Филологические и коммуникативные истоки дискурсивного анализа в истории лингвистики.

Интерес к проблеме изучения дискурса возрос в середине ХХ века. До начала 1970-х гг. американская лингвистика редко выходила за рамки предложения. Господствующая генеративно-трансформационная парадигма сосредоточивалась на фонологических, морфологических, синтаксических, позднее – на семантических структурах контекстно-свободных предложений или предложений, изолированных от текста, совершенно игнорируя работы по анализу связного текста. Интерес к лингвистическому изучению дискурса проявляли в основном представители менее влиятельных школ, таких, как тагмемика, которые разрабатывали методы анализа дискурса, необходимые для полевых исследований бесписьменных языков. Европейская лингвистика, в особенности в Англии и Германии, оказалась более тесно связанной со структуралистской традицией, которая не стремилась к четкому соблюдению границ лингвистики вообще и предложения в частности.

Некоторые из исследований связного текста проводились на стыке грамматики, стилистики и поэтики. Первоначально теоретические предположения, основанные на том, что грамматика должна объяснять системно-языковые структуры целого текста, превращаясь, таким образом, в грамматику текста, оставались декларативными и по-прежнему слишком близкими по своему духу генеративной парадигме.

На рубеже 1970-х гг. исследование дискурса приобрело еще большее значение, после того как было осознано, что анализ языка не должен ограничиваться грамматическим анализом абстрактной или идеальной языковых систем, но эмпирическим объектом лингвистических теорий должно стать актуальное использование языка в социальном контексте. В частности, в социолингвистике не только пробудился интерес к изучению социальной вариативности языкового употребления, но и возросло внимание к его разнообразным формам, таким, как словесная дуэль и повествование

Следуя преобладающему генеративно-трансформационному направлению, представители психологии и психолингвистики не решались признать значимость дискурса для изучения языкового восприятия. Ранние психолингвистические модели 1960-х гг. ограничивались синтаксисом или семантикой изолированных предложений/

И здесь опять-таки в начале 1970-х гг. произошла перестройка парадигмы. Растущий интерес к проблемам семантической памяти привел к использованию данных дискурса и к созданию первых вариантов когнитивной модели понимания связного текста (Kintsch, 1972, 1974; Bower, 1974; обзор других работ см. в гл. 2). В то же время представители педагогической психологии, осознав, что обучение часто происходит на основе текста, проявили вскоре интерес к исследованию соотношения памяти и дискурса (Rothkopf, 1972; Meyer, 1975). Таким образом, мы стали свидетелями возрождения интереса к изучению дискурса в рамках традиции теории гештальтов, в значительной мере основанной на работе Ф. Бартлетта (Bartlett, 1932), к которой раньше на протяжении сорока лет ученые обращались лишь эпизодически (Cofer, 1941;

Определения дискурса.

Среди различных трактовок и определений отчетливо выделяются три основных направления в употреблении термина «дискурс»:

1) К первому классу относятся собственно лингвистические употребления термин «дискурс», за которыми просматриваются попытки уточнения и развития традиционных понятий речи, текста и диалога. Исторически первым из лингвистических употреблений этого термина было его использование в названии статьи Дискурс-анализ американского лингвиста З.Харриса, опубликованной в 1952. В полной мере этот термин был востребован в лингвистике примерно через два десятилетия. Собственно лингвистические употребления термина «дискурс» сами по себе весьма разнообразны, но в целом за ними просматриваются попытки уточнения и развития традиционных понятий речи, текста и диалога.

Переход от понятия речи к понятию дискурса связан со стремлением ввести в классическое противопоставление языка и речи, принадлежащее Ф.де Соссюру, некоторый третий член — нечто парадоксальным образом и «более речевое», нежели сама речь, и одновременно — в большей степени поддающееся изучению с помощью традиционных лингвистических методов, более формальное и тем самым «более языковое». С одной стороны, дискурс мыслится как речь, вписанная в коммуникативную ситуацию и в силу этого как категория с более отчетливо выраженным социальным содержанием по сравнению с речевой деятельностью индивида; по афористичному выражению Н.Д. Арутюновой, «дискурс — это речь, погруженная в жизнь».

По мнению Э. Бенвениста, существенной чертой дискурса, понимаемого им в широком смысле, является также соотнесение дискурса с конкретными участниками акта, т.е. говорящим и слушателем, а также коммуникативным намерением говорящего каким-либо образом воздействовать на слушателя. «Во французской лингвистике главенствует позиция, восходящая к Бенвенисту: дискурс не является простой схемой фраз, при его рождении происходит разрыв с грамматическим строем языка. Дискурс — это такой эмпирический объект, с которым сталкивается лингвист, когда он открывает следы субъекта акта высказывания, формальные элементы, указывающие на присвоение языка говорящим»

Первоначальная многозначность термина предопределила и дальнейшее расширение его семантики. Уже Мишель Фуко, развивая идеи Э. Бенвениста, предлагает в 60-е годы свое видение целей и задач использования этого термина, а так же метод дискурсивного анализа. По мнению М. Фуко и его последователей, приоритетным в этом методе является установление позиции говорящего, но не по отношению к порождаемому высказыванию, а по отношению к другим взаимозаменяемым субъектам высказывания и выражаемой ими идеологии в широком смысле слова. Тем самым для французской школы дискурс — прежде всего определенный тип высказывания, присущий определенной социально-политической группе или эпохе.

2) Второй класс употреблений термина «дискурс», в последние годы вышедший за рамки науки и ставший популярным в публицистике, восходит к французским структуралистам и постструктуралистам, и, прежде всего, к М.Фуко, хотя в обосновании этих употреблений важную роль сыграли также А.Греймас, Ж.Деррида, Ю.Кристева; позднее данное понимание было отчасти модифицировано М.Пешѐ и др. За этим употреблениями просматривается стремление к уточнению традиционных понятий стиля (в том самом максимально широком значении, которое имеют в виду, говоря «стиль — это человек») и индивидуального языка (ср. традиционные выражения стиль Достоевского, язык Пушкина или язык большевизма с такими более современно звучащими выражениями, каксовременный русский политический дискурс). Понимаемый таким образом термин «дискурс» (а также производный и часто заменяющий его термин «дискурсивные практики», также использовавшийся Фуко) описывает способ говорения и обязательно имеет определение — КАКОЙ или ЧЕЙ дискурс, ибо исследователей интересует не дискурс вообще, а его конкретные разновидности, задаваемые широким набором параметров: чисто языковыми отличительными чертами (в той мере, в какой они могут быть отчетливо идентифицированы), стилистической спецификой (во многом определяемой количественными тенденциями в использовании языковых средств), а также спецификой тематики, систем убеждений, способов рассуждения и т.д. (можно было бы сказать, что дискурс в данном понимании — это стилистическая специфика плюс стоящая за ней идеология).

3) Существует, наконец, третье употребление термина «дискурс», связанное прежде всего с именем немецкого философа и социолога Ю. Хабермаса. Оно может считаться видовым по отношению к предыдущему пониманию, но имеет значительную специфику. В этом третье понимании «дискурсом» называется особый идеальный вид коммуникации, осуществляемый в максимально возможном отстранении от социальной реальности, традиций, авторитета, коммуникативной рутины и т.п. и имеющий целью критическое обсуждение и обоснование взглядов и действий участников коммуникации. С точки зрения второго понимания, это можно назвать «дискурсом рациональности», само же слово «дискурс» здесь явно отсылает к основополагающему тексту научного рационализма — Рассуждению о методе Р. Декарта.

Таким образом, перечисленные подходы описания дискурса имеют одну общую черту: любой дискурс — есть продукт речевого общения в определенных коммуникативных условиях.