Проблема законов политологии

По вопросу о существовании собственно закономерностей политики, а также рефлексивно соответствующих им и отраженных в теоретической форме законов политологии, мнения ученых существенно разделились. Имеются две прямо полярные точки зрения на эту проблематику в среде специалистов по методологии политической науки. Одна позиция, весьма широко представленная в марксистской, и в том числе отечественной литературе, исходит из принципов объективности и детерминизма в анализе политической сферы, предполагающих функционирование необходимых, устойчивых и повторяющихся связей в политических отношениях, другими словами, объективных законов политического процесса и развития, формулируемых в рамках теории политики, как, скажем, действие закона классовой борьбы для всех 'классово-антагонистических обществ'.

Другая позиция отстаивает прямо противоположный тезис, отрицая при этом и наличие 'объективных', 'железных' законом политики, и саму возможность построения 'универсальной' общей теории политики, иногда все же признавая при этом существование неких 'генерализаций' в виде функциональных (или корреляционных) зависимостей или же 'нежестких' причинных связей. Вопрос о природе политологического знания действительно является одним из сложнейших в методологии политической науки, и, вероятно, было бы слишком большим упрощением либо 'признать', либо 'отрицать' существование и возможность познания закономерностей развития политики. Здесь можно лишь отметить, что абсолютное отрицание познаваемости механизмов политики, наличия связей и зависимостей в политическом мире вообще снимает как таковой вопрос о 'политической науке' и ее 'предмете', а политология и таком случае становится лишь 'грудой' собранных политических данных и фактов, хотя, может быть, даже и весьма умело систематизированных.

Другое дело, что здесь встает проблема самого характера и формы познаваемых и политике причинно-следственных связей. Эти 'генерализации' или 'универсалии' в политике нередко выступают и проявляются в виде 'правил' эффективного политического поведения (например, 'золотые правила' успешной политики и поведения мудрого руководителя в 'Государе' Н. Макиавелли), или в форме 'принципов' оптимального (или аномального) устройства, организации и функционирования политических институтов ('правильные' и 'неправильные' формы государственного правления у Аристотеля, зависимость формы правления от размера территории государства у Ш. Л. Монтескье, 'закон' аномальной (антидемократической) олигархизации массовых партий Р. Михельса, 'законы' бюрократизации С. Паркинсона, 'теоремы' взаимообусловленности партийной и избирательной систем М. Дюверже, взаимосвязь институциональной организации политической системы с доминирующим типом политической культуры страны у Г. Алмонда или циркуляция элит у В.Парето), а также в виде 'законов' политического развития и борьбы (к примеру, сформулированный в концепции К. Маркса 'закон классовой борьбы' или же зависимость форм и темпов политических изменений и модернизации от уровня индустриально-технологического и экономического развития, выведенная Д. Литером, С. Хангтинтоном, С. Липсетом и др.).

Разработки, проведенные политологами в рамках во многом еще нормативной и традиционной политической мысли (вплоть до XIX века), а также эмпирические исследования в XX веке все же продемонстрировали некоторые возможности постижения глубинных тенденций и причинных зависимостей. Конечно, нельзя при этом не учитывать, что многие обнаруженные связи часто описывались повес не в форме 'чистых законов', а в виде прагматических 'правил' и 'принципов', работающих при определенных условиях, как, например, политические правила заключения компромиссов и союзов, необходимости маневрирования и смены тактических форм и методов борьбы в соответствующих ситуациях и т, д.⁷. Знание закономерностей политики как неких 'универсалий' нередко формулируется в виде высказывания, содержащего некую импликацию типа 'если будут определенные условия и совместные интересы, то с потенциальным союзником необходимо сформировать коалицию', что явно будет отличаться от распространенного представления о законах, как об абстрактно 'всеобщих' и 'абсолютных', 'железных' и рафинированно 'объективных' связях. Именно в этом духе К. Поппер ставит вопрос о верификации и фальсификации научных теорий и знаний о законах, которые представляют собой соединение универсального (абстрактного) и отдельного (конкретного) начал, описываемых символическими формулами или знаковыми системами. 'Дать причинное объяснение некоторого события,- отмечает по этому поводу К. Поппер,- значит дедуцировать описывающее его высказывание, используя в качестве посылок один или несколько универсальных законов вместе с определенными сингулярными высказываниями - начальными условиями'⁸.

Следует также иметь в виду и то, что вплоть до начала XX века выводы и результаты разработок в области политической мысли формулировались преимущественно в нормативном виде и, как уже отмечалось выше, зачастую как политические максимы или принципы наилучшего устройства. Тем самым они включали в себя сильные компоненты морального долженствования и нравственного оценивания, да и к тому же порой априорного и, в основном, неверифицированного характера.

С этой позиции, то есть с точки зрения природы составляющих политологическое знание элементов, последнее включает в себя как нормативные компоненты (принципы и правила, нормы и максимы), так и научные результаты изучения каузальных связей и зависимостей. Строго говоря, о политической мысли вплоть до конца XIX века можно говорить, как о неком нормативном 'политическом знании', тогда как политологическое знание XX века, связанное уже в основном с изучением каузальных связей, все больше приближается к общеметодологическим критериям 'политической науки', хотя при этом полностью не может отказаться и от нормативно-ценностных подходов.

Такой характер политологического знания определяет социальную роль и статус политологии, ее функции в обществе, которые можно свести к трем основным: во-первых, к познавательно-оценочной, связанной с процессом исследования и проникновения в механизм и закономерности политической жизни, а также описания, объяснения и оценки тех или иных ее событий и явлений; во-вторых, к инструментально-праксеологической функции использования научных выводов в политической практике, государственном управлении, партийной стратегии и тактике, в процессах принятия решений и технологиях их реализации; и, в-третьих, к воспитательно-социализационной, связанной с влиянием политического знания на механизм политической социализации и ресоциализации личности, с воспитанием индивида как гражданина своей страны, да и как вообще 'политического человека', включенного во взаимозависимую мировую цивилизацию и в определенной степени ответственного за ее судьбы.