, нет ничего противоестественного в сосуществовании ''высших'' и ''низших'' рас в одно время и в пределах одного ''жизненного пространства''.

В этом же контексте весьма показательна совместная работа Г. Л. Хить и Б. Кейта ''Дерматоглифическая дивергенция основных расовых ветвей человечества'' (Расы и народы. Вып. 11, 1981). В ней авторы недвусмысленно заявляют: ''Индивидуальные профили кожного рисунка трех расовых групп свидетельствуют о неповторимости каждой из них. Возможность выделения сходных вариантов совершенно исключается. Европеоиды и монголоиды имеют противоположные сочетания признаков, являя собой некое подобие ''двойной спирали''. Негроиды же по всем, без исключения, признакам занимают крайнее положение. Монголоиды являются менее стабильной расой, чем европеоиды. Что же касается негроидов и европеоидов, то их объединение в единый западный ствол по данным кожного рельефа невозможно''.

Крупнейший отечественный авторитет в области биохимии человека В. А. Спицын также подчеркивает: ''Каждая из крупнейших рас обладает характерным, свойственным лишь ей одной генным комплексом гаммоглобулинов и щелочной фосфатазы плаценты''.

Далее Г. Л. Хить и Б. Кейта в своей статье делают совершенно шокирующий вывод: ''Поскольку признаки различных систем организма эволюционировали с различной скоростью, менявшейся к тому же в зависимости от конкретных условий, возраст формирования расовых взаимонезависимых систем заведомо не может быть одинаковым''.

Итак, авторитетные ученые утверждают, что все основные человеческие расы имеют не сводимые друг с другом качественные генетические характеристики, различный возраст и темпы эволюции. Мало того, единая эволюционная модель для различных рас вообще отсутствует, а практическая медицина и трансплантология показывают, что свинья имеет больше основания считаться ближайшим родственником человека, чем приматы. Кстати, именно свинья обладает среди всех млекопитающих одним из наиболее высоких коэффициентов интеллекта, что вновь не противоречит изысканиям гуманистов-прогрессистов, связывающих развитие земных форм жизни с усложнением высшей нервно-психической деятельности.

Поэтому в соответствии с вышеизложенным нам кажется безосновательным и неправдоподобным говорить о ''некоем едином человечестве'' как о высшей ценности, ибо это то же самое, что предположить существование на теле одного человека фрагментов кожи разных рас и разные формулы биохимического обмена в разных частях одного тела. Критерий ценности не может возникнуть из безвоздушного пространства. Этическая ценность – это квинтэссенция физического бытия, а бытие наше разделено вечными границами рас, преодолеть которые не дано ни одному нарушителю законов жизни.

Сегодня нам это кажется вполне естественным и очевидным, что культурологи, обществоведы и представители средств массовой информации, ежедневно рассуждая о насущных проблемах, все время апеллируют к категории ценности, как к некоей истине в последней инстанции. И при этом чаще всего ссылаются на некие ''общечеловеческие ценности''. Но в действительности ценность как философская категория была обоснована сравнительно недавно, лишь в конце XIX века. Мало того, она не соотносилась тогда с неким абстрактным ''общечеловечеством'', напротив, ей придавалось конкретное расово-биологическое значение. Крупнейший французский психолог Теодюль Рибо (1839-1916) в своей книге ''Логика чувств'' (СПб., 1905) указывал: ''Так как анализ ценностей приводит нас к самым общим и элементарным проявлениям психофизиологической жизни, то вполне естественно корень их искать в биологии. Верным объяснением является то, которое сводит ценности к родовым функциям жизненной деятельности, то есть к постоянному способу реакции первичных элементов, к простейшим процессам; которое выводит понятие ценности из принципа органического самосохранения. Так как есть разница в организации между отдельными индивидуумами, то этим и объясняется индивидуальное несходство в оценке ценностей''.

Известный немецкий философ Мориц Эйслер (1818_1890) также подчеркивал, что ''наша умственная деятельность не создает ценностей, она только раскрывает перед нами уже существующие ценности, которые имеют биологические основания''. Французский философ Габриэль Тард (1843_1904), который специально разрабатывал ''теорию ценностей'', писал: ''Ценность не существует вне нас, нашей субъективной жизни, так как каждая эмоция закреплена наследственностью''.

По общему признанию, первым, кто в новейшее время обосновал понятие ''ценности'', является немецкий философ и естествоиспытатель Рудольф Герман Лотце (1817_1881). Другой титан философии Вильгельм Виндельбанд (1848_1915), глава Баденской школы неокантианства, указывал: ''С тех пор, как Лотце энергично выдвинул вперед понятие ценности и поставил его во главе как логики, так и метафизики, часто делаются попытки установить ''теорию ценностей'', как новый вид философской основы науки. Философия не должна быть копией мира, ее задача – доводить до сознания людей те нормы, от которых зависит ценность и значение всякого мышления''.

В свою очередь один из основателей современной социологии познания Макс Шелер (1874_1928) развил феноменологическое направление в ''теории ценностей''. Согласно его концепции следует различать ценности и их носителей. Ценности Шелер определял как объективные феномены, не зависимые от сознания субъекта и от предметов, в которых они проявляются. Но объективным феноменом, не зависящим от субъекта, является его расовая принадлежность. А различия в системах ценностей основных рас человечества, согласно логике Теодюля Рибо, естественным образом обусловлены различиями в организации их представителей.

Прекрасный немецкий философ-неокантианец Генрих Риккерт (1863_1936), разработавший концепцию различия в системах ценностей естественных и гуманитарных наук, в своей книге ''О системе ценностей'' писал: ''Философия должна возвести в сверхисторическую ценность находимый ею в существующих культурных благах материал''.

Такой сверхисторической ценностью и является раса, которая только сама для себя составляет причину, следствие и этическое мерило. Расовый взгляд на историю поэтому подразумевает субъективизм, но в то же время раса является объективной данностью в генетическом и антропологическом смысле. Это видимое противоречие легко снимается с помощью логического определения, соединяющего выводы как естественных, так и гуманитарных наук. Аксиологическое учение о ценностях непротиворечиво распространяется на область позитивной антропологии. Генрих Риккерт справедливо отмечал, что ''там, где нет ценностей, там нет и науки''.

Поэтому с точки зрения интеграции философии истории и естествознания мы даем такое определение: Раса – это надисторический субъект исторического процесса.

Последователи Риккерта развили аксиологию – науку о ценностях – именно в ХХ веке, когда со всей остротой встала проблема этической оценки научно-технического прогресса. Карл Ясперс писал: ''Научное знание, как таковое, не представляет собой никакой действительной ценности''. В том же ключе высказывался и философ Ральф Бартон Перри: ''Как чистая наука, так и общая технология полезны, но безразличны к целям, которым они служат''. Все это в полной мере относится ко всему комплексу естественных и гуманитарных наук, ибо их достижения оказываются бессмысленными и бесполезными, если не служат высшей объективной ценности, переживаемой и оцениваемой нами субъективно, мерилом чего и является раса.

Поэтому философ-инструменталист Джон Дьюи подчеркивал: ''Проблема восстановления единства и сотрудничества между убеждениями человека о мире, в котором он живет, и его убеждениями о ценностях и целях, которые должны направлять его поведение, является наиболее глубокой проблемой современной науки''. Чрезвычайно точно и остроумно высказывание английского писателя Оскара Уайльда: ''Если человек не джентльмен, то излишние знания идут ему только во вред''.

Ваш покорный слуга общался со многими антропологами, генетиками, биологами, психологами и представителями смежных наук, которым было совершенно чуждо понятие о ценности и гражданском долге. Для них, специалистов, проблема собственной расы не представляет никакого интереса. Меж тем великий английский ученый и философ Карл Пирсон, с упоминания которого мы начали нашу работу, вводную главу в своем программном сочинении ''Грамматика науки'' (1911) назвал так: ''Наука и обязанности гражданина''.