Люди, которые не любят церемонии

В мире есть множество людей, умственный склад которых таков, что никакие церемонии их не привлекают. Могут спросить — а что же природа заготовила для них, и как им возмещена их неспособность оценить ритуалы или получать свою долю тех благодеяний, которые дают те разные направления церковной деятельности, о которых я написал. Во-первых, в значительной мере они всё-таки эту пользу получают, хотя, вероятно, они буду последними людьми, которые признают это. Возможно, они никогда даже не заходят в церковь, но я уже описал, как эти влияния излучаются далеко за пределы церковных зданий, и посылаются вибрации на всех уровнях, таким образом как-то влияя на все типы людей.

Тем не менее, всё же ясно, что такие люди упускают многое из того, что они могли бы получить, если бы захотели; так какие же открыты для них источники, благодаря которым они могли бы получить соответствующее продвижение? Они не могут с тем же успехом получить такой же подъём — я полагаю, они не могут и желать его, но они могут получить ментальный стимул. Точно так же как мысль великого святого, излучаясь во всех направлениях, вызывает благоговейную любовь в тех вокруг него, кто способен её переживать, так и мысль великого учёного, или любого человека, высоко развитого интеллектуально, изучается на ментальном плане и воздействует на умы других — в той мере, в какой они способны на неё ответить. Её действие стимулирует умственное развитие, хотя и не обязательно столь прямо действует на характер и склонности человека, как описанное мною другое влияние.

Совершенное знание может привести к благой жизни так же, как и совершенное преданное благоговение, но пока что мы ещё так далеко от совершенства, что на практике нам приходится иметь дело скорее с промежуточными или даже элементарными этапами; а представляется ясным, что элементарное знание скорей всего не так повлияет на характер в целом, как элементарное благоговение. Необходимо и то, и другое, и прежде чем может быть достигнут уровень адепта, оба качества должны быть развиты в своей полноте, но сейчас мы развиты столь односторонне, что огромное большинство людей стремятся к одному и в той или иной степени пренебрегают другим — конечно, я имею в виду большинство тех людей, которые вообще стараются что-то развить, поскольку б`ольшая часть мира не пришла ещё к признанию необходимости ни знания, ни благоговейных чувств. Единственной организацией, по крайней мере в западных странах, которая вполне отвечает запросам человека в обоих этих направлениях, представляется мне Теософическое Общество, и его собрания, какими бы маленькими и незначительными они ни показались постороннему, если правильно проводятся, способны излучать мощное влияние, которое будет чрезвычайно полезно всему сообществу людей.

 

Теософические собрания

Собрание теософов может дать важнейшие результаты — не только для тех, кто принимает в нём участие, но и для их соседей, которые о нём и не знают. Но чтобы оно могло приносить такую пользу, его члены должны понимать скрытую сторону своих встреч и работать, нацелившись на высший возможный результат. Многие совсем не замечают этой важнейшей части своей работы, а потому имеют совершенно недостойное представление о том, что же такое работа ложи.

Иногда я слышал, как члены открыто признавались, что собрания их ложи часто бывают скучными, и потому они не всегда на них приходят. Те, кто делают такие замечания, не поняли самых элементарных фактов, связанных с работой ложи — они, очевидно, полагают, что эти собрания проводятся для развлечения, и если они неинтересны, то лучше оставаться дома. Оправданием такого отношения (если ему вообще есть оправдание) может быть то, что на протяжении многих жизней, и вероятно, раннюю часть этой жизни, такой человек смотрел на всё исключительно со стороны внешней формы и с эгоистической точки зрения, и только теперь постепенно привыкает к точке зрения более высокой и верной — к основанному на здравом смысле отношению, при котором учитываются все факторы — как высшие, так и низшие и менее важные.

Человек, посещающий собрания только для того, чтобы что-то получить или для развлечения, думает только о себе, а не о ложе и не об Обществе в целом. Мы должны вступать в Теософическое Общество не ради чего-то такого, что мы можем от него получить, а ради истины, которую оно провозглашает. Поскольку она удовлетворила нас, мы хотим, насколько это возможно, принести её и другим. Если бы мы были сугубо эгоистичными в отношении этого, то могли бы просто покупать книги по теософии и изучать их, не принадлежа к Обществу. Мы вступаем в него, чтобы распространять учение и лучше его понять, обсуждая его с теми, кто уже многие годы старается жить им. И в то же время, принадлежа к нему, мы многое от него получаем — как в плане обучения и помощи в понимании трудных моментов, так и в плане братских чувств и добрых мыслей.

За тридцать лет членства я получил очень много всего этого, но я совершенно уверен, что если бы я вступил в Общество с идеей что-то от него получить, я бы не получил и половины того, что имею теперь. На своём опыте я снова и снова убеждался, что человек, приходящий с мыслью «а что я получу?», получает мало, потому что в том, что касается тока высших сил, он представляет собой тупик, или, как выразились бы водопроводчики, глухую трубу, из которой ничего не вытекает. Что может быть в такой закрытой трубе, кроме небольшого количества застоявшейся воды? Но если труба открыта, вода протекает свободно, и через такую трубу может пройти огромное её количество.

Точно так же и здесь — если члены приходят на собрание, всё время думая только о себе и о том, как им нравится или не нравится то, что там говорится или делается, они определённо извлекут из него лишь немного пользы по сравнению с тем, что они могли бы получить, если бы их отношение было более разумным. Несомненно, у таких людей бывают порывы бескорыстия, но этого недостаточно. Вся жизнь члена Теософического Общества должна быть посвящена тому, чтобы не зря занимать своё место и исполнять свой долг так, как только позволяют его силы. Это относится и к членству в ложе. Если кто-то говорит, что собрания ложи скучны, всегда хочется сначала спросить его: «А что вы такое делаете, что позволяете им быть скучными? Ведь вы там тоже участвуете, и ваше дело — насколько можно, поддерживать удовлетворительное положение вещей». Если каждый отдельный член будет чувствовать за собой долг стараться сделать каждое собрание успешным, он гораздо скорее добьётся этого, чем если будет приходить просто для развлечения, или даже чтобы учиться.

Давайте рассмотрим скрытую сторону деятельности теософической ложи. Для примера я возьму её обычные еженедельные встречи, на которых следуют определённому направлению изучения. Я говорю именно о собрании её членов, потому что оккультный эффект, который я собираюсь описать, невозможен там, где допускаются случайные люди.

Естественно, у работы всякой ложи есть публичная сторона — читаются лекции для широкой публики, где все могут задавать вопросы, и всё это хорошо и необходимо. Но каждая ложа, достойная этого названия, проводит работу и намного более высокую, чем любая деятельность на физическом плане, и совершаться эта работа может лишь на её собственных закрытых собраниях. Более того, она может проводиться только если эти встречи проводятся должным образом и проходят в полной гармонии. Если присутствующие так или иначе думают о себе — если у них присутствует личное тщеславие, которое может проявиться в желании как-то блистать или играть важную роль в происходящем, если у них есть какие-то иные личностные чувства, из-за которых они могут обидеться, или испытать ревность или зависть, то никакого полезного оккультного эффекта при этом быть не может. Но если люди забыли о себе в искренних усилиях понять предмет изучения, то вполне может быть произведён весьма значительный и благотворный результат, о котором они обычно и не подозревают. Позвольте мне объяснить причину этого.

Допустим, на серии встреч для изучения используется какая-то книга. Каждый заранее знает, какая страница или параграф будет разбираться в следующий раз, и ожидается, что он возьмёт на себя труд подготовиться, чтобы принимать разумное участие. Здесь недопустимо отношение птенца, ждущего с раскрытым ртом, когда его кто-то накормит — напротив, каждый должен владеть предметом и быть готовым поделиться своей информацией, внеся свой вклад.

Каждому из членов кружка было бы неплохо отвечать за исследование какой-либо из наших книг по теософии — допустим, один возьмёт первый том «Тайной доктрины», другой — второй, третий — третий, четвёртый — «Древнюю мудрость», пятый — «Эзотерический буддизм» и так далее. Некоторые легко могут взять на себя две или три небольшие книжки, и напротив, если ложа достаточно большая, один том «Тайной доктрины» вполне можно поделить между несколькими членами, каждый из которых возьмёт по 100—150 страниц. Тема обсуждения должна быть оглашена на предыдущей встрече, и каждый должен будет внимательно просмотреть книги, изучение которых он на себя взял, на предмет информации по назначенной теме, чтобы придя на собрание, он уже владел информацией и мог ею поделиться, когда будет спрошен об этом. Таким образом, у каждого будет своя работа, и то, что все присутствующие искренне сосредоточат мысль на изучаемом предмете, будет способствовать полному и ясному пониманию каждого. В начале собрания председательствующий сначала поручит кому-нибудь прочитать высказывание, выбранное для изучения, а затем поочерёдно спросит каждого, может ли избранная им книга сказать что-нибудь, имеющее к этому отношение. После того, как все выскажутся, можно будет задать вопросы и обсудить любые моменты, которые не вполне ясны. Если возникнет какой-нибудь вопрос, на который даже более старые члены не смогут ответить вполне, почувствовав, что не вполне компетентны, он должен быть записан и направлен в штаб-квартиру Общества.

Если принять такой план действий, ни у кого не будет причин жаловаться на скуку, поскольку каждый член будет прилагать усилия, чтобы вносить в каждое собрание свой вклад. Приходить на собрания нужно с настроем на помощь, думая о том, что можно туда принести и как быть полезным, поскольку от умственного настроя и отношения зависит многое.

Давайте посмотрим, какой эффект такое собрание окажет на ту местность, где оно проводится. Мы уже отметили, что церковная служба является мощным центром влияния; как же в этом отношении действуют собрания теософов?

Чтобы понять это, вспомните, что было уже сказано о действии мысли. Мысленная волна может генерироваться на разных уровнях ментального тела. Эгоистическая мысль использует самый низший тип ментальной материи, тогда как мысль бескорыстная, или же попытка понять какую-то возвышенную идею, использует только высшие типы. Интенсивные усилия по осознанию абстрактного, например попытка понять, что такое четвёртое измерение или «столовость» стола, в случае их успеха означают зарождающуюся деятельность каузального тела (на высших уровнях ментального плана), а если мысли сопутствует бескорыстная любовь, высокое устремление или благоговение, то возможно даже, что в неё войдут вибрации интуитивного (буддхического) плана и умножат её силу в сотни раз.

Расстояние, на котором мысленная волна может воздействовать эффективно, зависит отчасти от природы самой вибрации, а отчасти от противодействия, которое она встречает. Волны в низших типах астральной материи обычно быстро отклоняются или заглушаются множеством других вибраций того же уровня, подобно тому, как негромкий звук тонет в шуме большого города.

По этой причине обыкновенная эгоцентричная мысль среднего человека, которая начинается на низшем из уровней ментального плана и сразу же погружается на соответствующие низкие уровни астрального, сравнительно неэффективна. И как бы ни была энергична вибрация этой мысли, её сила на обоих этих планах весьма ограничена, поскольку вокруг бушует бескрайнее море подобных мыслей, которые в конце концов пересиливают её, и она теряется в этой неразберихе. Однако для вибрации, порождённой на более высоком уровне, открывается более чистое поле деятельности, поскольку в наше время количество мыслей, дающих такие вибрации, весьма невелико, и с этой точки зрения мысль теософическая в действительности образует почти что особый класс. Есть религиозные люди, чьи мысли столь же возвышенны, как и наши, однако они никогда не бывают столь же точными и определёнными; есть также множество людей, чьи мысли, касающиеся бизнеса и получения прибыли, являются настолько чёткими, как можно только пожелать, но они не являются возвышенными и альтруистическими. Даже научная мысль вряд ли бывает такой, как мысль истинного теософа, так что об изучающих теософию можно сказать, что в ментальном мире у них практически своё собственное поле деятельности.

В результате, когда человек размышляет на теософические темы, он посылает волны, которые весьма могущественны, поскольку они практически не встречают сопротивления, подобно звуку, распространяющемуся в полной тишине, или свету, сияющему во тьме ночи. Он запускает в движение уровень ментальной материи, который пока что очень редко используется, и посылает излучения, воздействующие на ментальное тело среднего человека в том слое, в котором оно является ещё полностью спящим. Это придаёт такой мысли особую ценность — не только для самого мыслителя, но и для окружающих, ибо она склонна пробуждать и вводить в действие совершенно новую часть их мыслительного аппарата. Следует понимать, что такая волна вовсе не обязательно передаёт теософические идеи тем, кому они пока ещё неизвестны, но пробуждая высшую часть их ментальных тел, она в целом стимулирует их к более свободному и возвышенному мышлению, по какому бы направлению оно ни развивалось, и тем приносит неисчислимую пользу.

Если мысль даже одного человека даёт такие результаты, то легко понять, что мысль двадцати или тридцати, направленная на тот же предмет, даст эффект, в огромной степени больший. Сила соединённой мысли нескольких человек гораздо больше, чем простая сумма их отдельных мыслей — скорее, она будет ближе к их произведению. И потому даже лишь с одной этой точки зрения очевидно, насколько хорошей вещью являются регулярные встречи теософической ложи для города или посёлка, где они проводятся, ибо её деятельность, если проходит в должном духе, не может не оказать возвышающего и облагораживающего эффекта на мысли окружающего населения. Естественно, есть много людей, чьи умы ещё не могут быть пробуждены на этих высших уровнях, но даже в их случае постоянное воздействие волн более передовой мысли по крайней мере приблизит время пробуждения.

Не должны мы забывать и о результатах, производимых образованием определённых мыслеформ. Они тоже будут излучаться из центра умственной активности, но подействовать они смогут лишь на умы, которые в некоторой степени уже откликаются на идеи такой природы. В наши дни много таких умов, и есть теософы, которые могут засвидетельствовать, что после того, как они обсуждали такой вопрос, как, например, реинкарнация, нередко случалось, что их спрашивали об этом люди, об интересе которых к таким вопросам они ранее не могли и подозревать. Следует заметить, что мыслеформа способна в точности передать природу мысли тем, кто уже как-то подготовлен к её восприятию, тогда как мысленная вибрация менее определённа в своём действии, хотя и достигает более широкого круга лиц.

Так что мгновенный эффект, производимый на ментальном плане нашими теософами совершенно ненамеренно, в ходе обычного изучения, в действительности намного действеннее их намеренных пропагандистских усилий. Но это ещё не всё, поскольку мы не дошли ещё до самого важного. Каждая ложа Теософического Общества представляет интерес для Великих Учителей Мудрости, и если она работает хорошо и преданно, то часто привлекает к себе мысли Учителей и их учеников. Так через наши собрания часто сияет сила куда большая, чем наша собственная, и влияние, неоценимое по своему значению, получает возможность быть сфокусировано там, куда, насколько нам известно, иначе оно не было бы направлено. Это может казаться пределом, которого может достичь наша работа, однако есть и нечто ещё большее.

Всем изучающим оккультизм известно, что свет и жизнь логоса заливают всю его систему, и что на каждом плане проистекает особое проявление его силы, свойственное этому плану. Естественно, что чем выше план, тем менее сокрыто это великолепие, потому что по мере подъёма мы приближаемся к его источнику. Обычно сила, изливаемая для каждого плана, бывает строго ограничена пределами этого плана, но она может спуститься на более низкий план и озарить его, если для неё приготовлен специальный канал. И такой канал обеспечивается всегда, когда появляется мысль или чувство совершенно бескорыстного характера. Эгоистичная эмоция движется по замкнутой кривой и вызывает отклик лишь на своём собственном плане. Бескорыстное же движение мысли — это выброс энергии, который не возвращается, но при своём восхождении создаёт канал для излияния божественной силы со следующего, более высокого плана. Такова реальность, стоящая за старым представлением об услышанных молитвах.

Ясновидящему этот канал предстаёт в виде огромного вихря вроде гигантского цилиндра или воронки. Это ближайшая аналогия, которую мы можем привлечь для объяснения этого в физическом мире, но в действительности она не передаёт адекватного представления о том, как это выглядит, поскольку при протекании силы вниз по каналу, она каким-то образом становится едина с ним и исходит из него, уже окрашенная им, неся с собой отличительные характеристики, показывающие, через какой канал она прошла.

Такой канал может быть создан, только если все мысли искренни и находятся в гармонии. Я имею в виду не то, что на собраниях не должно быть дискуссий, а что они неизменно должны иметь самый дружественный характер и проводиться со всей полнотой братских чувств. Мы никогда не должны полагать, что если человек придерживается другой точки зрения, то он обязательно глуп или не желает нас понять. У каждого вопроса всегда есть по меньшей мере две стороны, так что очень часто тот, кто не соглашается с вами, просто видит другую сторону. И если это так, мы можем взять что-то от его точки зрения и что-то от своей, собрав вместе, и тем принесём друг другу благо, но если мы будем так спорить, что разозлимся, мы причиним друг другу вред, а гармония мысленных волн будет потеряна. Одна такая мысль очень часто портит весь результат, который мог быть прекрасным. Я наблюдал это много раз — несколько человек работают вполне благополучно и выстраивают прекрасный канал, и вдруг кто-то из них говорит что-то недоброе или личное. Тогда канал моментально разрушается, а возможность помощи оказывается потеряна.

Когда кто-либо говорит, или зачитывает абзац, или пытается сделать ещё что-то полезное, старайтесь в это время помогать ему, а не думайте всё время, насколько бы вы могли сделать это лучше. Не критикуйте, а окажите ему помощь своей мыслью. Потом вы можете расспросить о неясных моментах, но во время выступления не посылайте ему враждебных или критических мыслей, потому что так вы можете вмешаться в последовательность его мыслей и испортить его выступление. Отмечайте в уме все моменты, о которых вы хотели бы спросить, но в то же время старайтесь увидеть хорошее в том, что он говорит, потому что таким образом вы его укрепляете.

Ясновидящий видит мысленный поток, исходящий от читающего лекцию, а также другие потоки понимания и оценки, поднимающиеся от аудитории и присоединяющиеся к нему; но критическая мысль встречается с ним, имея противостоящую частоту колебаний, вклинивается в поток и превращает всё в мешанину. На того, кто видит это влияние в действии, это окажет такое сильное впечатление, что он вряд ли забудет эти соображения и станет действовать противоположным образом. Помогающие мысли слушателей делают лекцию яснее и способствуют лучшему усвоению предмета теми, кому он незнаком. По этой причине члены Общества должны присутствовать даже на публичных лекциях на самые элементарные темы, читаемых их товарищами, чтобы, обладая основательным пониманием, помогать лектору созданием ясных мыслеформ по теме лекции, которые запечатлятся в умах тех слушателей, которые пытаются понять предмет.

Человек, искренне занятый серьёзным изучением высшего, на время совершенно поднимается над самим собой и создаёт на ментальном плане могущественную мыслеформу, которая незамедлительно используется в качестве канала силой, проистекающей с более высокого плана. Когда группа людей соединяет свои умственные усилия такого рода, создаваемый ими канал получается вне всякого сравнения больше по своей пропускной способности, чем была бы сумма их отдельных каналов. Потому такая группа является неоценимым благословением для сообщества людей, живущих вокруг (даже когда проводятся обычные встречи, посвящённые изучению таких вещей как планетные цепи, расы и круги), так как благодаря ей на низшие подпланы ментального мира проникают силы, обычно свойственные лишь высшим его подпланам. Если же на встречах обращают внимание к высшей стороне теософического учения, изучая вопросы этики и развития души, подобные тем, что мы находим в «У ног Учителя», «Свете на Пути», «Голосе Безмолвия» и другой нашей литературе, посвящённой духовной практике, то группа может создать канал более возвышенной мысли, через который на ментальный план будет спускаться сила буддхического плана, своим излучением влияя на многие души, которые иначе нисколько не были бы для неё открыты, оставайся она на своём первоначальном уровне.

Вот истинное и величайшее назначение ложи Теософического Общества — предоставлять канал для распространения божественной жизни, и это является для нас ещё одной иллюстрацией того, насколько невидимое больше видимого. Для скудного физического зрения всё, что видится — это лишь небольшая группа скромных изучающих, еженедельно встречающихся в искреннем стремлении учиться и быть полезными для своих собратьев. Но тем, кто может узреть больше, видно, что от этого крохотного корешка растёт великолепный цветок, что от этого с виду незначительного центра исходят по меньшей мере четыре мощных потока влияния — поток мысленных вибраций, скопление мыслеформ, магнетизм Учителей Мудрости и могучий поток божественной энергии.

Это тоже являет нам пример чрезвычайной практической важности знания о невидимой стороне жизни. Из-за недостатка таких знаний многие необязательны в исполнении своего долга и пренебрегают посещением собраний ложи, таким образом теряя неоценимую привилегию быть частью канала божественной жизни. Такие люди ещё не поняли того элементарного факта, что они вступили в Теософическое Общество не чтобы получать, а чтобы давать, не удовлетворять свой интерес и развлекаться, а принимать участие в великой работе на благо человечества.

 

Глава XXII

НАШЕ ВЛИЯНИЕ НА ДЕТЕЙ

С точки зрения теософии вопрос нашего отношения к детям чрезвычайно важен и имеет практическое значение. Сознавая цель, с которой «я» спускается в воплощение, и зная, в какой огромной мере достижение этой цели зависит от обучения и подготовки, даваемой различным его проводникам в период детства и роста, мы не можем не ощутить огромную ответственность, которая возложена на тех, кто так или иначе связан с детьми — будь то родители, старшие родственники или учителя. Потому было бы неплохо посмотреть, какие намёки может дать нам теософия по части наилучшего выполнения этого долга.

Каково же состояние наших отношений с детьми (по крайней мере с мальчиками) в европейской цивилизации? Практический результат девятнадцати веков якобы христианского учения состоит в том, что они живут среди нас подобно чужому народу с собственными законами и правилами жизни, совершенно отличными от наших собственных, а также с моральным кодексом тоже совершенно отличающимся от того, которым мы считаем себя связанными. Дети относятся к взрослым (в целом) с редко скрываемой враждебностью, или в лучшем случае с чем-то вроде вооружённого нейтралитета, и всегда с глубоким недоверием, как к иностранцам, мотивы которых им непонятны, и которые своими действиями постоянно самым неоправданным образом, и по всей видимости, злонамеренно, вмешиваются в их право самим и по-своему получать удовольствие.

Для тех, кто никогда не рассматривал этот вопрос, это может показаться поразительным заявлением, но всякий родитель, чьи мальчики учатся в одной из наших больших школ, признает, что это правда; а если он сможет вспомнить свои школьные дни и снова мысленно воспроизведёт чувства и обстоятельства того периода (который большинство из нас столь прочно позабыло), он, хотя возможно и с удивлением, признается, что это довольно верное описание его собственного отношения, существовавшего тогда.

В чём бы законы и обычаи этого народа (живущего среди нас и всё же отдельно от нас) ни отличались от наших, там они неизменно являются возвратом к более раннему типу, склоняясь в направлении первобытной дикости. Этот факт можно использовать в поддержку теософической теории, гласящей, что в каждом воплощении, прежде чем «я» приобретёт контроль над своими проводниками, в быстром темпе повторяются ранние стадии нашей эволюции. Единственное право, признаваемое у них — право сильного; мальчик, который правит в своём маленьком государстве — не самый лучший, не самый умный, а тот, кто лучше всех дерётся, а лидерство обычно определяется в схватке, как это бывает и в наши дни во многих диких племенах.

Моральный кодекс у них определённо свой собственный, и хотя тут уже нельзя провести прямых параллелей с дикими племенами, как в некоторых других случаях, он явно имеет более низкий уровень, чем наш. Подавлять и третировать слабого, и даже мучить его до пределов его сил считается сравнительно невинной формой развлечения, и только в случае необычайной жестокости может вызвать недолгое возмущение общественного мнения против обидчика. Кража денег, к счастью, считается достойной презрения, но это не распространяется на фрукты или варенье; фактически, кража чего угодно съедобного преступлением не считается. Самая наглая ложь считается не только допустимой, но и хорошим развлечением, если обманывают слишком легковерного младшего; а если к ней прибегают, чтобы скрыть от взрослых преступления своего товарища, на неё часто смотрят как на героическую и благородную. Но самым отвратительным преступлением, самой низкой подлостью считается прибегать к вмешательству взрослых для исправления даже самой вопиющей несправедливости, и многие слабые и нервные дети терпят физические и душевные мучения от варварских издевательств хулиганов, не говоря родителям или учителям ни слова о своих страданиях — так глубоко недоверие общественного мнения мальчишек к враждебной расе взрослых.

Несмотря на ужасные страдания, которые школьная жизнь часто навлекает на слабых и чувствительных детей, я никоим образом не закрываю глаза на её хорошую сторону. У сильных и выносливых жизнь в школах-интернатах развивает смелость и умение полагаться на себя, а в высших своих формах учит работать в команде вместе с другими. Я полагаю, что Англия — единственная страна на Земле, где поддержание порядка в маленьком мирке школьной жизни полностью может быть предоставлено (и предоставляется) самим мальчикам, и в этом есть много похвального; но сейчас я говорю об отношениях между детьми с одной стороны и взрослыми с другой, и тут вряд ли можно отрицать, что в целом они довольно напряжённые — недоверие с одной стороны, о котором я говорил, часто встречается с неприязнью и полным непониманием с другой.

Многие мужчины (да и женщины тоже) думают о мальчишках лишь как о шумных, грязных, жадных, неловких, эгоистичных, и в общем, достойных осуждения существах, и никогда не сознают, что в этой точке зрения есть значительная доля эгоизма; и даже если что-то из этих обвинений верно, то виноваты не столько дети, сколько неразумное воспитание, и в любом случае долг взрослых — не расширять пропасть между собою и детьми, приняв отношение неприятия и недоверия, а попытаться улучшить положение справедливой добротой и искренней, терпеливой дружбой и симпатией.

Несомненно, в этих неудовлетворительных отношениях что-то не так, и с этой взаимной враждой и недоверием нужно что-то делать. Конечно, есть достойные исключения — дети, доверяющие учителям, и учителя, доверяющие ученикам, и сам я никогда не испытывал затруднений, устанавливая доверие с подростками, относясь к ним должным образом, но примеры ранее описанного прискорбно многочисленны.

Что всё не обязательно должно быть так, показывают не только вышеупомянутые исключения, но и положение дел, существующее в некоторых восточных странах. Я пока не имел удовольствия посещать Японию, но от бывавших там и изучавших этот вопрос слышал, что ни в одной стране мира к детям не относятся так разумно и хорошо, как там — их отношения со старшими вполне удовлетворительны. Говорят, что грубость там совершенно неизвестна, а дети в свою очередь никоим образом не злоупотребляют мягкостью старших.*

____________
* В Индии и на Цейлоне отношения детей и взрослых в целом тоже куда рациональнее, чем это обычно это бывает в Англии, хотя иногда мне приходилось видеть примеры неоправданной суровости. (Добавление взято из близкой по содержанию брошюры автора «Наше отношение к детям». — Прим. пер.)

В действительности, в любой стране никакой ребёнок не станет злоупотреблять доверием взрослых, если к нему относятся правильно. Если же так происходит, то это ясное указание на то, что взрослые не справились со своей задачей. Всякая грубость в обхождении с детьми — пережиток дикости, и может быть, когда мы были на уровне каменного века, мы и не знали лучших методов, но в нашу, как мы полагаем, просвещённую эпоху это просто преступно. Намеренное причинение боли любому живому существу — один из серьёзнейших грехов, и карма, которая следует из него, имеет самый ужасный характер. Идея, что это делается во благо, вовсе не оправдание; в данном случае, как и во всех других, делать зло ради возможного добра никак не может быть правильным. От общего заблуждения на этот счёт не получается ничего, кроме самых отвратительно зловредных последствий.

Всё это представляет собой отвратительное явление, столь же настоятельно требующее лечения, как и ужасающее, непрекращающееся убийство животных ради того, чтобы люди могли деградировать путём наполнения своих тел особо непригодной и предосудительной формой пищи. В обоих этих вопросах — плохого обращения с детьми и убийства животных — мы в Англии находимся в состоянии полного варварства, и люди будущего, оглядываясь на наше время, найдут невозможным понять, как такие отвратительные практики могли сосуществовать с теми философскими, этическими и религиозными познаниями, которыми мы обладаем. Наши глаза не видят зло этих вещей, будучи ослеплены наваждением обычаев, но всякий, кто изучает скрытую сторону вещей, скоро убеждается, что обычаи — весьма ненадёжный руководитель, и что нужно обратиться к самим фактам природы, а не к представлению невежественных людей о них.

Эта почти повсеместная жестокость по отношению к детям и есть причина отсутствия доверия между ними и взрослыми; и если мы относимся к ним, как к дикарям, мы делаем всё, что в наших силах, чтобы побудить их поступать подобно дикарям. Некомпетентные родители или учителя считают, что намеренно причиняют ребёнку боль, чтобы исправить его недостатки, но если бы они хоть что-нибудь знали об истинных фактах жизни, они бы поняли, что эффект этого во всех случаях бывает гораздо хуже, чем от того недостатка, который, как они воображают, они пытаются исправлять. Эти методы настолько нерациональны, что для оккультиста их непоследовательность сравнима только с безумным кошмаром, а если мы подумаем об огромной массе ненависти, враждебности и непонимания, причиной которых они являются, то выяснится, что вред их ещё больше.

Но как, могут спросить, вы предлагаете исправить это положение взаимного недоверия и непонимания? Очевидно, когда эта пропасть уже существует, мост через неё можно навести лишь неизменной добротой и постепенными, терпеливыми, но настойчивыми усилиями добиться лучшего понимания с помощью бескорыстной любви и сопереживания. Фактически нужно завести себе привычку ставить себя на место ребёнка и стараться осознать, как видятся все эти вещи ему. Если мы, будучи взрослыми, не совсем ещё забыли своё детство, то должны позволять детям большее, и лучше с ними обходиться и понимать их.

Впрочем, это как раз один из тех случаев, где хорошо выполняется старое правило, гласящее, что профилактика лучше, чем лечение. Если мы возьмём на себя немного труда, чтобы правильно вести себя с детьми с самого начала, то легко сможем избежать вышеописанного нежелательного состояния дел. И вот здесь-то как раз теософия может дать множество ценных намёков тем, кто искренне желает исполнить свой долг к маленьким людям, вверенным их попечению.

 

Родительский долг

В первую очередь надо понять саму природу этого родительского или учительского долга. Невозможно преувеличить важность того момента, что быть родителем — это исключительно тяжёлая ответственность, имеющая религиозный характер, как бы легко и бездумно зачастую её на себя ни принимали. Те, кто приносит ребёнка в мир, оказываются в прямом ответе перед законом кармы за те возможности развития, которые они должны дать пришедшему «я», и их наказание за беспечность или эгоизм, которыми они ставят препятствия на его пути, за то, что они не оказывают ему помощи и не дают должного руководства, которое от них ожидается, будет воистину тяжёлым. И всё же, как часто современные родители игнорируют эту очевидную ответственность, и как часто ребёнок для них — не более чем предмет пустого тщеславия или объект бездумного пренебрежения!

Если мы хотим понять свой долг по отношению к ребёнку, то сначала должны посмотреть, как он стал таким, каким он есть — мысленно проследить его к прежнему воплощению. Каковы бы ни были внешние обстоятельства его прошлой жизни, он обладал своим собственным складом характера, в котором содержатся разные более или менее развитые качества, и хорошие, и плохие.

Хотя та жизнь и закончилась, следует помнить, что вне зависимости от того, как наступил её конец — медленно от болезни и старости, или быстро от убийства или несчастного случая, это не произвело никакой резкой перемены в характере человека. Во многих частях света, похоже, распространено любопытное заблуждение, будто сам факт смерти сразу же превращает дьявола в святого, и что какую бы жизнь человек ни вёл, в момент смерти он становится просто ангелом. Ничто не может быть дальше от истины, как хорошо знают те, чья работа состоит в помощи отошедшим. Когда человек сбрасывает физическое тело, это меняет его характер не больше, чем когда он сбрасывает пальто — на следующий день после смерти это совершенно тот же человек, что и за день до неё, с теми же пороками и добродетелями.

Верно, что действуя теперь лишь на астральном плане, он обладает уже не теми же возможностями их проявлять, но хотя в астральной жизни они могут проявляться иначе, тем не менее они всё ещё присутствуют, и как раз их результатом являются условия астральной жизни и её продолжительность. Человеку приходится оставаться на этом плане, пока не истощится энергия его низших желаний и эмоций, набранная во время физический жизни — пока не распадётся созданное им для себя астральное тело. Только тогда он сможет отправиться в более высокое и мирное царство небес. Но хотя эти чувства исчерпались и он временно освободился от них, зародыши этих качеств, дающие им возможность существовать в его природе, всё ещё остаются. Конечно, они находятся в латентном состоянии и не могут действовать, поскольку желания такого типа требует для своего проявления астральной материи; они есть то, что Блаватская однажды назвала «потребностями в материи», но они вполне готовы возобновить активность, когда человек окажется в условиях, где они могут действовать, если будут стимулированы.

Возможно, одна аналогия поможет понять эту идею, если не проводить её слишком уж далеко. Если колокольчик заставить постоянно звенеть в герметичном сосуде, постепенно откачивая из него воздух, звук будет становиться всё тише, пока не перестанет быть слышен. Колокольчик всё звонит так же сильно, как раньше, но его вибрации не проявлены для наших ушей, потому что отсутствует та среда, лишь при помощи которой он может произвести на них какой-нибудь эффект. Но пустите в сосуд воздух, и вы сразу же услышите звук колокольчика, как слышали его раньше.

Аналогично и в природе человека есть некоторые качества, требующие для своего проявления астральной материи, как звук требует воздуха или ещё более плотной материи в качестве проводника. И когда в процессе удаления в себя после того, что мы называем смертью, человек оставляет астральный план ради ментального, эти качества уже не находят выражения и вынуждены оставаться латентными. Но когда, столетия спустя, в своём нисхождении в новое воплощение он вновь вступает на астральный план, эти качества, остававшиеся столь долго латентными, снова проявляются, становясь наклонностями его следующей личности.

Так же обстоит и с качествами ума, которым для выражения требуется материя низших уровней ментального плана, и когда после долгого отдыха в небесном мире сознание человека удаляется в его истинное «я», на высшие ментальные уровни, эти качества тоже переходят в спячку.

Когда же «я» собирается вновь воплотиться, оно запускает этот процесс в обратном направлении — чтобы пройти вниз через те же планы, через которые оно ранее прошло в своём пути наверх. Когда время его излияния наступает, оно сначала переходит на низшие уровни своего собственного плана и старается, насколько возможно, выразить себя в этой менее совершенной и менее податливой материи. Чтобы выразиться и действовать на этом плане, оно должно облачиться в материю этого плана.

Таким образом «я» собирает вокруг себя материю низших ментальных уровней, которая позже станет телом его ума. Но она выбирается не наобум — напротив, из разнообразного и неисчерпаемого запаса окружающей его материи оно притягивает такую её комбинацию, которая бы совершенно подходила для выражения его латентных умственных способностей. Точно так же и дальше, когда оно спускается на астральный план, материя, по закону природы притягивающаяся к нему, чтобы служить в качестве его проводника в этом мире, оказывается именно той, которая даст выражение тем желаниям, которые присутствовали у него при завершении прошлой астральной жизни. Фактически оно возобновляет свою жизнь на каждом из планов с того же места, где прошлый раз оставило её.

Это пока что ни в коей мере не действующие качества, а лишь их зародыши, и пока их влияние состоит лишь в том, чтобы обеспечить для себя возможное поле проявления, снабдив различные тела ребёнка подходящей для своего выражения материей. А разовьются ли они в этой жизни в те же определённые наклонности, что и в прежней, в значительной мере зависит от того, будет ли их поощрять окружение ребёнка в его ранние годы. И любая из них, хорошая или плохая, будучи поощрена, охотно вызывается к деятельности, или наоборот, так сказать, умирает от голода, если такого поощрения нет. Но будучи стимулирована, в этот раз она становится более мощным фактором в жизни человека, чем в его прошлом существовании; будучи же оставлена без питания, она всю жизнь остаётся непроросшим зерном, зародышем, который быстро атрофируется и умирает, и в следующем воплощении не проявляется совсем.

Вот таково состояние ребёнка, когда он первый раз оказывается предоставлен заботе родителей. Нельзя сказать, что у него уже есть сформировавшиеся ментальное или астральное тела, но вокруг него и в нём уже собрана материя, из которой они должны быть построены.

У него есть самые разные склонности, некоторые к добру, а некоторые и ко злу, и в соответствии с развитием этих склонностей в построение тел и будут вноситься коррективы. Развитие же это в свою очередь почти полностью зависит от внешних влияний, которым будет подвергаться ребёнок в первые несколько лет своей жизни. В эти годы само «я» имеет ещё мало контроля над своими проводниками и ожидает от родителей, что они помогут ему более прочно овладеть ими и обеспечат ему подходящие условия; отсюда и их ответственность.

 

Пластичность в детстве

Невозможно преувеличить пластичность этих ещё не сформировавшихся проводников. Известно, что физическое тело ребёнка, если только тренировку начать в достаточно раннем возрасте, может быть изменено в довольно значительной степени. Например, акробаты берут на обучение детей пяти или шести лет, чьи кости и мускулы ещё не так затвердели и установились, как наши, и постепенно приучают их легко и даже с удобством принимать такие позы, какие большинству из нас было бы невозможно выполнить, сколько бы мы ни тренировались. Тем не менее, в детстве наши тела ни в одном существенном отношении ни отличались от тел этих мальчиков-акробатов, и после тех же упражнений могли бы стать столь же гибкими и эластичными, как и у них.

И если физическое тело ребёнка столь пластично и легко поддаётся воздействию, то для астрального и ментального это верно в куда большей степени. Они возбуждаются в ответ на всякую ощущаемую ими вибрацию и очень восприимчивы ко всем влияниям, хорошим или плохим, которые исходят от окружающих. Напоминают они физическое тело и в другом — хотя в раннем возрасте им присуща впечатлительность и им легко придать ту или иную форму, потом они закостеневают и приобретают определённые привычки, которые, раз крепко установившись, меняются лишь с огромным трудом.

Осознав это, мы сразу же увидим исключительную важность того окружения, в котором ребёнок проводит свои первые годы, и огромную ответственность, лежащую на всех родителях, которые должны заботиться, чтобы условия, в которых развивается ребёнок, были такими хорошими, как только возможно. Маленькое существо подобно глине в наших руках, которой можно придать почти что любую желаемую форму — семена добра и зла, принесённые из прошлой жизни, каждый момент просыпаются к действию, и постоянно строятся те проводники, которые будут определять условия всей его будущей жизни, а нам остаётся лишь пробудить зародыши добра, и оставить зародыши зла без пищи. Будущее ребёнка в руках родителей куда в большей мере, чем когда-либо осознавалось даже самыми любящими из них.

Подумайте обо всех друзьях, которых вы хорошо знаете, и постарайтесь вообразить, какими великолепными образцами человечества они могли бы стать, будь все их хорошие качества необычайно усилены, а менее достойные — полностью выполоты из их характера, как сорняки. Именно таких результатов вы в силах достичь, если полностью выполните свой долг по отношению к вашему ребёнку, и такого представителя человечества вы можете воспитать, если только возьмёте на себя труд.

 

Влияние родителей

Но как? — спросите вы. Наставлениями, обучением? Да, этим способом можно добиться многого, когда придёт для этого время, но в ваших руках есть ещё одна, и куда более мощная сила, которой вы можете начать пользоваться с самого момента рождения ребёнка, и даже до него, и эта сила — влияние вашей собственной жизни.

В некоторой мере это признаётся, поскольку большинство цивилизованных людей следят за своими словами и поступками в присутствии ребёнка, и только достаточно опустившийся отец позволит, чтобы ребёнок услышал, как он употребляет грубые выражения, или увидел, как он даёт волю страстям. Но чего люди не осознают, так это того, что если они хотят избежать серьёзного ущерба для ребёнка, они должны научиться контролировать не только слова и поступки, но и свои мысли. Верно, что вы не можете сразу же увидеть, какой пагубный эффект производят злые мысли или желания на ум вашего ребёнка, но тем не менее он есть, и при этом, подкрадываясь незаметно, является более реальным, страшным и далекоидущим, чем вред, видимый физическому глазу.

Если родители позволяют себе питать чувства гнева или ревности, зависти или скупости, гордости или эгоизма, хотя бы они никогда и не давали им внешнего выражения, эмоциональные волны, возбуждаемые в их телах желаний, непременно будут всё время действовать на податливое астральное тело ребёнка, настраивая его вибрации на тот же тон и пробуждая к действию любые зародыши этих же грехов, принесённые им из прошлой жизни. Так в нём устанавливается тот же набор вредных привычек и злых черт характера, которые будет исключительно трудно исправить, когда они уже определённо оформились. А ведь это — именно то, что делается в отношении большинства детей, которых мы видим вокруг.

 

Аура ребёнка

Ясновидящему тонкое тело ребёнка часто предстаёт очень красивым — окраска его яркая и чистая, пока что свободная от пятен жадности и чувственности, от тусклого облака злонамеренности и эгоизма, которые столь часто омрачают всю жизнь взрослых. Можно наблюдать, как в нём в спящем виде лежат все зародыши и склонности, о которых мы упоминали — некоторые из них хорошие, а некоторые плохие, таким образом возможности его будущего как на ладони открываются взгляду наблюдателя.

Но как печально видеть изменения, почти что неизбежно происходящие в красивой ауре ребёнка с годами — как настойчиво злые склонности пестуются и укрепляются его окружением, и в каком небрежении находятся добрые задатки! Так почти что пропадают впустую воплощение за воплощением, и жизнь, которая в случае чуть большей заботы и самообуздания со стороны родителей и учителей могла бы принести богатые плоды духовного развития, не даёт практически ничего, и при её завершении «я», столь односторонним выражением которого она была, едва может собрать хоть какой-то урожай.

 

Небрежение родителей

Когда наблюдаешь преступную беспечность, с которой те, кто ответственен за воспитание детей, позволяют им быть постоянно окружёнными всеми видами злых и просто направленных к мирским благам мыслей, то перестаёшь удивляться необычайной медлительности человеческой эволюции и почти неощутимому прогрессу, который демонстрирует «я» после целой жизни борьбы и трудов в этом низшем мире. А ведь чтобы значительно улучшить это положение, требуется так немного!

Не нужно астрального зрения, чтобы увидеть, какие изменения наступят в этом старом и усталом мире, если большинство или хотя бы значительная часть будущего поколения подвергнется предложенному выше процессу — если всем их плохим качествам дадут постепенно атрофироваться, в то время как хорошие будут прилежно поощряться и развиваться как можно полнее. А если только подумать, что будут воспитанные таким образом люди в свою очередь делать для своих детей, то станет ясно, что через два или три поколения все условия жизни станут совершенно иными и начнётся настоящий золотой век. Для мира в целом этот век может быть ещё далёк, но мы, члены Теософического Общества, несомненно должны делать всё, что в наших силах, чтобы ускорить его приближение; и хотя влияние нашего примера не может распространиться очень далеко, в наших силах по крайней мере позаботиться, чтобы наши собственные дети в своём развитии воспользовались всеми преимуществами, которые мы можем им дать.

Потому величайшее внимание надо уделять окружению детей. Те, кто не может прекратить грубые и злобные мысли, должны хотя бы усвоить, что в это время они не должны приближаться к детям, чтобы не заразить их инфекцией, куда более опасной, чем обычная болезнь.

Например, требуется большая осмотрительность в выборе няни, которой иногда поручают детей, хотя очевидно, что чем меньше времени они проводят на попечении у слуг, тем лучше. Няни часто испытывают сильную любовь к своим питомцам и относятся к ним, как к собственным детям, но всё же так бывает далеко не всегда. Как бы то ни было, следует помнить, что служанки почти обязательно оказываются не столь утончённы и образованны, как хозяйки, и потому ребёнок, которого слишком надолго оставляют в их компании, постоянно подвергается мысленным воздействиям, характер которых скорее всего менее возвышенный, чем даже средний уровень мыслей его родителей. Так что мать, желающая, чтобы её ребёнок вырос индивидуальностью утончённого ума, должна как можно меньше поручать его попечению других, и прежде всего, приглядывая за ним, заботиться о своих собственных мыслях.

Пусть она возьмёт себе за главное правило не допускать угнездиться в себе мыслям или желаниям, которых она не хотела бы видеть в своём ребёнке. Но этой победы над собой, имеющей характер отрицания, не вполне достаточно, поскольку, с счастью, всё сказанное о влиянии и силе мысли для добрых мыслей справедливо так же, как и для злых, потому долг родителей имеет как отрицательный, так и положительный аспекты. Они не только должны самым тщательным образом воздерживаться от поддержки своими недостойными или эгоистичными мыслями дурных наклонностей, существующих у их детей, но их долг также и в том, чтобы культивировать в себе чистые мысли, бескорыстную любовь, высокие и благородные стремления, дабы они усилили в детях всё хорошее, что уже латентно существует, и создали новые склонности к тем добрым качествам, которые в их характере ещё не представлены.

Родителям вовсе не следует опасаться, что подобные усилия с их стороны не возымеют действия, раз из-за отсутствия астрального зрения они неспособны проследить их эффект. Взгляду ясновидящего открыт весь процесс — он может различить вибрации, установленные мыслью в умственном теле родителя, видеть, как они излучаются, и заметить созвучные колебания, вызванную их проникновением в умственное тело ребёнка. Если он на протяжении некоторого времени будет периодически повторять свои наблюдения, то сможет различить постепенные, но устойчивые изменения, происходящие в этом ментальном теле из-за постоянного повторения одной и той же стимуляции. Если бы родители сами обладали астральным зрением, то это, несомненно очень помогло бы им точно узнать, каковы способности их ребёнка, и в каком направлении ему больше всего требуется развитие; но если они и не обладают пока что этим преимуществом, то им не стоит из-за этого хоть сколько-нибудь сомневаться в результате, ибо за продолжительными усилиями он последует с математической определённостью, вне зависимости от того, видим для них этот процесс или нет.

Но каким бы вниманием ни окружили ребёнка родители, не может не случиться (если он вообще живёт в этом мире), что однажды он встретится с влияниями, которые стимулируют зародыши зол, входящие в его состав. Но вся разница в том, какие задатки будут стимулированы первыми. Обычно злые качества бывают уже полностью пробуждены к действию ещё до того, как «я» приобретёт какой-либо контроль над проводниками, так что когда оно осваивает их, то обнаруживает, что ему приходится бороться к сильной предрасположенностью к разнообразным порокам. При запоздалом пробуждении семян добра им приходится бороться с набором уже установившихся негармоничных мысленных волн, и часто им не удаётся утвердиться. Но если благодаря чрезвычайному вниманию до рождения и в первые годы после него родителям посчастливится возбудить только хорошие колебания, то когда «я» приобретёт контроль, ему, естественно, будет легко проявлять себя в этом направлении, и к этому установится прочная привычка. Когда придёт вредное возбуждение, что рано или поздно непременно произойдёт, оно встретится с сильным инерционным моментом в направлении добра, с которым оно будет тщетно бороться и не преодолеет его.

Контроль «я» над этими низшими проводниками часто бывает мал, если оно не является необычайно развитым, но его воля всегда направлена к добру, поскольку оно желает развиваться с помощью этих проводников, и сила, которую оно может бросить на чаши весов, всегда на правильной стороне. Но с его пока что неуверенным владением астральным и ментальным телами ему часто не удаётся преодолеть сильную вредную наклонность, которая уже установилась. Если же он встречает там сильную склонность в противоположном, добром направлении, благодаря этому он может овладеть проводниками более эффективно, и если злое внушение придёт уже после этого, ему удастся проникнуть лишь с большими трудностями. В первом случае в личности уже развит вкус ко злу, готовность принимать его и предаваться ему, а во втором присутствует сильная естественная неприязнь к нему, что делает работу «я» намного легче.

Родителям следует наблюдать не только за своими мыслями, но и за своим настроением. Ребёнок быстро замечает несправедливость и негодует на неё; и если он обнаруживает, что его один раз ругают за тот поступок, который в другой раз вызывал только умиление, то неудивительно, какой ущерб будет нанесён его чувству неизменности законов природы! И опять же, когда на родителей сваливаются какие-нибудь неприятности, как иногда и должно происходить в этом мире, их долг — стараться, насколько возможно, избежать перекладывания их ещё и на детей. По крайней мере надо прилагать особые усилия быть в их присутствии бодрыми и невозмутимыми, чтобы с их астральных тел на соответствующие тела детей не распространился тусклый, свинцовый оттенок депрессии.

У многих вполне благонамеренных родителей беспокойный и суетливый характер — они вечно волнуются по пустякам и беспокоят себя и детей вещами, на самом деле совершенно неважными. Если бы они только могли посмотреть при помощи ясновидения, какой беспорядок и волнение производят они этим в своих тонких телах, и как эти вибрации вносят совершенно ненужное возбуждение и раздражение в восприимчивые проводники детей, то больше не удивлялись бы их внезапным скандалам или нервозности, и осознали бы, что в таких случаях чаще всего надо винить самих себя. Что им нужно поставить перед собой в качестве цели — это мирный, невозмутимый дух — «мир, который превыше всякого ума», и совершенное спокойствие, происходящее из уверенности, что всё в конце концов будет хорошо.

Прежде всего нужно стараться стать воплощением божественной любви, как можно полнее осуществить её в своей собственной жизни, чтобы наполнять ею жизнь ребёнка. Он должен жить в атмосфере любви, никогда не встречаться с раздражающими вибрациями и даже не знать в дни своего раннего детства, что в этом мире есть что-то кроме любви. А когда наступит то время, как к сожалению неизбежно должно произойти, когда он узнает, что во внешнем мире любви часто прискорбно недостаёт, то нужно дать ему ещё сильнее почувствовать, что его дом никогда не изменит ему, и что по крайней мере там он всегда может рассчитывать на величайшую любовь и самое полное понимание.

Очевидно, что тренировка характера родителей, обусловленная этими соображениями, вещь замечательная во всех отношениях, и что помогая эволюции своих детей, они также в неоценимой степени помогают и себе, ведь мысли, поначалу вызванные сознательными усилиями ради детей, скоро станут естественными и привычными, и со временем образуют фон всей жизни родителей.

Не следует полагать, что все эти предосторожности можно ослабить, когда ребёнок подрастёт, ведь начинаясь с нисхождения «я» в эмбрион, иногда задолго до рождения, этот период необычайной чувствительности к окружению в большинстве случаев продолжается до достижения зрелости. Если предложенные влияния продолжать не только в раннем детстве, к двенадцати-четырнадцати годам ребёнок будет лучше подготовлен к тем усилиям, которые от него потребуются в будущем, чем его менее удачливые товарищи, о которых так не позаботились. Но и тогда он всё ещё более впечатлителен, чем взрослый, и столь же значительные помощь и руководство на ментальном уровне могут быть продолжены, дабы хорошие привычки, как в мыслях, так и в действии, не отступили перед новыми соблазнами, которые скорей всего станут осаждать его со всех сторон.

Хотя в раннем возрасте о подобной помощи следует заботиться главным образом родителям, всё сказанное об их обязанностях в равной мере приложимо к каждому, кто в той или иной мере имеет дело с детьми, и особенно к тем, кто возлагает на себя огромную ответственность учителя. Хорошее или плохое влияние учителя на своих учеников трудно оценить, и как и в предыдущем случае, оно зависит не только от того, что он говорит или делает, но гораздо больше от того, что он думает. Многие учителя снова и снова демонстрируют своим примером, что создают в детях склонности к тем недостаткам, которыми страдают сами; и если их мысли эгоистичны и нечисты, окажется, что этот эгоизм отразится и в окружающих, причём зловредный эффект не закончится лишь на тех, на кого они влияют непосредственно.

Молодые умы, в которых всё это отражается, подхватывают этот эффект, усиливая и увеличивая его; так он воздействует в свою очередь и на других, становясь плохой традицией, передаваемой от одного поколения детей к другому, оставляя свой особый отпечаток на школе или классе. К счастью, хорошую традицию можно установить почти так же легко, как и плохую — не совсем так же легко, поскольку надо учитывать всегда имеющиеся нежелательные внешние влияния. Но всё же учитель, осознающий свою ответственность и управляющий своей школой по предложенным выше принципам, скоро обнаружит, что его самоконтроль и преданность не были бесплодны.

 

Необходимость любви

Я убеждён, что у родителей и учителей есть лишь один способ эффективно влиять на ребёнка и выявлять в нём всё лучшее — они должны со всех сторон согревать его чистым огнём тёплой, неизменной, личной любви и тем завоевать его ответное доверие и любовь. Алкион в своей замечательной книге «Образование как служение» настаивает на этом более, чем на любом другом условии, и эту книгу должны прочитать все родители и учителя — как по причине доброго духа, которым она проникнута, так и ради ценных советов, которые она содержит.

Верно, что повиновения и дисциплины можно добиться и страхом, но правила, навязанные таким способом, выполняются лишь в присутствии установившего их или его представителя, и обязательно нарушаются, когда ребёнок не боится, что его раскроют — он выполняет их, потому что его заставили, а не потому что так хочет сам. В то же время эффект, оказываемые таким воспитанием на его характер, самый что ни на есть бедственный.

Но если, напротив, вызвать его любовь, то и его воля сразу же окажется на стороне правила, он захочет выполнять его, зная, что его нарушение опечалило бы того, кого он любит. И если это чувство достаточно сильно, то оно позволит ему подняться выше всех искушений, и правило будет выполняться вне зависимости от чьего-либо присутствия. Таким образом цель достигается не только более основательно, но и куда легче и приятнее как для учителя, так и для ученика, и к действию вызываются лучшие стороны природы ребёнка вместо худших. Вместо того, чтобы провоцировать волю ребёнка на сердитое и настойчивое противостояние, учитель привлекает её на свою сторону, противоположную искушениям и отвлекающим факторам; так избегается опасность обмана и утаивания со стороны ребёнка и достигаются результаты, к которым при помощи других систем не удаётся даже приблизиться.

Крайне важно всегда стараться понять ребёнка и вселять в него уверенность в вашем дружелюбии и сочувствии. Всяких проявлений грубости надо тщательно избегать и всегда полностью объяснять причины всех даваемых наставлений. Надо, чтобы ему было по-настоящему ясно, что иногда возникают внезапные ситуации, в которых у старших нет времени объяснять свои указания, и в таких случаях нужно слушаться, даже если не совсем понимаешь, но даже в этих случаях потом всегда нужно давать объяснение.

Частая ошибка бестолковых родителей и учителей состоит в том, что они всё время хотят подчинения без понимания, а это весьма неразумное требование, ведь они всегда и во всех обстоятельствах ожидают от ребёнка такого ангельского терпения и святости, какими они вовсе не могут похвастаться сами. Они ещё не осознали, что грубость по отношению к ребёнку — это не только зло, но и полнейшая глупость, поскольку она никогда не бывает самым эффективным путём достижения того, что они от него хотят.

Часто недостатки ребёнка бывают прямым результатом неестественного с ним обращения. Будучи довольно чувствительным и нервным, он постоянно обнаруживает, что его не понимают, а также плохо с ним обходятся и ругают за проступки, низости которых он ни в малейшей степени не сознаёт; и разве стоит удивляться тому, что когда вся атмосфера вокруг него пропитана ложью и обманом его родителей, его страхи также склоняют его к неправде? В таком случае карма тяжелее всего ударит по тем, кто своей преступной грубостью поставил слабое и неразвитое существо в такое положение, в котором ему почти невозможно этого избежать.

Если мы ожидаем от своих детей правды, то прежде всего должны следовать ей сами — мы должны думать правдиво, равно как правдиво говорить и действовать, прежде чем сможем надеяться на то, что у нас хватит сил спасти их от моря лжи и обмана, окружающего их со всех сторон. Если мы будем относиться к ним, как к разумным существам, если полностью и терпеливо объясним, чего от них хотим, показав им, что им нечего нас бояться, поскольку «совершенная любовь изгоняет страх» — тогда не будет и трудностей с правдивостью.

Существует любопытное, хотя и нередкое заблуждение, вероятно, являющееся пережитком тех ужасных времён, когда Англия стонала под отвратительной тиранией пуританства, состоящее в том, что дети никогда не станут хорошими, если они не несчастны, что им надо перечить во всём, и не давать им ни одного шанса хоть в чём-либо поступать по-своему, поскольку когда они развлекаются сами, то неизбежно склонятся к безнадёжному злу. Как ни абсурдна и жестока эта доктрина, различные её модификации всё ещё широко распространены и являются причиной огромного количества жестокостей и ненужных страданий, произвольно причиняемых маленьким созданиям, чьё единственное преступление состояло в том, что они были естественны и счастливы. Несомненно, природой детству предназначено быть счастливым временем, и мы не должны жалеть сил, чтобы оно таким и было, ведь переча природе, мы только действуем себе во зло. Как поётся в церковном гимне, «Бог хотел бы видеть нас счастливыми весь день», и в данном случае, как и во всех других, наш долг и наша привилегия быть в этом его сотрудниками.

В наших отношениях с детьми нам очень поможет, если мы будем помнить, что дети — это души, или «я», что их маленькие и слабые физические тела — явление временное, и на самом деле все мы примерно того же возраста. Так что нам следует не только любить, но и уважать их, и мы не должны навязывать им свою волю и подавлять их индивидуальность. Наше дело, воспитывая их, развить в их низших проводниках лишь то, что будет сотрудничать с «я», что сделает их лучшим каналом для его работы. В глубокой древности, во времена золотого века цивилизации Атлантиды, важность должности учителя признавалась столь полно, что к ней не допускали никого, кроме тренированных ясновидящих, которые могли видеть все латентные качества и способности учеников, а потому разумно работали с каждым из них, развивая всё хорошее и исправляя всё плохое.

В отдалённом будущем, в шестой расе, возможно, снова так будет, но это время ещё далеко, и нам нужно делать всё возможное при этих менее благоприятных условиях. Тем не менее, бескорыстная любовь удивительно ускоряет развитие интуиции, и те, кто действительно любит своих детей, вряд ли не смогут понять их потребности; а постоянное и тщательное наблюдение даст им, хотя и ценой б`ольших трудов, почти то же самое, что и проницательный взгляд их предшественников из Атлантиды. Так или иначе, это стоит того, чтобы попробовать — ведь однажды осознав нашу действительную ответственность по отношению к детям, мы не посчитаем чрезмерным тот труд, который позволит нам лучше выполнить этот долг. Любовь не всегда мудра, как мы знаем, но по крайней мере она мудрее небрежения, и родители и учителя, которые по-настоящему любят, там самым получают стимул для приобретения мудрости на благо детей.

 

Религиозное обучение

Многие члены Теософического Общества, чувствуя, что детям требуется нечто, чем можно было бы заменить обычную религиозную подготовку, всё же находят почти что невозможным изложить им теософию хоть сколько-нибудь понятным для них образом. Некоторые даже допустили, чтобы их дети прошли обычный курс уроков по Библии, мотивируя это тем, что не имели понятия, что ещё можно было бы им предложить, и признавая, что в них много очевидной неправды, считали, что это можно исправить потом. Однако, это совершенно неоправданная политика — никто из детей не должен тратить своё время на заучивание того, от чего потом придётся отучиваться. Вот если бы детям можно было дать истинно