ЮЛЯ: Вот и у меня телефон разрядился. Экран перешел в экономичный режим. Пиксели горят вполсилы.
ВОВА: Они такие интересные, пиксели. Как люди.
ЮЛЯ: Как люди?
ВОВА: Да. Каждый светится своим цветом. Какой-то зеленым, какой-то белым, какой-то красным.
ЮЛЯ: Кто-то вполсилы.
ВОВА: А картинка складывается, только если отойти на расстояние и внимательно посмотреть.
ЮЛЯ: Нет ли битых пикселей.
ВОВА: Доверчивых, битых другими пикселями.
ЮЛЯ: Да, такие больше не горят. Навсегда черные.
ВОВА: Надолго теперь его хватит?
ЮЛЯ: На одну песню.
ВОВА: И давно ты меряешь зарядку телефона песнями?
ЮЛЯ: С тех пор, как он заменил собой плеер.
ВОВА: Послушаем? Мы сделали всё, что могли и от него теперь ничего не зависит.
ЮЛЯ: Да, теперь можно. Только. Подожди, сейчас найду. Только давай вот эту.
ВОВА: Любимая?
ЮЛЯ: Близкая…
ВОВА: О чем она?
ЮЛЯ: О том, что девушка хотела бы рассказать в вагоне поезда.
Сцена 15. Песня «Орфей»
Я изнывала, когда засыпала одна на острых стружках
я расставляла силки на ветвях и в реку бросала сетки
я изымала сердца у тех, кто попался в мои ловушки
я примеряла чужие сердца к своей грудной клетке
Одно показалось мало, другое велико не в меру
Только твое идеально шло моим словам, моим манерам
Я выходила из дома где не запиралась дверь на засов
Я бездарно играла на струнах, пытаясь собрать бездомных зверей
Но как поздно я поняла, что в самом деле сама шла на зов
Как поздно я поняла, что на самом деле ты был Орфей
И вот, с новым героем в зрачках я быстро иду по первому снегу
Я бью наглый ветер босой ногой и путаясь в юбке падаю в Лету
но как бы хотелось продлить паденье
С этим виденьем
в моих зрачках
Я изнывала одна
Я расставляла силки на ветвях
Я примеряла сердца
вместо моего, сожженного в прах....
И как легко мне было идти с твоим сердцем в моей груди
И как легко мне было дышать
Но вот опять
Снег
Продолжает стоять
Вот опять
Снег
Продолжает стоять
В моих зрачках
Постепенно гаснет свет – батарейка садится окончательно.
Сцена 16 Грузчики Кофе
Появляются грузчики с бутылкой
ГРУЗЧИК 1: … и правильно говорить не «поддатый», а «милый».
ГРУЗЧИК 3: Это почему же?
ГРУЗЧИК 1: Эх, ничего эта молодежь не понимает… Да потому что когда хороший человек выпьет, он обязательно становится милым. Вот вслушайся. «Какой ты милый сегодня», «А вчера я была изрядно мила». Завязать – впасть в немилость. Следующая стадия после милого – вальяжный.
ГРУЗЧИК 3: А вальяжный это как?
ГРУЗЧИК 1: Вальяжный. Это где-то грамм на 300 больше.
ЮЛЯ: Простите…
ГРУЗЧИК 1: А, вы здесь еще.
ЮЛЯ: Простите, но мне кажется, девушка не может быть вальяжной…
ГРУЗЧИК 1: Потому что столько не выпьет?
ЮЛЯ: Просто при такой норме она становится жеманна. Жеманная красавица.
ГРУЗЧИК 1: Во, соображаешь! А если человек уже все, лежит. Причем реально лежит всерьез и надолго, - тут, кстати, норма индивидуальна!, - он становится… Нуууу?
ВОВА: Импозантным.
ГРУЗЧИК 1: Точно! А девушка?
ЮЛЯ: Загадочной…
ГРУЗЧИК 1: Вот – учитесь! Вроде ограниченные лифтом люди, а всё понимают! Разливай пока. (в лифт) Вот скажите, вы судя по всему интеллигентные люди…
ВОВА: С чего вы взяли?
ГРУЗЧИК 1: Ну, во-первых, вы обратились к грузчику на «вы»…
ВОВА: Это элементарное воспитание.
ГРУЗЧИК 1: А, и этого достаточно. Так вот, скажите, кофе «оно» или «он»? А?
ЮЛЯ: Конечно, он.
ГРУЗЧИК 1: А почему?
ЮЛЯ: А на этот вопрос вам ответит мой друг!
ВОВА: Спасибо! Потому что изначально слово существовало как «кофий», и естественно было мужского рода. Потом написание изменилось, а традиция говорить «он» - осталась. И в результате в записанные позже правила русского языка попали и новаторская форма «кофе» и традиционное «он». Кстати, весьма интересный случай закрепления в качестве нормы по сути переходного состояния. Как это часто бывает, времянка вышла слишком прочной.
ГРУЗЧИК 3: Нет ничего более постоянного, чем временное.
ГРУЗЧИК 1: Ты гляди, это он сразу понял!
ВОВА: Так что с точки зрения языковой практики…
ГРУЗЧИК 1: Оу-оу-оу! «Элементарное воспитание»! «Он», так «он»! Ребят, разлили?
ГРУЗЧИК 2: Да давно уже!
ГРУЗЧИК 1: Так чего ждем? Тостуй!
ГРУЗЧИК 2: Ну за… (появляется прораб) шибись…
ПРОРАБ: Так мальчики… А что это мы тут делаем?
ГРУЗЧИК 1: Обсуждаем, как правильно: кофе «он» или «оно».
ПРОРАБ: Да, без бутылки тут не разобраться.
ГРУЗЧИК 2: Это мы лечимся…
ПРОРАБ: А чем это мы заболели?
ГРУЗЧИК 2: Температурим… Кхе-кхе…
ГРУЗЧИК 3: Вирус ходит! Так что в лечебных целях и исключительно для связок по 50 грамм!
ПРОРАБ: По 50 грамм… Я вам покажу «по 50 грамм»! Я вам вместо них сейчас горчичников-то поналеплю! А тебе лично градусников понавставляю – будешь ходить как ёжик ни головы ни ножек, одни градусники! А ты, кофеман, живо все исключения великого и могучего выучишь! Амфибрахий твою токкату через анапест, крещендо тебе в терцию ля-минор ты недоделанный!
Сцена 17. Сосед
Появляется сосед в халате и тапочках.
СОСЕД: Так Вы совсем охренели! Нет, вы совсем охренели?!
ПРОРАБ: А вы собственно кто?
СОСЕД: Владелец рояля!
ПРОРАБ: Подождите, владелец рояля П.А. Хонич!
СОСЕД: А я А.П. Хонич. Связь улавливаете?
ПРОРАБ: Улавливаю…
СОСЕД: Вы что, пили?! Что вы пили?
ПРОРАБ: Ничего…
СОСЕД: Молчать! В глаза смотреть! Совсем ничего?!
ГРУЗЧИК 3: Ну, энергетики пили!
СОСЕД: Энергетики они пили! Так! Это какой дом?!
ГРУЗЧИК 2: Восьмой! (испуганно)
СОСЕД: Правильно! А ПОДЪЕЗД?!
ГРУЗЧИК 2: Второй! (с удовольствием, что не ошибся)
СОСЕД: Правильно! А этаж?!
ГРУЗЧИК 2: Седьмой! (с еще большим удовольствием)
СОСЕД: Правильно! (очень ласково) А я на 2м живу. (прорабу) Энергетики они пили! А ну потащили рояль обратно!
ПРОРАБ: Извините, запамятовала, как вас зовут?
СОСЕД: Аркадий Петрович.
ПРОРАБ: Аркаш… А может ну его, этот рояль, тут бросим, а?
СОСЕД: Я вам покажу «Аркаш!» я вам покажу «Бросим!» Я на этом рояле еще симфонию напишу! (лезет в рояль, достает ноты и текст) Держи гитару! Держите слова! Держи аккорды! Три-четыре!
ПРОРАБ: А откуда начинать-то?
СОСЕД: С самого верха! Три-четыре!
Прораб начинает петь и не попадает.
ПРОРАБ (Beyonce – Listen):
слышишь...
эту музыку внутри!
на миг один замри, и пой со мной...
слышишь...
песню сердца своего,
послушайся его, и громче пой...
момент настал, я с тайной расстаюсь
открыть себя тебе я больше не боюсь
просто поверь в искренность нот,
слышиииишь...
слышишь, как трудно шагнуть мне на встречу,
ведь шаг до тебя это вечность!
но пытаюсь я, снова и опять...
ты должен знать!
сердце мне свое открой
и я сама найду ответы
на ощупь я, иду к тебе, твой голос слыша в темноте!
и тогда я обрету себя...
ты должен услышать...
ведь иначе не узнать, как я могла искать
так много лет!
вот он тот момент и я с тайной расстаюсь
открыть себя тебе я больше не боюсь
просто поверь я знаю, что ты-
-слышиииишь...
слышишь, как трудно шагнуть мне на встречу,
ведь шаг до тебя это вечность!
но пытаюсь я, снова и опять...
ты должен знать!
сердце мне свое открой
я сама найду ответы!
на ощупь я, иду к тебе, твой голос слыша в темноте!
и тогда я обрету себя...себя!
ПРОРАБ: Так, не задерживайте Аркадия Петровича! Взялись и потащили рояль обратно!
ГРУЗЧИК 1: Есть!
ГРУЗЧИК 2: Обожаю властных женщин!
СОСЕД: И поживее! Где вас только таких берут!
ПРОРАБ: А вы не могли бы и мне написать песню?
СОСЕД: Надо подумать…
Сцена 18. Выбор
ЮЛЯ: А прораб отлично поет…
ВОВА: А хозяин рояля отлично орёт…
ЮЛЯ: Ну, почему он орёт, я прекрасно понимаю, а вот почему прораб выбрала такую профессию – понять не в состоянии.
ВОВА: Выбирать вообще всегда сложно. Когда я школу закончил, долго думал, куда пойти, куда податься… И дизайнером хотел стать, и переводчиком. Даже об армии подумывал, да. В итоге на Истфак пошел. И до сих пор не знаю, был ли я прав. Тоже самое с работой: можно выбрать работу по специальности, по душе, по деньгам. А если выбрал по душе, а кушать все равно хочется? А если по деньгам, но уже невозможно это терпеть? Это же просто чудо, если всё сходится в одном.
ЮЛЯ: Зато, выбрав работу, можно больше не терзаться выбором.
ВОВА: Шутишь! А решить, как провести выходные?
ЮЛЯ: Да разве это тяжело?
ВОВА: Конечно! Ведь хочешь – в театр иди, хочешь – в кино, хочешь – в клуб, хочешь, как всегда – в интернет. Море альтернатив.
ЮЛЯ: Можно просто книгу почитать.
ВОВА: Можно. Но сложно. Детектив или любовную историю, автобиографию или фантастику, комедию или драму?
ЮЛЯ: Роман или эссе, повесть или очерк, рассказ или новеллу?
ВОВА: Бестселлер или классику?
ЮЛЯ: Стихи или прозу?
ВОВА: Уже прочитанную и любимую, или новую и манящую?
ЮЛЯ: А если прочитанную – то Шекспира или Чехова?
ВОВА: А если Шекспира – то Отелло или Гамлета?
ЮЛЯ: А если Гамлета – то в каком переводе? Пастернака или Лозинского?
ВОВА: Цветкова или Рапопорта?
ЮЛЯ: Чернова или Морозова? Черт возьми, я так давно не читала книг. Мне кажется, я уже и забыла, как это – по настоящему читать.
ВОВА: А в театре давно была?
ЮЛЯ: Вот… сегодня должна была идти с Борей… Полгода уговаривала…
ВОВА: Тогда черт с ними – с Чеховым и Шекспиром. Сейчас же невозможно себе выбрать мобильный. В одном классная камера, в другом большой экран, в третьем вообще – телевизор. И ведь ни один не подходит, все какие-то несовершенные… То ли дело раньше было – здоровенный кирпич, две мелодии звонка, память на 10 смс и это – идеальный телефон! Теперь-то у меня 600 смс, 90% из которых это просьба пополнить баланс и абонент такой-то появился в сети. И вычистить это реально, только если в пробке застрянешь.
ЮЛЯ: Или в лифте. А ведь раньше каждая входящая смс сразу оценивалась на предмет своей ценности, я бы даже сказала «исторической значимости». Достойна ли она того, чтобы заменить одну из 7 сохраненных или нет. Это было мучительно – что оставить на память? Первое «Я тебя люблю» или последнее «Прости, я все понял, я козёл». И как ему было после этого доверять?
ВОВА: Выбирать между людьми – самое противное.
ЮЛЯ: Это был один и тот же человек.
ВОВА: Так только кажется.
ЮЛЯ: Думаешь?
ВОВА: Уверен. Каждый день из подъезда выходит чуть другой человек, чем заходил в него вчера. Другая погода, другое настроение, другие новости – другой человек. И чем больше проходит времени, тем больше человек отличается от себя прежнего. И хочется ему быть тем, другим, а получается только собой.
