Однако концепция Фомы Аквинского сталкивается со следующим затруднением. Субстанциальная форма определяет существенные свойства не одного, а множества индивидов. Она является общей (универсальной) формой для всех индивидов одного вида. И в то же время она определяет сущность каждого конкретного индивида. Как может общее (форма) служить причиной бытия отдельного индивида (вспомним, что форма, по учению Аристотеля, — одна из четырех причин индивидуальной вещи)? Фома отвечает на этот вопрос следующим образом. Действительно, если бы форма была единственной причиной вещи, то индивиды одного вида были бы неотличимы друг от друга, не было бы вообще никаких индивидов, и в мире существовали бы только субстанции-виды, каждая из которых отличалась бы по виду от остальных. Но поскольку вещи состоят из формы и материи, они характеризуются не только существенными, но и акцидентальными признаками. Материя является причиной существования в вещах индивидуализирующих свойств, позволяющих провести различие между индивидами одного вида. Таково решение проблемы индивидуализации, т.е. вопроса о том, что служит причиной существования единичных вещей, предложенное Аквинатом.
Против этого решения Дунс Скот выдвигает следующее возражение. Во всех вещах присутствует одна и та же материя, и она не может быть причиной их разнообразия. Материя не может служить началом индивидуализации и отличия конкретных вещей друг от друга, поскольку она сама неопределенна и неразличима. Кроме того, материя не сообщает ничему внутреннего единства; если она и объединяет отдельные формы, то чисто внешним образом. Но единичное (индивид) характеризуется именно единством, причем более совершенным, чем единство вида, ибо оно исключает деление на части. Вид неделим, поскольку он обладает неделимой определенностью, т.е. характеризуется одним свойством. Но у вида, помимо содержания, есть объем — множество вещей, являющихся носителями одного и того же свойства. Вид, употребляя термин Дунса Скота, делим на субъективные части(Под субъектом в схоластике понималась сущность, соответствующая субъекту суждения, т.е. вещь, существующая независимо от человека, а под объектом — предмет знания, существующий лишь в контексте акта познания. Объект обладает не реальным, а относительным, или уменьшенным, бытием —бытием предмета знания, который существует лишь в отношении к познающему уму, божественному или человеческому.). У индивида нет субъективных частей; переход от видового единства к единству индивида предполагает добавление некоторого внутреннего совершенства к виду, которое изменяет способ существования последнего. Индивидуальная вещь, утверждает Дунс Скот, состоит не только из материи и формы; помимо формы (общей природы), определяющей видовое единство вещи, в ней есть особое начало, делающее эту вещь не похожей ни на что остальное. Такое начало индивидуализации Дунс Скот называет этостью (haecceitas). Этость, будучи добавленной к виду, как бы сжимает его; вид (общая природа) благодаря "этости" утрачивает свою делимость. В соединении с этостью общая природа перестает быть общей для всех индивидов и превращается в видовую характеристику данного конкретного индивида. Все в индивиде — и его единство, превращающее его в неделимую единицу, и его свойства — принадлежит этому индивиду, не будучи общим с другими вещами. Добавление этости как бы привязывает характеристику, которая, если ее рассматривать саму по себе, является общей для многих индивидов, к данному индивиду, делая ее неделимой и несообщаемой другим индивидам. Как это происходит?
Этость присоединяется к виду не как дополнительный признак к уже имеющимся; вещь не состоит из этости и общей природы как целое из двух частей. Присоединение этости означает изменение способа существования вида: он получает реальное существование. Общая природа реально не существует без этости; сама по себе она имеет только объективное существование в качестве предмета божественного мышления. Объективно существующая природа не единична, но чтобы получить в акте творения более совершенное, реальное существование, она должна утратить свою делимость, т.е. потенциальную предицируемость многим индивидам, и обрести единичность, свойственную индивиду. Единичность означает непредицируемость; ни индивид, ни свойства, принадлежащие данному индивиду, не могут предицироваться каким-либо другим индивидам. Именно таким образом трансформирует общую природу акт бытия, сообщающий ей последнее, высшее совершенство.
В схоластической философии, наряду с различными типами бытия (например, объективным и субъективным, или реальным), выделяются также различные акты бытия, результатами которых являются сущности, обладающие различными характеристиками, или совершенствами. Этость является актом бытия, преобразующим общую природу в неповторимую характеристику отдельного индивида. Начало, делающее нечто индивидом, "не следует понимать как новую форму, но скорее как окончательную реальность формы" (Ор. Охоп. II, d.3, q.6, n.12) [13, р. 22]. Преобразованная этостью форма всецело отлична и не имеет ничего общего с другой "этостью": „каждое индивидуальное сущее радикально отлично от всякого другого сущего" [Там же].
Так Дунс Скот отвечает на вопрос о причине существования индивидуальных субстанций. В ответе, предложенном Дунсом Скотом, содержится решение проблемы, сформулированной еще Боэцием: каким образом роды и виды, если их рассматривать как приписанные подлежащему, превращаются из сказуемого, общего для множества вещей, в единичное сказуемое? Например, каким образом "животное" в индивиде Сократе становится индивидуальным?
Дунс Скот радикально пересматривает взаимоотношение общего и единичного. В его системе индивиды наделены более совершенным бытием, чем роды и виды. Для предшествующей философской традиции, напротив, универсалии более значимы, чем индивиды. Согласно Платону, подлинным бытием обладают только идеи, т.е. универсалии. У Аристотеля тезис о том, что реально существуют индивиды (первичные сущности), парадоксальным образом сочетается с учением о форме как причине бытия индивидуальных вещей. Именно форма, по Аристотелю, является началом устойчивости и определенности бытия; если быть последовательным, то из этого утверждения должен вытекать вывод: форма, будучи причиной существования единичных вещей, сама обладает бытием, предшествующим бытию вещей, так что форма, а не вещь, выступает в качестве основы и носителя бытия; она наделена, следовательно, бытием в большей степени, чем индивиды. Аристотель не делает этого вывода. Но фактически и в его системе индивиды рассматриваются как результат смешения устойчивого бытия (формы) и неопределенного субстрата — материи; лишь те моменты индивидуального бытия, которые обусловлены формой, познаваемы; сугубо же индивидуальные характеристики, проистекающие из смешения материи и формы, возникающие в результате "замутнения" последней, не подлежат рациональному познанию. Рассматриваемые под таким углом зрения индивиды производны, вторичны по отношению к форме. Поэтому аристотелевское утверждение, что только индивиды существуют реально, в подлинном смысле слова, вступало в противоречие с описанием в «Метафизике» генезиса бытийной структуры вещи как перехода от чистого бытия, свойственного родам и видам, к непроясненному, ухудшенному бытию индивидов.
Истолковывая акт творения как переход от уменьшенного, объективного бытия универсалий к реальному бытию индивидов, Дунс Скот впервые в русле платоновско-аристотелевской философской традиции придает индивиду статус фундаментальной онтологической единицы. Индивид, согласно учению Дунса Скота, обладает более высоким бытийным совершенством, чем совершенство видовой или родовой сущности. Утверждение ценности индивида вело к утверждению ценности человеческой личности, что соответствовало духу христианского вероучения. Именно в этом и состоит главный смысл доктрины этости. Индивидуальность в системе Дунса Скота равнозначна высшему и окончательному совершенству, которым наделяется вещь, получающая существование в акте Божественного творения. Только будучи индивидом, вещь становится реально существующей.
Согласно Дунсу Скоту, индивид как совершенное бытие полностью доступен рациональному познанию. Если наш интеллект не преуспел в постижении всего богатства реальности, заключенной в нем, то исключительно из-за слабости, присущей человеческому интеллекту. Но Бог знает индивиды как индивиды и каждому из них указывает определенное место в мировом целом.
Литература:
Столяров А.А. Проблема индивидуализации./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.334-337
