Лекции.Орг


Поиск:




Огненный рецепт. Продолжение




 

Конечно, мама сразу простила все мои грехи. И не только потому, что я разревелся.

А разревелся я дважды. Сперва— как только увидел маму. Облапил ее, ну и… в общем, не выдержал. А вто­рой раз — когда узнал, что отец не приехал и приедет еще не скоро.

— Ну почему?! Он же обещал!

— Сейчас ему не до отпуска, Гелик. Там на скважи­не странные дела. Совсем не те результаты, которых ждали.

Мне было наплевать, какие там результаты, но все же я сердито спросил:

— Какие?

— Скважина выходит совершенно не туда… Об этом даже не говорят пока. Ох, Гелька, я не разбираюсь в этих делах. Там что-то связано с теорией параллельных пространств. Всех посторонних просили уехать на месяц. Никто не знает, какой там может возникнуть эффект…

«Уже возник,— подумал я.— Папа не приехал, вот какой».

Но мама все-таки приехала! И теперь все будет по-другому.

— Ты меня завтра отпустишь к ребятам?

— Ладно уж, бродяга,— улыбнулась мама.— Мы по­просим тетю Вику больше не сердиться.

— Меня совершенно незачем просить,— отозвалась тетушка (она все еще торчала рядом).— Теперь воспи­тываете вы. А я… Даже не знаю, кто я теперь…

И утром я помчался в вагон.

 

Мы начали колдовать.

Янка принес из дома пробирку от детского набора «Чудеса химии». Юрка — несколько иголок. Они непри­ятно блестели. Глеб достал флакон с одеколоном, об­макнул в него иглу и решительно ткнул себе в палец. Чертыхнулся.

Ерема сердито проскрежетал:

— Не могу я на это смотреть.— И ушел в свой угол.

Мне захотелось туда же.

Глеб спустил с пальца в пробирку алую тяжелую каплю. Сказал Ереме:

— Терпи, старина. Мы будем с твоим Васькой кров­ными братьями.

Юрка, равнодушно посвистывая, взял другую иглу и сделал все, как Глеб. Янка весело попросил:

— Ну-ка, проколи мне, я не умею…

— Давай… не бойся,— сказал Юрка.

— Я ничего… пожалуйста…

Я и не заметил, как остался последний в очереди.

Я тоже обмакнул иглу в одеколон, чтобы сдохли микробы. Наставил ее на мизинец левой руки. Ткнул. Тихонько ткнул, а больно так, черт возьми!.. А если сильнее?.. Никогда не думал, что на пальце такая бегемотова кожа… Ой… Никакого толку.

— Давай кольну,— предложил Юрка.

Ну уж, дудки, это еще страшнее. Я опять ковырнул иглой мизинец.

— Да не надо, хватит ведь и трех капель,— вдруг сказал Глеб.

— Да? Шиш вам!.. Ой-я…— С испугу и со злости я всадил иглу так, что сразу закапало.

Мы всыпали в пробирку металлические опилки. Смесь тут же стала темно-бурой, неприятной на вид, и Юрка недоверчиво проговорил:

— Ерундой занимаемся. Вот увидите.

Мне тоже так показалось. Но, назло Юрке, я ответил:

— Чего раньше времени каркать? Высохнет — по­глядим.

Пробирку вынесли из вагона и оставили у нагретого колеса — на самом солнцепеке.

Я забрался на штабель гнилых шпал. Пососал про­колотый палец и окликнул Глеба. Глеб сел рядом.

— Слушай… посвисти ту песенку, «Вечернюю»,— по­просил я.— Про которую ты писал…

Глеб не стал спорить. Улыбнулся и просвистел целый куплет. Спросил:

— Значит, прочитал мою писанину?

— Да. Только не до конца еще… Глеб, а слова помнишь?

— Не все… Начинается она так…

— Подожди. «Когда уснут дома и корабли, и птицы все…»

— «И звери все, и травы…»

— Точно! Глеб, я ее слышал.

— Где?!

— У себя на крыше. Давно…

И я рассказал Глебу про шепот звезд, про приемник и зонт.

— Только никому не говори, ладно? А то дразниться будут — звездная антенна из дырявого зонтика.

— Не скажу,— пообещал Глеб.— Хотя что тут смеш­ного?.. А за песенку спасибо, Гелька. Это же для меня… Ну, как весточка. Значит, все же есть на свете земля, где я жил…

— Есть, конечно,— сказал я.

Глеб снова тихонько засвистел «Вечернюю песенку». Я стал ему подсвистывать, забыв, что слух у меня «как у больной курицы». И Глеб не остановил меня, а при­двинул к себе и обнял за плечо.

— Глеб, а Янке ты ее не напевал?

— Нет.

— Он вчера играл похоже…

Янка будто услыхал нас. Подбежал.

— Смотрите!

Он разжал кулак и показал пробирку. За тонким стеклом блестел серебристый порошок.

 

Мы смазали клеем стерженек бенгальского огня, толь­ко головку оставили для запала. Обсыпали клей порош­ком. Клей быстро закостенел, порошок присох, палочка бенгальского огня сделалась такая же, как раньше. Только чуточку посветлее.

— Зажигаем? — спросил Янка.

Глеб достал спички. Все замолчали. Я почувствовал внутри замирание. Получится? Бывают на свете чудеса? Янка в Капитанской церкви загадал, и вышло, что бывают. Но вот он тоже стоит, замерев. Подошел Ерема…

Юрка держал серебристый стержень за проволочный хвостик. Глеб чиркнул, поднес огонек…

Полетели искры, затрещало, но тут же бенгальский огонь зачадил и погас. Никакой искорки не осталось.

Глеб нахмурился, зажег вторую спичку, но бесполезно. Запал бенгальского огня сгорел, и на этом все кончилось.

Мы стояли поникшие и уже без всякой надежды. Но Глеб зажигал спичку за спичкой и держал, пока пламя не обжигало пальцы. Тогда он ронял ее и каждый раз говорил:

— Ах ты, черт, какая досада…

Я мельком подумал, что в конце концов мы спалим вагон. Однако тут кончился коробок.

— Д-да,— уныло сказал Глеб.

— Нелогично,— подал голос Ерема.

— Что нелогично в твоей башке? — огрызнулся Юрка.

— Огонь не праздничный.

— Как это не праздничный? Это фейерверк для Нового года и вообще…— возразил Глеб.

Ерема сказал:

— Нового года сейчас нет. «Вообще» тоже нет. Ни­какого праздника. Огонь не праздничный.

— А в самом деле! — обрадовался Янка.— Надо праз­дника дождаться! Тогда — пожалуйста!

— Нового года ждать? — с досадой спросил Юрка.— Когда еще бывают всякие фейерверки и огни?

Я сказал:

— А летний карнавал!

 





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-09-20; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 462 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Студент всегда отчаянный романтик! Хоть может сдать на двойку романтизм. © Эдуард А. Асадов
==> читать все изречения...

1012 - | 842 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.012 с.