Глава XV. Доклад графу Я.Н. Ростовцову

Мысль о докладе Ея Величеству даже не являлась мне…

Я имел в виду только личный доклад графу Я.Н.Ростовцову и, наскоро заготовив отчет о путевых издержках, отправился к графу в Зимний Дворец. Это было 9-го октября 1915 года, на другой день по возвращении моем из Ставки.

С большим вниманием выслушал граф мой рассказ, переживая вместе со мною скорбные впечатления…

«Особенно тяжело было видеть этот контраст между проводами святынь из Харькова и встречею их в Ставке, – говорил я, – признаюсь, я совершенно упустил из виду день тезоименитства Наследника Цесаревича и вспомнил о нем лишь 4-го октября, подъезжая к Могилеву. Согласно маршруту, я должен был приехать в Ставку 6-го октября; но в Белгороде, вместо того, чтобы пробыть сутки, я оставался только несколько часов и успел в тот же день уехать в Харьков, куда икона прибыла тоже днем раньше, чем предполагалось… Святыня, точно по особому произволению Божию, прибыла в Ставку к самому дню Ангела Цесаревича, за четверть часа до начала всенощной в соборе; а ее никто даже не встретил… Ни за всенощной, ни на другой день, за обедней. Государь и Наследник даже не приложились к иконе, ибо ничего не знали о ней… Протопресвитер Шавельский даже не предуведомил Государя… Разве это не вызов Богу…

А между тем в Ставке царит такая уверенность в победе, какая вызывала и сейчас вызывает во мне самое безграничное недоумение… На чем же строят люди свои расчеты, если считают «пустяками» обращение к Богу и Матери Божией за помощью?! Ведь они совершают двойное преступление и против Бога, и против Царя, так глубоко религиозного, так искренне возлагающего Свои упования на Господа Бога»…

Не удержалось у меня в памяти то, что высказал граф Ростовцов по поводу моего рассказа… Я излагаю факты действительности, а не вымыслы, и предпочитаю опускать факты, не сохранившиеся в памяти, чем искажать их. Помню лишь, что, когда, вручив свой отчет об израсходованной мною ассигновке на поездку в Ставку, я стал откланиваться, то граф удержал меня, сказав:

«Не лучше ли бы было, если бы Вы сделали личный доклад Ея Величеству… Я бы испросил Вам аудиенцию… Вы были в Ставке, видели Государя и Наследника, могли бы рассказать о своих впечатлениях… Императрица так беспокоится о здоровье Наследника, что была бы только рада услышать свежие вести из Ставки, тем более такие утешительные, как Вами привезенные»…

«Да, Наследник, слава Богу, выглядит превосходно, – ответил я, – но это единственная радостная весть, какую бы я мог сообщить Ея Величеству… Все прочее очень нерадостно и только бы огорчило Императрицу… Ведь скрыть от Государыни правду, умышленно умолчать о главном, не сказать того, что, по моим наблюдениям, только один Государь стоит на верном фундаменте, все же прочие сошли с этого фундамента и повернулись спиною к Богу и неизвестно на кого и на что надеются, я бы не мог… А какой удельный вес в глазах Ея Величества могли бы иметь мои слова?.. Получилось бы впечатление сплетни… Но и помимо этих соображений, я не могу отрешиться и от общих, какие высказывал Вам перед своим отъездом в Ставку… Моя аудиенция у Императрицы подаст только лишний повод к кривотолкам… Хорошо еще, что Распутина я не видел уже пять лет; иначе бы сказали, что и командировку в Ставку я получил через его посредство… Нет, граф, усердно прошу Вас, расскажите сами Ея Величеству обо всем, что нужно; а я бы хотел остаться в стороне»…

«Хорошо, князь; как раз сегодня, в 2 часа дня, я должен быть с докладом у Ея Величества и доложу о Вашем возвращении… Но мне, все же, казалось бы, что Вам следовало бы поехать в Царское», – сказал граф Ростовцов.

Обещание графа освободить меня от аудиенции ободрило меня, и я сказал в заключение:

«Кроме всего прочего, не могу Вам не признаться, что великосветские дамы всегда наводили на меня панику… Я чувствовал на себе их устремленный взор, видел, что они гораздо более следили за тем, кто как ступит, как повернется и себя держит, чем за тем, что им рассказывалось, и это меня всегда до крайности связывало и стесняло, и я даже боюсь ехать к Императрице»…

Граф улыбнулся и, приветливо пожимая мою руку, сказал:

«Так все говорят, кто ни разу не видел Ея Величества… Там одна простота и сердечность».

Простившись с графом, я поехал в Государственную Канцелярию…