Неслужебная записка

Джан! На сегодня у меня один вопрос: я работаю в компании или нет?

Поскольку в ситуации „я работаю фактически“ я действую по своему собственному плану, а актуальность некоторых задач уже резко снизилась. Решать же другие, более актуальные (опять же на мое усмотрение) задачи, не могу, так как не имею полномочий и того же утвержденного круга задач.

Конкретный пример: мной запланирована серия коротких практикумов для менеджеров по бродажам по реструктуризации клиентской базы, выделению направлений бродаж и т. п. Проводить их не имею возможности, так как мне сообщено (Гадкоутенковой), что данную задачу необходимо согласовывать с Вами, а для начала надо определиться, кто я. Соответственно, никакими полномочиями я не располагаю.

Я обратилась к госпоже Гадкоутенковой с инициативой встречи „на троих“ с целью выяснения, есть ли необходимость моей работы в компании сегодня?

 

 

Надеюсь, что могу рассчитывать на оперативное решение.

С уважением, Пионерогероева.

Резолюция Безбашнева: „Гадкоутенковой – организовать презентацию работы внешнего консультанта Пионерогероевой в срок два дня“.

 

На презентацию были приглашены неизменные спутницы начальницы по кадрам Великой корпорации, а теперь ядро антикризисного управления – Гойда и Вострикова.

Войдя в переговорную, где предполагалось торжественное заслушивание ее отчета, Пионерогероева увидела, что участники разместились подальше от докладчика. Сам президент отсел в самый дальний угол и со скучающим лицом кивнул: „Начинайте“.

Пионерогероева подготовила таблицы и слайды, раздала слушателям материалы и начала:

– Что ж, уважаемая аудитория, позвольте представить вам результаты проведенной мной работы. Для этого прошу воспользоваться сразу основной матрицей проекта БМХ, в которой отражены структура, центры ответственности, задачи по каждому направлению.

Безбашнев громко ее прервал:

– Вы начали с какой-то матрицы, а нам хотелось бы услышать, в чем заключались ваши задачи по данному исследованию.

У него в руках появился знакомый Пионерогероевой первый документ, в котором были изложены все виды работ с описанием задач, методов, критериев достижения и результатов.

Пионерогероева отметила, что сегодня президент обращался к ней исключительно на „вы“ и держал такое лицо, что несведущему человеку захотелось бы рыдать. Но руководителю проекта было интересно, как станет развиваться спектакль, поэтому она терпеливо перечислила задачи, методы и планируемые результаты, после чего опять попыталась перейти к плану проекта и показать, что было сделано.

Президент вновь остановил ее:

– Подождите, вы, конечно, как внешний консультант нам сейчас можете долго тут рассказывать про карту отрасли и про – как это – дисерви…

– Диверсификацию, – подсказала Пионерогероева.

Вострикова, Гойда и Гадкоутенкова переглянулись и стали давиться смешками. Гадкоутенкова пыталась при этом укоризненно покачать головой.

– Да, вот про эту вашу диверсию рассказывать. Просто чувствую себя с каждой минутой все тупее и тупее, – продолжил ободренный успехом шоу Безбашнев. – А нам, людям простым, занимающимся практической деятельностью и вытаскивающим произволство из черной дыры, очень хотелось бы услышать ваши рекомендации. Мы же с вами договорились, – он стал читать по листку, – зафиксировать модели процессов „как есть“, сконструировать „как надо“ и наметить переход от одного состояния в другое. Где это?

– Ну что ж, вам, как простым людям, занимающимся практической деятельностью по загонянию произволства в черную дыру и потом с радостным энтузиазмом его оттуда вытаскивающим, сообщаю: все это – в отчете!

– Где? – Безбашнев призвал на помощь своих преданных подчиненных и, утрируя поиски, очень активно стал шуршать отчетом. – Я не вижу, где тут написано о тех процессах, которые зафиксированы. Я вижу, да! БП – отсутствуют, БП– отсутствуют, это что– отчет?

– Это отчет, – спокойно отрезала Пионерогероева. – А в нем – отсутствующие бизнес-процессы. Потому они и не были зафиксированы, что их нет в природе. Их нужно было создать. И вот по этому вопросу я планировала отчитаться.

– Как – нет? Что-то же есть? Как же мы работали до того, как вы – очень умный внешний консультант нас одарили своим участием?

– Так, уважаемые господа, если господин президент намерен устраивать дальше клоунаду, можем на этом закончить. Если вас интересует что-то конкретное, пожалуйста, задавайте вопросы.

Президент притих и отвернулся, всем видом изображая полнейшую безучастность. Слово взяла Гадкоутенкова:

– Какие рекомендации сегодня мы могли бы выполнить по реструктуризации произволства? У нас там очень много проблем?

– Процессы реструктуризации произволства не входили в план моей работы, мои границы – от ворот.

Гадкоутенкова оживленно запрыгала: „Ну вот!“

– Но, – не дала ей до конца обрадоваться Пионерогероева, – план оперативных мероприятий направлен господину Безбашневу, будем считать, что я выполнила сверхурочную работу. В целом отчет по диагностике процессов на сегодня не актуален, так как, во-первых, заказчик его принял и даже частично оплатил, а во-вторых, сам заказчик выделял в качестве приоритетной вторую и третью части – конструирование и запуск новой структуры.

– Ну, с новой структурой все понятно, там все красиво и грамотно, все обеспечено документами и регламентами… – вступила опять Гадкоутенкова.

– Если вы сейчас, господа, тянете на то, что была проделана исключительно теоретическая бумажная работа – номер не выйдет. Я понимаю, почему вы сейчас пытаетесь сделать вид, что видите меня второй раз в жизни, но я-то не в трансе находилась все это время, все мои „рекомендации и конструкции“ подтверждены действиями. И даже цифрами, которые мне узнать, видимо, не суждено, потому как они потонули в вашей черной дыре. Еще вопросы?

– Да мы, собственно, сейчас хотели бы знать, есть в ваших рекомендациях что-то, что могло бы нам помочь с практической точки зрения?

– Есть. Но ситуация с момента сдачи отчета заказчику слегка изменилась.

– Это чем же? – встрепенулся Безбашнев. – Все осталось как есть: фабрика, рабочие, проблемы, продукция – свистульки.

– Я еще пока в курсе, что не леденцы. Но суть изменений в том, что произволственные базы разделились, хотя это и не входило в мои задачи, структура предприятия изменилась. То, что было применимо по структуре управления в „Джонни“ – „Нирвана“, совершенно неприменимо сейчас. Вам напомнить, какой вариант развития вы выбрали? – спросила Пионерогероева тем же „президентским“ тоном, обращаясь к Безбашневу.

– Не надо, я ничего не забываю! Так, – он снова углубился в чтение, – где пункты 4.1, 4.2. и 4.3? Ах, да… Так, а где вот здесь 3.5?

– Знаете что, опять же будем считать эту за сверхурочную работу, – продолжила Пионерогероева, пока президент шуршал страницами в поисках несоответствия. – Я дам вам для примера модель какого-нибудь БП на произволстве. На самом деле они у меня зафиксированы, я их просто оформлю. Вы посмотрите „как есть“ и „как надо“, а потом скажете мне, что нужно было здесь сохранить.

– Да, – оживился президент, – вы просто скажите, что сегодня не готовы нам презентовать свою работу, назовите срок и доработайте свой отчет. Посмотрите, чтобы цифры и нумерация вся совпадали, рисунки почетче… Чтобы вот было видно, понимаешь, – он привлек внимание Гадкоутенковой, которая бодро кивала на все его „замечания“, – вот задача 1.1, а вот результат – 1.1.

– Ну да, – подхватила Пионерогероева, – где-то я это уже слышала: точки пожирнее, выступы и абзацы посмотри, а также включи три раза фразу „Во имя клиента, во благо клиента!“ Хорошо, я до-ра-бо-таю.

Можно было считать презентацию завершенной, поэтому все дружно сделали вид, что Пионерогероевой в аудитории уже нет, и стали обсуждать каких-то осликов, упорно предлагая президенту с ними познакомиться. Президент кивал, соглашался этих осликов как-нибудь посмотреть, и тут Гадкоутенкова спохватилась и, обнимая Гойду, жалостливым голосом сказала:

– А у нас ведь у ребенка проблемы! – под ребенком подразумевалась бывший менеджер по фигистике, а теперь, очевидно, повышенный в должности руководитель админностративного блока. – Там при переезде Бейбаклушкины захватили табуретку и нашу пальму, да и еще наш телефонный аппарат.

Безбашнев сорвался с места так, как будто объявили мобилизацию. Выскакивая в коридор, он грохотал и выкрикивал какие-то ругательства, требовал немедленно машину.

На секунду он вернулся в переговорную, где еще собирала свои документы и таблицы Пионерогероева.

– Уж простите, что в такой стратегический момент отвлекаю – когда мне закроют контракт и сделают расчет по проделанной работе? – спросила невинным голосом Пионерогероева.

– Так, а что тебе закрывать? Ты же не работала этот месяц.

У Пионерогероевой в прямом смысле отвисла челюсть. Допустить, что это шоу, еще можно, но то, что это шоу слепоглухонемых…

– Это мне Агриппина так сказала, – аргументировал босс. – Ты ведь ультимативно заявила, что пока у тебя нет контракта – ты не работаешь.

– Я сказала, что контракт нужно подписать, потому что я даже не знаю, за что работаю. Вы разницу улавливаете?

Президент позвал Агриппину, которая уже толклась у входа, ожидая убытия на страшные разборки по поводу табуретки.

Гадкоутенкова ничего нового не прибавила, кроме того, что пыталась всячески смягчить формулировку.

– Ладно, – разрешил босс, – если работала – покажи отчет и результаты.

С этим он резко толкнул дверь и уехал восстанавливать попранную справедливость.

 

Президенту Великой корпорации

г-ну Безбашневу