Пролог
- Хюррем Султаааан…
- Оставь свою церемониальность, Сюмбюль, у меня к тебе важное поручение.
- Всё, что угодно, госпожа.
- Сейчас же поезжай в порт. Узнай, когда отправляется ближайший корабль до… до… до Англии. Найди капитана этого корабля.
- Машалла! Султанша, да разве такое возможно?
- Ты найдёшь капитана этого корабля, даже если придется вытащить его из-под земли! А когда найдёшь, спроси его, сколько он возьмет за провоз пассажира.
- Хюррем Султан, неужто вы отправляете меня в Англию?
- Ты дослушай меня! Так вот, когда он тебе ответит, предложи ему это золото. Поторгуйся с ним. Если не хватит, тогда доложишь из своего кармана, я возмещу. И только посмей чего-то не выполнить; я велю порубить тебя на куски и скормить собакам!
- Госпожа, а кого вы в Англию-то отправляете?
Роксолана знала, что при осуществлении задуманного могут возникнуть трудности. Но она не ожидала, что первая трудность предстанет в образе Сюмбюля Аги, человека вообще-то умного, но своей растерянностью убивающего султаншу наповал. Хюррем вонзила в своего слугу взгляд, полный ярости.
- Ты что, всё ещё здесь? – спросила она угрожающе.
Накала горящих глаз и ярости, пронзившей голос хозяйки, было достаточно для того, чтобы главный евнух незамедлительно приступил к исполнению поручения, по пути из покоев едва не запутавшись в своём халате. Хюррем же метнулась к письменному столу. Она извлекла на свет точеное перо с нефритовым камушком у основания, обмакнула острие в чернила и принялась остервенело выводить на бумаге букву за буквой. За годы пребывания в гареме, Роксолана овладела множеством иностранных языков, так что ей не составило особого труда написать несколько строк на наречии жителей далекого островного государства. Государства, с которым её супруг, всемогущий султан Сулейман сохранял нейтралитет в отношениях, слава Аллаху. Собственно, объективно считаясь с реалиями политики, проводимой Сулейманом в отношении христианских государств, кроме как в Англию, эта записка больше никуда не могла попасть.
«Сообщаю, что предъявитель сего является свободным человеком и имеет право быть принятой в качестве вольнонаёмной служанки в доме высокородных господ. Сия женщина образованна, воспитана, легко обучаема, неконфликтна, в хороших отношениях с детьми, непритязательна в быту. В случае острой необходимости может принять веру своих новых хозяев. Х.Х.С.»
Написав эти строки, Хюррем поставила в нижнем правом углу свою именную печать и сложила бумагу в трубочку. Султанша запечатала записку в футляр и спрятала её под подушки дивана. Осталось только дождаться добрых вестей от Сюмбюля Аги и вознаградить Рустема Агу за проделанную рискованную работу…
Глава 1. Беглянка
Помещение освещалось одним – единственным фонарём, вокруг которого кружил рой мошек. Из-под прогнивших досок, расстеленных на полу, пробивалась сорная трава. Комната плохо проветривалась, поэтому воздух стоял в ней затхлый и удушливый. В самом дальнем, наименее освещаемом углу, на охапке соломы в глубоком обмороке лежала женщина, прикрытая чьим-то кафтаном. Вид у неё был такой измученный, что не посвященный человек принял бы её за неизлечимо больную… Нигяр Калфа… Сильно похудевшая, бледная, с темными мешками под глазами, она не цеплялась за жизнь. А зачем? Та единственная частичка её души, всё, что осталось у бедной женщины, ребёнок, такой желанный и выстраданный, теперь далеко. Доченькая, любимая, где ты, что с тобой? Эта бессердечная волчица, сама будучи матерью, украла, а может быть даже и убила её дитя. Нет, Хатидже Султан не волчица, ибо настоящая волчица не тронет чужого волчонка. Аллах всемогущий, неужели эти существа, демоны, которых изрыгнула преисподняя, называют себя людьми?
Скрипучая дверь в помещение отворилась, и внутрь вошёл человек в сером одеянии с узелком в руках. Он долго и пристально рассматривал Нигяр, прежде, чем вытащить из кармана мешочек с порошком из трав. Зачерпнув оттуда горсть, таинственный посетитель принялся растирать составом виски молодой женщины. Спустя несколько минут смесь начала действовать. Веки Нигяр задрожали, дыхание участилось. Вскоре она поняла, что до сих пор что-то чувствует, и с большим трудом сумела открыть глаза.
- Где я? – едва слышно прошептала Нигяр. – Ад меня ждёт или рай?
- Пока ещё вам предстоит побыть в мире живых, хатун, - отозвался незнакомец.
- Меня убили. – настаивала на своём несчастная женщина. – Где я нахожусь? В чистилище?
- Вам дали понять, что вас ждёт, если на то будет воля правящей семьи. А пока вы у меня в гостях.
- Кто вы?
- Меня зовут Рустем, но никакой выгоды из этой информации вы не извлечете. Кое – у кого есть планы относительно вас. Скоро за вами придут. – незнакомец бросил узелок к ногам Нигяр – А пока вам нужно подготовиться. Здесь вы найдёте всё необходимое. Да, и ещё возьмите это – он вынул из-за пазухи сверток со свежим хлебом и бутылью молока, - наверняка вы голодны.
С каждой минутой сознание Нигяр прояснялось. Так значит, она всё ещё жива! Но с кем она беседует? Кем бы ни был этот таинственный Рустем, он явно действовал от имени третьего лица.
- Эфенди, - обратилась к нему бывшая калфа, - ради всего святого, скажите, кто вас прислал?
Но незнакомец не удостоил её ответом. Быстрыми шагами он вышел из помещения, оставив растерянную Нигяр один на один со своими мыслями. После того, как он закрыл за собой тяжелый засов на двери амбара, Рустем Ага (а это был именно он) обратился к мальчишке – слуге, стоявшему рядом:
- Султанша не подавала сигнала?
- Нет, господин, - ответил тот, - пока Сюмбюль Ага не вернется в Топкапы с нужной для неё информацией, сигнала не будет.
- Откуда ты знаешь?
- Султанша сама так сказала.
- Хорошо. Я сейчас доложу госпоже, что Нигяр Хатун очнулась, а ты пока не спускай с неё глаз.
- Слушаюсь.
Будучи предоставленной самой себе, Нигяр получила возможность всё хорошенько обдумать. Кто-то похитил её у Хатидже Султан, а поскольку в данный момент её держат в странном и мрачном месте, сделано это было совсем не от чистого сердца. По крайней мере теперь она далеко от озверевшей султанши.
Между тем оказалось, что Рустем был прав – Нигяр почувствовала, что хочет есть. Она развернула предложенную пищу и осторожно попробовала. К её удивлению, хлеб не был черствым, а молоко – прокисшим. Немного утолив голод, молодая женщина осмотрела вещи, оставленные таинственным незнакомцем. Ничего особенного: обыкновенное городское платье, плащ, платок и дешевые туфли. Подумав, Нигяр решила переодеться в предложенный наряд; всё же лучше, чем грязные лохмотья. Ещё бы не помешало умыться и причесаться, но сейчас её желаниям никто значения не придавал. Впрочем, как и всегда. Но вот если бы услышать хоть одно слово о своём ребенке, одно слово правды… Что-то внутри подсказывало бывшей гаремной калфе, что её дочь жива. Если бы у неё спросили, чем она может объяснить свои подозрения, Нигяр ответила бы, что ничем.
Несколько часов прошло с тех пор, когда таинственный Рустем навестил Нигяр. С тех пор молодая женщина напряженно вглядывалась в полутьму, безуспешно пытаясь осмыслить случившееся. В том, что Хатидже Султан будет выгодна её смерть, калфа не сомневалась. Но зачем лишний раз запугивать? Зачем выкрадывать? Где она вообще сейчас находится? О, если бы можно было увидеть хоть одно знакомое лицо!
Желания, как известно, имеют такую привычку, либо затягивать с исполнением, либо сбываться сиюминутно. Засов на двери заскрипел и внутрь кто-то вошёл.
- Нигяр Хатууун…
Этот голос, похожий на кошачье мурлыкание подействовал на молодую женщину лучше любой панацеи. Внутри Нигяр словно вспыхнула маленькая искорка надежды. В какой-то момент несчастная узница решила, что это галлюцинация, поэтому изо всех сил надеялась, что это не так.
- Сюмбюль Ага!
Нигяр подскочила на ноги и бросилась к евнуху. Она обняла его, словно самого близкого человека.
- Как же я счастлива, что вижу твою наглую лыбу. – искренне радуясь и роняя слёзы, промолвила калфа.
- Тихо, Нигяр, не задуши меня, - ответил Сюмбюль, - я ведь не за обнимашками пришёл!
- Тебя Хюррем Султан прислала, да? Она хочет спасти меня?
- Неважно, кто меня послал, моё дело сопроводить тебя.
- Куда?
- Уииииии, что за глупые вопросы? Сама всё скоро увидишь. Иди за мной.
Опешившей от столь холодного приёма Нигяр не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Едва ступив за порог своей тюрьмы, калфа поняла, что всё это время находилась где-то на территории Топкапы, а именно в заброшенном амбаре. Хотя на дворе уже стояли сумерки, ей не составило труда разглядеть карету, в которой ей предстояло ехать в пока ещё неизвестном направлении.
- Сюмбюль, ради былой дружбы, - умоляюще обратилась Нигяр к главному евнуху – скажи всё-таки, кто тебя нанял и куда ты меня повезёшь?
- Садись, хатун, по дороге всё объясню. – ответил тот.
Что ещё оставалось делать бывшей калфе? Она послушно залезла в карету и осторожно уселась, опасаясь напороться на нож, пропитанный ядом. Сюмбюль переговорил с кем-то, а затем присоединился к Нигяр. Карета тронулась с места.
- Так куда мы едем? – сгорала от нетерпения молодая женщина.
- В порт. – коротко отозвался евнух.
- В порт? Но зачем?
- Хюррем Султан приказала в Англию тебя отослать.
Так вот оно что! Хюррем затеяла всю эту авантюру с постановочной казнью, угрозами и амбаром лишь для того, чтобы отправить несчастную в далёкую, неведомую Англию! Но калфа вовсе не горела желанием уезжать.
- Ага, я не поеду ни в какую Англию. - заявила она.
- Ииииии, кто тебя будет спрашивать? Раз султанша повелела, то её приказ должен быть исполнен!
Нигяр помрачнела. Мало того, что её едва родившегося ребёнка похитили, так ещё и отсылают далеко – далеко от дочери, от родины, от всего, что когда-то было ей так дорого… От Ибрагима Паши… Знает ли он, что его верная рабыня и подруга скоро покинет Османскую землю, быть может, навсегда? Сюмбюль заметил, как печальные мысли одолевают калфу, как сжимаются её губы, как задергались её ресницы, вероятно, готовые стряхивать с себя слёзы, и взял бывшую коллегу за руку.
- Нигяр, не всё так плохо. – сказал он на удивление ласковым тоном. – Ты ведь жива, тебе дают шанс начать новую жизнь. К тому же, Хюррем Султан сказала, что когда ты ей понадобишься, она заберёт тебя назад.
- Но я буду слишком далеко…
- Не имеет значения.
- … среди неверных…
- Привыкнешь.
-… а ещё я слышала, что английский король может в любой момент пожелать любую женщину, и никто не имеет права отказать ему.
- Вах-вах, ну это совсем уж глупость! Неверные гаремов не держат. К тому же, кто ты такая, чтобы тебя король возжелал? Может, ты никогда его и не увидишь.
Вскоре карета прибыла к условленному месту и остановилась. Несколько кораблей готовились к отходу из порта. Одно из таких судов, носивших имя «Восходящее солнце», должно было отплыть из Стамбула в Лондон через несколько минут. По причалу взад – вперед ходил высокий мужчина европейской наружности, одетый, словно венецианский купец. Именно с этим человеком Сюмбюль Ага договаривался о перевозе Нигяр в Англию.
- Подожди меня одну минуту, - сказал главный евнух, покидая карету, - я сейчас вернусь, а ты сиди, где сидишь.
Молодая женщина была готова сделать всё, что угодно, лишь бы не ехать в Англию, но ей даже не пришло в голову, что Сюмбюля можно ослушаться. Она покорно ждала его возвращения, и вот, настал её черед выходить.
- Нигяр Хатун, Френсис Эфенди согласился довезти тебя до Лондона, - радостно объявил ей главный евнух. – А сейчас возьми вот эти вещи, которые передала тебе Хюррем Султан, - он отдал Нигяр узелок, набитый какими-то тряпками, - а ещё госпожа велела передать тебе сопроводительное письмо и несколько золотых монет. Когда устроишься на новом месте, напишешь Хюррем султан. Такова её воля.
Нигяр молча покивала головой. Она безропотно приняла всё, чем снабдила её Роксолана. Теперь осталось сделать несколько шагов до корабля, который увезет её в неизвестные края. Внезапно Сюмбюль положил руку на плечо калфы.
- Нигяр, подожди-ка, - промолвил он и сунул в руку молодой женщине кошелёк – Это лично от меня.
- Спасибо, Сюмбюль, - ответила та, - но мне ничего не надо. Всё, что нужно, у меня уже есть.
- Да ты дура, хатун. – сказал главный евнух – это же золото! Ты же не сразу приют найдёшь, а есть что-то надо.
- Вот уж не ожидала, что ты способен на милосердие.
- А ты жалость с милосердием не путай.
В это время к ним подошёл тот самый Френсис Эфенди, о котором говорил Сюмбюль. Вернее, капитан Френсис Дойл. Он был немного удивлён, увидев, наконец, этого таинственного пассажира, за которого ему вручили немалую сумму денег.
- Извините, что прерываю вас, - сказала он по-турецки, - но время сниматься с якоря.
- Аллах да поможет тебе, Нигяр Хатун. – сказал на прощание Сюмбюль.
В ответ бывшая калфа чмокнула приятеля в щеку и прошептала:
- Береги себя, Сюмбюль Ага. Это у тебя отлично получается.
В сопровождении капитана Френсиса, Нигяр поднялась на борт «Восходящего солнца». Корабль снялся с якоря, и на поднятых парусах устремился из стамбульского порта. Многие члены экипажа надеялись, что больше в жаркую и неприветливую Турцию судьба их больше не занесёт. Но Нигяр искренне верила, что когда – нибудь её изгнание закончится, и она сможет вернуться домой и обнять дочь.
Глава 2. Уроки английского
Хатидже Султан ворвалась в покои Роксоланы с шумом и криками. Она не сомневалась, что бегство женщины, которая в течение долгого времени позволяла себе разделять ложе с её супругом, да и ещё прижила от него ребёнка, дело рук хитроумной султанши. Такой поступок сестра всемогущего султана Сулеймана расценила, как оскорбление.
- Ты забываешься, Хюррем! – бушевала принцесса. – Ты позволяешь себе слишком много, и все об этом знают! Но то, что ты вытворила сейчас – это последняя капля в чаше моего терпения! И не смей стоять ко мне спиной, особенно, когда я с тобой разговариваю!
Хюррем, занятая до этого доведением своего внешнего облика до совершенства, спокойно повернулась к ней лицом. Ни один мускул не дрогнул на лице султанши, что лишний раз приводило принцессу в бешенство. От ярости у Хатидже тряслись руки; она была готова разорвать Хюррем, если та будет продолжать молчать.
- Я вас слушаю, госпожа. – спокойно сказала Роксолана.
- Хюррем, это ведь ты организовала побег Нигяр? – строго спросила Хатидже.
- Не понимаю, о чём вы.
- Ты прекрасно всё понимаешь. Сегодня утром я не обнаружила её у себя во дворце.
- Посадили бы её под замок.
- Я так и сделала, однако Нигяр исчезла. Уж не по волшебству ли, Хюррем?
- Получается, что так, султанша.
Хатидже почувствовала, как пылают её щёки. Неизвестная, но по истине могущественная сила удерживала её от того, чтобы набросится на Хюррем и сомкнуть руки у неё на шее. Принцесса молчала в бессильной злобе; она была уверена, что бывшая рабыня, обманом и интригами занявшее место законной жены падишаха, откровенно издевается на ней. Хатидже развернулась и вышла из покоев Хюррем, громко топая. Рабыни, дежурившие у дверей, боялись посмотреть в лицо разъяренной султанше. Дождавшись, пока шаги золовки не стихнут, Роксолана принялась неистово хохотать, смакуя радость от очередной маленькой победы.
***
За окном не наблюдалось ничего особенного – лишь плескались сине – зелёные волны и простиралось бескрайнее небо, приветствовавшее рассвет. Сидя в капитанской каюте, куда её определил Френсис, Нигяр вглядывалась в этот незатейливый и в то же время захватывающий дух пейзаж, словно пыталась найти в нём ответы на все вопросы. Путешествие в Англию обещало быть долгим, так что у бывшей калфы было предостаточно времени, чтобы осмыслить всё произошедшее с ней за прошедшие месяцы. Странная всё-таки эта женщина, Хюррем Султан – то отправляет на верную смерть, то насильно заставляет жить… Особенно сейчас, когда велика вероятность того, что маленькая жизнь, которую Нигяр с таким трудом привела в этот мир, оборвалась, даже не успев сделать своего первого вдоха. Но всё ещё можно исправить – можно найти в каюте что-нибудь тяжёлое, разбить окно, броситься в морскую пучину и обрести покой, воссоединившись, тем самым, со своей малюткой. Тем самым можно избавить себя от непрекращающейся агонии и необходимости отчитываться перед Роксоланой о дальнейшей своей судьбе.
Закончив разбираться с экономическими и навигационными вопросами, капитан Френсис Дойл зашёл в каюту, чтобы проведать свою таинственную пассажирку. Он застал Нигяр в печальных раздумьях.
- Вы умеете улыбаться? – спросил он по-турецки.
- Раньше у меня это получалось, - ответила Нигяр, - а как будет сейчас – не знаю. Нет повода. – она повернулась к капитану. – Вот уж не ожидала, чтобы англичанин так хорошо знал турецкий язык.
- Приму это за комплимент, - ответил тот, - однако вам следует начать учить английский, причем прямо сейчас.
- И кто же будет меня учить? Один из ваших людей?
- Зачем? Я сам в силах обучить вас. К тому же до Лондона мы доберемся не раньше, чем через три недели, а способного человека за такое время можно многому научить.
Часа три, быть может, четыре, Френсис провёл с Нигяр, обучая её здороваться и прощаться на английском, отвечать на вопросы «Как вас зовут?» и «Откуда вы?», благодарить и извиняться, а также задавать их, различать местоимения и числительные, правильно употреблять связки глаголов. Вскоре он начал обучать свою подопечную письму. Запомнить, как английские буквы произносятся, было куда легче, чем научится выводить их на бумаге, но это было ещё не самое трудное испытание. Первое время Нигяр не могла привыкнуть к тому, что европейцы пишут слева направо, а не наоборот, как это делают у неё на родине. Френсис лишь дружелюбно посмеивался.
- Нет, не так, - сделал он замечание – Ты опять всё перепутала.
- Извини, я стараюсь…
- Нет – нет, символы ты вырисовываешь верно, но в другую сторону. Если кто-то посторонний прочитает, то подумает, что твоё имя – Рягин. Давай ещё раз.
С каждым днём у Нигяр получалось всё лучше. Френсис настаивал на том, чтобы она постепенно переходила на английский в качестве основного языка общения. К середине путешествия молодая женщина без проблем желала капитану Дойлу и его команде доброго утра и спокойной ночи, объясняла, как она себя чувствует, благодарила за заботу и оказанные услуги.
- Roses are red,
Sky is blue,
Your smile is great
And I love you. – радостно произнесла Нигяр своему учителю.
- Неплохо, неплохо, сегодня гораздо лучше, - похвалил он османку.- А если я задам тебе вопрос, ответишь на него без подсказки?
- Постараюсь.
- Do you want to dance with the king?
- Yes, I do.
- Правильно. Усложним задачу. You’re want dance with the king, aren’t you?
- Ой, Френсис Эфенди, не могу ответить.
- Подумай хорошенько. Я только вчера этому учил тебя.
- Не помню.
- Утверждение от противоположного.
- Аааа, теперь вспомнила!
- Хорошо, это повторим позже. А сейчас назови мне английские статусы, которые ты знаешь. Например, суверен?
- The sovereign.
- Граф?
- The count.
- Маркиз?
- The marquis.
- Герцог?
- The duke.
- Герцогиня?
- The duchess.
- Не нравится мне, как ты произносишь слово «герцогиня». Звук «У» нужно произносить мягко, вот так: - Френсис свернул губы в трубочку – «йууу».
- «иуууу». – повторила за ним Нигяр, радуясь в душе, что в эту минуту не видит собственного отражения в зеркале, иначе бы девушка померла со смеху, глядя на свою гримасу.
- Не «иу», а «йу», - исправил её Френсис, - ай лав йу. Дьйууу…
- «йууу», - повторяла Нигяр.
- Хорошо, а теперь «чес».
- «шес», - произнесла Нигяр, но спохватившись, добавила - «чес».
- И вместе «дьйучес» - герцогиня.
- «Дьючес».
- Очень хорошо, Нигяр. Very well.
- Thank you, master Francis.
Ближе к концу плавания, бывшая калфа дворца Топкапы на начальном уровне объяснить на английском языке, кто она и откуда, спросить дорогу до определённого места, обратиться к собеседнику согласно его положению.
- Я жить одна в другая страна – говорила она Френсису накануне высадки. – Я чувствовать… Я чувствовать…Чувствовать мех.
- Страх, ты хотела сказать, страх.
- Да, мех. Никто будет не любить меня потому, что я из Оттоманская Порта.
- Не думай об этом. Я тебе помогу. Обещаю.
Обязанности капитана Дойла заканчивались ровно тогда, когда Нигяр должна была ступить на английскую землю, какую-то дополнительную помощь он не должен был ей оказывать. По крайней мере, именно на таких условиях он согласился перевезти к себе на родину загадочную пассажирку. О себе эта таинственная османка рассказывала мало, единственное, что удалось выяснить Френсису, это её имя и то, что когда-то она служила в королевском дворце, но теперь она стала никому не нужна, более того, её пребывание на территории Османской Империи нежелательно. Она мало ела и страдала бессонницей. Скорее всего, это от волнений, что неудивительно. Френсис понятия не имел, чем он может помочь беглянке. Среди знакомых капитана не было таких людей, которым была бы срочно нужна служанка. Но и предоставлять бедную женщину самой себе по прибытию в Лондон ему запрещала совесть.
Глава 3. Чужая сторона
Утро выдалось туманным и крайне мрачным. Нигяр с удивлением разглядывала через оконный витраж очертания английской архитектуры и не переставала поминать бога. Ей казалось, что она попала в совершенно другой мир, что, по сути, было недалеко от истины. Издали виднелись продолговатые башни костелов и крыши особняков купцов. В порту красовались мачты кораблей, одна выше другой. Вошедший в каюту Френсис заметил, что любуясь видами европейского порта, его таинственная пассажирка похожа на любопытного ребёнка, которого впервые в жизни вывели за пределы родительского дома.
- Будь готова, - сказал он негромко, - мы уже в Лондоне.
- Лондон это… - попыталась задать вопрос Нигяр, но по незнанию всех слов, ей пришлось переформулировать мысль и донести её до капитана – Лондон это как Стамбул для Оттоманская Империя?
- Да, ты права, - ответил тот и прибавил, - Теперь Англия и Лондон – твоя новая родина.
- Что, прости? - спросила калфа, не поняв значения слова «homeland».
- Дом, твой новый дом – исправил свою ошибку Френсис – Но ты запомни, homeland – значит «родина».
«Нет, Френсис Эфенди, ты не прав. Моя родина осталась далеко – далеко за морем, и другой у меня больше не будет», - с грустью подумала молодая женщина, кивнув головой. Капитан велел ей собираться, и Нигяр не стала спорить. Вскоре судно «Восходящее солнце» бросило якорь в лондонском порту и бывшая гаремная калфа поняла, что это конец её путешествия. Едва выйдя на палубу, она вздрогнула, почувствовав резкий холод, пробивавшийся по коже. С детства привыкшая к мягкому турецкому климату, Нигяр и представить не могла, что столь холодная и влажная погода может быть не зимой и даже не поздней осенью. Заметивший это Френсис заботливо накинул на плечи девушке свой плащ. Он взял её под руку и помог спуститься по трапу.
Нигяр сжимала в руках узелок с вещами и нервно оглядывалась по сторонам. Она никогда не видела обычных европейцев, вернее видела, но один раз и мельком, да и то, это был венецианский посол. На минуту молодой женщине показалось, что все эти люди, работающие в порту, и просто пришедшие туда, пожирают её глазами: кто-то представляет себе, что держит османку голую в своих объятьях, а кто-то подозревает её в ведьмачестве. Нигяр буквально вцепилась в руку капитана Дойла.
- Куда ты пойдёшь? – спросил её тот.
- Я с тобой. – отрывисто ответила калфа.
- Нет, нет, тебе со мной нельзя.
- Я с тобой. – настойчиво повторила Нигяр.
Френсис на минуту задумался. В самом деле, куда идти бедняжке в совершенно чужой ей стране? Об этом тот противный приставучий евнух из королевского дворца не сказал ни слова, более того, он в упор не желал даже обсуждать столь деликатную тему. Капитан взглянул в мокрые от наворачивающихся слёз глаза своей спутницы, обнял её за плечи и прижал к себе. Он обязан найти выход прямо сейчас!
- Капитан, дела ещё не закончены, а скоро придут королевские таможенники! – крикнул старший помощник.
- Поручаю тебе уладить все формальности, Уильям! – отозвался Френсис. – А мне нужно решить проблему с дамой. – прибавил он тихо.
- Что? – спросила Нигяр, хотя и не понимая, что он только что сказал, но подозревая, что дело касается неё.
- Идём. - коротко ответил капитан.
Шагая по лондонским улицам, Нигяр всё больше и больше обращала внимание на то, насколько сильно Европа отличается от Османской империи. Бывшая гаремная калфа знала, что не везде в Стамбуле на улицах чисто и ухоженно, как в парке в Топкапы, но чтобы в столице государства прямо под ногами грязь мешалась с нечистотами, а лужи не засыпались – это не укладывалось в голове османки. Мимо пронеслась карета и обдала подол платья Нигяр грязной водой. Над дверьми домов красовались разного рода вывески, а жадные до прибыли торговцы призывали прохожих купить свежайший хлеб, красивейшие ткани и заказать себе надежнейшую амуницию. И всё это происходило под низко висящим небом, затянутым серыми тучами. Наконец Френсис привёл свою спутницу к трактиру, возле которого уже столпилась толпа пьяниц.
Капитан завел Нигяр внутрь. До сегодняшнего дня девушка ни разу не была в кабаке, поэтому испугалась не меньше, чем когда проходила по серым лондонским улицам. Выпивохи, облюбовавшие места за столами и по углам, не часто встречали красивых, а главное, приличных женщин в подобных заведениях, так что в том, что многие из них обратили внимание на Нигяр, ничего удивительного не было. Сама османка лишь вопрошающе заглянула спутнику в глаза.
- Не бойся, - сказал он по-турецки, - я знаю, что делаю.
- Ты предложишь меня им?
- Ну и глупые же у тебя мысли, Нигяр. Как ты можешь думать, что я опущусь столь низко?
- Ты стал говорить совсем, как Сюмбюль Ага.
- Кто, извини?
- Не важно. – Нигяр вздохнула. – Но ведь ты же не оставишь меня одну среди этих… этих… страшных?
- Конечно, не оставлю. – Френсис усадил османку за небольшой столик в углу. – Я куплю тебе поесть. И не возражай.
Капитан Дойл направился к кухне, откуда вернулся через три минуты. Он поставил перед Нигяр жареного цыплёнка, хлеб и кувшин молока.
- Ты пока поешь, как следует, - сказал он тихо, - а я переговорю с ребятами. Не может быть, чтобы никому не была нужна помощница по хозяйству или няня. Я обязательно найду тебе работу и приют.
- Ты уйдёшь?
- Я скоро вернусь.
- А как же я?
- Ты подожди меня здесь. Только никуда не уходи. А на посетителей не обращай внимания. Если будут приставать, скажи: «I’m captain Doyl’s bride», и добавь: «He will kick your ass» и от тебя тут же отстанут.
- А что означает эта фраза?
- «Я невеста капитана Дойла. Он надерёт тебе задницу». Одна девчонка так уже проделывала, и весьма успешно. – Френсис развернулся и собрался уходить. – Ты ешь, не спеши, я за всё заплатил.
Калфе не оставалось ничего другого, кроме как проводить Френсиса глазами. Нигяр была готова боготворить этого человека, ведь он, в отличие от кое-кого, понимал, что изгнанная из родной земли, молодая женщина пропадёт в одиночестве на чужбине. Она глотала кусочки пищи, практически не жуя, и постоянно оглядываясь по сторонам. Иной раз на неё обращали взгляды любопытные любители выпить, но Нигяр мгновенно отворачивалась от них, стараясь прогнать из головы дурные мысли, и постоянно вспоминая Аллаха. Однако, полностью избежать внимания к своей персоне ей не удалось.
За стойкой один из посетителей перешептывался с хозяином трактира.
- Эй, Джон, что это за бабёнка?
- Какая бабёнка?
- Да вон там, в углу. Сидит такая, тихоня. Сразу видно, не из продажных девок будет. – и указал на Нигяр.
- Аааа, эта. Её Френсис привёл. Усадил за стол, купил ей пожрать и ушёл куда-то.
- Она и на англичанку – то не шибко смахивает. Может, она испанка?
- Откуда ж мне это знать, Томас? Подойди к ней и спроси.
Подвыпивший посетитель трактира так и сделал. К огромному ужасу Нигяр, он подошёл к ней и заглянул прямо в глаза. В голове молодой женщины галопом понеслись мысли, одна страшнее другой.
- Ты кто такая, красотка? – непринуждённо спросил он.
На удивление самой себе, бывшая калфа быстро вспомнила, что нужно сказать, если к ней будут лезть.
- Я невеста капитана Дойла. – быстро произнесла она по-английски.
- Уууу, значит, я опоздал. – иронично ответил мужчина, отвесив, как ему казалось, доброжелательную улыбку. – А из каких краёв ты родом? Уж не из Испании ли?
- Он надерёт тебе задницу. – уверенно сказала Нигяр.
- Тогда мне лучше не связываться с вами, Леди Оторва, - промолвил тот, и поспешно удалился. Нигяр, разумеется, не поняла ни слова из того, что он сказал ей на прощание, но ей было приятно одержать маленькую победу. Однако, её радость долго не продлилась – в трактире находилось много желающих завязать знакомство с таинственной незнакомкой. Османка то и дело ловила на себе голодные взгляды. Чтобы немного отвлечься, она развязала узелок с вещами, которые передала ей Хюррем Султан, в надежде найти какие – нибудь приспособления и материалы для рукоделия, однако, всё тщетно. Френсис до сих пор не вернулся, и молодая женщина забеспокоилась.
Между тем, к ней подошёл очередной желающий познакомиться, на этот раз, гораздо пьянее предыдущего.
- Мне кажется, ты скучаешь, детка, - произнес он, едва выговаривая слова и икая, - пойдём наверх.
- Я невеста капитана Дойла. – ответила Нигяр уже привычным заклинанием.
- И что? – не смущаясь парировал наглец – Такой, как ты, у меня ещё не было.
- Он надерёт тебе задницу.
- Ты что, цыпа, угрожаешь мне?
Грязная волосатая рука потянулась к лицу Нигяр. Девушка стала пятиться назад, когда пристававшего к ней мужчину одёрнул его приятель.
- Слушай, Джеймс, эта дамочка слишком хороша для тебя, - сказал он и повернулся к испуганной османке – Пойдём лучше со мной.
Понимая, что фраза, которой её обучил Френсис, больше не поможет, Нигяр отчаянно соображала, что делать. Наконец калфа вскочила с места и схватила со стола кувшин, грозя швырнуть его в любого, кто подойдёт к ней ближе, чем на пять шагов.
- Не трогай меня! – крикнула она, но этим лишь вызвала взрыв пьяного хохота среди собравшихся.
- Ай! Красотка ругается! – шутливо заметил один из выпивох.
- А может, она только что наслала на нас всех жуткое проклятье? – предположил его собутыльник.
Тот, который пытался схватить Нигяр за лицо, решил действовать. Он решительно двинулся к ней, намереваясь взять её силой. Молодая женщина не нашла ничего лучше, чем кинуть кувшин ему лицо. И она не промахнулась! Старый пропойца завопил от боли, пытаясь остановить ладонями кровь.
- Вот мерзавка! – кричал он, - Ведьма! Будь ты проклята!
- Ты почто, сукина дочь, чужую посуду бьёшь? – бушевал хозяин трактира, уже надвигаясь грозными шагами на Нигяр.
Позабыв обо всё на свете, молодая женщина второпях подхватила свой узелок и, ценой неимоверных усилий прорвавшись сквозь улюлюкающую толпу, выскочила на улицу. Она решила дождаться возвращения Френсиса не внутри, а около трактира, даже начала произносить молитву. Однако взбешённый хозяин горел желанием выбить дух из несчастной за то, что та разбила грошовый кувшин.
- Ведьма! Бусурманка! – орал он во всё горло.
Нигяр сорвалась с места и помчалась в неведомом направлении. Она не разбирала дороги и не запоминала ориентиров; расталкивая всех на своём пути, бывшая калфа думала лишь об одном – как бы унести ноги подальше от этих зверей. Проходившие мимо лондонцы выкрикивали в её адрес ругань и проклятия, кое-кто даже швырял в камни. Пару раз османка едва не угодила под копыта лошадям, чем только провоцировала всадников на грубость. Все людские лица смешались для молодой женщины в одну уродливую гримасу.
Наконец, после продолжительной пробежки, Нигяр остановилась и отдышалась. Теперь у неё появилась возможность сообразить, где она находится. Внимательно оглядевшись по сторонам, девушка поняла, что заблудилась. Нигяр тяжело далось это решение, но она решила попробовать вернуться к тому трактиру, из которого её прогнали агрессивные пьяницы. Дома в квартале, в котором очутилась молодая османка, были похожи один на другой, улочки оказались очень узкими, повсюду слышались непонятные вопли и собачий лай. Некстати налетел сильный ветер и зарядил дождь. Бывшая калфа брела по серым улочкам, постепенно погружающимся в темень, надеясь вспомнить хоть какую-нибудь деталь, которая помола бы ей отыскать дорогу в то место, где её оставил Френсис. Более того, она вглядывалась в лица проходивших мимо мужчин, надеясь, что встретит среди них капитана Дойла, но в силу воспитания, не могла задержать взгляда на ком-то дольше пары секунд. Какая-то женщина выплеснула на улицу содержимое ночного горшка буквально в двух шагах от Нигяр. Пораженная подобным поведением, османка замерла на месте, ужасаясь европейскому быту и перебирая в голове мусульманские молитвы.
Между тем дождь усиливался. Обошедшая пол-города Нигяр поняла, что связь с Френсисом она потеряла, вероятно, навсегда, и что дальше продолжать поиски нет смысла. Нужно было позаботится о ночлеге. Порывшись в чудом уцелевшем узелке, молодая женщина обнаружила, что потеряла маленький мешочек с монетами, которым её снабдила Роксолана. Но это было не так уж и страшно, ведь у неё сохранился кошелёк с золотом, который ей дал Сюмбюль. Однако, переступив порог первого же постоялого двора, Нигяр поняла, что золотые монеты Османской Империи в Англии не в ходу. Хозяйка таверны, внимательно изучив монету, протянутую ей калфой, решила, что имеет дело с фальшивомонетчицей, раз на золотом кругляше не отчеканен лик короля Генриха. Несчастной изгнаннице пришлось с позором снова спасаться бегством от свирепых горожан.
Кутаясь в промокший до ниточки плащ, Нигяр брела по ночному Лондону, погружённая в печальные мысли. Лучше бы ей сейчас лежать в могиле с отрубленной головой, нежели медленно погибать от голода и холода в незнакомом краю. Зайти в другую таверну девушка просто – напросто боялась, ведь её там могли убить за «неправильное» золото. Единственным выходом было залезть в сарай, где хозяева заведения держали скот и переждать там ночь, а потом уйти ранним утром, до того, как её обнаружат. Мероприятие обещало быть довольно рискованным, но у Нигяр не было другого выхода. Отыскав расщелину в досках, османка пролезла внутрь, отодвинув пару досок. Уснувшие куры переполошились, однако, убедившись в том, что ввалившаяся к ним женщина не представляет для них опасности, вернулись по своим гнёздам.
Нигяр осторожно улеглась на солому в углу сарая и подложила под голову узелок. Девушке было страшно засыпать, ведь в любую минуту её могли обнаружить. Но за прошедший день она выбилась из сил. Глаза закрывались сами. Сопротивляясь велению внутреннего голоса, Нигяр отказывалась расслабляться. Однако усталость и страшнейшая головная боль взяли своё. Молодая османка поняла, что больше не может сопротивляться самой себе. Больше она не предпринимала попыток открыть глаза.
