Ежемесячное построение вокруг шпиля

Кроме сборов по боевой тревоги и ежедневных — на утреннюю и вечернюю молитву, на «Неверсинке» в первое воскресенье каждого месяца было положено собирать команду у шпиля, где нас внимательно осматривали командир корабля и прочие офицеры на предмет определения, соответствует ли покрой наших рубах и брюк установленным во флоте образцам. На некоторых кораблях матросов заставляют при этом приносить на проверку еще вещевой мешок и койку.

Церемония эта приобретает характер грозной торжественности, а на новичка может даже навести ужас: командирский писарь читает выдержки из Свода законов военного времени собранным матросам, которые в знак особого к нему уважения стоят с обнаженной головой, пока не будет дочитана последняя строчка.

Даже у стороннего лица и у того спокойное чтение этого документа вызывало бы некоторое нервное потрясение; представьте же себе, каковы были мои чувства, когда, почтительно держа шляпу в руке, я стоял перед моим господином и повелителем капитаном Кларетом и слушал, как вычитывается, словно евангельские слова, этот непогрешимый, не допускающий апелляции закон и кодекс, на основании которого я жил, двигался и существовал на корабле США «Неверсинк».

Из двадцати или около того преступлений, подсудных военному трибуналу, которые может совершить матрос, тринадцать караются смертью.

«Будет приговорен к смертной казни!» — таков был припев чуть ли не каждой статьи, прочитанной командирским писарем, ибо ему, по-видимому, было дано указание пропускать более длинные статьи и читать лишь то, что было кратко и по существу.

«Будет приговорен к смертной казни!» — фраза эта всякий раз раздается в ваших ушах подобно орудийному залпу. А после того, как ее повторили вам вновь и вновь, вы слышите, как писарь спокойно переходит к другой статье, читает сложную, но емкую и ясно построенную фразу, перечисляющую все возможные разновидности описанного преступления и, затаив дыхание, ждете, закончится ли и эта статья громовым залпом смертной угрозы. Да, вот она и вновь оглушает вас: будет приговорен к смертной казни! Никаких ограничений, никаких смягчающих обстоятельств, ни самого слабого намека на возможность прощения или изменения приговора; ни отдаленнейшей перспективы на замену наказания; ни малейшей надежды или утешения — будет приговорен к смертной казни! — вот тот простой факт, который вам рекомендуют переварить, и это кусок пожестче, нежели сорокадвухфунтовое ядро, уж вы поверьте тут Белому Бушлату.

Впрочем, для некоторых матросов, нарушивших эти страшные запреты, еще брезжит порой слабый луч надежды. Иные статьи заканчиваются словами: «Будет приговорен к смертной казни или к такому наказанию, которое военно-полевой суд ему присудит». Но, быть может, это намекает на еще более жестокую кару? Возможно, это значит: смерть или еще более суровое наказание.

Достопочтенные светила испанской инквизиции, Лойола [309] и Торквемада [310]! Извлеките, ваши преподобия, свои самые свирепые кодексы и сопоставьте их с этим Сводом законов, если это возможно. Джек Кетч [311], ты тоже сведущ в этих делах! Ты, самый доброжелательный из смертных, что не покидаешь нас и виснешь у нас на шее, когда весь мир от нас отвернулся, скажи, палач, какое это наказание хуже смерти? Слушать, как всем на тощий желудок читают каждое утро Свод законов военного времени — и так до естественного конца вашего земного существования? Или быть запертым в камере, где все стены сверху донизу оклеены страницами этого свода, напечатанного курсивом?

Впрочем, стоит ли распространяться о светлом духе человеколюбия, христианского милосердия и прощения обид, пропитывающем этот пленительный документ, столь совершенно отразивший дух Нагорной проповеди [312]? Поскольку он во всех передовых странах христианского мира почти одинаков, он становится показателем истинного состояния современной цивилизации во всем мире.

Так как каждый месяц мне приходилось с обнаженной головой выслушивать его чтение, я стал говорить себе: «Нечего сказать, Белый Бушлат, здорово же ты влип. Но насторожи свои уши, сейчас они опять дадут по тебе залп. Тут тебе внушают воспринимать как благо все, что бы с тобой ни делали, и никогда не участвовать в каких бы то ни было сходках на батарейной палубе, добиваясь прекращения злоупотреблений или притеснений. Слушай:

Статья XIII: «Если кто-либо во флоте созовет или попытается созвать мятежную сходку или собрание, он будет, по уличении в сем преступлении военно-полевым судом, приговорен к смертной казни».

Господи, Белый Бушлат, неужели это ты сам в большую пушку превратился и от этого выстрела тебя откатило так, что брюк тебя едва удержал? Но слушай дальше. Опять палить будут. Косвенным образом нижеследующая статья рекомендует тебе с кротостью выносить тягчайшие оскорбления и глазом не моргнуть:

Статья XIV: «Ни один нижний чин во флоте не имеет права отказаться от выполнения законного приказания своего начальника, ударить его, обнажить оружие, предложить ему обнажить оружие или грозить ему каким-либо оружием, в то время как начальник этот несет служебные обязанности, под страхом смерти».

Что ты пятишься к фальшборту, Белый Бушлат? Выдержи характер, ибо тебя ожидает новый сокрушительный удар. Ты обязан всегда взирать недреманным оком.

Из Статьи XX: «Если кто-либо во флоте заснет во время несения вахты, он будет приговорен к смертной казни».

Нечеловеческая жестокость! Но неужто и в мирное время законы эти имеют силу? А ты припомни, Белый Бушлат, что случилось с теми тремя матросами [313] на американском военном корабле еще совсем недавно. Ты сам тогда служил на «Неверсинке». Какова была судьба этих трех американцев, Белый Бушлат, этих трех матросов, таких как ты, которые когда-то были живы, а теперь мертвы? «Будут приговорены к смертной казни», — вот те слова, которые затянули петлю на их шеях.

Так смотри в оба, Белый Бушлат, чтобы и тебе не болтаться на ноке рея, дабы затем с черно-сизой шеей, надежно увязанным в свою койку, не отправиться искать жемчуг на дне моря-океана. И там ты будешь лежать, Белый Бушлат, а враждующие флоты будут ядрами играть в биллиард над твоей могилой.

Черт возьми, выходит так, что и в самое что ни на есть мирное время меня могут подвести под каннибальскую статью законов военного времени! И в то время, как мой брат, который живет на берегу и не служит своей родине так, как я, в то время как он волен лично обратиться к президенту Соединенных Штатов и выразить свое недовольство всей администрацией государства, я в любой момент рискую быть вздернутым на рей с ожерельем на шее, изготовленным отнюдь не ювелиром.

Скверная штука, Белый Бушлат, но ничего не поделаешь. В самом деле, разве вся жизнь твоя на корабле не протекает по законам военного времени? Разве все вокруг не прожужжало тебе об этом уши? Разве дважды в день не несешься ты на свой пост под бой барабана? Разве каждое утро, в порту, тебя не поднимает с твоей койки побудка? Разве ежевечерне не гонит тебя спать заря? Разве по воскресеньям ты волен надеть на себя то платье, которое тебе угодно, разве ты не подчинен чужой воле в той форме, которую ты будешь носить в этот благосклонный день? Разве могут твои товарищи выпить свою чарку грога, да что я говорю, даже кружку воды у лагуна без того, чтобы за ними не наблюдал вооруженный часовой? Разве офицеры не носят сабель вместо тростей? Ты живешь и движешься среди двадцатичетырехфунтовок, Белый Бушлат; даже ядра и те воспринимаются здесь с эстетической точки зрения и служат для украшения люков. А случись тебе в море отдать богу душу, два чугунных ядра составят тебе компанию, когда тебя будут погружать в морскую пучину. Да, всеми способами, методами и приемами тебе ежеминутно внушают ту мысль, что живешь ты по законам военного времени. И в силу их, Белый Бушлат, тебя могут без суда и следствия, по знаку командира корабля приговорить к порке.

Неужели это правда? Тогда я сбегу.

Ничего не выйдет, Белый Бушлат, безбрежное море опоясывает тебя, словно обручем.

Ну, так устреми, буря, все волны на наш корабль! Скрытые рифы и скалы, всплывите на поверхность и разбейте его в щепы! Я не был рожден крепостным и не хочу быть рабом! Живо, водовороты, штопором увлеките нас в пучины, засосите нас, и ты поглоти нас, светопреставление!

Даже если бы этому фрегату, Белый Бушлат, случилось сложить свои разбитые кости на антарктических берегах Палмерс-Ленда [314], даже если бы нельзя было найти на нем и двух неразлезшихся досок, если бы все его орудия были заклепаны меч-рыбами, а в его зияющих люках, широко разевая пасти, резвились бы акулы, даже и тогда, посчастливься тебе спастись и выкарабкаться на берег, закон военного времени поджидал бы тебя и вцепился бы тебе в горло. Ты только послушай!

Статья XII. Часть раздела третьего: «Во всех случаях, когда команды кораблей или судов Соединенных Штатов окажутся лишенными этих судов, вследствие их крушения, гибели или уничтожения, вся власть, сила и все полномочия, сообщенные офицерам означенных кораблей или судов, будут оставаться за ними в полной силе, как если бы упомянутые корабль или судно не потерпели крушения, не погибли или не были уничтожены».

Мотай себе это на ус, Белый Бушлат! Говорю тебе, спасенья нет. На плаву ли твой корабль, или отправился на дно, закон военного времени не ослабляет своей хватки. И если бы в силу этого самого закона тебя за то или иное преступление отправили на тот свет, даже тогда этот самый закон стал бы преследовать тебя там, следуя за тобой в веках, подобно бесконечной нитке, проходящей бесчисленные ушки иголок, направляясь туда, куда влечет ее собственный конец.

LXXI