Сила духа и разум гигантский

БЕЗУМНЫЕ ГРАНИ ТАЛАНТА

Diagnosis post exitus letalis

Автор-составитель А.В.ШУВАЛОВ

 

Сила духа и разум гигантский

Встречаются не у всех,

И безумные грани таланта

Гарантировать могут успех.

 

Сняв запреты и степени риска,

Рвётся вверх подсознания гром.

Если тлела способностей искра,

То теперь она вспыхнет костром.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Безумные грани таланта... Не так лирично, но более жестко и определённо формулировался вопрос психиатрами прошлого и начала нашего века: гениальность и помешательство, гений и безумие, сумасшествие и талантливость... Так или иначе, любая работа на эту тему вызывала и вызывает двоякую реакцию: одобрение одних, резкое неприятие и ожесточённую критику других. Для одних подобная постановка вопроса - "откровение", для других - "богохульство". Нетрудно предвидеть реакцию и на эту книгу.

Но не только поставленные в связь, талант и психическая болезнь вызывают амбивалентные чувства. И взятые порознь, они во все времена пробуждали в людях чувства не менее противоречивые. И гений, и сумасшедший - пророк и кумир для одних, дьявол и изгой в глазах других. Неоднозначна и оценка во времени: вчера - это откровение гения, сегодня - ложные построения "психопата фанатика". Что будет завтра?..

В любом случае, "они" - иные, чем "мы". "Они" пугают и удивляют, "они" шокируют и поражают, "они" изменяют границы своей психической реальности, выходят за рамки существующей культуры, обогащая её, тем самым расширяют опыт человечества. Их ум свободен от догм. И это объединяет их, но проводит невидимую черту между "ними" и "нами".

Большинство психиатров (вслух или про себя) констатируют как установленный факт связь гениальности, одарённости с психопатологическими расстройствами. Традиционное мышление, стремящееся к "порядку" и следующее по созданной схеме, на одном полюсе проявления человеческого духа ставит сумасшествие, на другом - гениальность. Вольно или невольно вносится и морально-этическая оценка: первый полюс мыслится отрицательным, второй положительным. Так что же это: полюса, противоположности или единство противоположностей? Может быть, дилемма разрешается синтезом, "разумом неразумия" (Голосовкер Я.Э.,1987)?!

И всё же приходится признать, что, несмотря на внешнее очевидное различие и менее очевидное внутреннее сходство, связь "гениальность - сумасшествие" пока не очень ясна, а тайна этой связи очень глубока. Она-то и будоражит умы исследователей вот уже второе столетие. Список работ, посвящённых этой теме, практически необозрим, но работ обзорного, сводного характера не так много, а на русском языке - вообще единицы. Многообещающим началом было издание под редакцией Г. В. Сегалина "Клинического архива гениальности и одарённости (эвропатологии)", осуществлявшееся в 1925 - 1929 гг. В начале 30-х годов практически все выпуски изъяты из библиотек и пущены под нож. Кому из психиатров они сегодня известны? В последние годы стали появляться редкие патографические статьи и популярные журнальные публикации, но все они - результат побочных наблюдений и исследований, а не итог целенаправленного поиска.

Данная книга не повторяет и не копирует "Архив" Сегалина, это самостоятельная попытка сбора и систематизации патографических сведений о сотнях выдающихся личностей, итог многолетнего кропотливого труда. Справочник охватывает различные лица: от людей искусства до государственных деятелей. И хотя творческие гении - пасынки своего времени (гений, понятый и оценённый своим временем, - исключение), а государственные деятели - непосредственные его созидатели, общее, что объединяет их в этой книге, одно - наличие психической патологии. И неудивительно, что "пасынков" в этом списке "больных гениев" больше, - на то они и "пасынки". Патографический материал приводится в основном по отечественным источникам, в некоторых случаях и беллетристическим (в вопросах психологии творчества художественное описание, опирающееся на факты, может оказаться более тонким и верным). Читатель обратит внимание на неравнозначность приводимых патографических справок как по объёму, так и по глубине раскрытия материала. Это вполне понятно и объяснимо: несмотря на свою большую историю, патографические исследования всё ещё находятся в стадии накопления материала и первых объясняющих гипотез.

Автор-составитель не избежал соблазна дать к некоторым случаям своё заключение, выставить свой диагноз. Но точки над "i" ставить рано. Психиатрический диагноз изменчив не только во времени, от страны к стране, но и от одного специалиста к другому. В конце концов, нет ничего более красноречивого, чем факты.

Хотелось бы предостеречь читателя от морально-этического подхода к клиническому материалу. Больной не может быть "плохим" или "хорошим" в зависимости от своего диагноза. Он может быть лишь более или менее "тяжёлым" или "лёгким". Поэтому не следует рассматривать наличие какого-либо одиозного расстройства (например, алкоголизма) как попытку "опорочить", "бросить тень" на ту или иную личность. "Если психиатрия есть наука, то она имеет полное право при всяких условиях применять эти научные данные там, где для этого имеются основания, не считаясь с тем, что тот или иной объект является любимцем богов или людей." (Ланге В., 1928).

Будем надеяться, что появление этой книги возбудит угасший интерес к проблеме связи психопатологии и творчества и послужит толчком (а возможно и "базой данных") к появлению новых работ в этом направлении. Не сказал последнего слова, возможно, и автор данной книги.