Личности и судьбы

Обсуждая основные философские проблемы французского Просвещения, мы разбирали их на материалах работ тех, кто развивал просветительскую философию. Что это были за люди? Какова была их жизнь? Какое влияние оказали они на мировую культуру? — Выберем несколько самых значительных фигур и попытаемся ответить на эти вопросы.

Франсуа Мари Вольтер (1694-1778) — один из самых крупных деятелей Просвещения — принадлежал к старшему поколению просветителей. Он был связующим звеном между двумя их поколениями, а также между просветителями и передовыми слоями французского общества. Его роль нельзя понять, оценив лишь какие-то отдельные сочинения или какой-то особый вид деятельности: глубокий и ироничный ум Вольтера отразил интенции самого духа Просвещения, его отказ от предрассудков, его опору на самого себя. Многие направления в развитии культуры Просвещения, и не только французского, задал именно Вольтер; многие важные вехи на этом пути расставил именно он.

Так, надежды на просвещенного монарха сложились во французском Просвещении главным образом благодаря Вольтеру. Для него это была не абстрактная идея; личное и многолетнее общение с Фридрихом II Прусским, переписка с Марией-Терезией Австрийской, Екатериной II дали почву надеждам. Несмотря на некоторые возникающие здесь конфликты и сложности, Вольтер был убежден в том, что просвещенная монархия — наилучшая форма правления, при которой будут введены справедливые законы и обеспечены наиболее благоприятные условия жизни для всего народа. Нельзя сказать, что Вольтер не видел непривлекательных черт "просвещенных государей", но тут вся надежда у него была на философов и на просвещенное воспитание: если мудрые философы станут наставниками монархов, те, как он думал, поймут, насколько не просто почетнее, но даже и выгоднее быть добродетельным человеком и заботиться о благе народа. От него эти идеи перейдут к другим просветителям, в частности к д'Аламберу и Дидро.

Другая важная сторона его деятельности относится к борьбе с религией. В наши дни критика религии стала настолько непопулярной, что как будто и не следует упоминать о ней. И однако не надо забывать о том, что время, в которое жил Вольтер, ставило совсем другие задачи в области взаимоотношений народа и церкви, просветителей и священнослужителей. Иезуиты, по сути дела управлявшие Францией, были еще очень сильны, их инквизиционные действия охватывали всю страну; еще нередки были казни по религиозным мотивам. Вольтер прославился своим участием в процессах по защите мучеников веры — Каласа, Сирвена, Ла Барра. Его призыв "раздавить гадину" звучал по всей Франции, а критика религиозных книг и действий церковников подрывала не только авторитет церкви, но и весь абсолютистский режим. Блестящий сатирический ум, глубина знаний, широта эрудиции позволили Вольтеру создать яркие памфлеты против церкви. Несмотря на то что он считал необходимым сохранить религию в качестве "узды" для простого народа (известно его выражение: "Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать"), критический анализ, проделанный в таких работах, как «Бог и люди» (1769), «Наконец-то объясненная Библия» (1776), производил огромное впечатление не только на интеллектуалов, но и на простых читателей, поскольку Франция была в то время самой читающей страной в Европе.

Небольшие книжечки Вольтера, которые доставлялись в Париж из Ферне (где он'долгие годы жил в изгнании) и продавались у подножия парламента, моментально раскупались всеми, кто собирался посмотреть, как сжигают осужденные парламентом книги, в том числе и книги Вольтера. Борьба Вольтера с церковью по сути дела стала борьбой против авторитарного мышления вообще: он отрицал не один лишь церковный авторитет, но все авторитеты, не заслужившие одобрения здравого смысла.

Еще одна заслуга Вольтера заключается в создании особого понимания истории (см. раздел «Понимание истории»). Защищая, как и многие другие просветители, концепцию общественного договора, Вольтер рисует в своих философских сказках, повестях и диалогах образ благородного дикаря, наделенного от природы всеми хорошими человеческими качествами. Со временем этот дикарь начинает понимать преимущества совместной жизни, что и приводит его к заключению общественного договора. Отрицательно относясь к концепции Руссо, Вольтер, как и другие энциклопедисты (входя в их круг, Вольтер помогал Дидро и материально, и морально, сам много писал в Энциклопедию), отстаивал точку зрения на историю как на прогресс разума. Гуманности, веротерпимости он посвятил многие свои драмы, многие из которых (например, «Эдип») с успехом шли на парижских сценах. Все религии — магометанство, христианство, иудаизм, буддизм — в этом плане равны; отрицая европоцентризм, Вольтер распространял свой подход и на религию.

Следует отметить и то, что он был сторонником учения Ньютона и пытался пропагандировать его основные положения и законы, развивая их в плане сенсуализма. Большую работу «Основы философии Ньютона» (1738) Вольтер посвящает восхвалению этой, на его взгляд, единственно истинной системы опытного знания. Признавая объективное существование природы (хотя она и была создана Богом), Вольтер убежден в том, что человек в состоянии, опираясь на свои чувства, без всяких врожденных идей познать её; Бэкон и Локк указали здесь человечеству верный путь. Как и все сенсуалисты, Вольтер считает, что ум, мышление являются лишь обобщением чувственных данных. В духе сенсуализма он трактует и эксперимент, прежде всего ньютоновский.

До конца дней Вольтер оставался поклонником Ньютона (главное сочинение Ньютона «Математические основы натуральной философии» в свое время по совету Вольтера перевела с латыни на французский маркиза Эмилия дю Шатле). Включаясь в полемику Лейбница с Ньютоном (о действующих силах, о пространстве и времени), Вольтер принимает сторону Ньютона, хотя обращает внимание и на некоторые его ошибки (заключающиеся, на его взгляд, в признании взаимопревращения различных атомов материи). И в «Философских письмах» (1734), и в «Метафизическом трактате» (1734) Вольтер излагает свои взгляды на природу материи: она состоит из мельчайших частиц — атомов, обладающих протяженностью и плотностью; пространство и время присущи ей объективно; движение абсолютно, покой же относителен; все в мире совершается по причинным связям и т.д. Он признает, далее, что после акта творения природа начинает развиваться по данным ей Творцом, но ставшим имманентными законам. Эти взгляды Вольтера не были столь же глубокими и оригинальными, как его воззрения на историю.

Наделенный и философским, и литературным дарованиями, обладая глубоким и ироничным умом, Вольтер стал славой французского Просвещения. Жизненный путь его был нелегок, но замечателен: не один раз за свою борьбу против старого мира он подвергался преследованиям, сидел в Бастилии, вынужден был бежать из Франции. Но уже при жизни он пользовался огромной популярностью: его приезд в Париж незадолго до смерти стал настоящим триумфом. "Прибытие Вольтера в Париж произвело в 1 народе здешнем действие как бы сошествия какого-нибудь божества на землю... Почтение, ему оказываемое, ничем не отличается от обожания", — писал один из очевидцев. Перенесение праха Вольтера в парижский Пантеон в 1791 г. явилось закономерным признанием его огромного вклада во французскую культуру. Однако речь идет не только о французской культуре: влияние Вольтера на крупнейших духовных лидеров Европы и Америки и XVIII, и последующих веков было бесспорным; ведь обсуждая любые философские вопросы, он всегда пропускал их сквозь призму вечных нравственных человеческих проблем, своим "орудием насмешки" тушил, говоря словами И. Белинского, "в Европе костры фанатизма и невежества". Составив славу французской культуры, Вольтер одновременно стал гордостью мировой культуры.

Дени Дидро (1713-1784) — одна из самых ярких фигур во французском Просвещении. При жизни он был известен главным образом как организатор и издатель знаменитой «Энциклопедии наук, искусств и ремесел». Объединив вокруг «Энциклопедии» самые замечательные умы своего времени, Дидро превратил её в своеобразный центр борьбы со всеми прежними феодально-государственными структурами, в центр выработки нового мировоззрения. Он проявил незаурядное мужество, поскольку издание «Энциклопедии» не один раз запрещалось и арестовывалось, и надо было обладать большой стойкостью, чтобы довести его до конца. Фактически вся творческая жизнь Дидро с 1749 по 1772 гг. была посвящена «Энциклопедии». В качестве редактора он "приложил руку" почти ко всем ее статьям и сам написал более 1200 статей. Надо заметить, что в них речь шла не просто об изложении каких-то фактических данных или крупных открытий, а о формировании новых мировоззренческих и философских установок.

Ранее были известны также работы Дидро, посвященные обоснованию материализма и выяснению своеобразия неорганической, органической и мыслящей форм материи. Исследователи при этом замечали, что Дидро не создал систему, наподобие системы Гольбаха или Гельвеция; долгое время это ставилось ему в вину, подчеркивалось, что в философском оркестре своей эпохи Дидро играл партию второй скрипки. Со временем, однако, многие пришли к выводу, что Дидро обладал незаурядным философским умом и что заслуга его перед философией была значительной, хотя совсем другой, нежели заслуга Гольбаха или Гельвеция. Она состояла в том, что Дидро отрефлектировал способ мышления своего времени и открыл в нем так называемую парадоксальность (см. раздел «Способ мышления эпохи»). Такая рефлексия стала возможной благодаря присущему мышлению Дидро майевтическому, или сократическому, дару. Не случайно один из томов последнего юбилейного издания сочинений Дидро носит название «Новый Сократ». В этом томе помещены, в частности, диалоги Дидро, о которых речь шла выше, которые при жизни автора известны не были и которые позже вызвали восхищение многих великих писателей, в том числе Гёте и Шиллера.

Сократической особенностью ума Дидро объясняется и то, что он не создал философской системы, и то, что он в своих произведениях не столько давал ответы, сколько ставил вопросы, очерчивая ими границы механистического материализма и подводя к мысли о возможности иных решений. В своих воззрениях на природу, общество и человека Дидро движется как будто в общем со всеми русле, но вследствие отмеченной особенности ума вскрывает трудности при решении любой проблемы, обнаружить которые, кроме него, не смог никто другой. Так, он понимает, что с позиций механицизма невозможно объяснить специфику живых и мыслящих тел, а также сам процесс их возникновения. Он видит, что, отправляясь от одних только ощущений, нельзя раскрыть сущность творческой силы воображения художника. Он осознает, что концепция утилитаризма не годится для построения науки о нравственности и что понятия природы и человека таят внутри себя существенные противоречия.

Немало из того, что создал Дидро, стал известно недавно, лишь после того, как около сорока лет назад был открыт законсервированный до той поры фонд дочери Дидро г-жи Вандель. В частности, исследователи убедились в том, что значительная часть «Истории двух Индий» Рейналя была написана Дидро; стало известно и о его участии в сочинениях других авторов, о письмах, которые он писал многим ученым, излагая свое понимание человека, и т.д. Дело в том, что после 1758 г. Дидро почти ничего не публиковал, отдавая все силы изданию «Энциклопедии», а между тем, его колоссальная работоспособность и живой глубокий ум породили множество ярких творений. Нельзя не сказать несколько слов о знаменитых «Салонах», где он дает яркую картину французской живописи XVIII в., отвечая попутно на вопросы о задачах искусства, об отношении искусства к природе, о творческом воображении художника и т.д.

Тему парадокса Дидро продолжает в «Парадоксе об актере» (также опубликованном после смерти автора), где он выводит на сцену еще один парадокс, относящийся к актерской игре и заключающийся в том, что игра талантлива, когда актер как бы балансирует "на лезвии бритвы" — на грани реальности и вымысла. Только тогда, когда актер остается самим собой, он может стать другим (перевоплотиться в образ), и только тогда, когда он перевоплощается, он может остаться самим собой — следящим за своей игрой и корректирующим ее актером. Множество интересных мыслей о реализме и фантазии, о целях художника и связи ума и воображения высказывает здесь Дидро. Сила и глубина его идей, привлекательность человеческих качеств — верности и доброты, стойкости и юмора — сделали его одним из самых достойных представителей философской культуры французского Просвещения. Следует упомянуть и о разработке им социальных программ развития демократического общества, а именно, о путях превращения всех граждан в представителей третьего сословия, о способах ограничения деспотических притязаний "просвещенных" монархов, о перспективах принятия просвещенных законов и т.д., что было предложено Дидро, в частности, во время его пребывания в России в 1773 г. Тогда же, общаясь с Екатериной II, Дидро пришел к выводу, что "русская императрица, несомненно, является деспотом", это несколько охладило его веру в добрые намерения просвещенных государей. Во время пребывания в России Дидро составил также программу образования всех членов общества, включая начальную школу (где обучение должно быть обязательным и бесплатным) и кончая университетом. В подготовке этих программ сказался просветитель, уповающий на силу просвещенного воспитания.

Жан-Жак Руссо (1712-1778) прославился не только философскими, но и литературными сочинениями. Вошедший в обиход термин "руссоизм" стал означать особое направление в каждой из этих двух областей интеллектуальной деятельности. Раскрыть содержание этого понятия значит одновременно уяснить место Руссо в движении Просвещения.

Приехав в Париж тридцатилетним провинциальным учителем музыки, Руссо очень быстро завоевал признание своим первым трактатом «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?» (1749). Отрицательный ответ снискал ему славу оригинального и парадоксального мыслителя. Идеи, развитые здесь Руссо, оказались необычайно плодотворными.

Во-первых, он сумел доказать, что нравственность представляет собой особую сферу жизни человека, не совпадающую ни с его интеллектуальным уровнем, ни с его образованностью (ведь можно быть образованным и эрудированным, но безнравственным человеком). Вследствие этого социальный прогресс вовсе не сводится к прогрессу научному, как полагали другие просветители. Скорее, напротив, развитие науки может привести к упадку нравов и регрессу человеческого рода.

Во-вторых, внося в просветительское понимание природы некоторые коррективы, Руссо упростил или даже опростил ее, нарисовав идеальную картину человеческой жизни в виде патриархальной идиллии на лоне природы, мало затронутой промышленными воздействиями. Природа для Руссо это не только "склад" продуктов или предметов для возможной человеческой деятельности, не только совокупность объектов познания, она — единственный "дом" человека и потому вызывает чувства любви и восхищения, восторга и умиления. Подчеркивая примат чувств над разумом, Руссо вносит коррективы и в понимание человека, развивая особое направление — сентиментализм. Этим понятием обозначается такое толкование человека, когда на первый план выдвигаются сердце и душа — чувствительное сердце и чувствительная душа. В отличие от энциклопедистов Руссо говорит о человеке не как о субъекте познания и даже не как о живом существе, наделенном различными физиологическими потребностями, — он говорит о нем прежде всего как о субъекте чувств; именно в чувствах Руссо усматривает своеобразие человеческой природы.

Второй трактат «О происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) также был значительной вехой на творческом пути Руссо, хотя и не принес ему такого широкого признания публики, как первый. Заслуга Руссо в данном случае состояла в том, что он противопоставил природное неравенство — социальному неравенству и попытался доказать, что последнее возникает исторически на определенной ступени общественного развития, будучи связано с появлением частной собственности. Здесь же Руссо продолжает критику пороков цивилизации. Надо сказать, что некоторые исследователи склонны исключать Руссо из числа просветителей на том основании, что он отрицательно относился к науке и создавал различные консервативные утопии. Но несмотря на некоторые существенные расхождения с энциклопедистами, Руссо, бесспорно, относится к просветителям. И для него природа и воспитание были теми двумя важными полюсами, вокруг которых должны строиться все рассуждения. И для него тот субъект, на который обращено внимание философа, который воспитывается и просвещается — это член гражданского общества. Несмотря на то что Руссо отстаивает примат чувств над разумом, он вовсе не отказывается от "просвещенного светом разума", следовательно, от разумного воспитания.

Взаимоотношения Руссо с другими просветителями складывались достаточно сложно: будучи в 40-х годах очень дружен с Дидро и Кондильяком и находясь в хороших отношениях с другими энциклопедистами, в 50-е годы он перессорился почти со всеми. Кульминационный момент ссоры пришелся на 1758 г., когда в ответ на помещенную в 7 т. «Энциклопедии» статью д'Аламбера «Женева» Руссо ответил письмом к д'Аламберу «О зрелищах», где критиковал и статью, и многие взгляды энциклопедистов, особенно по религиозным вопросам (так как в отличие от большинства из них он был верующим человеком). Разразился настоящий общественный скандал, в результате которого на «Энциклопедию» вновь обрушились гонения. В ссоре приняли участие почти все энциклопедисты, а наиболее резкую по отношению к Руссо позицию занял Вольтер, вообще считавший взгляды Руссо "философией лентяев и тунеядцев". По-видимому, в этой ссоре проявились как мировоззренческие разногласия, так и некоторые не слишком привлекательные черты характера Руссо — его подозрительность, нелюбовь к общению, ипохондрия. Отойдя от энциклопедистов и поселившись близ маленького городка Монморанси, Руссо создает там два своих шедевра: роман о любви «Новую Элоизу» (1761) и воспитательный роман «Эмиль» (1762). Появление «Новой Элоизы» можно считать настоящим триумфом Руссо; с этого момента начинается его литературная слава; возникает новое литературное течение — сентиментализм. В «Новой Элоизе» в полной мере было раскрыто содержание "естественных" человеческих чувств.

«Эмиль» славы Руссо не принес; напротив, он навлек на него большие неприятности. Дело в том, что здесь Руссо уделил главное внимание так называемому естественному воспитанию, ориентированному на преодоление всех сословных привилегий и неравенств; здесь он утверждает всесилие природы и необходимость учитывать естественные склонности и естественные возрастные особенности ребенка. В «Эмиле» Руссо утверждает также веротерпимость и отстаивает преимущества "естественной религии" с укорененными лишь в человеческом сердце догматами веры. Он пишет: "В моем веровании вы видите лишь естественную религию, — странно, что людям нужна еще какая-то! Да и есть ли нужда в другой религии? В чем же моя вина, ежели я служу Богу согласно тому свету, которым он озарил мой ум, согласно чувствам, которые он внушил моему сердцу... Самые высокие представления о Божестве дает нам наш собственный разум". Обоснование "естественной религии" вызвало ожесточенные нападки на Руссо со стороны церкви; гнев правительства и церковных деятелей был так велик, что Руссо вынужден был на время покинуть Францию, а затем и Швейцарию.

Одним из самых значительных вкладов Руссо — и не только в историю французского общества XVIII в., но и в историю мировой цивилизации — было развитие теории общественного договора (см. раздел «Концепция общественного договора») в связи с разработкой принципов гражданского общества. Самую большую славу, хотя уже посмертную, принесло Руссо его рассуждение «Об общественном договоре» (1762). Многие его строки актуальны и сегодня. Во время революции складывается настоящий культ Руссо, достигший кульминационной точки в момент перенесения его праха в парижский Пантеон. Пережив взлеты и падения, успех и преследования, найдя друзей и потеряв многих из них, приобретя многих верных поклонников и почитателей, оказав воздействие на судьбы революции и Просвещения, Руссо прожил трудную, но плодотворную жизнь. Глубокий ум, оригинальность идей, приверженность демократическим принципам сделали Руссо предтечей различных культурных — философских, социологических, педагогических, литературных — течений.

Поль Гольбах (1723-1789) — крупнейший представитель французского Просвещения. Получив образование в Лейденском университете, он сосредоточил свой интерес на науках о неживой природе — физике, минералогии, геологии. В этих областях ему принадлежат переводы с немецкого и шведского языков, и это единственные работы, которые он опубликовал под своим именем. Главной заслугой Гольбаха следует считать то, что он стал систематизатором философских взглядов французских просветителей, попытавшись объединить их в единую систему и представить ее как систему здравых рассуждений. Задача осмысления достижений ньютоновского естествознания, связанная с этим (см. раздел «Учение о природе») была в то время, наряду с Дидро, "по плечу", пожалуй, только одному Гольбаху. Для ее выполнения требовались тонкий ум, широкая эрудиция, приверженность новому способу мышления, — и все это было у Гольбаха.

Критика в адрес Гольбаха главным образом сводилась к тому, что его взгляды банальны и общеизвестны; говорили, что «Система природы» представляет собой лишь естественнонаучное обобщение достижений ньютоновской механики и что нет никакой заслуги в том, чтобы дать его. При этом забывали, что в тот период общепринятыми были совсем другие воззрения: гораздо привычнее, например, было представлять движущую силу не как инерцию, а как внешнее воздействие (такое понимание идет со времен Аристотеля и распространяется на все средние века). Для того чтобы понятия инерции, причинности, силы, притяжения, отталкивания и т.д. вошли в обиход и стали как бы само собой разумеющимися, надо было перевести доступный лишь посвященным эзотерический язык науки на понятный всем язык здравого смысла. Это и выполнил Гольбах. Он, кроме того, был стойким борцом, помогавшим Дидро в годы тяжелых гонений на «Энциклопедию», и отзывчивым другом. Из его салона на улице Сен-Рош вышел основной круг энциклопедистов; вместе со своими единомышленниками он закладывал основы нового мировоззрения.

Веселый и доброжелательный, всегда старавшийся помочь людям Гольбах терял все свое добродушие, когда писал о религии. Раньше, чем вышла в свет «Система природы», появились «Разоблаченное христианство...», «Карманное богословие», «Письма к Евгении...» и другие антирелигиозные сочинения, которые Дидро сравнивал с разрывающимися бомбами. В наше время, когда религия вошла не столько в жизнь, сколько в моду, выступления Гольбаха против религии кажутся чуть ли не неприличными. Однако нельзя забывать о том, в каких условиях они создавались. Во-первых, церковь вплоть до конца XVIII в. была тесно связана с феодально-абсолютистским режимом и освящала старые традиции и обычаи. Во-вторых, церковь защищала и обосновывала авторитарное мышление, принадлежавшее уже прошлой эпохе; его должно было заменить здравомыслие. И одна из работ Гольбаха — «Здравый смысл, или Естественные идеи, противопоставленные идеям сверхестественным» (опубликованная в 1773 г. и переиздававшаяся чуть ли не каждый год вплоть до 1834 г.) — свидетельствует о том, что для Гольбаха единственным авторитетом является здравый рассудок, полученный каждым человеком в момент своего рождения от матери-природы. В этой работе, как и в других антирелигиозных сочинениях, он подвергает сомнению неоспоримость церковных догматов. Справедлив ли Бог, обрекая людей, совершивших преступления, на вечную кару? — Ведь если Бог всемогущ, то что стоило ему определить, чтобы в мире царила гармония и все создания были добрыми, непорочными, счастливыми. — Нравственно ли, например, что Бог иудеев Иегова наслал на свой народ чуму только для искупления проступка одного из царей, которого неизвестно почему пощадил? — И если гольбаховская критика религии и церкви была не столь остроумна и блестяща, как критика Вольтера, то Гольбах искупал этот недостаток основательностью доводов и всесторонним освещением противоречий христианства.

Отвергая религиозный догмат о свободе воли в пользу фаталистических представлений, Гольбах в то же время прибегает для объяснения новых исторических процессов и состояний к неожиданно и поэтому как бы случайно возникающим "мировым катаклизмам". К ним относятся глобальные катастрофы, например всемирный потоп, землетрясения; но существуют катастрофы частного порядка — пожары, наводнения и т.д. Так, столь длительное существование в человеческой истории невежества и предрассудков объясняется внезапной гибелью накопленных прежде человечеством знаний и необходимостью начинать движение разума заново. "Вот, может быть, настоящий источник несовершенства наших знаний, недостатков наших политических и религиозных учреждений, вдохновителем которых всегда были страх, неопытность и детские предрассудки, благодаря которым человечество повсюду находится как бы в состоянии детства".

Гольбах не имел при жизни такого широкого общественного признания, как Вольтер или Руссо. И тем не менее его вклад в "копилку" Просвещения значителен и весом. Он заключается в систематизации философских взглядов просветителей и в воспитании у людей способности мыслить здраво.

 

 

Заключение.

Как мы могли убедиться, выбранные нами фигуры очень различны не только по своим взглядам, но и по характеру, темпераменту, по прожитой жизни и по месту в движении Просвещения. Просветители часто спорили друг с другом, иногда даже ссорились; их главные идеи также вступали в полемику, и, однако, лишь в переплетении этих идей рождалась богатая разнообразными оттенками, качественно разнородная философия Просвещения. Она представляла собой особую философскую систему, отличную от умозрительных систем XVII в., но предлагавшую свое собственное решение тех проблем, которые касались истолкования природы и истории, человека и общества, познания и понимания. Просветительская философия — это своеобразная онтология и специфическая антропология. Просветители разработали свою гносеологию и даже своеобразную диалектику. Но одной из существенных черт французской просветительской философии было то, что просветители развивали не теоретическое мышление, не практический разум и даже не эстетическое суждение — нет, делом их жизни стало воспитание здравого смысла и более широкой способности к самостоятельному суждению (мышлению). Проводя здравый смысл через все сферы жизни человека, культивируя эту способность, просветители способствовали формированию человека как автономного субъекта. Вследствие этого они дали мировой цивилизации то, что не дала никакая другая эпоха — идею суверенной личности.