Из воспоминаний полковника Турова В.С. (в 41-м лейтенанта, командира роты 878-го стрелкового полка 290-й стрелковой дивизии 50-й армии)

От Макарыча. Примеры прошлого. Что значит ВЗЯТЬ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

· 7 Мар, 2012 at 3:47 PM

На сегодняшний день далеко не каждый человек представляет себе «что такое ОТВЕТСТВЕННОСТЬ» да еще и в бою. Большинство людей подразумевают под ответственностью, некое наказание, которое появляется в результате проявленной инициативы. Мы рассмотрим два конкретных боевых эпизода. Первый пример - это лето 1941 года. Далеко не безуспешные действия нашей пехоты. Второй пример - зима 1942 года. И уже противоположный результат. Мы не собираемся разделять эти примеры для спора о причинах, результатах Великой Отечественной войны. Нет. Нам важно отношение каждого написавшего воспоминания человека и его мысли. Почему. Не более того. Красота этих примеров заключается в том, что они самым наглядным образом рисуют нам отношение командиров к их подчиненным. Рядовым бойцам (и бойца к командиру во втором примере). Комментарии естественно будут.

Из воспоминаний полковника Турова В.С. (в 41-м лейтенанта, командира роты 878-го стрелкового полка 290-й стрелковой дивизии 50-й армии).

Через день мы пошли в наступление. И развивалось оно поначалу успешно, хотя и с потерями. Накануне удачно провели артподготовку. В тот период командиры вермахта были еще слишком уверены в себе. Обстреливая наши позиции, они выдали расположение своих батарей. И думаю, из пренебрежения к нам, «Иванам», не удосужились сменить позиции своей артиллерии. (Офицер пехоты лета 1941 года прекрасно понимает, что артиллерии нельзя долго находиться на одной огневой позиции. К сожалению этого не понимают в «профессиональной» россиянской армии. Но на дворе уже 2012 год). В эти дни очень многое было для меня впервые. Огонь трехдюймовых пушек и небольшого числа гаубиц казался сокрушающим. Взрывы гремели непрерывно, на вражеских позициях вспыхивало пламя, что-то горело.

Под прикрытием артиллерии, пока немцы не пришли в себя, нашей роте удалось подползти к их траншеям метров на пятьдесят. Но противник тоже вел огонь. Командир роты был отрезан от основной части бойцов. Командование взял на себя политрук Кулаков. Немцы, придя в себя, усилили огонь. Рядом со мной ранило бойца. Из нескольких сквозных ранений на спине текла кровь. Ткнулся лицом в землю кто-то из сержантов. Кулаков посмотрел на меня:

- Ротный молчит. Без него атакуем?

- Атакуем. Нельзя время тянуть, – отозвался я.

Рота лежала, напряженно ожидая сигнала к атаке. Кулаков, невысокий, круглолицый, неуклюже привстал, потом поднялся в полный рост и закричал срывающимся голосом:

- В атаку!

Но рота, понесшая первые потери, лежала неподвижно. И немцы молчали. Топтался лишь политрук, подняв над головой наган.

- В атаку! – снова закричал он.

Кажется ударил одиночный выстрел. А может, короткая очередь. Я был слишком напряжен и не понял. Пуля попала политруку в живот, он упал, но пересилив боль, снова поднялся. Следующая пуля угодила ему в лицо, Кулаков был убит наповал. Он был хорошим политруком, а в этом бою видел себя комиссаром, чья задача – поднять людей в атаку. К сожалению, умения воевать ему не хватало.

Теперь обязанности командира роты временно исполнял я. Как не редко случается в самые трудные моменты, мозг человека действует автоматически. Я командовал громко и четко, словно сдавал зачет в военном училище:

- Рота, слушай команду! Подготовить гранаты.

Залегшая цепь зашевилилась, готовя гранаты к бою. Следом, не менее громко, я прокричал:

- Рота, встать!

Команда, которой учили бойцов до автоматизма, сработала. Красноармейцы поднялись держа винтовки с примкнутыми щтыками.

- В атаку!

Вместе со всеми встал и я. Мы бежали, торопясь одолеть эти последние десятки метров. Над полем неслось «А..а...а..»!!! В нас стреляли почти в упор. Но сотня человек бежала, не останавливаясь, тоже стреляя на ходу. И огонь этот был плотный, так как вооружение роты составляли в основном СВТ. Кроме того нас с флангов поддерживали пулеметы.

И тем не менее люди падали один за другим. Боец впереди меня свалился ничком, еще один упал, схватившись за ногу. Пулемет в упор срезал троих, но мы уже прыгали в траншею. Трудно описать рукопашный бой, тем более первый. Я могу вспомнить только отрывочные эпизоды, мгновения. Передо мной стоял крепкий, высокий немец в сером френче, выставив вперед карабин со штыком. У меня трехлинейка, владеть которой я учился по нескольку часов в день. Поймав шейкой штыка рукоятку штык-ножа немецкого карабина и вышиб его из рук у немца. Второй удар – прямо в грудь. Выдернув штык начал искать глазами очередного врага. Наверное мне следовало командовать, а не искать рукопашной. Но бой уже вступил в такую фазу, где никто никого не слышал и сам выбирал свою цель.

(Вот для некоторых и весь рукопашный бой. Простой пример работы доведенный до автоматизма, вот и все).

Пять-шесть немцев, прячась в стрелковых нишах, вели беглый огонь. Нам повезло, что автомат оказался только у одного. Они успели убить и ранить несколько бойцов, но остановить остальных были не в силах. Люди сумевшие преодолеть простреливаемое поле, оставившие позади убитых товарищей, переступили порог страха. У автоматчика опустел магазин, и его прикололи к стенке траншеи. Лихорадочно дергающий затвор унтер стоял до последнего, но был втоптан в землю. Остальных добили штыками. Двое пулеметчиков разворачивали пулемет на треноге вдоль траншеи. В них стрелял из нагана в упор один из комвзводов. Несмотря на ранения они сумели переставить пулемет но и их смели подоспевшие бойцы.

Десятка два немцев, перескочив через бруствер, отступали. Грамотно, перебежками, прикрывая друг друга огнем. За ними сгоряча кинулись наши. Упал напоровшись на пулю боец. Я поймал за обмотку другого:

- Куда? Стреляй отсюда...

Время с неудачным преследованием упустили, но еще несколько немцев остались лежать на поле. Остальные нырнули в овражек и изчезли. Хотя противника выбили из траншей и заставили отступить, мы тоже понесли значительные потери. Запомнилось большое число тяжелораненых. Их было не менее двух десятков. Те, кто угодили под пулеметные очереди, были ранены сразу несколькими пулями. Немецкие МГ-34 прошивали тела насквозь, дробя кости. Я впервые увидел действие разрывных пуль. Попадание в туловище сулило почти неминуюмую смерть.

- Ну что...получили боевое крещение? – проговорил ротный глядя на подводы с ранеными.

Комментарий. Обратите внимание на действия командира. Он видя не способность человека командовать - не стесняется применить в деле собственные знания, и при этом он рассуждает в прелести о сам себе любимом. И основное содержание его мыслей - достичь меньших потерь.

А вот теперь подобная ситуация, только уже на дворе конец ноября 1942 года.