Народное хозяйство в целом

Но раньше, чем перейти к цифрам, позвольте изложить несколько общих положений, определяющих нашу работу по строительству социалистического хозяйства (я с хозяйства думаю начать).

Первое положение. Мы работаем и строим в обстановке капиталистического окружения. Это значит, что паше хозяйство и наше строительство будут развиваться в противоречии, в столкновениях между системой нашего хозяйства и системой хозяйства капиталистического. Этого противоречия нам не избегнуть никак. Это есть рамки, в пределах которых должна протекать борьба двух систем, системы социалистической и системы капиталистической. Это значит, кроме того, чти наше хозяйство должно строиться не только в его противопоставлении вовне хозяйству капиталистическому, но и в противопоставлении различных элементов внутри нашей страны, в противопоставлении социалистических элементов элементам капиталистическим.

Отсюда вывод: мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мирового капитализма, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны.

Есть две генеральные линии: одна исходит из того, что наша страна должна остаться еще долго страной аграрной, должна вывозить сельскохозяйственные продукты и привозить оборудование, что на этом надо стоять и по этому пути развиваться и впредь. Эта линия требует по сути дела свёртывания нашей индустрии. Она получила своё выражение недавно в тезисах Шанина (может быть, кто-либо читал их в “Экономической Жизни”). Эта линия ведёт к тому, что наша страна никогда, или почти никогда, не могла бы по-настоящему индустриализироваться, наша страна из экономически самостоятельной единицы, опирающейся на внутренний рынок, должна была бы объективно превратиться в придаток общей капиталистической системы. Эта линия означает отход от задач нашего строительства.

Это не наша линия.

Есть другая генеральная линия, исходящая из того, что мы должны приложить все силы к тому, чтобы сделать нашу страну страной экономически самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке, страной, которая послужит очагом для притягивания к себе всех других стран, понемногу отпадающих от капитализма и вливающихся в русло социалистического хозяйства. Эта линия требует максимального развёртывания нашей промышленности, однако в меру и в соответствии с темп ресурсами, которые у нас есть. Она решительно отрицает политику превращения нашей страны в придаток мировой системы капитализма. Это есть наша линия строительства, которой держится партия и которой будет она держаться и впредь. Эта линия обязательна, пока есть капиталистическое окружение.

Другое дело, когда победит революция в Германии или во Франции, или в обеих странах вместе, когда там начнется социалистическое строительство на более высокой технической базе. Тогда мы от политики пре вращения нашей страны в независимую экономическую единицу перейдем к политике включения нашей страны в общее русло социалистического развитая. Но пока этого еще не произошло, нам абсолютно необходим тот минимум независимости для нашего народного хозяйства, без которого невозможно будет уберечь нашу страну от хозяйственного подчинения системе мирового капитализма.

Таково первое положение.

Второе положение, которым мы так же должны руководствоваться при нашем строительстве, как и первое', состоит в том, чтобы учитывать каждый раз особенности нашего руководства народным хозяйством в отлично от руководства в странах капиталистических. Там, в капиталистических странах, господствует частный капитал, там ошибки отдельных капиталистических трестов, синдикатов, тех или других групп капиталистов исправляются стихией рынка. Слишком много произведено,—будет кризис, но потом, после кризиса, хозяйство придёт в норму. Слишком увлеклись ввозом и получили пассивный торговый баланс,—вексельный курс качнется, получится инфляция, сократится импорт, повысится экспорт. Всё это в порядке кризисов. Ни одна сколько-нибудь крупная ошибка и сколько-нибудь крупное перепроизводство или серьезный отрыв производства от всей суммы спроса не обходится в странах капиталистических без того, чтобы промахи, ошибки и отрывы не исправлялись в порядке того пли иного кризиса. Так живут в странах капитализма. Но мы так жить не можем. Там мы видим кризисы хозяйственные, торговые, финансовые, задевающие отдельные группы капиталистов. У нас—другое дело. Каждая серьёзная заминка в торговле, в производстве, каждый серьезный просчет в нашем хозяйстве кончается не тем или иным отдельным кризисом, а бьет по всему народному хозяйству. Каждый кризис, будь то торговый, финансовый, промышленный, может превратиться у нас в общий кризис, бьющий по всему государству. Поэтому от нас требуется особая осмотрительность и прозорливость при строительстве. Поэтому мы здесь должны руководить хозяйством в плановом порядке так, чтобы просчетов было меньше, чтобы наше руководство хозяйством было архипрозорливым, архипредусмотрительпым, архибезошибочным. Но так как, товарищи, мы, к сожалению, не отличаемся ни особой прозорливостью, ни особой предусмотрительностью, ни особыми способностями безошибочного руководства хозяйством, так как мы всего только учимся строить, то у нас ошибки бывают и будут ещё впредь. Поэтому мы должны строить с резервами, нам необходимы резервы, которые могли бы покрывать наши прорехи. Вся наша работа за последние два года показывает, что мы не гарантированы ни от случайностей, ни от ошибок. В области сельского хозяйства очень многое зависит у нас не только от нашего хозяйствования, но и от природных сил (недороды и пр.). В области промышленности очень многое зависит не только от нашего хозяйствования, но и от внутреннего рынка, которым мы еще не овладели. В области внешней торговли очень многое зависит не только от нас, но и от поведения западноевропейских капиталистов, причём чем больше растет наш экспорт и импорт, тем больше мы становимся зависимыми от капиталистического Запада, тем больше становимся уязвимыми для ударов со стороны врагов. Чтобы обеспечить себя от всех этих случайностей и неизбежных ошибок, нам нужно усвоить себе мысль о необходимости накопления резервов.

Мы не гарантированы от недородов в области сельского хозяйства. Поэтому нужен резерв. Мы не гарантированы от случайностей внутреннего рынка по линии развития нашей промышленности. Я уже не говорю о том, что, живя на свои собственные накапливаемые средства, мы должны быть особенно скупыми ii сдержанными в деле расходования накопленных средств, стараясь каждую копейку вкладывать разумно, т. е. в такое дело, развитие которого в каждый данный момент абсолютно необходимо. Отсюда необходимость резервов для промышленности. Мы не гарантированы от случайностей по линии внешней торговли (замаскированный бойкот, замаскированная блокада и пр.). Отсюда необходимость резервов.

Можно было бы увеличить вдвое отпуск сумм на сельскохозяйственный кредит, но тогда не осталось бы необходимого резерва для финансирования промышленности, промышленность далеко отстала бы в своем развитии от сельского хозяйства, выработка фабрикатов сократилась бы, получилось бы вздутие цен на фабрикаты со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Можно было бы положить вдвое больше ассигновок на развёртывание промышленности, но это был бы такой быстрый темп развития промышленности, которого мы не выдержали бы ввиду большого недостатка свободных капиталов, и на почве которого мы наверняка сорвались бы, не говоря уже о том, что не хватило бы резерва для кредитования сельского хозяйства.

Можно было бы двинуть вперед развитие нашего импорта, главным образом импорта оборудования, вдвое больше, чем это имеет место теперь, для того, чтобы быстрым темпом двинуть вперёд развитие промышленности, но это могло бы вызвать превышение ввоза над вывозом, образовался бы пассивный торговый баланс, и была бы подорвана наша валюта, т.е. была бы подорвана та основа, на почве которой только и возможно планирование и развитие промышленности.

Можно было бы, но глядя ни на что, двинуть вперед экспорт вовсю, не обращая внимания на состояние внутреннего рынка, но это обязательно вызвало бы большие осложнения в городах в смысле быстрого поднятия цен на сельскохозяйственные продукты, в смысле подрыва, стало быть, зарплаты и в смысле некоторого искусственно организованного голода со всеми вытекающими отсюда результатами.

Можно было бы поднять вовсю зарплату рабочих не только до довоенного уровня, но и выше, но это обстоятельство вызвало бы понижение темпа развития нашей промышленности, ибо развертывание промышленности при наших условиях, при отсутствии займов извне, при отсутствии кредитов и т.д., возможно лишь на основе накопления некоторой прибыли, необходимой для финансирования и питания промышленности, что, однако, было бы исключено, т.е. было бы исключено сколько нибудь серьезное накопление, если бы темп подъема зарплаты был взят нами чрезвычайно ускоренный.

И т. д. и т. п.

Таковы те два основных руководящих положения, которые должны будут служить факелом, маяком в нашей работе по строительству нашей страны.

Теперь позволь те перейти к цифрам.

Впрочем, ещё одно отступление. У нас в системе нашего хозяйства имеется некоторая пестрота—целых пять укладов. Есть уклад хозяйства почти что натуральный: это—такие крестьянские хозяйства, товарности продукции которых очень мала. Есть второй уклад хозяйства, уклад товарного производства, где товарность в крестьянском хозяйстве играет решающую роль. Есть третий уклад хозяйства—частный капитализм, который не убит, который оживился и будет до известных пределов оживляться, пока у нас есть нэп. Четвёртый уклад хозяйства, это—госкапитализм, т.е. тот капитализм, который мы допустили и имеем возможность контролировать и ограничивать так, как хочет этого пролетарское государство. Наконец, пятый уклад — социалистическая промышленность, т. е. наша госпромышленность, где в производстве представлены не два враждебных класса —пролетариат и буржуазия, а один класс — пролетариат.

Об этих пяти укладах я хотел сказать два слова, потому что без этих двух слов трудно будет понять ту группу цифр, которую я оглашу, и ту тенденцию, которая в развитии нашей промышленности отмечается, тем более, что об этих пяти хозяйственных укладах в системе нашего строя Ленин говорил в своё время достаточно подробно, уча нас тому, чтобы умели учитывать борьбу между этими укладами в нашей строительной работе.

Я хотел бы сказать два слова о госкапитализме и о госпромышленности, являющейся по типу социалистической, для того, чтобы рассеять те недоразумения и ту путаницу, которые вокруг этого вопроса сложились в партии.

Можно ли назвать нашу государственную промышленность госкапиталистической? Нельзя. Почему? Потому, что госкапитализм в условиях диктатуры пролетариата есть такая организация производства, где представлены два класса: класс эксплуатирующий, владеющий средствами производства, и класс эксплуатируемый, не владеющий средствами производства. Какую бы особую форму ни имел госкапитализм, он должен быть всё же капиталистическим по своему существу. Ильич, когда он анализировал госкапитализм, имел в виду прежде всего концессии. Возьмём концессии и посмотрим, представлены ли тут два класса. Да, представлены. Класс капиталистов, т.е. концессионеров, которые эксплуатируют и временно владеют средствами производства, и класс пролетариев, который эксплуатируется концессионером. Что здесь мы не имеем элементов социализма, это ясно хотя бы из того, что никто не посмеет сунуться в концессионное предприятие с кампанией о поднятии производительности труда, ибо все знают, что концессионное предприятие есть не социалистическое, чуждое социализму предприятие.

Возьмём другой тип предприятий — государственные предприятия. Являются ли они госкапиталистическими? Нет, не являются. Почему? Потому, что в них представлены не два класса, а один класс, класс рабочих, который в лице своего государства владеет орудиями и средствами производства и который не эксплуатируется, ибо максимум того, что получается в предприятии сверх заработной платы, идёт на дальнейшее развёртывание промышленности, т.е. на улучшение положения всего рабочего класса в целом.

Могут сказать, что это всё-таки не полный социализм, если иметь в виду те пережитки бюрократизма, которые сохранились в управляющих органах наших предприятий. Это правильно. Но это не противоречит тому, что госпромышленность есть по типу производство социалистическое. Есть два типа производства: капиталистический тип, в том числе и госкапиталистический, где есть два класса, где производство работает на прибыль для капиталиста, и есть другой, социалистический тип производства, где эксплуатации нет, где средства производства принадлежат рабочему классу и где предприятия работают не на прибыль для чуждого класса, а на расширение промышленности для рабочих в целом. Ленин так и говорил, что наши государственные предприятия есть последовательно-социалистические по типу предприятия.

Здесь можно было бы провести аналогию с нашим государством. Наше государство тоже называется не буржуазным, ибо оно есть по Ленину новый тип государства, тип государства пролетарского. Почему? Потому, что наш государственный аппарат работает не на угнетение рабочего класса, как это имеет место со всеми без исключения буржуазными государствами, а на освобождение рабочего класса от гнёта буржуазии. Вот почему по типу своему наше государство есть пролетарское государство, хотя дряни в аппарате этого государства и пережитков старины можете найти сколько угодно. Никто, как Ленин, провозгласивший наш советский строй пролетарским типом государства, не ругал его так крепко за его бюрократические пережитки. Тем не менее он твердил всё время, что наше государство есть новый тип пролетарского государства. Надо отличать тип государства от того наследия и пережитков, которые еще сохранились в системе и аппарате государства. Точно так же следует обязательно отличать бюрократические пережитки в госпредприятиях от того типа построения промышленности, который у нас называется типом социалистическим. Нельзя говорить, что так как в хозяйственных органах или в трестах есть еще ошибки, бюрократизм и т. п., то наша государственная промышленность не есть социалистическая. Нельзя так говорить. Тогда и наше государство, по типу своему —пролетарское, не было бы пролетарским. Я могу назвать целый ряд аппаратов буржуазных, лучше и экономнее работающих, чем наш пролетарский государственный аппарат. Но это еще не значит, что наш государственный аппарат не есть пролетарский, что наш государственный аппарат не стоит по типу выше буржуазного. Почему? Потому, что этот буржуазный аппарат хотя и лучше работает, но работает он на капиталиста, а наш пролетарский государственный аппарат, если даже он вихляет иногда, то всё же работает на пролетариат, против буржуазии.

Эту принципиальную разницу нельзя забывать. То же самое нужно сказать о государственной промышленности. Нельзя на основании неувязок и пережитков бюрократизма, которые имеются в управляющих органах наших госпредприятий и которые еще будут существовать, нельзя на основании этих пережитков и этих недостатков забывать, что наши предприятия по существу своему являются предприятиями социалистическими. На предприятиях, например, Форда, работающих исправно, может быть, и меньше воровства, но все-таки они работают на Форда, на капиталиста, а ваши предприятия, где иногда бывает воровство и где не всегда складно идут дела, всё же работают на пролетариат.

Вот эту принципиальную разницу забывать нельзя. Перейдём теперь к цифрам о нашем народном хозяйстве в целом.

Сельское хозяйство. Его валовая продукция за 1924/25 год, если сравнить его уровень с уровнем довоенным, с уровнем 1913 года, поднялась до 71%. Иначе говоря, в 1913 году было произведено на 12 миллиардов рублей с лишним по довоенным ценам, а в 1924/25 году произведено на 9 миллиардов рублей с лишним. К будущему 1925/26 году предполагается, на основании данных, имеющихся у наших планирующих органов, дальнейший подъем продукции довести до 11 миллиардов рублей, т. е. до 91% довоенного уровня. Сельское хозяйство растет,—этот вывод естественно напрашивается.

Промышленность. Если взять всю промышленность, и государственную, и концессионную, и частную, то в 1913 году вся промышленность давала на 7 миллиардов рублей валовой продукции, а в 1924/25 году дала 5 миллиардов. Это—71% довоенной нормы. Наши планирующие органы предполагают, что к следующему году производство дойдет до 6½ миллиардов, т.е. это составит около 93% довоенной нормы. Промышленность подымается. В этом году она поднялась быстрее, чем сельское хозяйство.

Особо нужно отметить вопрос об электрификации. Планом ГОЭЛРО в 1921 году намечена была постройка в течение 10—15 лет 30 электростанций мощностью в 1 500 тыс. киловатт и стоимостью в 800 млн. золотых рублей. До Октябрьской революции мощность электростанций составляла 402 тыс. киловатт. Нами построены до настоящего времени станции мощностью в 152,35 тыс. киловатт и намечено к пуску в 1926 году 326 тыс. киловатт. Если развитие пойдет таким темпом, то в 10 лет, т. е. примерно к 1932 году (минимально намеченный срок), план электрификации СССР будет осуществлен. Параллельно росту электростроительства идет рост электропромышленности, программа которой на 1925/26 год рассчитана на 165—170% от довоенного уровня. Необходимо, однако, отметить, что постройка больших гидроэлектрических станций приводит к большому перерасходу средств по сравнению с намеченными планами. Например, первоначальная смета Волховстроя была составлена в 24 300 тыс. “ориентировочных” рублей, а к сентябрю 1925 года она выросла до 95 200 тыс. червонных рублей, что составляет 59% средств, затраченных на сооружение первоочередных станций, при мощности Волховстроя в 30% мощности этих станций. Первоначальная смета Земо-Авчальской станции была намечена в 2 600 тыс. золотых рублей, а последние требования составляют около 16 млн. червонных рублей, из которых около 12 млн. уже израсходовано.

Если взять и сравнить производство государственной и кооперативной промышленности, так или иначе объединенной, с производством частной промышленности, то получится у нас вот что: в 1923/24 году государственная и кооперативная промышленность имела из всей суммы промышленного производства за год 76,3%, частная—23,7%, а в 1924/25 году доля государственной и кооперативной промышленности составляла 79,3%, доля же частной промышленности уже не 23,7%, а 20,7%.

Удельный вес частной промышленности упал за этот ” период. В будущем году предполагается, что доля государственной и кооперативной промышленности составит около 80%, доля же частной промышленности снизится до 20%. Абсолютно частная промышленность растёт, но так как государственная и кооперативная промышленность растут быстрее, то удельный вес частной промышленности падает прогрессивно.

Вот факт, с которым нельзя не считаться и который говорит о том, что перевес социалистической промышленности над промышленностью частной составляет неоспоримый факт.

Если взять имущество, сосредоточенное в руках государства, и имущество, имеющееся в руках частных хозяйствующих лиц, то выходит, что и в этой области,— я имею в виду контрольные цифры Госплана,—перевес на стороне пролетарского государства, ибо капитальных фондов имеется у государства на сумму не менее 11,7 миллиарда (на червонные рубли), а частным владельцам, главным образом крестьянским хозяйствам, принадлежит фондов на сумму не более 7 с половиной миллиардов.

Это—факт, говорящий о том, что доля обобществлённых фондов весьма высока, и эта доля возрастает в сравнении с долей имущества необобществлённого сектора.

И всё же наш строй в целом нельзя еще назвать ни капиталистическим, ни социалистическим. Наш строй в целом есть переходный от капитализма к социализму,—где всё еще преобладает, в смысле объёма продукции, частновладельческое крестьянское производство, но где доля социалистической промышленности растёт непрерывно. Доля социалистической промышленности растёт так, что эта промышленность, пользуясь своей концентрированностью, пользуясь своей организованностью, пользуясь тем, что у нас есть диктатура пролетариата, пользуясь тем, что транспорт в руках государства, пользуясь тем, что кредитная система—наша и банки—наши, пользуясь всем этим, наша социалистическая промышленность, доля которой во всём объёме народного производства растёт шаг за шагом, эта промышленность, идя вперёд, начинает подчинять себе частную промышленность, приспосабливать к себе и вести за собой все остальные уклады хозяйства. Такова уж судьба деревни,—она должна итти за городом, за крупной промышленностью.

Вот основной вывод, который получается, ежели поставить вопрос о характере нашего строя, о доле социалистической промышленности в этом строе, о доле частнокапиталистической промышленности, о доле, наконец, мелкого товарного, главным образом крестьянского, производства в общем народном хозяйстве.

Два слова о госбюджете. Вам должно быть известно, что он вырос у нас до 4 миллиардов рублей. Если взять в довоенных рублях, то наш государственный бюджет, в сравнении с государственным бюджетом довоенного времени, составит не менее 71%. Затем, если к сумме общегосударственного бюджета прибавить сумму местных бюджетов, насколько их можно подсчитать, то тогда наш государственный бюджет составит не менее 74,6% по сравнению с 1913 годом. Характерно то, что в системе нашего государственного бюджета удельный вес неналоговых доходов много выше, чем удельный вес доходов налоговых. Всё это также говорит о том, что хозяйство наше растёт и идёт вперёд.

Вопрос о прибылях, которые мы имели за прошлый год, от наших государственных и кооперативных предприятий, имеет важнейшее значение, так как мы — страна, бедная капиталами, страна, не имеющая крупных займов извне. Мы должны зорко приглядываться к нашим промышленным, торговым предприятиям, банкам и кооперации для того, чтобы знать, чем мы можем располагать на предмет дальнейшего развёртывания нашей промышленности. В 1923/24 году госпромышленность союзного значения и Главметалл дали, кажется, около 142 млн. червонных рублей прибыли. Из них 71 млн. был отчислен в казну. В 1924/25 году мы имеем уже 315 млн. Из них 173 млн. по плану предполагается отчислить в казну.

Государственная торговля союзного значения в 1923/24 году дала около 37 млн., из них 14 млн. пошло в доход казны. В 1925 году мы имеем меньше— 22 млн., ввиду политики снижения цен. Из этой суммы пойдёт в доход казны около 10 миллионов.

По внешней торговле в 1923/24 году мы имели прибыли 26 с лишним миллионов рублей, из них около 17 млн. пошло в доход казны. В 1925 году внешняя торговля даёт или, вернее, дала уже 44 млн. Из них 29 млн. идёт в доход казны.

По подсчётам Наркомфина, в 1923/24 году банки дали прибыли 46 млн., из них 18 млн. пошло в доход казны, в. 1924/25 году—97 с лишним миллионов, из коих 51 млн. пошёл в доход казны.

Кооперация потребительская дала в 1923/24 году 57 млн. прибыли, сельскохозяйственная—4 млн.

Цифры, которые я только что приводил, более или менее преуменьшены. Вы знаете—почему. Вы знаете, как у нас вычисляют хозорганы в видах того, чтобы больше оставить у себя, для расширения дела. Если эти цифры вам покажутся малыми, а они действительно малы, то учтите, что они немного преуменьшены.

Несколько слов об оборотах нашей внешней торговли.

Если весь наш торговый оборот за 1913 год принять за 100, то окажется, что в 1923/24 году мы в своей внешней торговле достигли 21% довоенного уровня, в 1924/25 году—26% довоенного уровня. Экспорт в 1923/24 году равнялся 522 млн. рублей; импорт— 439 млн.; общий оборот—961 млн.; активное сальдо— 83 млн. В 1923/24 году мы имели активный торговый баланс. В 1924/25 году экспорт равнялся 564 млн.; импорт — 708 млн.; общий оборот —1 272 млн.; сальдо — минус 144 млн. Этот год мы закончили по линии внешней торговли с пассивным балансом в 144 миллиона. Позвольте мне на этом несколько остановиться. Это пассивное сальдо в истекшем хозяйственном году у нас часто склонны объяснять тем, что мы в этом году, ввиду недорода, ввезли много хлеба. Но хлеба мы ввезли на 83 млн., а тут получается минус 144 млн. К чему ведёт этот минус? К тому, что, покупая больше, чем продаём, ввозя больше, чем вывозим, мы тем самым ставим под вопрос наш расчётный баланс и, стало быть, нашу валюту. У нас была директива XIII съезда партии о том, чтобы партия добивалась во что бы то ни стало активного торгового баланса. Я должен признаться, что мы все, и советские органы, и Центральный Комитет, допустили тут грубейшую ошибку, не выполнив данной нам директивы. Трудно было ее выполнить, но всё-таки можно было бы, по крайней мере, некоторое активное сальдо получить при известном нажиме. Мы эту грубую ошибку допустили, и съезд должен её исправить. Впрочем, Центральный Комитет сам постарался её исправить в ноябре этого года на специальном заседании, где, просмотрев цифры нашего ввоза и вывоза, принял решение о том, чтобы к будущему году,—а мы набрасывали там основные элементы нашего внешнеторгового оборота на будущий год,— чтобы к будущему году внешняя торговля была заключена с активным сальдо, по крайней мере, в 100 млн. Это необходимо. Это абсолютно необходимо для такой страны, как наша страна, где капиталов мало, куда ввоз капиталов из-за границы не происходит или происходит в минимальной степени, и где расчётный баланс, его равновесие должно быть поддержано за счёт торгового баланса для того, чтобы наша червонная валюта не качнулась, и для того, чтобы, сохранив валюту, мы тем самым могли сохранить возможность дальнейшего развёртывания нашей промышленности и сельского хозяйства. Вы все испытали, что значит качающаяся валюта. К этому злосчастному пункту мы не должны возвращаться, и нужно принять все меры, чтобы пресечь в корне все факторы, которые могут нас подвести в дальнейшем к условиям, могущим качнуть нашу валюту.

Таковы цифры и соображения насчёт нашего народного хозяйства в целом, насчёт промышленности и сельского хозяйства в отдельности, насчёт удельного веса социалистической промышленности в отношении других видов хозяйства и насчёт тех руководящих идей в строительстве социализма, о которых я говорил и на почве которых стоит Центральный Комитет нашей партии.