Дивий муж

 

Жил царь с царицею, а у них был сын Иван-царевич. Дворец царский стоял в густом зеленом саду, в котором росли золотые яблочки. И повадился в этот сад ходить вор, рвать золотые яблоки. Долго подстерегали вора этого, и, наконец, поймали; поймали и посадили в темницу. Вор этот был Дивий муж. Однажды Иван-царевич, гуляя по саду, увидал в окне темницы, в которой сидел вор, маленькую красивую птичку и хотел ее застрелить, но стрела пролетела в окно темницы. Иван-царевич подошел к окну, а Дивий муж и говорит ему: Иван царевич, выпусти меня! я тебе не только отдам стрелу, но и вперед пригожусь. Иван царевич сжалился над ним и выпустил из темницы. А Дивий муж в этот день приговорен был к смертной казни.

Когда Дивьего мужа не оказалось в темнице, и об этом донесли царю, то царь велел привести всех темничных сторожей и хотел их казнить, но один из сторожей сказал царю, что вора выпустил Иван-царевич. Царь очень рассердился на сына и собрал своих бояр и князей, чтобы судить Ивана-царевича. Бояре и князья и присудили выгнать Ивана-царевича из царства. В этот день его и выгнали.

Идет Иван-царевич дорогою и горько плачет. Сел он на камешек, чтобы отдохнуть, и вспомнил о Дивьем муже. Глядит, а Дивий муж стоит перед ним, словно из земли вырос, и говорит ему: здравствуй, Иван-царевич! я давно тебя дожидаюсь. Прошу пожаловать ко мне, отдохнуть и хлеба-соли покушать…

Иван-царевич очень обрадовался, встал, и они отправились в дом к Дивьему мужу. За столом Иван-царевич рассказал про свое горе, как отец выгнал его из царства.

- Не печалься и не горюй! – сказал ему на это Дивий муж, - все к лучшему! Потом велел жене своей поднести Ивану-царевичу рог с питьем, да сладкого яблочка наливчатого. Когда тот выпил и закусил яблочком, Дивий муж подвел его к палице булатной во сто пудов, и сказал: попробуй, подними! этой палицей ты должен сразиться с змеем. Иван-царевич сколько ни пытался, никак не мог поднять палицы. Тогда Дивий муж велел жене своей снова налить рог питьем и поднести наливчатый яблочек, и когда он выпил и съел яблоко, то приподнял булатную палицу. Тогда Дивий муж сказал ему: иди теперь к царю, который живет недалеко отсюда, наймись к нему в конюхи, ты убьешь змея, поедающего каждый день десятки людей.

Пошел Иван-царевич к царю, нанялся в конюхи, и был лучше и исправнее всех конюхов, послушен и услужлив каждому, за что его все другие конюхи и все служащие царя полюбили, и царь часто награждал его за исправность, а вскоре поставил его первым конюхом. Не возлюбил его только один конюх, по имени Девкин сын, и искал случая погубить его.

Однажды царская дочь делала для конюхов угощение, и приказала всем идти в ее комнаты. Обнося их вином, она заметила, что одного конюха нет; не было также и Ивана-царевича, который в это время чистил коней. Вычистив коней, он сел отдохнуть и задумался, и вспомнил о Дивьем муже. А Дивий муж стоит перед ним, как из земли вырос, и говорит ему: пожалуй ко мне, Иван-царевич, хлеба-соли откушать. – Иван-царевич встал, и они пошли. Дивий муж велел подать Ивану-царевичу рог питья и наливчатое яблочко; когда Иван-царевич выпил и съел яблочко, Дивий муж подвел его опять к булатной палице во сто пудов и сказал: подними ее! Иван-царевич поднял палицу, как перышко. – Можешь теперь сразиться с змием! сказал Дивий муж; поторопись же домой, чтобы товарищи не заметили твоего отсутствия; они скоро выйдут из-за стола. Завтра же, когда царь позовет свою дочь на съедение змию, ты зайди ко мне, и получишь от меня палицу и боевого коня. Иван-царевич вернулся домой.

На другой день, действительно, по жребию выпало, что царь должен был отдать свою дочь на съедение змию. Все пошли ее провожать до того места, где ее надо было оставить, а Иван-царевич пошел к Дивьему мужу. Дивий муж напоил, накормил его, отдал ему стопудовую палицу и богатырского боевого коня и сказал: когда победишь змия, то спеши приехать сюда, не показываясь царю.

Сел Иван-царевич на коня, привязал к боку палицу и поехал сражаться с змием. Скоро он увидел царевну, которая сидела на берегу моря и горько плакала, дожидаясь смерти. Иван-царевич, не показываясь ей, спрятался за ближнее дерево. Вдруг видит он: море заколыхалось и вышел из него змий. Иван-царевич выехал из засады и бросился на змия. Долго бились они, наконец Иван-царевич так ловко ударил палицей по голове змия, что он тут же издох. Хотел он тотчас же ехать, чтобы царевна не узнала его, но заметил на руке своей большую рану, из которой текла кровь, и подошел к царевне, чтобы та перевязала ему рану. Царевна перевязала ему руку своим шелковым платком, стала благодарить за свое спасенье и просила ехать вместе с нею во дворец к отцу ее. Но Иван-царевич, помня наказ Дивья мужа, не сказал ей ни слова, повернул своего коня и уехал. И лишь только он скрылся из глаз, как конюх Девкин сын выскочил из-за кустов с ножом в руках и сказал царевне: если ты не скажешь отцу, что я спас тебя от змия, то я тебя зарежу.

Царевна испугалась, дала ему верное слово назвать его освободителей от змия.

Вот приходят они во дворец к царю. Царевна подвела Девкина сына к отцу и сказала, что он ее спас от змия. Царь обрадовался, увидав свою дочь живою, и в награду за спасение своей дочери обещал Девкину сыну отдать за него дочь, а в приданое дать полцарства. Назначили и день свадьбы.

Когда узнал об этом Дивий муж, дал Ивану-царевичу волшебное колесо и гусли, велел ему одеться стариком и идти в заповедный луг, который находился недалеко от царства. При посредстве волшебного колеса Иван-царевич выстроил золотой дворец и стал играть на гуслях волшебные песни.

Услыхала эти песни царевна, и посылает свою няньку узнать: кто так хорошо играет.

Нянька пришла в заповедный луг и увидала золотой дворец. Вошла она во дворец – во всех комнатах благоухание, из первой комнаты прошла во вторую, потом в третью – никого нет. Наконец, в последней комнате увидела прекрасного юношу, играющего на гуслях, и так заслушалась его песен, что не могла сойти с места.

Между тем, царевна ждала, ждала, не могла дождаться няньки. Посылает она другую, и та также не возвратилась. Не вытерпела царевна, и пошла сама. Приходит во дворец, видит: няньки ее сидят, а прекрасный юноша играет на гуслях. Царевна тотчас же узнала в нем своего избавителя от змия, подошла к нему, и просила идти с ней к царю. Иван-царевич и пошел. Пришли они к царю, и она рассказала, как он ее избавил от змия, а равно и о том, как Девкин сын хотел ее зарезать. Царь так рассердился, что велел тотчас же отрубить голову Девкину сыну, а Ивана-царевича женил на своей дочери.

Записано в Вологодской губ., в Великом Устюге.

 

ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ ^*) [Записано Н. А. Иваницким (Смотри «Материалы по этнографии Вологодской губ.)]

 

Не в котором царстве, не в котором государстве, именно в том, в котором мы не живем, жил был царь с царицей, а у них была дочь Елена Прекрасная. Она была хороша, только в том беда, - много башмаков изнашивала. Елена Прекрасная каждую ночь уходила, потому и башмаков много изнашивала, а уходила она за тридевять земель в тридесятое царство к одному любовнику, и никто не мог ее заметить.

Однажды царь сделал заявление во всем своем царстве: не выищется ли такой человек, который усмотрит, куда его дочь уходит? И вот нашелся один пастух; приходит к царю и говорит ему: ваше царское величество! я слышал ваше великое слово, будто бы ходит дочь ваша неизвестно куда, и никто усмотреть не может. Я это дело могу разузнать – куда она ходит.

Отвечает ему царь: ежели вы узнаете, то я за вас ее замуж отдам.

Наступает вечер. Угостившись, пастух лег отдохнуть на диван одной залы, но прикинулся нарочно, будто заснул. Вдруг приходит Елена прекрасная и говорит: прощай, мой друг, я уж пошла, а ты едва ли не проспишь здесь на диване. Пастух же, вставши, пошел за нею вслед. Долго они шли, и дошли до лесу с медным листьем; пастух, взявши, сорвал один листок и положил в карман. Недалеко отошли еще, и увидал пастух: в стороне леса дерутся два чертенка. Подходит он к ним и говорит: что, ребята, об чем деретесь? – делим после деда-прадеда сапоги скороходы и не можем разделить. – Так давайте, я вам разделю? – Раздели, пожалуйста! – А вот бегите в лес – который скорее листье сосчитает, того и сапоги. Черти побежали в лес считать листье, а он взял, надел сапоги, и ушел. Черти и сейчас бегают.

Вот доходят они до лесу с серебряным листьем. Пастух, взявши, сорвал листочек, опять положил в карман и опять увидел – в стороне леса два чертенка дерутся. Пошел к ним. – Ну что, ребята, об чем деретесь? – Об том, что после деда-прадеда делим шляпу-невидимку и не можем разделить. – Давайте, я разделю. Бегите в лес, считайте листье: который скорее сосчитает, того и шляпа. – Черти убежали, а он надел шляпу и пошел рядом с Еленой прекрасной.

Дошли они до лесу с золотым листьем. Взял он, сорвал листок, и опять положил в карман. И увидел в стороне лесу – дерутся два чертенка, подошел к ним и спрашивает: что вы, ребята, делаете? – делим после деда-прадеда саблю-саморубку, не можем разделить. – Давайте, я вам разделю. – Раздели, брат, пожалуйста. – Бегите в лес, считайте листье, который скорее сосчитает, того и сабля. Взявши пастух саблю, и отправился вперед.

Пришли они к ее любовнику. Этот сейчас ее принял, посадил за стол и начал угощать водкой, а пастух в шляпе невидимке сел с нею рядом. Они занялись разным разговором. Налил любовник рюмку водки, и потчует свою любовницу, она отставила рюмку. Пастух, взявши рюмку, и выпил. Любовник опять стал потчивать: ну что же, душечка, выкушайте рюмочку! Она, взявши рюмку: ах, вы потчуете гостей пустой рюмкой! – Да как же, я ее наливал! – Нет, должно быть, не налили.

Посидели так, поразговаривали, и стала Елена прекрасная сбираться домой, отблагодарила за хлеб, за соль, и за угощение и отправилась в путь. Пошел за ней и пастух.

Вышли из того царства вон; пастух пошел вперед, пришел во дворец и лег опять на тот диван, на которм спал раньше.

Является Елена прекрасная, подходит к нему. А, душа моя, что-то высмотрел? Кажется, что проспал! – Раздевшись, она тоже легла спать.

Вставши утром рано, царь призывает к себе пастуха. Является пастух. – Ну что же, брат, высмотрел, куда ходит моя дочь? – высмотрел. – В это время и дочь является перед родителем. – Ну вот, дочь моя, теперь узнали, куда ты ходишь! – Не может быть, чтобы мог кто усмотреть. – И спрашивает она пастуха: ну, скажи, брат, коли усмотрел, какими местами я шла? – Пастух вынимает из кармана медный листок и говорит: ну вот шли таким лесом, потом подал серебряный и золотой. – Ну еще когда вы были у своего любовника и потчивал он вас водкой, вы взяли простую рюмку, потому что налитую я выпил. – Ну, брат, молодец.

Царь выдал за пастуха свою дочь. Прожили они месяц-другой. Вот однажды легли они спать, и говорит Елена прекрасная своему мужу: Супруг мой любезный! расскажи, каким вы способом могли в то время усмотреть, что я ходила за тридевять земель в тридесятое царство? – Таким способом, что я сам за вами ходил.

И написавши он к старому любовнику письмо, чтобы явился он со всем своим войском, и выручил бы ее из объятий немилого мужа. Старый любовник, прочитавши письмо и очень сожалея о том, в зависти собрал многочисленное войско и подступил под город. Пастух, узнавши об этом, много не сомневался, надел на себя сапоги скороходы, шляпу невидимку, взял саблю саморубку, устремился на неприятельские войска, и вскоре побил до единого воина, едва только мог спастись один любовник. И возвратился пастух домой цел и невредим.

Опять зажил он в лучшем виде, и проживши после того много времени благополучно. И был он один раз в веселом виде, и стала его спрашивать жена: скажите пожалуйста, супруг мой любезный, каким способом могли вы победить короля? – Он ей и рассказал: я имею сапоги скороходы, шапку невидимку, саблю саморубку, - хошь миллион воинов, и то могу побить. Тогда Елена прекрасная, взявши те драгоценные вещи, и ушла ночью.

Пастух просыпается утром рано, и не видит своей супруги; хватился своих драгоценных вещей – и их также не было. Пошел, рассказал своему тестю о побеге его дочери и своей жены. Потужили, погоревали; да делать было нечего.

И вставши пастух по одно утро, простился со своим тестем, и пошел знакомой дорогой. Идет он медным лесом, и схватили его черти на дороге. – Эй, стой, брат! теперече от нас не уйдешь! – Вот что, братцы, оставьте меня живого, потому что я ваших вещей не имею; ими владеет один король; я пошел за ними, только не знаю, как их достать. – Ступай, брат, мы тебя научим. Когда придешь ты туда, подкупи одну девку, а сам тряпнись об землю, и превратишься лошадью; увидает тебя король, велит поймать, а Елена прекрасная велит тебя изрубить. Когда тебя станут рубить, эта бы девка взяла один кусок и зарыла бы против дворца, тогда ты превратишься в яблонь. Эту яблонь Елена прекрасная прикажет срубить. Как станут рубить, так же первую щепку вели взять и бросить в пруд. Только девка в пруд бросит, как ты превратишься лебедью. Король увидает тебя, начнет имать, разденется нагой, поплывет за тобой в пруд, ты в то время вылети, тряпнись об землю, превратишься по-прежнему в человека, и возьмешь эти драгоценные вещи, потому король постоянно на себе их носит, а тут оставит на берегу.

Приходит он в то царство, нашел и подкупил одну девку горничную, чтобы она за ним следила. Взявши, тряпнулся об землю, превратился прекраснейшею лошадью, и давай бегать мимо дворца. Увидавши, король приказал поймать. Поймали лошадь и заперли в конюшню. Елена прекрасная и говорит: лошадь эта недаром! я ее приказываю изрубить! – Жалко было королю лошади, да делать нечего, изрубили лошадь. На другой день король, вставши поутру рано, увидал преизрядную яблонь и сказал о том Елене прекрасной. Та, выслушавши его речь, приказывает срубить яблонь и сожегчи, а пепел развеять на ветер. Срубили яблонь. Как первая щепка отлетела, взявши эта девка приступила ногою, никто не заметил. И бросила ее в пруд. Яблонь сожгли, пепел развеяли по ветру.

На другой день король пошел прогуливаться в сад и увидал – на пруде плавала лебедь. Подошел к ней так близко, что только бы в руки взять. Лебедь поотплыла на другое место. Король опять подошел, хочет схватить – лебедь опять отплыла. До того королю было влекательно поймать лебедь, что он разделся и поплыл за нею в пруд. Лебедь от него все далее и далее. Когда король отплыл далеко от берегу, лебедь стрепенулась и вылетела на берег, тряпнулась об землю, и сделалась по-прежнему добрым молодцом. Молодец взял, надел на себя сапоги скороходы, шляпу невидимку и саблю саморубку, короля этого убил, а сам отправился во дворец к Елене прекрасной.

Та, увидавши его, очень испугалась. – Супруга моя любезная, не пугайтесь, я пришел за вами. – Елена прекрасная собралась и отправилась со своим супругом на родину. Прибыли они к своему отцу, и пастух представил ему дочь его, а свою супругу. С того времени стал пастух жить да поживать, да детей наживать. Елена прекрасная не стала более от него уходить, стала его любить.

 

ИВАН ПРЕМУДРЫЙ ^*) [Записано Н. А. Иваницким (Смотри «Материалы по этнографии Вологодской губ.)]

 

В некотором царстве, в некотором государстве у царя был сын Иван царевич. И как только он стал в совершенных летах, стал он у папеньки проситься невесту искать. Поехал. Приезжает к королю; у него три дочери, у этого короля. А уж королю так хотелось, чтоб Иван царевич взял которую-нибудь дочь; с такой радостью его встречает. Все так рады, кушать сели. Иван царевич и говорит своему дядьке: «дядька, поди узнай, где у королевен спальни!» Дядька сходил, узнал. Кончился ужин. Поехал Иван царевич с дядькой. «Как бы, говорит, подслушать, что обо мне будут говорить!» Подвел дядька Ивана царевича к их спальне.

Сошлись в эту спальню все три королевны и радуются. «Ах, как бы меня Иван царевич взял, я бы из одной рученочки напряла бы сорочку и порты». А другая говорит: «Ах, как бы меня Иван царевич взял, я бы из одной мочечки напряла бы сорочку и порты». – Третья и говорит: «нашли же вы, чем хвалиться! Как бы меня взял Иван царевич, я бы ему шесть сыновей родила, а седьмого Ивана премудрого, по локти ручки в золоте, по колен ноги в серебре, и на каждом волоске по жемчужинке». – Иван царевич и говорит: «дядька, слышишь, что они говорят?.. Теперь, говорит, я сватать буду».

Поутру приходит к королю. «Мне, говорит, большая ваша дочь очень нравится». Царь так рад; у царей не брагу варить, не вино курить, все готово; сыграли свадьбу. Попировали с неделю. Он и говорит: «что ж, душечка, ты обещала из одной рученечки напрясть сорочку и порты? Разве это можно?!..» - Мало и что в девицах говорится! – Он взял ее, в монастырь отправил; сватает другую. Король отдал. Опять попировали; он и говорит: «ну что ж, душечка, ты обещала из одной моченечки напрясть сорочку и порты? Можно ли это сделать?» - Мало ли что в девицах говорится! – Ну он и эту в монастырь отправил. Меньшую сватает, последнюю дочь берет. Поехал с этой к своим родителям.

Приехали домой, живут прекрасно, так хорошо. А те сестры ее ненавидят: «мы, говорят, по неделе только жили, а она год. Все силы употребим, да ее истребим». Так она год прожила, стала беременна. Те злятся, а во дворец не смеют взойти при царе. Государь уехал, они приезжают к ней… «Ах, милая сестрица! теперь вы в тягости, надо вам хорошую бабушку… Здесь все скверные; такая у нас есть знакомая славная, и боли не будешь чувствовать». Поверила она сестрам. «Милые сестрицы! сделайте милость, пришлите». А у них волшебница знакомая-то. Вот эта волшебница к ней приходит, дала ей порошка выпить, та без памяти и стала, родила двух сыновьев, по локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке. Волшебница взяла этих детей к себе, а вместо них понесла к царю котенка да кутенка. «Что это ты принесла? Хоть бы простого ребенка!» - Что ж, батюшка, что родится, то и годится. – Государыня узнала, плакала, плакала. Государь долго сердился, долго его уговаривали. Наконец, простил ее; страшно он любил ее; и все в государстве ее любили…

Через несколько времени она опять забеременела. Сестры еще больше ее ненавидят, что он опять с ней живет. Как государя нет, они опять к ней приезжают; так-так с ней ласковы… «Ведь ты тогда хорошо родила?» - Хорошо, говорит, никакой боли не чувствовала. – «Ну, мы тебе опять эту бабушку доставим!» - Я уж не знаю… - «Нет, нет, непременно; менять не годится…» Опять эта волшебница приехала, дала ей порошка, она и заснула… Во сне родила двух сыновьев, по локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке; спрятала их к себе, положила лягушоночка, да мышоночка… Опомнилась она. «Ну что, говорит, кто у меня родился?..» - Лягушоночек да мышоночек!.. «Ах, бабушка, милая! не родил ли кто-нибудь в нашем царстве, вместо моих детей бы взять?» – «Как можно, как можно?» - Вымыла, принесла к царю. – Что ты еще принесла? – «Лягушоночка да мышоночка». – Старая корзина! Зачем тебя несет? – «Показать, батюшка, показать!» Так эта царица плакала, плакала… Приезжают генеральши, сенаторши… Вы бы, говорят, бабку переменили… - Да мне, говорит, сестрицы рекомендуют… «Да они вас ненавидят». Государя уговаривали, уговаривали… Государь опять простил ее; стала она выходить…

Через несколько времени она опять забеременела. «Хоть бы Господи дал простого ребенка». Опять ей эти сестры ту бабку навялили, она положила вместо детей головню, да зверка какого-то. «Бабушка! что у меня родилось?» - Головня, матушка, головня! – «Ах, Господи!» - Ну, что ж, что родится, то и годится… Долго царь гневался, в последний раз простил… Вот она опять забеременела, родила Ивана премудрого… Ее вместе с этим Иваном премудрым засмолили, пустили по воде…

Растет Иван премудрый в бочке не по дням, а по часам; уж такой премудрый, такой умный. Потянулся, ударил в дно, дно вылетело. Вышли на остров. Ходят они по острову, ветер поднялся такой холодный… «Как, говорит, я озябла!» - Сейчас он огня достал, зажег… Вы, говорит, погрейтесь, а я пойду в лесок, птички-зверя поймать. Шел озером, шел лугом, шел дальше, видит – келейка. Взошел: нет никого; сейчас стал искать пропитания; посмотрел в печке, нет ничего… «Постой, я под печку спрячусь!» - Залез, сидит под печкой… Входит старик седой, сел на лавку, взял дубинку, ударил оземь. «Дубинка, развернись!» Сейчас откуда ни возьмись, кушанья-напитки… «Вот как бы мне эту дубинку!» - Старик наелся, напился, поставил дубинку в уголок, лег спать, захрапел, спит крепким сном. А Иван премудрый вышел, взял дубинку, бежит домой… Бежит назад тем же озером, лугом. Идет мужичок. – «Что ты несешь?» - Топор!.. Захочешь дом построить, сейчас будет… А Иван премудрый дубинку ему показал… «Давай меняться!» Поменялись. Старик идет шибко с этой дубинкой. Иван царевич и говорит: «топор» нельзя ли у старика этого отнять мою дубинку?» - Как, говорит, нельзя? Можно! Полетел топор, отнял у старика дубинку.

Приходит Иван премудрый к матери с топором и дубинкой, рассказывает матери. Мать так рада, молится Богу. Ложится Иван премудрый спать, приказывает топору и дубинке, чтобы выстроили дворец, точь в точь такой, как у папеньки. Утром просыпается во дворце; прислуга готова, и все так, как у папеньки во дворце. Они только дивятся. На другую ночь ложится Иван премудрый спать, приказывает, чтоб к утру на острове была пристань готова… Встает поутру; все готово.

На другой день плывет мимо острова корабль, и купцы дивятся: «птица тут не пролетала, теперь дворец стоит». Иван премудрый выходит на пристань. «Господа купцы, пожалуйте!» - А купцы дивятся, идут с ним к нему во дворец; он их угостил, спрашивает: «куда вы едете и с какими товарами?» - Идем мы в Россию с такими-то товарами; да вот, говорят, приказал нам государь достать Соболев, куниц и лисиц. – «Да у меня, говорит, есть». Легли спать. Иван премудрый и приказывает топору и дубинке, чтоб самые лучшие были соболи, куницы и лисицы. Утром встал Иван премудрый, чай стали пить. После чаю он и говорит: «ну, господа купцы! пойдемте в кабинет смотреть зверей». – Пошли, только дивятся эти купцы. «Покупывали, говорят, и мы много, а таких не видали. Как, говорят, ваше имя и отчество?» - Иван Иванович, говорит; я здесь с маменькой живу. – И спрашивают у него: «как же, говорят, цена?» - Я, говорит, так дарю, только довезите меня до вашего государства.

Пробыли они у него еще сутки, поехали; и он с ними. Корабль, как птица летит; бывало, две недели ехал, а теперь двои сутки… Приехали; он распростился, ушел от них… Сам оборотился мушкой, сел на правое плечо к этим купцам-то; сидит. Приходят они к государю. «Не прикажите, говорят, нас казнить, прикажите слово говорить». – Говори, говори! – На море на острове матушка с сыном живет, с Иваном Иванычем. И у них эдакой же дворец, как и у вас. Мы, говорит, трои суток там выжили: такие они благородные, ловкие… - Господа купцы! заворачивайте корабли, поедемте! – Тетки тотчас выскочили. «Ах, что вы слушаете мужика простого, деревенского… Поедемте лучше с нами за море; у нас там коты заморские!» - Хорошо, говорит, завтра! – Купцы подарили государю этих зверей, ушли домой… Иван премудрый и говорит: «топор-дубинка! чтоб был я дома!» Сейчас перенесли его домой; ложится он спать. «Топор и дубинка! чтоб завтра у меня были те коты заморские!»

На другой день опять идет корабль мимо острова. «Господа купцы! пожалуйте ко мне!» - Те боятся: не было ничего, а тут все явилось… Зазвал он их, угостил: они все дивятся на дворец, на котов заморских: шерсть так на них и стелется… Также и эти купцы трои сутки прожили, дал он им соболей, лисиц, куниц еще лучше прежних, и поехал с ними. Поплыли: тишина такая на море, а корабль как птица летит… Купцы и думают: «это, говорят, ангел, а не человек; святой, да и только». Приезжает с ними Иван премудрый, простился с ними, оборотился мушкой, сел на голову купцу. Пошли купцы к государю, приносят соболей, лисиц, куниц еще лучше того. Дивится царь. А купцы и говорят «на острове на море стоит дворец такой же, как у вас; и коты у них есть заморские; стоит посмотреть!» - Господа купцы, заворачивайте корабли, поедемте на остров!» - Опять эти тетки говорят: «ах, что это вы всякого бородача слушаете! Поедемте лучше с нами! в саду у тетушки есть птицы райские, поют песни царские». Покорно благодарю! Тогда, говорит, ездил смотреть котов заморских, да ничего не видал!.. - Ну, те могли убежать, а птички не убегут никуда! Поедем лучше с нами… «Ну, хорошо», говорит. Пошли купцы домой. Иван премудрый и говорит: «топор и дубинка! чтоб быть мне у маменьки». Перенесли его на остров, ложится он спать. «Топор и дубинка! чтоб были у меня завтра птицы райские, пели песни царские!» - Просыпается утром, слышит: прелесть музыка. Слушали, слушали.

Потом опять плывет мимо острова третий корабль. Опять Иван царевич зазвал купцов, дал им соболей, куниц, лисиц. Прожили они у него трои сутки, поехали; и он опять с ними. Корабль, как птица летит… Приехали; он простился, пошел от них; потом обратился мухой, сел к купцу на голову. Приходят купцы к государю, подают куниц, лисиц, соболей. Царь и говорит: «вот так соболи! прелесть!» - Это ли, говорят, мы видали! На море на острове стоит дворец, точно такой, как ваш; живет в нем барыня с сыном, Иван Иванычем. У них и коты заморские, и птички райские поют песни царские… «Ах, купцы! заворачивайте корабли; я с вами поеду!» - Опять эти тетки: «ах, как вы малодушны! поедемте лучше с нами; у нас есть шесть сыновей, что ясных соколов: по локоть ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке; они уж не могут пропасть, их только в полдни выпускают на два часа». – Царь и задумался про своих сыновей. «Хорошо, говорит, поедем». Пошли купцы домой. А Иван премудрый как ударил жалом одну в глаз, другую в голову… «Ах, говорит, мне в голову ударило!..» Кровь побежала, завязала платком. А Иван премудрый обратился мухой, полетел домой.

«Ну, маменька, напеките мне шесть лепешек к завтрему». Вот она напекла ему шесть лепешек. Он и говорит: «топор и дубинка! чтоб быть мне там в самый полдень». Принесли его туда; эта волшебница выпустила всех шестерых. Уж они бегали, бегали… По локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре, на каждом волоске по жемчужинке. Бросил он им одну лепешечку, потом другую, третью, все… Они схватили, стали есть. «Ах, говорят, какие вкусные, прекрасные, точно маменькины ручки пекли». Увидали братца… Спрячься, говорят, поскорее! А эта волшебница говорит: «а, Иван премудрый! и ты ко мне захотел». – Он и говорит: «топор и дубинка! порубите ее на мелкие части, побросайте все в воду!» - Изрубили ее, побросали в воду… Так все братья рады, что избавились от этой волшебницы. «Топор и дубинка! чтоб быть нам около своего дому». Тотчас все они очутились около своего дому. Вышла мать, всех их узнала. Они все упали на колени: «маменька, маменька!» - Благодарите, говорит, меньшого… А государь туда к ним и не ездил: одна тетка кривая, у другой голова распухла, как пивной котел.

Опять едут купцы корабельщики; так удивляются. Выходит Иван премудрый, зазывает их. «Пожалуйте!» - Братья людей-то не видали, удивляются… А купцы еще больше на них смотрят. Пробыли три дня, приезжают к государю. «Ах батюшка, ваше царское величество! На море на острове дворец, точно такой же, как ваш, и живут в нем шесть братьев, по локоть ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке; а седьмой брат – Иван премудрый. Есть там и коты заморские, и птицы райские поют песни царские». – Ах, братцы, заворачивайте корабли, поедемте! – А теток тут уж нет, лежат в постели… Поехали.

Через неделю приезжают к этому острову. Царь сам удивляется… Выходят к нему навстречу Иван премудрый с братьями, с маменькой… Царь пал на колени, с радости заплакал… И послал царь тотчас указ, чтоб и духу их (теток-то) не было. Приехал государь обратно. Вышли его встречать весь город, сенаторы; и ее под ручки повели… Иван премудрый и говорит: топор и дубинка! чтоб все здесь было: и птицы райские, и коты заморские! – Сколько было радости и народу удивленье на эти редкости и на царских детей!