2.3.1. 1832–1839
Летелье описывает зрелую жизнь Мейербера, как «Повесть о двух городах... Его художественный триумф и легендарный статус были достигнуты в Париже... но он никогда не оставлял Пруссию, особенно его родной город Берлин»[21]. Его жена Минна, как и его любимая мать, обосновалась в Берлине (ей не нравился Париж), где с 1832 г. композитор исполнял ряд обязанностей, вытекающие из его назначения на должность придворного капельмейстера прусского двора. По этим причинам жизнь композитора с 1830 г. является непрерывным путешествием между этими городами.
В Париже Мейербер предложил Луи Верону свою новую работу. Сначала он пытался убедить Верона поставить его комическую оперу «Портер» на либретто Э. Скриба, но тот настаивал на создании оперы в 5 полных действий. Вместе со своим либреттистом Мейербер пересмотрел многие варианты, прежде чем в 1832 г. взяться за создание оперы «Гугеноты». Договор, который композитор подписал с Вероном, содержал положение о выплате неустойки в 30 000 франков в случае, если опера не будет поставлена к концу 1833 г. Мейербер был в состоянии при необходимости заплатить эту сумму. В дальнейшем, после 1834 г., когда опера всё-таки была поставлена, Верон вернул деньги, однако сам он был снят со своего поста ещё до премьеры «Гугенотов», состоявшейся 29 февраля 1836 г. В этот раз Нурри (Рауль) также показал себя в качестве театрального режиссёра. Великолепная постановка со спецэффектами, затмившая даже оперу «Жидовка» Фроманталя Галеви, премьера которой прошла годом ранее, имела оглушительный успех у публики[22]. Берлиоз назвал партитуру оперы «музыкальной энциклопедией», а вокал (Нурри и Фалькон) особенно похвальным[23]. «Гугеноты» – первая опера, которая (в соответствии с подсчётом на 16 мая 1906 г.) была исполнена свыше 1000 раз (побить этот рекорд удалось только «Фаусту» Шарля Гуно) и продолжала исполняться до 1936 г., даже более чем через 100 лет после премьеры[24]. А многочисленные постановки во всех крупных мировых оперных театрах даёт «Гугенотам» право претендовать на звание наиболее успешной оперы XIX в.
Однако в Берлине Мейербер столкнулся со многими проблемами, в том числе и ревностным отношением Гаспаре Спонтини, который с 1820 г. занимал должность придворного капельмейстера и директора берлинской Hofoper. В прессе даже появились жалобы по поводу задержки берлинской премьеры «Роберта-Дьявола», которая, наконец, состоялась в июне 1832 г. Музыка композитора получила отрицательный отзыв у критика и поэта Людвига Рельштаба[25], по мнению которого сочинение не имело никаких признаков немецкой оперы, ожидаемых от работы Мейербера. Кроме того, реакционные законы цензуры помешали осуществиться постановке «Гугенотов» не только в Берлине, но и во многих других городах Германии. Тем не менее, Мейербер, который (как он писал своему другу) «…лет назад … поклялся себе никогда лично не отвечать на выпады в сторону своей работы и никогда, ни при каких обстоятельствах, не вступать лично в полемику»[26], отказался быть втянутым в какие-либо споры по этому вопросу.
Между тем в Париже Мейербер начал искать новые либретто. После рассмотрения нескольких вариантов (например, «Пророка» Э. Скриба и «5 марта» Анри Сен-Жоржа), он, в конечном итоге, остановился на либретто Скриба под названием «Васко да Гама» (впоследствии названным «Африканка»). Опера была завершена к 1840 г. Однако, по причине того, что партия «Африканки» создавалась специально под голос Корнелии Фалькон, которого она лишилась в 1837 г., Мейербер вернулся к либретто «Пророка».
20 августа 1839 г. во время отдыха в Булони в компании И. Мошелеса Мейербер впервые встретился с Рихардом Вагнером. Последний попросил Мейербера о финансовой поддержке и помощи в продвижении своих опер[27]. Мейербера всегда был готов помочь своим землякам, и был более чем убеждён в наличии у молодого композитора таланта (тот зачитал ему отрывки из либретто своей оперы «Риенци»), поэтому Мейербер не только дал Вагнеру деньги, но и рекомендовал его работы для постановки в Париже, Берлине и Дрездене. Без активной поддержки Мейербера ни «Риенци», ни «Летучий Голландец» не были бы поставлены так скоро (если вообще были бы поставлены).
Е гг.
К концу 1841 г. Мейербера завершил первый вариант «Пророка», но отказался от его постановки, так как тогдашний директор оперы Леон Пийе пожелал, чтобы партию Фидес (матери главного героя) исполняла его любовница Розина Штольц, которую Берлиоз называл «Директор директора». Мейербер настаивал на кандидатуре Полины Виардо. Когда композитор услышал эту певицу, то пересмотрел всю партию Фидес – это уникальная роль, одна из самых великих партий века, совмещающая в себе вокальный диапазон меццо-сопрано и колоратурного сопрано. Партия тенора наоборот была упрощена специально для Гюстава Роджера, а вся первоначальная драматургия полностью пересмотрена.
Мейербер был достаточно богат и влиятелен, чтобы в данном случае как композитор настоять на своём[28]. Вместе с парижским адвокатом он подал прошение, согласно которому не даст одобрение ни на какую постановку, пока его пожелания не будут выполнены. Так продолжалось до 1849 г., пока Берлинская опера не согласилась с его условиями. Премьера «Пророка» состоялась 16 апреля 1849 г. Во время репетиций Мейербер сильно сократил оперу, именно в таком, сокращённом виде она и заслужила признание публики.
К этому времени ситуация в Пруссии изменилась. Режим Фридриха Вильгельма IV, который взошёл на трон после смерти Фридриха Вильгельма III, оказался гораздо более либеральным. Спонтини был уволен, и берлинская премьера «Гугенотов», наконец, состоялась (20 мая 1842 г.). По рекомендации Александра фон Гумбольдта Мейербер занял пост берлинского генералмузикдиректора и главного придворного композитора. Это назначение Мейербера является особенно важным, так как это первый случай, когда еврей занял официальный пост в Пруссии: для семьи Бир и для всех видных прусских евреев это стало признанием их социального статуса[29].
Мейербер написал ряд работ для дворцовых мероприятий, а также сочинил по просьбе короля музыку для первой постановки в Берлине в 1856 г. пьесы его брата Михаэля «Струэнзе» (на основе биографии Иоганна Фридриха Струэнзе), которая была запрещена при прежнем политическом режиме.
В 1843 г. здание Берлинской Оперы сгорело. Открытие заново отстроенного театра послужило поводом для создания Мейербером «немецкой» оперы. В основу сюжета оперы «Лагерь в Силезии» был положен эпизод из жизни Фридриха Великого. Так как эта патриотическая опера «нуждалась» в немецких создателях, было уговорено, что либретто напишет доверенный Мейербера Э. Скриб, а переведёт его Л. Рельштаб, ему же в случае успеха достанутся все лавры и королевские привилегии. Такое предложение дало возможность Мейерберу преодолеть ранее враждебное отношение поэта. В качестве ведущей актрисы (в роли Виелки) композитор желал видеть Дженни Линд (под голос которой была написана часть оперы), но премьера 7 декабря 1844 г. прошла без неё (хотя Линд и участвовала в последующих спектаклях)[30]. Для постановки в Вене в 1847 г. либретто было переработано Шарлоттой Бирк-Пфайфер, и опера получила название «Виелка». В дальнейшем музыка оперы была использована Мейербером для работы по обновленному либретто Э. Скриба, поставленной в Париже в 1854 г. как комическая опера «Северная звезда».
В длительный промежуток между премьерами опер «Пророк» и «Африканка» в Париже Мейербер становится объектом многочисленных нападок. В 1846 г. он начал работу над новым проектом с Э. Скрибом и Сен-Жоржем «Ноэма», но в следующем году Пийе был уволен из оперы, и на место директора пришёл Анри Дюпуше. Новый директор пошёл на уступки, и Мейербер получил возможность поставить «Пророка» так как хотелось ему (в том числе с Виардо в роли Фидес). Как упоминалось ранее, премьера оперы прошла 16 апреля 1849 г. И снова новая опера Мейербера имела выдающийся успех - несмотря на необычную особенность главного женского персонажа, роль которого была отдана матери героя, а не его любовнице. Джузеппе Верди в письме учителю от 26 июля 1852 г. написал, что выбрал оперу «Пророк» моделью для своей новой работы: «Мне нужен грандиозный объект, страстный, оригинальный; с внушительными, ослепительными мизансценами. У меня перед глазами всегда имеется несколько примеров... среди прочих выделяется сцена коронации из «Пророка!» Ни один композитор не смог бы написать эту сцену лучше, чем Мейербер».
Однако, среди тех, кто смотрел 47-ю постановку оперы в феврале 1850 г. был Рихард Вагнер - теперь обедневший политический изгнанник. Успех этой работы, которая не соответствовала его собственным убеждениям касательно оперы, стал одной из причин его злобной антиеврейской критики Мейербера и Мендельсона («Евреи в музыке», 1850 г.).
