Вырвавшийся изо рта при этом смешок получился нервным. На самом деле, я никогда не был столь популярным, в том числе и у противоположного пола, до того, как стал "психом". Ирония судьбы, мне никогда не было до этого так мало дела, как теперь, когда я стал "психом".
Резко стало тихо, я даже вздрогнул от неожиданности - кто-то выключил музыку. Затем, послышались крики, топот, грохот и снова крики. Женский визг. Вскочив со стула, я поспешил в коридор, прислушиваясь к звукам истерики. Возле бассейна полукругом стояла куча народа, каждый кричал что-то нечленораздельное, с общим смыслом: кто-нибудь, сделайте же что-нибудь!
Протиснувшись вперед, я увидел девочку, лет восьми, бледную неподвижно лежащую на земле. Над ребенком сидел мужчина и пытался делать массаж сердца, а точнее неистово давил на грудь, отчего детские хрупкие ребра должны были вот-вот треснуть...
- Легкие очищали? - крикнул я, никто не ответил, спросил еще раз и еще...
Люди либо в панике ничего не соображают, либо специально игнорируют меня. Вероятнее всего второе. В толпе увидел ту самую девушку, которая так неуклюже пыталась извиниться за все наше общество. Быстро подошел к ней:
- Легкие очищали? - выпалил я. Видя, что она не понимает, добавил: - На живот ребенка переворачивали?
- Нет, кажется, нет, сразу...
В следующую секунду я был уже рядом с девочкой:
- Я врач, - уверенным, не терпящим возражения голосом сообщил свой статус, отстраняя "спасателя". И тот, хоть и прекрасно знал "врача", послушался командного голоса. - Все замолчите! - крикнул я, проверяя пульс. В такие моменты, я перестаю себя контролировать. Включаются рефлексы, выработанные за годы учебы, а точнее: "спасти жизнь, чего бы это не стоило". Перевернул ребенка на живот, открыл рот и попытался вызвать рвоту. Несколько надавливаний на грудную клетку, и еще раз. Вытекала только вода. Дьявол! Никаких изменений. Вернулся к массажу сердца и искусственному дыханию, чередуя искусственной вентиляции легких.
Было так тихо, казалось, люди перестали дышать, а, может, я просто на просто ничего не замечал, преследуя лишь одну цель. Девочка не шевелился, пульса не было. Я старался работать так быстро, как только умел. К счастью, руки помнили, что и как нужно делать, если бы я не знал анатомию, я бы сказал, что команды мозга не требовались. Автоматом одно за другим проделывал я действия необходимой первой помощи утонувшему. Делал то, чему когда-то собирался посвятить свою жизнь - помогал.
- Бесполезно! - кто-то крикнул минут через десять.
- Где ее мать?!
- Утонула девочка...
Но еле различимый, медленный пульс появился, и я не собирался отступать. Еще через десять минут девочка закашлялась, ее начало тошнить, и это был прекрасный результат. Мне показалось, что я впервые за последние полчаса выдохнул.
- Кто-нибудь вызвал скорую? - тут же закричал, понимая, что прошло слишком много времени, карета должна была уже прибыть.
- Я вызвала, сразу же, - отозвалась та самая девушка, на мой взгляд, самая адекватная из всей этой толпы.
- Тогда где она? - рявкнул я, - дайте одеяло, или куртку, что-нибудь, ребенка нужно согреть.
- Евочка! - раздался истошный вопль женщины, бегущей через двор к чуть было не случившейся трагедии. Тут же до меня донеслись звуки сирены.
Я кутал ребенка в одеяло, растирая посиневшую кожу, как почувствовал, что меня грубо дернули за кофту и попытались отпихнуть:
- Что ты делаешь с моим ребенком, шизофреник! Отойди от нее немедленно! Отойди! - кричала женщина, наверняка, мать этой девочки.
Еще раз взглянув на ребенка, убедившись, что она дышит, что я сделал все, что мог, примирительно приподнял ладони над головой, показывая, что руки на виду, и я уже ничего не делаю, стал отходить. Мамаша кинулась обнимать дочь, крича в мою сторону оскорбления, в значения которых я не вникал.
Подбежали врачи, поднимая шум вокруг разрыдавшейся девочки. Ребенок бы не плакал, если бы мамаша своим ужасом не перепугала ее до потери пульса.
- Кто подпустил к моему ребенку психа? - визжала женщина. Кто-то ее поддержал, ко мне обратились несколько взглядов, не предвещающих ничего хорошего.
- Все, все, я ухожу! - всплеснул руками, развернулся и быстро пошел к дому, слыша вслед: "вы слышали, он представился врачом"?!
Да, наверное, не следовало этого делать. Просто, в экстремальной ситуации все остальные чувства отключаются. Мозги у тебя отключаются, придурок. Слабый пульс появился практически сразу. Девочка бы пришла в себя даже при помощи того мужчины, возможно, я спас ее от пары сломанных ребер.
Надо же было вылезти вперед! Хотел же просидеть это вечер тихо! Не привлекая внимания! Получить зеленую галочку в журнале "доктора".
- Молодой человек, Баль, так, кажется? - догнал меня на полпути к входной двери один из врачей скорой помощи.
- Кажется, так.
- Вы спасли жизнь этой девочке, мы бы хотели поблагодарить Вас и...
- А можно об этом забыть, будто меня там не было? Понимаете, - начал объяснять, видя изумленные глаза молодого врача, - по некоторым причинам, я не должен был играть в супермена, и если об этом узнают...в общем, давайте вычеркнем мою фамилию, хорошо?
- А что мне написать в отчете?
- Напишите, что Вы ее откачали. И передайте мамаше, чтобы лучше смотрела за девочкой.
Схватив куртку, я быстро вышел на улицу. Прогулка казалась жизненно необходимой процедурой, до возвращения в комнату.
Гребанные клоуны, гребанная мамаша! Девочка действительно чуть не утонула. Меня трясло от негодования, а, может, от страха за ребенка.
Быстрым шагом добрался до парка и гулял там около получаса, стараясь ни о чем не думать, успокаиваясь. Получалось плохо. Если ты часто видишь смерть, ты начинаешь относиться к ней проще, как к чему-то неизбежному, неотвратимому. Нет, привыкнуть невозможно. Скорее, ты принимаешь ее, смиряешься. Но стоит на несколько лет отойти в сторону, абстрагироваться, перестать с ней бороться, то при следующем столкновении тебя снова начинает трясти от ужаса.
Откачал бы этот мужчина ребенка? А что было бы, если бы никто не увидел, как девочка тонет?
Выживет ли она? Шансов много, но возможно всякое. И отек легких, и остановка сердца. Надеюсь, мамаша сознательно отнесется к лечению. Ни единого к чертовой матери сомнения, если родители откажутся от госпитализации, если врачи не увидят опасности, если девочка умрет через несколько дней - в ее смерти буду виноват только я.
Мимо пробежал спортсмен, быстро обгоняя меня и устремляясь вперед, легко касаясь кроссовками асфальта. Взглянув на свои кеды, я тяжело вздохнул - одежда явно не для бега, но что поделаешь? Побежал следом.
Очень хотелось вернуться, попросить докторов, чтобы тщательно обследовали девочку, хотелось попросить ее мать, настоять на госпитализации ребенка... Никто не будет слушать отстраненного врача, а я давно уже сжег свой диплом, чтобы не занимал места на полках.
Бегал я долго, вернулся домой вспотевший, усталый, запыхавшийся.
- Ну, слава Богу! Мы тебя уже потерли! - всплеснула руками Катя. Ее муж, Михаил, начал ее успокаивать, шепча что-то вроде: я же говорил, что он вернется. Девушка Аля тоже была здесь, почему-то не уехала со всеми гостями. Она скрестила руки на груди и смотрела на меня... "как-то странно" - это самое неподходящее выражение из всех, что только можно подобрать, но иного у меня не получилось. Наверное, выглядел я ужасно, не говоря уже про запах пота, струйки которого до сих пор скатывались между лопаток. Мне хотелось в душ, хотелось переодеться в более подходящую одежду и побегать еще. Мне хотелось оказаться в своей комнате.
- Олег, тебе не следовало вмешиваться сегодня, - наконец, сказал сестра. Я и без нее знал, что не следовало. На мгновение перед глазами возникли стены психбольницы, даже пришлось качнуть головой, чтобы прогнать иллюзию.
- Единственное, что мне следовало, - воскликнул я, яростнее, чем следовало, реагируя на разочарованный взгляд сестры, - утопить в бассейне ее мамашу, которая доверила ребенка двум сумасшедшим теткам, разукрашенным в стиле Джокера!
Эффект был восхитительный. Именно в такие моменты начинаешь понимать, что никто из твоих близких, хм, друзей, не верит в твою невиновность.
"А ведь он может", - настолько ясно читалось на лицах присутствующих, что я усмехнулся.
- Подожди, что ты такое говоришь, Катя, - возражает девушка Аля, - он же спас ребенка, пока мы все испуганно таращили глаза! А мамаша этой девочки, действительно, непонятно чем занималась с Павлом в беседке в саду.
Называется, помощь пришла, откуда не ждали. Но разговор этот пора заканчивать, я повернулся в сторону входной двери и совершенно серьезным голосом произнес:
- Эмиль, пойдем, - кивнул головой и пошел к лестнице. Тишина, ударившая мне в спину, была лучшей наградой, за мой необдуманный подвиг.
С Эмилем мы мылись в душе, после чего, улеглись на мою кровать, я даже уступил ему свою подушку и подвинулся, чтобы парню было комфортно. Он не любил, когда я касался его во время сна. Наверное, я не нравился Эмилю, или же, он не является геем. Скорее всего. Впрочем, я этого еще не решил.
***
Нейролептики очень медленно растворяются в воде. Жаль. Мне бы хотелось наблюдать, как они шипят, раздуваются, пенятся... Я мог бы представить, как все это происходит в моем желудке. Как дрянь впитывается в кровь и за несколько секунд разносится по всему организму, наконец, попадает в мозг, где и происходит самое интересное. Нейролептики снижают передачу нервных импульсов в тех системах мозга, где передатчиком этих самых импульсов является дофамин, вызывая при этом такие побочные эффекты, как паркинсонизм, акатизию, дистонию, тризм челюстей, слюнотечение... Гинекомастию, нарушения менструального цикла - ну хотя бы это мне не грозит, половые дисфункции, депрессию, повышенный риск остеопороза, развития онкологической патологии, бесплодия, возникновения опухоли гипофиза... Я мог бы говорить о побочных эффектах часами. Ну, это все потом, а сначала...
Сначала ты перестаешь быть. Тебя словно нет. Зато есть судороги, скованность, тики, непонятные ощущение в области солнечного сплетения, сон с открытыми глазами, ощущение придавленности к земле. И это только самое начало. А потом ты медленно тупеешь.
Наблюдая, как вода в унитазе уносит в канализацию отраву, я думал о том, что мысль о побеге в первые месяцы заключения была единственной. Правда, потом я перестал понимать, зачем я хочу убежать. И когда один раз меня об этом спросили, я растерялся и полез через забор обратно. Это была моя единственная возможность совершить побег, более меня не оставляли наедине на свежем воздухе.
И все-таки, жаль, что они не пенятся, не раздуваются, не шипят.
Утром мне позвонили и пригласили на собеседование в ту самую компанию, за которую так отчаянно извинялась девушка Аля. Наверное, ей очень понравился Эмиль. Хм, еще бы, Эмиль всем нравится.
К огромному бизнес-центру со странным названием Flower, видимо, хозяин очень любит природу, прибыл на тридцать минут раньше, чем необходимо. Наверное, это из-за огромного желания получить эту работу - объяснил я себе, закуривая сигарету и втягивая в себя воздух через медленно тлеющий табак. Часть продуктов горения всасывается в кровь, часть же оседает в альвеолах, легочных пузырях..., но это неважно. Для меня имеет значение та самая часть, которая несется с кровью в мозг, затем воздействует на рецепторы, высвобождая дофамин - вещество, вызывающее чувство удовлетворения. И вот они, мгновения счастья.
Курящие врачи обладают огромной силой воли и отвагой. Они посекундно знают, как гробится их организм, и какие будут последствия, но продолжают это делать. Настоящие отморозки.
Внутренне убранство здания, по крайней мере, первого этажа, полностью соответствует названию самого бизнес-центра. Пять, шесть, семь... восемь! Восемь цветочных магазинов. Дурманящий запах, буйство красок. Наверное, это выглядит очень красиво и радует глаз всех работников двенадцатиэтажной свечки каждое утро и каждый вечер, не считая выхода из здания в течения дня, например, на обед.
Надеюсь, ни у кого из них нет аллергии.
Лифт весьма звонко сообщает о прибытии на восьмой этаж, и я сразу оказываюсь в приемной.
Что ж, если сестренка хочет меня спихнуть, устроив на работу, тем самым избавляя себя от угрызений совести, что выставила на улицу бездомного, безработного, душевнобольного родственника, - я сделаю все, чтобы помочь ей. Угрызения совести - это плохо. От них хорошо помогает ударная доза глицина, которая является частью моих замечательных зелененьких нейролептиков. Похлопав себя по карману, словно отмечая, что они всегда со мной, я подошел к девушке, видимо, секретарю.
***
Аля
- Он совершенно ничего не понимает в технике! - кричали наперебой Эдик и его начальник Александр. - Максимум, что он делал - это качал фильмы с торрента! Он ничего не знает ни о сетях, ни о безопасности. Аля, он переспросил, что такое "роутер"!
- Эммм, Саша, пожалуйста, дай ему шанс, - мне очень хотелось, чтобы наш любимый системный администратор, наконец, заткнулся и исчез куда-нибудь, прихватив помощника. Например, они оба могли бы начать вводить в курс дела новичка.
- Аля, ты хочешь доверить безопасность нашей компании чайнику?!
- Так обучи его. Эдик будет помогать еще целый месяц.
- Всего месяц! Я этому учился несколько лет! Тут миллион тонкостей и деталей, Алечка, дорогая, одумайся, прошу тебя, - взмолился этот самый Эдик.
Стоило ожидать, что помощник системного администратора планировал в течение стажировки новичка повесить на парня, пардон, никакой дискриминации в IT компании, на нового работника все свои обязанности, а самому свалить в декрет раньше срока, но не тут-то было. Помимо основной работы, бедняге, придется учить админить пользователя с самого нуля.
Все мы способны на подвиги. Не думая о людях лучше, чем они есть на самом деле, мы лишаем их возможности стать лучше.
Следующую неделю Олег вел себя тихо. Он по пятам ходил за своим новым, пребывающим в отвратительном настроении гуру и следил за его работой, часто помечая себе что-то в блокноте. Что мне в Олеге понравилось сразу, так это колоссальное желание работать. Я видела его в деле, видела, каким самоотверженным доктором он чуть было не стал, я решила помочь ему, понимая, что никто не возьмет к себе на работу мужчину двадцати семи лет без опыта работы и со справкой от психиатра. Я дала Олегу возможность, и он использовал ее на всю катушку. Этот парень был единственным, кто уходил после меня с работы. Он смотрел веб-семинары, читал профлитературу. Он действительно хотел разобраться в новой для него отрасли, и только за старания заслуживал десять из пяти.
Голову он мыл не каждый день. Его белые сосульки иногда жутко раздражали меня, как и неизменные бесцветные растянутые свитера и выцветшие джинсы. Он словно специально хотел походить на странного. Даже разработчики посмеивались над парнем. Разумеется, я запретила Нине кому бы то ни было рассказывать о прошлом Олега, но к концу первого дня работы все могли говорить только о том, что "Аля взяла на работу шизофреника".
К нему приглядывались, над ним потешались, на его ошибки, которые вполне мог бы допустить любой человек, реагировали с особенным остервенением.
Я не знаю, как он это выносил. С каждым днем, он все больше удивлял меня. Либо, Олег действительно сумасшедший, и я полная дура, так как отдала все пароли крупной компании психу, либо он был шикарным актером.
В первое верить не хотелось, во второе не получалось. Я, как и все, приглядывалась к новому сотруднику, ожидая от него всего, что угодно, частенько лично перепроверяя за ним работу.
А ему нужна была эта работа. Боже, как же ему нужна эта работа! Он терпел все, никто никогда не слышал от него дерзости, не видел ни единой вспышки агрессии, хотя, провоцировали его многие. Было безумно интересно посмотреть, как блондина, "любимчика директорши" увезут в смирительной рубашке санитары.
Один раз, проходя по коридору мимо кабинета разработчиков, я увидела ситуацию, над которой потом смеялась целый вечер:
Олег сидел рядом со Светой, настраивал ей что-то на компьютере. Света, одна из наших ведущих разработчиков, а так же единственная девушка-кодер в компании, откинулась на стуле, скрестив ноги в лодыжках и руки на груди. Ее квадратное, не знающее макияжа лицо выражало крайнее презрение над действиями сисадмина. Однозначно, она знала больше него, но, по причинам, известным только ей, никогда не выполняла работу, за которую ей не платили, даже если приходилось полдня ждать помощи. Ее короткие светло-русые волосы, собранные на затылке нелепым пучком, нервно дрожали от приступов смеха, которые она давила в себе, следя за попытками Олега реанимировать ее компьютер. Парни, то и дело прыскали в клавиатуры, наблюдая за высокомерным выражением лица девушки, меняющим гримасы. Она никогда не поможет, будет час вот так сидеть, наблюдать, но не подскажет.
- Олег, мне работать надо, ты скоро? - якобы скучающим тоном сказала программистка, кокетливо поджимая губы. Зевнула.
- Еще пару минут, что-то не могу разобраться... - Олег хмурился, вглядываясь в экран. Он будто не замечал смешков, доносившихся со всех сторон.
- Может, это... - Света наклонила голову вперед и посмотрела на парня исподлобья. Я поняла, что наша Света задумала что-то ужасное и жестокое. Приготовилась защищать своего нового работника.
- Что? - спросил Олег, не отрывая глаз от монитора.
- Спросишь у голосов, которые постоянно слышишь. А то так до весны просидеть можно.
Я сжала косяк, на который опиралась, пораженно прикрывая глаза. Хамка. Никакого чувства такта... Боже... В кабинете воцарилась полная тишина. Все смотрела на Олега, а тот, медленно повернул к ней лицо, нахмурился. Склонил голову набок, сморщил лоб, словно от боли. Потом взялся за виски и покачал головой, сжал губы, напрягаясь. Казалось, что у него вот-вот начнется припадок или истерика. Я распахнула глаза и зашла в кабинет, Света опасливо откатилась на своем кресле, и тут случилось это. Олег, оторвал ладони от головы, раздраженно взмахнул ими перед собой и воскликнул, громко, на весь кабинет:
- Вы можете говорить по очереди, а не орать наперебой! - с совершенно серьезным лицом.
Минута полнейшей тишины и шока на лицах присутствующих и тут, вдруг, Света закатилась на весь кабинет своим громким, низким хохотом. Парни тут же ее поддержали. Я сама не сдержала улыбки, настолько правдивой была разыгранная сценка.
- Ладно, сегодня не мой день, - совершенно серьезно сказал Олег, - поработай пока так, я подумаю.
- Иди, - Света плакала, - я сама доделаю.
Олег пожал плечами, дескать, как хочешь, и направился к выходу из кабинета. Он ни разу не улыбнулся. На мгновение мне стало жутковато, а вдруг он не пошутил, вдруг действительно обращался к голосами. Проходя мимо меня парень подмигнул, уголки губ на секунду дрогнули и поползли вверх, от чего лицо приобрело совершенно комичное, забавное выражение. Правда, через мгновение все стало по-прежнему, он вышел из кабинета и пошел к себе. А я, погрозив кулаком Свете, вернулась к своей цели. Куда-то же я шла по коридору?
Вечером у Flower меня ожидал черный Кадилак Эскалейд, машина Димы. Он жил по принципу "ты крут ровно на столько, насколько крута твоя машина". А машины у него всегда были новые, последней модели, максимальной комплектации. И неважно, что сам он до сих пор снимал жилье, главное - это дорогой автомобиль.
Лифт мы ждали вместе с Олегом. Парень, небрежно прислонившись к стене левым плечом, наблюдал за мной. Откровенно, как и в прошлый раз, не пытаясь скрывать своей заинтересованности. В некоторые моменты, не было никаких сомнений, он тащился от того, что у него не все в порядке с головой, с удовольствием пользуясь своим положением. Попробовал бы кто-нибудь другой так на меня посмотреть! Но подобное позволял себе только Олег, и я молчала.
- Тяжелый день? - наконец, спросил он, когда я, призвав все свое терпение и самообладание, отвернулась.
- Есть немного, - вновь посмотрела на мужчину, он продолжал пялиться, не сводя своих больших, серых глаз. - Ничего, впереди выходные, высплюсь.
- Хорошие планы, - ответил он, не то, высмеивая, не то соглашаясь.
- А ты чем будешь заниматься? - спросила я, чтобы поддержать беседу, когда мы зашли в лифт, и я нажала кнопку первого этажа.
- В понедельник я впервые буду работать без прикрытия Эдуарда, буду морально готовиться к фиаско.
- Почему обязательно к "фиаско", может, все пройдет хорошо?
- Ну, к хорошему-то я всегда готов, - улыбнулся он и подошел ближе. Я отвернулась, смотря перед собой, а точнее на двери лифта, он стоял за моей спиной. Молчал.
Что-то неприятное было в этом. Лифт большой, рассчитан человек на двенадцать, почему он стоит так близко? С другой стороны, обратила бы я внимание на это, если бы он не был со справкой? Скорее всего, нет, скорее всего, я была бы погружена в мысли о предстоящей встрече с Димой, я бы даже не думала, что кто-то стоит рядом. Дима около месяца не звонил, изредка отвечая на мои попытки поговорить скупым "я очень занят", а если приезжал ко мне в офис, то лишь для того, чтобы обсудить условия нашего договора. А вот сегодня, вдруг, попросил о встрече, шептал непристойности в трубку, ожидая, что я сделаю вид, будто ничего не случилось. Я, проклиная себя за это, я действительно собиралась сделать такой вид. А разве у меня был выбор?
Но, Господи, как же некомфортно! Олег стоял рядом, я слышала, как он дышит, отчего внутри все неприятно сжималось. Казалось, что мы едем уже час. На таком расстоянии разрешается находиться только родным или любовникам... Если я отойду, он обидится?
- Я не обижусь, если ты попросишь меня отойти, - сказал он очень тихо, на ухо мне. Я вздрогнула, сделала шаг в сторону, обернулась. Он продолжал стоять на том же месте и смотреть на меня. Видимо, увидев, испуг в моих глазах, удовлетворенно усмехнулся. Потом, вдруг, посерьезнел и сказал, уже под звук раздвигающихся дверей:
- Ты вкусно пахнешь.
- Я не пользовалась сегодня туалетной водой, - быстро ответила я, выходя. Он шел рядом.
- И я об этом. Мне нравится, как ты пахнешь, а твоя туалетная вода не нравится.
- Зачем ты мне это говоришь? - спросила я, резко останавливаясь. Он последовал моему примеру.
- Я подумал, что такое приятно слышать. Я знаю, что тебе не нравится, как я выгляжу, ты смотришь брезгливо на мои волосы. Но мне нравится, как ты одеваешься. Я тебя чем-то обидел?
- У меня такое ощущение, что ты впервые разговариваешь с женщиной. Так неуклюже, - я не могла понять, он действительно настолько недалекий или просто издевается. Я понятия не имела, как разговаривать с психически нездоровыми людьми.
- Я был женат, - ответил незамедлительно, - мне нравится говорить простые вещи, глядя в глаза, - и он действительно смотрел в глаза, - а еще мне нравится, когда ты улыбаешься. Зазвонил мой телефон, вероятно, это торопил Дима.
- Твой друг на "пятилитровом убийце окружающей среды"? - понимающе кивнул Олег. - Он никогда на тебе женится, - сказал он, склонов голову набок. - А знаешь почему?
И, не понимая, зачем мне мнение шизофреника, я ответила:
- Почему?
- Потому что он дурак, - весело улыбнулся. - А ты зря тратишь себя на него. Хороших выходных.
- И тебе, - ошеломленная наглостью, и совершенно простым, будничным тоном, с которым он рассуждал важнейших вещах в моей жизни, ответила я.
- Надеюсь, ты когда-нибудь еще позволишь почувствовать мне твой запах и выбросишь свои мерзкие духи, - с этими словами он пошел вперед, и я, постояв еще минуту, покинула здание следом.
- К тебе, ко мне? - спросил Дима, целуя меня в щеку, как только я села в машину. Краем глаза я заметила на заднем сидении букет красных роз, целью которого, по всей видимости, было откупиться от меня, задобрив. Я смотрела, как по улице идет Олег, перекинув рюкзак через плечо и понимала, что он абсолютно прав. Сидящий рядом со мной мужчина никогда не будет полностью моим.
Тогда зачем я с ним сплю?
Этот, казалось бы, совершенно простой вопрос обескуражил. Я впервые задала себе его.
Сидя с широко открытыми глазами, не моргая, я впервые за последние пять лет думала о своей личной жизни. О том, чего я хочу в этой самой своей личной жизни.
- Дима, отвези меня домой, пожалуйста. Мне что-то нездоровится. Давай созвонимся на неделе, - проговорила я четко, громко и уверенно.
***
Олег
Новая работа пугала меня до чертиков. Кстати, о чертиках...
В Университете ходила байка про одного психиатра, который "изгонял" бесов из шизофреников. То есть, если человек обращался к нему за помощью, тот, разумеется, по большому секрету, говорил, что пациента захватили бесы, и всего за несколько тысяч долларов, он поможет несчастному вернуть сон, аппетит, хорошее настроение, и... что-то еще... Ах да! И изгонит бесов.
На самом деле, это печальный случай из практики, позднее превратившийся в местный прикол. Как-то раз в клинике, когда мне удалось несколько дней отлынивать от нейролептиков, меня посетила мысль, казавшаяся в тот момент безумно веселой. Я прыгал по кроватям и кричал, что мне срочно нужен экзорцист, что мою бессмертную душу терзают демоны. Я честно пытался зависнуть в воздухе, но раз на десятый понял, что мои бесы летать не умеют. Тогда я хотел залезть по стене, подобно пауку, но тут меня поймали, что-то вкололи и доказали, что смирительные рубашки, хоть и запрещены в нашей необъятной стране, продолжают активно использоваться.
Бесов из меня тогда, кстати, так и не выгнали, еще пару дней я пытался кричать, произнося это слово, правда, уже не понимал зачем. Просто последней мыслью перед началом действия дряни было: я нуждаюсь в экзорцисте. Зациклило меня тогда.
Мне нравилось здание, нравились просторные светлые кабинеты, нравились люди. Практически каждому из них я мог бы поставить диагноз, причем, половине - с первого взгляда. Особенно этой девушке-парне Свете. Не знаю, почему она меня так невзлюбила по началу, сейчас, кажется, относится намного лучше, хотя к ее грубой манере разговаривать я до сих пор не привык, слегка теряясь каждый раз, когда она говорит матерно. Видимо, женщинам приходится омужичиваться, когда те сутками находятся в мужском коллективе. Самое печальное, что ей очень нравится один из разработчиков, но того, судя по порно сайтам, которые он часто посещает прямо на работе, интересуют именно девушки. Женственные, стройные, с формами, в основном блондинки.
С другой стороны, моя начальница, Алла Константиновна не омужичилась же! Красивая девушка, живая, настоящая. Особенно мне очень нравится, когда она зачесывает волосы наверх. У нее очень красивая тонкая шея.
С тех пор, как я смирился с тем, что я шизофреник, я стал совершенно иначе относиться к своим желаниям. Если бы подобные мысли посетили меня раньше, я бы их быстро отогнал и забыл как о страшном сне. Теперь все иначе.
Я знаю, что мне уже двадцать семь лет, слава богу, давно не подросток, но единственное, о чем я могу думать, глядя на тонкий изгиб ее шейки - я безумно хочу поставить на ней засос.
Самый настоящий, красный, если повезет - синеватый. Кровоподтек, разрыв подкожных сосудов. Бесы, захватившие мою голову, на ее светлой коже мой засос смотрелся бы восхитительно! В следующий раз, я скажу об этом Але, когда будет такая возможность. Разумеется, я не собираюсь ее смущать при всех. Хотя, скорее всего, бедная девушка итак будет шарахаться от меня после нашего недавнего короткого разговора у лифта.
Я снял квартиру недалеко от работы, за тридцать минут быстрым шагом дохожу спокойно. Это очень хорошо, потому что я не люблю ездить на автобусах, а машину мне водить нельзя. Сестра говорила, что будет приходить и помогать убираться, готовить, за почти полгода она приходила два раза - в первую и во вторую неделю. Впрочем, меня это устраивало. Еженедельные походы к "доктору" отменно компенсировали мне недостаток презрения со стороны родственников, так что все в норме.
Скоро год, как я не ем дрянь. Я стал лучше мыслить, намного. Я перестал забывать какое сегодня число и что мне необходимо сделать. Определенно, это хороший знак. Правда, на работе я по-прежнему абсолютно все записываю в свой ежедневник, так как это не то место, где ошибки сойдут с рук, потому что ты неполноценный.
Там, наоборот, приходится из кожи вон лезть, чтобы доказать свою полноценность.
Нельзя не отметить улучшение моей сообразительности. Если раньше мне приходилось пересматривать вебинар, или урок по моей новой специальности четыре раза (как минимум), часто останавливая запись, давая себе время понять речь говорившего, запомнить суть, сейчас хватает одного-двух. Я снова начал читать, и я помню сюжеты новых книг. Если честно, чтобы не расстраивать себя слишком сильно, я начал с книг, которые в свое время зачитывал до дыр: Мастера и Маргариту, Над пропастью во ржи, Сто лет одиночества и прочее. Сюжеты этих историй я помнил до мелочей, поэтому, если забывал на чем остановился, особо не расстраивался, открывал первую попавшуюся страницу и продолжал чтение. Вчера я домучил первую за последние почти четыре года новую для меня книгу: "Гарри Поттер и что-то там", а потом сел и написал изложение. Мой "доктор" сказал, что суть я передал без ошибок.
