Основная догадка феноменологии - это данность идеальных сущностей. Мы уже показали, как благодаря этой догадке Гуссерль и его ученики смогли преодолеть эмпиризм, идеализм и даже основную идею Канта - концептуализм с его отрицанием существования материальных сущностей в действительности. С другой стороны, феноменологическая теория открыла путь к признанию двух крайне важных философских позиций: объективизма в познании (различение между актом познания и его объектом) и подлинного характера человеческого духа. У всех послекантовских философов дух понимался как чисто дискурсивная функция, как техническое «рацио» естественных наук. У феноменологов же он снова обретает характер настоящего интеллекта - intus-lectio, который, не ограничиваясь связыванием воспринимаемых явлений, обладает способностью схватывать сущности. Сделав еще один шаг дальше, феноменологи пришли к признанию и других сторон духа, которые они назвали «эмоциональными». Основав философию на объекте, они оказались в состоянии вернуться к более живому и более близкому к действительности пониманию человеческого духа. Тем самым представляются преодоленными кантианство и вместе с ним коренная предпосылка философии Нового времени (1600-1900). С этой точки зрения феноменология представляет собой одну из великих освободительных сил современной мысли. Она знаменует собой еще более глубокий и решительный разрыв с непосредственным прошлым, чем даже философия жизни, и тем самым выглядит как значительно более современная. Конечно, в силу своего профессионального и труднодоступного характера она не могла соперничать по популярности у масс с системами Бергсона, Джемса и даже Дильтея, но она превосходит их как по ценностному содержанию, так и по глубине воздействия на других философов.
Этих фактов было бы уже достаточно, чтобы выявить важность Гуссерля и его школы. Но сказанным дело не ограничивается: своей решительной борьбой против всякой формы теоретического и аксиологического номинализма они открыли путь для исследования ряда важнейших проблем, как забытых старых, так и новых. Они разработали метод, который, не будучи новым (все великие философы были в отношении метода феноменологами), был ими отшлифован и очищен и стал сознательно применяться в философии как важнейший метод. Особого внимания заслуживает Шелер благодаря его упорному настаиванию на личностном бытии. Он относится к философам, воплотившим в себе самым типичным образом столь характерный для нашего времени возврат к человеку.
И все же феноменология в определенном смысле остается лишь посредствующим звеном между XIX веком и современностью. То, чего ей не хватает - это способности постичь конкретное бытие: это не философия бытия, а философия сущности. Даже Шелер, сделавший большой шаг в этом направлении, не дошел до настоящей метафизики, его «личность» остается лишь центром интенциональных актов, а его «действительность» еще разорвана на бытие-в-себе и явление. Феноменологи не дошли до конкретного, до действительного бытия.
Две другие школы - философия существования и современная метафизика, - выражая ту же тенденцию, похоже, прошли несколько дальше по направлению к проблемам бытия и человека. Но обе они, как и вообще большинство современных философов, осознают свою зависимость от феноменологии, которая является одним из основных источников сегодняшней философской мысли.
